Следует указать мнение Фариды Мамедовой относительно того, что партия “Дашнакцутюн” часто меняла свои тактические установки для решения Армянского вопроса: “Партия Дашнакцутюн” для достижения своей цели меняет часто свои ориентации от русской до европейских держав, потом к общетурецкому революционному движению…”. При этом она, однако, не удосуживается объяснить, с чем это связано, какими являлись установки и во имя чего это происходило. Необходимо отметить непонимание Фаридой Мамедовой необходимости осмысления опыта деятельности в Армянском вопросе партий “Дашнакцутюн”. Опыт национального движения обобщался на разных уровнях. Уже в 1897 г. жандармское управление в Тифлисе сделало вывод, что отсутствие единства армянских партий является причиной поражения “Армянской революции”.
Партия “Дашнакцутюн” сочла необходимым усовершенсствовать тактику: принятие принципа децентрализации как средства укрепления партийных рядов и во имя освобождения Западной Армении; участие в создании революционного альянса против турецкого режима из оппозиционных сил - македонцев, греков, младотурок и албанцев; усиление пропагандистской деятельности. В то же время не было создано единой национальной партии или партийного блока борьбы против османского режима из национальных сил. Каждый действовал в одиночку, что приводило к распылению политических усилий и национальных ресурсов.
Второй съезд партии “Дашнакцутюн” в мае 1898 г. сохранил установку на освобождение Турецкой Армении путем подготовки всеобщего восстания. Допустимым сочтен путь сотрудничества с младотурецкой партией во имя свержения режима Абдул Гамида и введения принципа федерализма, что стало основой деятельности партии для достижения широкого самоуправления для западноармянства. Съезд принял эту тактику. Намечено расширить пропагандистскую деятельность в Европе. Дело европейской пропаганды возглавил Лорис-Меликов, что положило начало изданию “Pro Armenia” в Париже.
В марте 1899 г. Западное бюро партии “Дашнакцутюн” рассмотрело возможность вызволения бывшего Константинопольского патриарха Матеоса Измирляна из ссылки в Иерусалиме, который носил почетное прозвище ”железный патриарх” из-за позиции относительно армянских реформ, чтобы вести пропаганду Армянского вопроса в Европе. Преждевременное разглашение этого намерения сорвало возможность его осуществления. Кратковременный характер имели переговоры представителей партии “Дашнакцутюн” с султаном Абдул Гамидом, посредством известного армянского деятеля и турецкого администратора Арутюна Дадян паши, о стабилизации положения армянского населения на основе реформ, но безуспешно.
Начато размежевание со священнослужителями в рядах национально-революционного движения, которые были определены как “консервативные революционеры”. В начале ХХ в. произошла временная активизация Армянского вопроса. В 1902 г. левые депутаты ряда европейских парламентов создали в Брюсселе комиссию по защите Армянского вопроса. В него вошли такие известные деятели, как англичанин Д. Брайс, писатель А. Барби и депутат Жан Жорес. 4 февраля 1902 г. в Париже состоялся первый съезд революционных сил Османской Турции, где присутствующие три армянские партии - “Дашнакцутюн”, “Гнчак” и “Реорганизованный Гнчак” - отклонили предложение о сотрудничестве с ведущей оппозиционной партией турок “Иттихиад ветерраки” (Единение и прогресс), которая отказалась признать программу майских реформ. Венцом принятой тактической линии явилось Сасунское восстание 1904 г.
Между тем в Российской империи развивался этнополитический конфликт между самодержавием и армянским населением Закавказья. Основой конфликта являлось наличие национального и революционного армянского движения, а составными компонентами - закрытие армянских школ, просветительских и благотворительных организаций, издательств, ввод обязательной присяги на русском языке, усиление роли прокурора Эчмиадзинского Синода в контроле над управлением армянской церкви.
В 1900-1901 гг. функционировал межведомственный комитет члена Государственного совета Э. В. Фриша, который занимался изучением выдвинутого главноначальствующего Кавказа кн. Г. С. Голицыным вопроса секуляризации достояния Эчмиадзинского престола, поскольку в регионе национальное движение армян в пользу западных армян определялось как “сепаратистское”. Комитет принял идею усиления контроля над управлением армянской церковью вместо идеи секуляризации: ввод русского языка в делопроизводство духовных установлений, назначение духовных лиц с согласия гражданского и духовного начальства, установление надзора над доходами и расходами Эчмиадзинского престола. Руководство Кавказа вместе с новым министром внутренних дел К. Ф. Плеве отстаивало собственный подход.
12 июня 1903 г. царь Николай II подписал указ о секуляризации имущества армянской церкви, чтобы лишить революционное движение материальной поддержки. В комитете министров проект этого акта поддержали 5 министров, а против - 11. Царь утвердил мнение меньшинства. Католикос всех армян Хримян Айрик открыто призвал массы к мирному сопротивлению. В начале августа в Эчмиадзине прошло совещание епархиальных в Российской империи, на котором решили отказать сдать церковное достояние. Был создан комитет самообороны, куда вошли представители всех армянских политических сил. В конце года царизм сумел осуществить прием имущества, но армянская церковь и католикос отказались с ним сотрудничать.
В феврале-марте 1904 г. третий съезд партии “Дашнакцутюн” в Софии признал необходимым активизировать свою деятельность на Кавказе. Совместно с другими революционными силами заявлено о борьбе против самодержавия. Возник партийный террор против представителей региональной администрации, но католикос всех армян Хримян не допустил открытого конфронтационного столкновения масс с царизмом.
Вопрос стратегии и тактики армянского радикализма не праздный, и дать ответ на него пытаются представить другие азербайджанские историки. Свой подход представляет историк А.А. Пашаев “С начала ХХ в. армянские националисты начали планомерный и целенаправленный геноцид и депортацию азербайджанцев, компактно проживающих на территориях, составивших впоследствии Армянскую ССР, а ныне - Республику Армения. Первые инспирированные ими крупные столкновения между армянами и азербайджанцами произошли в 1905–1906 гг. Вспыхнув в Баку, они затем перекинулись на Шушинский, Эриванский, Нахичеванский, Ордубадский, Эчмиадзинский, Джеванширский, Казахский и Зангезурский уезды”.
В январе 1905 г. началась первая русская буржуазно-демократическая революция, в которой приняли участие армяне Кавказа. Сложный характер революции заставил царизм прибегнуть к политике пряника и кнута. В марте 1905 г. комитет министров Российской державы признал факт провала секуляризации как следствие деятельности революционного комитета - “общества национальной самозащиты”. 1 августа 1905 г. указом самодержца армянской церкви было возвращено еe имущество и ранее переданные в ведомство государства приходские школы. Положительную роль сыграл наместник Кавказа граф И.И.Воронцов-Дашков, который этот указ рассматривал, как акт, призванный умиротворить армянское население региона.
В то же время ослабление царской власти позволило мусульманскому населению региона использовать зеленое знамя ислама. Направленность против армян объяснялась их экономическим и культурным преобладанием в регионе, наличием “пристрастия” к ним местной администрации из-за террактов революционных комитетов, подготовкой к национальному обособлению. Межнациональные столкновения в 1905 г. имели место в Баку, Нахичеване, Ереване, Елисаветполе и Тифлисе. Содействие мусульманам оказывали вооруженные отряды из Персии и Турции. В этих условиях партия “Дашнакцутюн” сумела организовать эффективную самооборону армянского населения Закавказья. В Баку был создан коалиционный совет партий “Дашнакцутюн”, “Гнчак” и социал-демократов. Лишь при содействии интеллигенций, руководства армянского и “татарского “(азербайджанского) духовенства, населения и наместника Кавказа И. И. Воронцова-Дашкова которое проявилось в проведении “примирительных съездов”, в 1906 г. удалось добиться умиротворения, установления относительного порядка в регионе и решить этнополитический конфликт между армянами и азербайджанцами.
Репрессивные меры самодержавия вели лишь к социализации политических установок и поиску средств ответа на вызовы времени. В 1905 г. партия “Дашнакцутюн” приняла “Кавказскую программу’ деятельности. Она намечала борьбу против царизма, создание Закавказской Федеративной республики в составе демократической и республиканской России, отделение церкви от государства. Реализацией принятой новой установки стало проведение съезда социализации партией “Дашнакцутюн” в августе 1906 г. в Эчмиадзине. Было принято решение, что постановления Центрального собрания имеют учредительный характер и лишь оно имеет право конституировать политико-культурную жизнь армянского населения. Утвержденные резолюции о школах, управлении церковным достоянием и армянским обществом намечали создание светского государства. 30 августа руководство Ереванской губернии, по предписанию намесстника Кавказа Воронцова-Дашкова, распустило Эчмиадзинское собрание.
Одновременно Т. Атаев выдуманную европейскими державами историю создания армянских партий вписывает в миф об английско-армянской интриге против России. По его мнению, ”инициирование создания “Дашнакцутюна” Англией в Тифлисе означало, что Запад планировал использовать армян России в качестве "силы давления" на царские власти изнутри”. Мотивированным доводом используется аргумент “об определенном охлаждении России к лидерству в армянском вопросе”: ”Запад усилил управление армянским движением”.
Отметим, что армянские волнения 1890 г. в Османской Турции и участие в них закавказских армян обусловили принятие репрессивных мер самодержавия против духовенства и партии “Дашанакцутюн”. Имелись русские деятели, которые обвиняли русских армян в сепаратизме, как В. Величко, приписывали “политиканство” священнослужителям и партии “Дашнакцутюн” в Закавказье. В этом контексте Атаев и другие азербайджанские историки стремятся обыграть факт закрытия церковных школ в 1897 г., а секуляризация характеризуется естественной акцией самодержавия. При этом Атаев проговаривается, что царизм решил “приструнить армян”, которым выделили территории за счет азербайджанских земель. В составе Российской империи не было азербайджанских земель, даже “татарских” на Кавказе и то не было, а наличие армянских земель самодержавие признало указом 21 марта 1828 г., когда часть “древней Армении” стала новой административной структурой - Армянской областью, а царь Николай I стал еe “Государем”.
Миф об английской утке в армянской среде в 1896–1897 гг. проверяли на Кавказе и в Эчмиадзине директор Департамента иностранных исповеданий А. Н. Мосолов и редактор г. “Петербургские Ведомости” кн. Ухтомский. Они должны были дать ответ на вопросы: правда ли, что армянские школы служат гнездами противоправительственной пропаганды, правда ли, что среди кавказских армян распространена привязанность к Англии и английской конституции? Высокопоставленные визитеры, обозрев регион, армянской крамолы не нашли, с этим они и уехали. Между тем местные власти составили собственный доклад для царя. Системный курс самодержавия подменялся личностными амбициями.
Борьба против закрытия церковных школ при кн. Голицыне велась в правовом пространстве, являлась деятельностью не в пользу сепаратизма, а мерой против насильственной русификации. В комитете сенатора Фриша против секуляризации как меры против революционного движения резко выступил 7 марта 1900 г. министр иностранных дел граф М. Н. Муравьев, поскольку это подорвало бы позиции Эчмиадзина и не соответствовало интересам внешней политики России. Более того, министр внутренних дел Сипягин 23 марта 1900 г. признал отсутствие факта выступления армянского духовенства против самодержавия и православия. Прокурор св. Синода Победоносцев и граф Витте также отвергли идею экспроприации достояния армянской церкви, что получило отражение в позиции межведомственного комитета 8 мая 1900 г. Соответствующую позицию занял и комитет министров России в мае 1903 г., когда против планируемой экспроприации выступило 12 министров, а 5 министров поддержали.
Эти факты свидетельствуют, что самодержавие и высшая бюрократия России не рассматривали армян внутренним противником, выразителем английских интересов, но это не означало, что в отношениях с армянским народом не было напряженности. Лишь тандем Голицын-Плеве осуществлял и проводил линию по “обособлению” армян, но не более. Напряженность в отношениях самодержавия России и армянского народа побудила журнал “Русская мысль” в ноябре 1905 г. предствить взгляд на возникшую проблему. Была опубликована статья “Положение армян в России” общественного деятеля Р. И. Берберова, которая носила аналитический характер. Автором было отмечено наличие определенных фаз в отношениях самодержавия России к армянскому народу: 1) установление политических и союзнических отношений; 2) возникновение напряженности.
Строителем армяно-русских отношений представлялся в начале ХVIII в. царь Петр Великий, который в 1723 г. отвоевал Каспийское побережье у “мусульманского мира” - от Дербента до Мазандарана - Гиляна и Астрабада. Новоприсоединенные территории нуждались в освоении, и царь Петр I обратил внимание на возможности армянских колонистов в Гиляне и Мазандаране. Ставилась цель создать “надежную точку опоры” в борьбе против мусульман и обеспечить создание “гражданственности” новых владений. Для этого монарх обещал “честному армянскому народу милость и протекцию”. Скоропостижная смерть Петра Великого пресекла державные виды на Каспийском побережье, но венценосные правители России проводили попечительную политику в отношении армянского народа.
61 статья Берлинского трактата 1878 г. заложила формирование новой фазы. Различие между словом и делом великих держав, между национальными чаяниями и реалиями стало импульсом для радикализации армянского общества. Начался партийный период развития. Берберов указывает: “Тогда-то, собственно говоря, национальное самосознание армян особенно сильно пробудилось и вылилось в форме революционных партий, главная цель которых заключалась в следующем: путем восстания дать турецким армянам те реформы, которые санкционировали великие державы на Берлинском конгрессе”.
Как считает Берберов, на этом завершилась эйфория в русско-армянских отношениях. Возникла размолвка и началась напряженность. Причина усмотрена в ассимиляционной политике самодержавия: “За последние пятнадцать лет русская бюрократия задалась целью насильственно русифицировать окраины вообще, а в частности, все армянское население в Закавказье”. Возникли недоумение, размолвка и напряженность: “Столь неожиданный новый курс застал совершенно врасплох все наше армянское население, и даже в турецких армянах вселилось полное недоверие ко всем бывшим и будущим обещаниям России помочь в турецко-армянских делах”.
Вся вина за возникшую напряженность к армянскому народу возлагалась на высший эшелон управления Российской империи, которая сумела затронуть болевые точки армянского сознания: “Близорукая и самоуверенная бюрократия, начав ни на чем не основанную политику насильной русификации, должна была коснуться тех факторов армянской нации, которая раньше всего и более всего объединяла весь армянский народ, - таковыми же являлись язык и церковь”.
Армянская церковь представлялась самостоятельным духовно-политическим маяком для всех армян разных стран. При этом самодержавие вначале представляется Берберовым заинтересованным в сохранении существующего статус-кво, что отразилось в принятой хартии: “Включение в свод законов русского государства “Положения” 1836 г. определило права армянской церкви…, создало как бы автономию этой древней самостоятельной церкви”. Однако на второй фазе отношений все изменились из-за умаления русской бюрократией прерогатив католикоса и стремления к церковно-приходским заведениям: “Восьмидесятые годы прошлого столетия впервые ознаменовали эпоху, когда русская бюрократия посягнула на права армянской церкви и ее школы, этого главного источника духовно-культурного достоинства армян”. Это привело русскую бюрократию к созданию “нового Положения”, по инициативе главноначальствующего Кавказа кн. Г. Голицына, а именно - царского указа 12 июня 1903 г. о секуляризации церковного имущества. Возникло отчуждение армянского населения к власти из-за “парализования” имущественных прав Эчмиадзина.
Берберов указывает: “Отобрание церковных имуществ непосредственно касалось самой церкви и в то же время всей нации, которая никак не могла объяснить себе столь несправедливого и незаслуженного отношения правительства к армянскому народу”. До этого армянские чиновники удалялись с государственной службы у губернаторов, председателей окружных судей, была введена присяга на русском языке, а Кавказ был лишен возможности иметь университет. Школьно-церковный вопрос обусловил народное движение сопротивления: “Мирно настроенные армянские крестьяне, как и индифферентная армянская буржуазия, сплотились в широкую оппозиционную массу против сановной администрации”. Узконациональная пропаганда русской бюрократии вызвала реакцию отторжения в армянской среде. Численность армян России определялась в 1 млн. 400 тыс., а в Османской Турции в 2-3 млн. При этом большинство армянского населения было земледельческим, которых власти сумели настроить антиправительственно.
Крупная армянская буржуазия концентрировалась в Баку, Тифлисе и Ереване. Для подавления армянского сопротивления, как отмечал Берберов, князь Голицын спровоцировал армяно-татарские столкновения на Кавказе и “настраивал” грузин против армян. Деятельность русской бюрократии привела к кровавым столкновениям в регионе. В то же время проводилось различие между бюрократией и русским обществом, особенно интеллигенцией, которая всегда относилась дружелюбно к армянам.
Отмечалось также изменение расстановки социальных отношений, когда в Закавказье возник армянский рабочий класс, численность которого определялась в 100 тыс. чел., что привело к формированию “новых социалистов”. Возникла новая интерпретация Армянского вопроса в Османской Турции: “В то время как буржуазия в этом вопросе видела одну лишь защиту личной и имущественной неприкосновенности армян, - армянский пролетариат стоял за широкие местные политические права в Турецкой Армении. Политически более воспитанный, чем армянская буржуазия и крестьянство, армянский пролетариат видел в политической автономии Турецкой Армении необходимую почву для обеспечения и дальнейшего развития экономических и правовых начал в жизни турецких же армян. Руководителем же армянского пролетариата указывалась передовая часть армянской интеллигенции”.
По мнению Берберова, армянская интеллигенция с 50-х годов ХIХ в. решала два главных вопроса: первый – распространение европейской культуры среди армян России, Турции и Персии; второй - улучшение положения турецких армян. При этом армянская интеллигенция, получившая образование в европейских университетах, рассматривала Россию, Турцию и Персию “малокультурными странами”.
Аморфное представление передовой части армянской интеллигенции понадобилось Берберову для характеристики ее политических организаций. При этом указывалось, что партии “Гнчак” и “Дашнакцутюн” являются порождением свободной армянской мысли, представленной в заграничных изданиях Женевы, Парижа, Лондона и других мест. Обе партии были едины в необходимости турецких армян, а также в целях и средствах. Расхождения имелись относительно деятельности в России. Дело в том, что партия “Гнчак” изначально стремилась создать рабочие организации в Баку, Батуми и Тифлисе среди армянского пролетариата.
Упор ставился на развитие классового сознания путем пропагандистской деятельности и издания брошюр. Как отмечает Берберов, партия “Гнчак” убедилась за последние три года, что Россия является главным противником автономии Турецкой Армении и не желает создания армянской государственности. В связи с этим был издан специальный манифест. В итоге турецко-армянский вопрос был признан внутренней национальной проблемой.
Армянская партия “Дашнакцутюн” представлялась ведущей борьбу за политическое освобождение турецких армян. Поэтому она рассматривала армянские провинции Закавказья (Русскую Армению) как “твердыню” для своей деятельности, допуская их отделение от России лишь в будущем. Тезис обосновывался отсутствием в партийных изданиях “идеи расчленения”. При этом игнорировался перенос деятельности партии в России, зафиксированной в “Кавказской программе” 1905 г., фиксирующей необходимость построения социализма. В то же время внутренние раздоры партии “Гнчак” привели к еe ослаблению и усилению “Дашнакцутюн”. Она стала опираться на крестьянские массы и, используя кавказскую смуту, создавать органы управления в селах - скорый суд и правления, содержать собственных учителей. Предусматривались наличие сельскохозяйственных инспекторов и организация различных коопераций: от сельскохозяйственных обществ до потребительских объединений.
Итоги деятельности среди армянского населения “Дашнакцутюн” резюмировались: “Просвещение и освобождение от политического и монаршеского гнета”. Обобщая работу, Берберов пришел к выводу, что русская бюрократия уступала самодержавию России в понимании исторических интересов державы и создала внутренний Армянский вопрос: “Русская бюрократия своей жесткой политикой сама себе создала сложное дело в Закавказье. Как это ни странно, но приходится констатировать, что Петр Великий лучше понимал ту громадную роль, которые призвана играть армянская нация в южных окраинах России, чем это понимает русская бюрократия”.
Обосновывалась позиция самобытности армянского народа: “Армяне хотят сохранить свой язык и те некоторые особенности своей древней культуры, которая никому ни в чем не мешает. Армяне хотят, чтобы к ним относились с прежним доверием и уважением, и восстановление их прав наравне с русскими”. Подчеркивалась необходимость участия армянского народа в русле освободительных чаяний народов Российской империи: “А в последнее время оно, подобно большинству населения Российской империи борется еще против бюрократии-абсолютистского режима, отталкивающего окраины от коренной России”.
Берберов сформировал концепцию вредной деятельности русской бюрократии в отношениях самодержавия к армянскому народу. Если в первой фазе русско-армянских дружественных отношений, от Петра Великого до окончания русско-турецкой войны 1878 г., самодержавие сумело обеспечить взаимовыгодные союзные и дружественные отношения, то после Берлинского конгресса вина за возникшую напряженность в русско-армянских отношениях возлагалась на русскую бюрократию.
Это довольно идеалистическая концепция, которая выводит из-под ответственности за происшедшее самодержавие России, не раскрывает эволюцию имперских интересов державы, ее опасений от возможных последствий Армянского вопроса для Кавказских границ. Не учитывалось, что бюрократия является профессиональным компетентным слоем, обслуживающим и выполняющим интересы правящей элиты. Конечно, она может иметь свои интересы, но при расхождении с видами высшей власти последняя всегда имела ресурсы поставить еe на определенное место и провести свои установки. Мягкость позиции к самодержавию диктовалось обостренностью отношений на Кавказе, когда нельзя было просчитать все последствия первой русской революции, за исключением сферы Армянского вопроса.
Отметим, что концепция вредной деятельности русской бюрократии развита историком Д. Анануном в монографиях “Общественное развитие российских армян” и “Русская бюрократия и национальное движение”. В то же время представления Берберова шли в русле тогдашних воззрений. Отметим и подход русского беллетриста А.В. Амфитеатрова, который осуждал политику самодержавия в Армянском вопросе: “За ошибочную политику умовения рук в приговоре, зависящим всецело от еe воли, Россия заплатила сперва потерею политического авторитета в Малой Азии и доверия христианских народностей, которые ранее возлагали на нее единственную надежду своего освобождения; затем – ужасными закавказскими беспорядками, которые, начавшись спорадическим разбойничеством разных Кяримов, Наби и Мурзлаковых, разгорелись впоследствии в пожар, уничтоживший бакинскую нефть”. Осуждались “пророки бюрократического режима” во главе с кн. Голицыным.
Между тем ученые мужья азербайджанских историков террор и геноцид провозглашают испытанными орудиями этнополитических конфликтов с армянской стороны: “Вся история ХIХ – ХХ столетий отмечена борьбой армян за захват и завоевание чужих земель и создания на этих землях своего государства - “Великой Армении”. В решении этой задачи ставка делалась и делается на земли соседей и, прежде всего, на земли Азербайджана. Эта цель достигалась путем геноцида, террора и депортации”.
Фальсификации истории межэтнических отношений, придаче им кровавого оттенка посвящена краткая энциклопедия “Преступления армянских террористических и бандитских формирований против человечества (XIX-XXI вв.)”. Сообщена установка работы: “Хочется также надеяться, что предлагаемая книга - ответ народа к ученым донести правду об армянском терроризме широкой общественности. Терроризм сегодня представляет глобальную угрозу пространству прав человека. И самому святому из них - праву на Жизнь”.
По этому поводу приводится мнение главы Азербайджана о значении исторических суждений: “Размышляя по этому поводу, президент Азербайджанской Республики Гейдар Алиев отмечал: “Ложная армянская история с целью создания фундамента, воспитания армянского юношества в духе шовинизма возводилась до уровня государственной политики. Наше подрастающее поколение, воспитанное в духе великих гуманистических идеалов азербайджанской литературы и культуры, оказалось под огнем преследования экстремистской армянской идеологии. Идеологическую основу для политической и военной агрессии создавала политика клеветнических поклепов на духовные ценности, национальную честь и достоинство азербайджанского народа”.
Значение, придаваемое опусу показывает эпатаж представительства азербайджанской политической элиты: автор - бывший директор Института по правам человека НАН Азербайджана, составитель - Айтен Мустафаева супруга автора, сменившая его на посту директора Института по правам человека, главный рецензент академик Джапал Алиев, родной брат президента Азербайджана, главный консультант-председатель государственной комиссии Азербайджанской Республики Намиг Аббасов и другие. В итоге получился шедевр шовинистической государственной идеологии Азербайджана.
Энциклопедия представляет сонм “жареных фактов”: 1903 г. - подготовка и проведение терактов; наличие “армянской террористической шайки”; предание проклятию царствующего дома; наличие идеологических установок; нападение на главноначальствующего гражданской частью Кавказа кн. Г. Голицына; 1904–1905 гг. - предложение армянских террористов к азербайджанцам присoединиться к борьбе против царизма, кровавые февральские столкновения 1905 г. в Баку и кавказская смута, а в июле покушение на султана Абдул Гамида в Стамбуле и т.д.
Зачинщиками “армянского террора” представляются отдельные личности, Армянский комитет (отделение “Гнчак”) и армянская церковь, партия “Дашнакцутюн”, a жертвами – представители властей и закавказские татары. Как правило, ничего не объясняется в приводимых “жареных фактах”. Но имеется ряд исключений, которые играют роль руководящих указаний и направляют читательскую мысль.
Умственная рефлексия сделана для армянской церкви, глава которой католикос Хримян Айрик сделал почему-то призыв к гражданскому неповиновению русской власти в 1903 г. Этот факт мотивируется агрессивностью и “криминально-политическим характером” армянской церкви, а для показа объективности мнения представляется архивное мнение охранки: “В документах российских архивов сохранились исследования, объясняющие провокационные действия армянской церкви: “...в богослужении (имеется в виду григорианская церковь - ред.) на первом месте стоит только один католикос, а потом христиане-григориане; все же остальные – как христиане, так и иноверцы - “еретики и неверные”, и подлежат проклятию все те, кто не только покушается на притеснение армянской церкви, но даже и попустители. На основании такого учения русский Царствующий дом в 1903 году был предан армянами проклятию...”.
Удар якобы наносится по деятельности, где смешиваются миф и высосанные факты: “Кровавые акции носили устрашающий характер, целью которых было заставить местное население покинуть Шушу и другие территории Нагорной части Карабаха. Идеологи армянского терроризма, приступившие к реализации программы “политическая территория Армении”, были явно недовольны тем фактом, что даже массовое переселение армян на азербайджанские территории не изменило демографическую ситуацию”.
Турецкий историк М. Перинчек, не поняв сущность, тактику и стратегию партии “Дашнакцутюн” в период деятельности за освобождение Турецкой Армении и последующий период трансформационной деятельности, для еe характеристики использует статью “Дашнакцутюн” из “Большой Советской Энциклопедии”: “В своей борьбе дашнаки пытались опереться на: 1) европейскую дипломатию и прежде всего дипломатию Англии и России; 2) европейское революционное и социалистическое движение; 3) российское революционное движение; 4) турецкое оппозиционное и революционное движение. Отсюда противоречивая политика “Дашнакцутюн”: тайные переговоры, связь и соглашения с агентами правительств Англии, России, Франции, Турции и т. д., с одной стороны, и связь с социалистическими и революционными партиями Европы и России, участие в революционном движении России, Турции, Персии, даже вхождение в 1907 году во 2-й Интернационал - с другой”.
Здесь отмечается, что в годы первой русской революции партия “Дашнакцутюн” вела борьбу против царизма “не в качестве партии, а в качестве террористическо-заговорщической группы”. С другой стороны, ей вменяется борьба против мусульман и тюрок, подражание тактики русских эсеров, осуществление “тайных соглашений” с агентами правительства, “ точно так же, как, с другой стороны, и тюркские помещики в районах тюркского большинства опирались на поддержку агентов царского правительства в своей борьбе против армян”.
При этом Перинчек, очевидно, не понимает, что советская партийная оценка деятельности партии “Дашнакцутюн” определялась тем, что она рассматривалась как проявление социалистического конкурента в национальной среде, который не признавал марксистко-ленинских догм о виртуальной роли классовой борьбы пролетариата и старался “отвлечь внимание масс от общеклассовых задач ликвидации остатков крепостничества и самодержавия, от задач революции - к межнациональной борьбе”.
Отсюда большевистские дискретизирующие обвинения в террористической борьбе, которые переняли азербайджанские мифотворцы, наказание “мелких агентов царского правительства”, противопоставление армянского пролетариата другим пролетариям, тактика штрейкбрехерства в отношении армянской буржуазии и увлечение национальными интересами, а членство в социалистическом интернационале представляется фикцией.
Все эти коммунистические догмы, как видим, переняли азербайджанские мифтоворцы и развили до совершенства. Они руководствуются положением, что плох тот ученик, который не превзойдет своего учителя. Однако если большевизм использовал национальный вопрос для трансформации Российской империи в СССР и управления взаимоотношениями этносов, то мифотворец Перинчик и другие используют его для обоснования “универсальности Азербайджана” без армян и захвата армянских территорий. В реальности исторический процесс деятельности партии “Дашнакцутюн” отличается от мифотворческого. Следует подчеркнуть ведение психоисторической войны азербайджанскими историками против Армянского вопроса и истории Армении на трех уровнях – информационном, концептуальном и метафизическом (смысловом). На первом уровне фальсифицируются факты, на втором - они интерпретируются должным образом, а на третьем - делается обобщение.
Наглядным примером является концепция Вердиева и Гусейнзаде “Партия “Дашнакцутюн” как агрессивная политическая сила”. На информационном уровне сообщается мнение партийного функционера М. Зальяна о начале борьбы против самодержавия России лишь после принятия закона 12 июня 1903 г. Приводится соответствующая цитата: “Дашнакцутюн” считал политическую судьбу российских армян удовлетворительной, и никто из учредителей ”Дашнакцутюна” не предвидел тогда такого жестокого столкновения с русским правительством. Не прошло и семи лет после закрытия Кавказских армянских церковно-приходских школ в 1897 году, как “Дашнакцутюн” начал борьбу с несравненно более сильным государством, идти против коего еще семь лет назад считалось не только неблагоразумным, а прямо сумасшествием”.
Изложенное мнение отмечает лишь тот факт, что бороться против закрытия церковно-приходских школ не представлялось возможным как “неблагоразумное” явление и “сумасшедшая идея”. Между тем Вердиев и Гусейн-заде представляют суждение М. Зальяна как факт обратный, что партия “Дашнакцутюн” начала борьбу против самодержавия в 1897 г. Вилами по воде написано: “Таким образом, представитель самой партии подтверждает, что уже в 1897 году “Дашнакцутюн” вступила на путь “революционной борьбы” с российским правительством”. Понимая несуразицу сказанного, они на втором психотропном уровне интерпретируют сказанное ими же: “До 1903 года она велась глухо, тщательно маскируемая кажущейся лояльностью к власти”.
Насколько понятно, речь идет о выступлении армянских масс против закона 12 июня 1903 г. Отметим, что в конце мая 1903 г. комитет министров России рассмотрел вопрос секуляризации имущества армянской церкви. Из присутствующих представителей 17 ведомств против выступили 12, а за -5: внутренних дел В. К. Плеве, главноначальствующий Кавказа Г. С. Голицын; Фролов, управляющий морским министерством Ф. К. Авелан, министр народного просвещения Г. Э. Зенгер.
Отказниками являлись 12 министров: глава финансов С. Ю. Витте, сенатор и шталмейстер двора е. и. в. Э. В. Фриш, бывший наместник Кавказа вел. кн. Михаил Николаевич, представитель сухопутных сил ген.-лейт. Н. М. Чичагов, товарищ министра внешнеполитического ведомства князь В. С. Оболенский-Нелидинский-Мелецкий, Н. Н. Герард, министр земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолов, гос. секретарь В. Н. Коковцев, товарищ министра юстиции С.С. Манухин, государственный контролер П. А. Лобко, Мясоедов-Иванов. Двенадцатым, по всей вероятности, стал обер-прокурор св. Синода К. П. Победоносцев. Все отказники считали предложенные меры относительно имущества армянской церкви “нежелательными”.
Царь Николая I подписал мнение меньшинства – руководителей пяти ведомств. Против воли самодержавия выступили армянские массы, в Эчмиадзине был создан “Комитет самообороны” из представителей всех армянских политических сил. Царизм умудрился создать против себя единый фронт с армянским народом, против которого стал затем использовать татарское население Закавказья, которое затем при советской власти получило более респектабельное наименование – “азербайджанцы”.
Исходя из логики Вердиева и Гусейн-заде, следует “агрессивной политической силой” объявить 12 отказников министров России, которые потерпели поражение против секуляризационного подхода, представить весь армянский народ, а не только “Дашнакцуюн”, носителем консерватизма а “татарское” население объявить активной усмирительной силой в пользу самодержавной власти. Почему, то эти маневры антилояльности и лояльности татарского населения к царской власти авторы концепции не замечают, как и то, что католикос Хримян не допустил кровопролитной борьбы и вел борьбу против закона 12 июня в правовом поле. Самого же царя Николая I можно было бы представить темной и антиконструктивной силой.
Наконец, наступает третий уровень психоисторической войны, а именно - метафизический. Их обобщения носят различный характер. Прежде всего, перипетии Армянского вопроса захлестнули пределы России: “Исходя из вышеизложенного, можно констатировать следующее. Во-первых, накануне Первой российской революции 1905-1907 годов “Дашнакцутюн” держал в центре своего внимания армянское население Южного Кавказа, в том числе Северного Азербайджана”. В этом нет ничего противоестественного, ведь партия “Дашнакцутюн” обязана была не только выражать национальные интересы, но и защищать их. При этом Вердиева и Гусейн-заде забывают уточнить, что Северного Азербайджана (точнее - Ширвана), тогда не существовало, а провинция Азербайджан была в составе Персии.
Далее следуют очередные общеизвестные суждения о том, что дважды два четыре. “Во-вторых, в армянском движении на Южном Кавказе, возглавляемом “Дашнакцутюн”, участвовали все слои местного армянского населения. В-третьих, секвестр в 1903 году имущества армянской церкви в Эчмиадзине, в свою очередь, способствовал усилению движения и повлиял на него”. И заключительный пассаж: “Наконец, в-четвертых, и до секвестра имущества Эчмиадзина на Южном Кавказе, в частности в Елизаветпольской губернии, существовали армянские кружки, занимавшиеся антирусской и антиправительственной деятельностью, а также “армянским вопросом”. В этом также немалая“заслуга” партии “Дашнакцутюн” союзника и соратника армяно-григорианской церкви”.
Соответственно критике подвергается деятельность тандема “церковь-партия”. Причем армянская церковь рассматривается активным представителем армянского терроризма: “Тем более, что церковь не гнушалась терроризма. Когда в 1903 году из С.-Петербурга высочайше было повелено секуляризировать церковное имущество Эчмиадзина и передать его в ведение властей, а в резиденции католикоса появился прокурор св. Синода русской православной церкви, армяне проявили открытое неповиновение. Не случайно прокурор св. Синода РПЦ Френкель отметил в 1907 году: “В лице властного католикоса создавалась иллюзия главы народа”.
При этом Вердиева и Гусейн-заде дважды проявляют элементарное незнание предмета о котором высказывают суждение. Прокурором Эчмиадзинского Синода во время секуляризации являлся представитель министерств внутренних дел и юстиции К. Канчели, а не русской православной церкив (РПЦ), участие которого в приеме имущества армянской церкви сказалось на личных взаимоотношениях с духовными иерархами. Расстроенное здоровье, отказ католикоса Хримяна снять с него анафему обусловили его отставку. 23 января 1904 г. католикос Хримян принял исполняющего обязанности нового прокурора Эчмиадзинского Синода над. сов. Л. В. Френкеля, исполнявшего до этого должность старшего нотариуса г. Елизаветполя. Кредом нового прокурора являлось безоглядное служение интересам самодержавия.
Вердиева и Гусейн-заде прямо следуют в фарватере представлений прокурора Эчмиадзинского Синода Френкеля, который характеризовал деятельность католикоса Хримяна, духовенства и армянской интеллигенции направленной на создание “независимой Армении” в пределах политически ослабленной “Турции или Персии”. Ядром возрожденной Армении представлялась Араратская долина. В октябре 1905 г. общеармянский съезд в Тифлисе рассмотрел отношение армян к России. Отвергнуты политические инсинуации: “Песни об армянском царстве, о сепаратизме армян в пределах России, об их заигрывании с Англией - все обычные обвинения, циркулирующие среди недругов армян и лиц, судящих об армянах с чужих слов”. Соответствующая петиция направлена в Совет министров России.
Почему-то забывают сказать о судьбе тандема “церковь-партия”, что на съезде социализации в августе 1906 г. “Дашнакцутюн” полностью постаралась подмять под себя руководство армянской церкви и что только разгон его наместником Кавказа Воронцовым-Дашковым выправил ситуацию.
Все эти исторические неувязки для Вердиева и Гусейн-заде мелочи, поскольку для них главное дать извращенный облик противника, мешающий создать образ древнего Азербайджана и утвердиться на армянских землях. Отсюда гуттаперчевый натиск против партии “Дашнакцутюн” и армянской церкви, чтобы подорвать устои армянской истории и содержание Армянского вопроса. Смысловое извращение Армянского вопроса как освободительного движения и проявления нормального развития любого этноса является лишь формой психоагрессии в информационном пространстве, стремящейся закрепить за собой определенные ценности.
Азербайджанских авторов также интересует представление армяно–татарского (армяно-азербайджанского) этностолкновения в 1905–1906 гг. При этом вина возлагается на армянскую сторону и руководство Кавказа. Вердиева и Гусейн-заде утверждают: “Что до армяно-азербайджанского конфликта, то он не был направлен против кавказской администрации, ибо в межнациональных столкновениях армянская сторона преследовала цель “очистить смешанную населенную территорию от азербайджанцев и во время погромов осуществляла эту цель на значительной части Елизаветпольской губернии”. Однако официальная Россия либерально относилась к армянам, которые ради достижения собственных целей терроризировали не только “мешавших” им азери, но и представителей кавказской администрации.
Правда, в определенный период развития армянского движения власти относились к нему довольно жестко, как это было в случае с закрытием армянских церковно-приходских школ или же с наложением секвестра на церковное имущество. Но во время армяно-азербайджанского конфликта террористы “не только не встретили отпора властей, но, наоборот, пользовались особой снисходительностью со стороны кавказских властей”. При этом вновь утвержается о том, что армяне готовились к нападению на мусульман с 1903 г., хотя именно в это время в них стреляли слуги царя - татары в Шуши, Елизаветполе и других местах. В то же время имел место процесс роста национального самосознания закавказских “татар” (азербайджанцев), которые считали, чти их угнетают как представителей “нехристианского исповедания”, как “азиатов и варваров, представителей низшей расы”.
Т. Атаев демонстрирует иной подход, отвергая, по его словам, мнение советской и мировой историографии, что манипулятором “армяно-татарского” конфликта являлись царские власти. Им представляется более сложная картина событий, состоящих из двух этапов: февраль - август-сентябрь 1905 г.: “Если на первом роль царизма в провоцировании бойни просматривается отчетливо, то подоплека второго периода имеет значительно иной подтекст, геополитический”.
Между двумя аспектами событий - внутренним и внешним выделяется армянский след как инструментарий западных держав: “Слишком рьяное исполнение лидерами “армянского движжения” “внешних” решений об ослаблении России подвело царские власти к инициированию в начале 1905 г. армяно-азербайджанских столкновений”. Приводится мнение современника событий члена Русского Нацсовета в Баку Б. Бакова: ”Будучи свидетелем этих столкновений, могу сказать с полной уверенностью, что они были инспирированы русской правительственной властью”. При этом обоснованно утверждается о пассивности администрации в Бакинских событиях: “Никаких мер для предотвращения или локализации столкновений власти не предпринимали”.
Интерес представляет точка зрения о роли внешнего фактора, связанного с экономической борьбой между США, Англией и России. В этот процесс вкладывается роль Сибирской железной дороги, что позволило закрепить Дальний Восток за Россией, дававшего выход Европе на Тихий океан, способствовало проложению КВЖД. Российская нефть и бакинский керосин стали игроком на мировом рынке. Между тем усилия компании “Standart ojl” магната Рокфеллера закрепиться на Апшеронском нефтяном поле оказались несостоятельными.
Следствием представляется инициирование внешними силами революционных брожений 1903-1907 гг.: “И на фоне становления России как крупнейшей мировой нефтяной державы в империи инициируется революционное движение, усилившееся в 1903-1905 гг. В этот же период Петербург оказывается втянутым в русско-японскую войну”. Указывается финансирование Японией, представлявшей интересы стран Запада, русской оппозиции. В этом видится значение второй конференции российских революционных сил в Женеве в апреле 1905 г. Отмечено значение армянского радикального фактора: “Начальными пунктами готовившихся выступлений были определены Петербург и Кавказ, в связи с чем западными “кураторами” особая роль отводилась “Дашнакцутюну”, принявшему активное участие в работе “саммита”. Следствием всего этого стали августовские события в Баку, когда было подожжены нефтяные вышки в Баку.
Обоснованием этого геополитического сцепления интересов представляются два суждения. Первое гласит о наличии контроля самодержавия, использовавшего тактику маневрирования и гибкости: “Во-первых, было восстановлено Кавказское наместничество, что позволяло властям оперативно реагировать на возможные события. Во-вторых, царская администрация локализовала противостояние между рабочими и “финансовым капиталом”. На основе подписанного “Колдоговора” нефтяников финансовые уступки нефтепромышленников составляли 150 тыс. руб. в месяц. В-третьих, российские власти смягчили свой антиармянский настрой на Кавказе. 1 августа 1905 г. Николай II подписал указ о возвращении армянской церкви конфискованного имущества; одновременно разрешалось вновь открыть армянские национальные школы”.
Из суждения о незаинтересованности царских властей в поджоге нефтяных вышек выводится второе суждение о причастности армянского фактора: “Тем не менее именно “Дашнакцутюн” оказался одним из проводников Запада по реализации ставившихся задач для ослабления России. А в качестве начального шага для обострения ситуации в нефтяном Баку дашнаки использовали межнациональный фактор. Именно от этого следует отталкиваться при оценке того, что произошло в Баку в августе-сентябре 1905 г.” Следствием этого представляются армяно-татарские столкновения и поджоги нефтяных вышек в двадцатых числах в Баку.
Сомнения в возможности партии “Дашнакцутюн” организовать такую значительную акцию подавляются логическими аргументами о возможности: “Однако в контексте указанных выше шагов Запада по использованию “Дашнакцутюна” в качестве одной из сил по ослаблению России изнутри роль дашнаков в происшедшем не может не просматриваться. Естественно, “армянское движение” не было столь мощной силой, способной просчитать весь ход событий самостоятельно. Но, как один из “проводников”, “Дашнакцутюн” вполне мог справиться с заданием инициировать беспорядки, что, как представляется, партия успешно осуществила, начав антиазербайджанские акции в Шуше, а позже инспирировав стрельбу в Баку. Правда, в таком случае возникает следующий вопрос: каким образом противостояние приняло “пожарное” направление? И вот тут появляется “фантастическая”, на первый взгляд, версия о сознательном “переводе стрелок” от атаки по национальному признаку к пожарам на нефтяных вышках”. При этом отметается возможность аккумулятора событий администрации власти: “Сложно предположить, что И. Воронцов-Дашков сознательно спровоцировал пожары на нефтедобывающих участках для дестабилизации ситуации в Баку - нужен ли был ему ущерб на собственных нефтепромыслах? Правда, во время армяно-азербайджанских столкновений, с которых все начиналось, вполне отчетливо просматривается бездействие соответствующих структур. При желании войска могли прекратить погромы “моментально”, в “самом же начале” и даже “не допустить” их. Но они “толп хулиганов не разгоняли”, лишь “безучастно” наблюдая за происходившим. Полицейских “на месте происшествия “вовсе не было видно”.
Известный перепев подхода: “Армяне там, армяне здесь, “Дашнакцутюн” и там и здесь”, глушится в виде композиционного рассмотрения других следов. Азербайджанский (татарский) след “насколько реален”, представляется основанным на мнении итальянского писателя и дипломата Луиджи Виллари о движении городских и сельских “татар” в сторону Балаханлы и Рамзанов, где армяне приготовились к обороне, что привело к поджогу местных нефтевышек. В этом случае получалось, что “татары” хотели отомстить армянам путем нанесения ущерба армянским капиталистам. Версия сочтена одиозной: “В таком случае эта акция должна была быть четко спланированной и подготовленной, не так ли? Однако на том этапе в азербайджанской среде не было даже подобия организации, способной отработать и искусно реализовать такой сценарий”.
Между тем происходл роста национального самосознания закавказских “татар”. Утеснительные налоги в 1900 г. и деятельность пристава обусловили выступление крестьян деревни Гейнук Нухинского уезда, что привело к убийству трех казаков. В 1901 г. в г. Елизаветполе было подготовлено восстание, который выдал молла, являвшийся членом тайного патриотического комитета и одновременно членом тайной полиции. Все руководители движения были наказаны главноначальствующим гражданской частью Закавказья кн. Голицыным. Более всех пострадал губернский кадий Пишношазаде, отсидевший два года в Мцхетской тюрьме г. Тифлиса, а затем сосланный на пять лет в Россию. Нарастание напряженности в среде закавказских татар становилось ощутительным, что побудило кн. Голицына стать на путь использования “коварной политики” междоусобицы татар с армянским населением.
Возникли различные общественные организации, как “Иттифиль”, близкая к социал-демократии России, и партия тюркских социалистов-федералистов “Гейрат”(1905). Федералисты требовали автономии Азербайджана в составе “России” с территориями Бакинской и Елисаветпольской губерний, половины Ереванской и части Тифлисской губерний. Намечалось создание сейма азербайджанских тюрок в Елисаветполе, поскольку Баку являлся интернациональным городом, который предстоялօеще освоить. Общекавказские дела намечалось решать в союзном совете из азербайджанских, армянских, грузинских и русских представителей Кавказа. С одной стороны, социал-федералисты вели борьбу за национальный и общественный прогресс, а с другой - зарились на армянские и грузинские земли, что, естественно, не содействовало сближению народов.
Однако Атаевым более продуктивной сочтена сочтена версия исламского фактора в виде пришлого персидского люмпен-пролетариата. К 1903 г. они составляли более 50% мусульманских рабочих, используемых на тяжелых работах, неграмотных и преисполненных фанатизма: “И вот здесь “пришлый персидский фактор”, как представляется, мог сыграть “свою” роль в дестабилизации ситуации в качестве “исполнителя” ответных антиармянских мер. А при грамотном управлении возникших столкновений направить озлобленных людей на нефтепромыслы не составляло труда. Тем более, бросив клич в массы армян и азербайджанцев, кому по национальному признаку принадлежат нефтепромыслы. Поэтому горели все площади, а “под шумок” и “объекты” Нобеля и Ротшильда”.
Тем не менее нельзя недооценивать исламский фактор. Национальной консолидации закавказских татар сопутствовал рост панисламизма. Содействие азербайджанским туркам оказывал султан Абдул Гамид, подтянувший войска к русской границе, рассылавший эмиссаров на Кавказ. Вклад вносили младотурки, создавшие организацию “Кавказ-истиглами” с центром в Константинополе, пропагандировавшие организацию единой империи из Турции и Персии, вплоть до Казани, с “добровольным” присоединением других мусульманских народов. С учетом накопленного опыта намечалось создание отрядов четников в Елизаветполе для организации восстания на Кавказе. Летом 1905 г. от имени мусульман организованно рассылались подметные письма с призывом превратить регион в кровавую баню. Примером Кавказу представлялась участь армянского населения г. Нахичевана.
Имеется внутренняя, российская подкладка исламского движения. Активность партии “Дашнакцутюн” в Закавказье обусловила для российских властей проблему создания противовеса. Использован теоретический задел одного из основоположников пантюркизма Исмаила Гаспринского о небходимости “сердечного сближения русских мусульман с Россией”1. Разработан проект привлечения российских тюрок к разделу Османской Турции, что позволило бы создать “Великий Туран” в составе Российской Империи. Тифлисское охранное отделение рекомендовало верховным структурам власти использовать “кавказских татар”, чтобы “разбудить мусульман сверху”.
В апреле 1905 г. в Петербурге состоялось совещание российских мусульман, где приняли участие представители “закавказских татар” - Ахмед Агаев, Али-Мардан Топчибашев, Али Хусаин-заде, принявшее решение о создании единого духовного управления для мусульман России. Активность мусульман стимулировало Московское охранное отделение. В августе 1905 г. в Нижнем Новгороде состоялся первый съезд мусульман России2. Наместник Воронцов-Дашков “стал переводить центр исламского движения в России на Кавказ”, чтобы революционную активность мусульман использовать против Османской Турции и Персии.
Атаевым просмотрен большевистский след: “В данном контексте возникает вопрос: а не дело ли большевиков - эти самые пожары на промыслах? Мы уже отмечали, что III съезд РСДРП выдвинул идею вооруженного восстания и его реализацию на фоне политической стачки по всей России. Однако большевики не были уверены в собственных силах. Известный большевик Анатолий Луначарский на том самом съезде признавал, что организация всеобщей стачки и единовременных вооруженных демонстраций во всех промышленных городах России “кажется безусловно превосходящей наши силы”. Более того, отмечалось, что работа на этом направлении будет предоставлять “нам все новых товарищей, все новые методы, все новые средства”.
Однако Атаев скептически заключает: “Так что сбрасывать "пожарную тактику" на большевиков можно, но, скажем так, совершенно неуверенно. Тем более что “социал-демократы, главным образом из числа русских рабочих”, агитировали, прежде всего, ”в пользу гражданских свобод и улучшения положения рабочего класса”. Кроме того, к тому времени ленинцы не были оперившейся политической партией, имевшей значительное влияние на рабочих”. Между тем беспорядки в Баку начались 20 августа 1905 г. с всеобщей забастовки рабочих, повлекшей столкновение войск с рабочими, вылившееся в национальное противостояние. Перешедшие русско-персидскую границу отряды вооруженных мусульман занялись нападениями на армянское населения Зангезурского и Джебраильского уездов.
После проведения аналитической работы по воссозданию картины августовских событий Атаев подтверждает свое мнение о роли заграничных сил и, естественно, в угоду режиму Азербайджана, значение армянского фактора. При этом так называемые подстрекатели и исполнители приняли все меры по уничтожению следов собственной деятельности. Доказательством служит одно из жандармских донесений: ”Армяне как народ, знающий способы приемов революционной борьбы, хотя и являлись нападающей на мусульман стороной, но ловко маскировали это и свою враждебность к правительству, убеждая агентов его, что все это есть результат проявления панисламизма, проникшего в край из соприлегающих мусульманских государств, в этом же духе появились статьи и в армянской прессе”. Т.е. реальная роль “Дашнакцутюна” в событиях 1905 г., направленная на ослабление изнутри России в интересах Запада, начала затушевываться изначально”.
Заключительный пассаж гласит о торжестве зарубежного врага: ”Итогом пожаров явилась почти полная ликвидация бакинских нефтепромыслов: было уничтожено 3/4 промыслового имущества, сгорело 57% всех производительных скважин, 61% бурившихся и углублявшихся. Общий размер убытков достиг 40 млн. руб. Экспорт нефтепродуктов из России упал с 119,2 миллиона пудов в 1904 г. до 51,44 миллиона в 1905 г. На этом фоне "Стандард ойл" вернула себе утерянные рынки. Таким образом, основным пострезультатом августовских столкновений явился невосполнимый ущерб нефтяной промышленности России”. Eжегодный доход от бакинских нефтяных источников равнялся 100 млн. руб.
Как видим, заграничный след обосновывается спадом нефтяного производства в России. Обоснованием армянского фактора в нефтяном поджоге 1905 г. служит мнение тайной охранки, а им виднее. Но зачем тогда надо было проводить толковое исследование, чтобы подвести к нужному результату? Между тем Н. Энгельгардт проблему сводит к участию всех закавказских народов в разрушении державных структур. 25 августа 1905 г. был подписан Портсмутский мир между Россией и Японией, но уже 29 августа начались первые армяно-татарские” столкновения в Тифлисе.
Не вдаваясь в этнополитические и экономические причины столкновений, начавшиеся с армянского погрома в Баку 6-9 февраля 1905 г., организованного панисламистами при содействии губернатора Накашидзе, отметим усилия его урегулированию католикоса Хримяна и шейх-уль-ислама А. Ахунд-заде. Важную роль сыграла и общественность в лице своих представителей. 1 декабря 1905 г. в Тифлисе состоялось совещание представителей мусульман и армян по урегулированию конфликта. Оно проходило в примирительной обстановке. Установку нейтральности задал наместник Кавказа Воронцов-Дашков: “Главное господа, помните… не в том вопрос, кто виноват в этой резне,… а какие именно средства будут действительны для прекращения зла, губящего материальное благосостояние страны”. Этот подход поддержали татарские делегаты. Представителем Гаджиевым заявлено: “Надо оставить прошлое, забыть его, и на верных и прочных условиях заключить мир.
Весь вопрос в том, как нам жить дальше?... Установим мир, водворим согласие - и все вопросы решатся сами собою… Прошлого касаться не следует; это поведет к раздору! И та, и другая сторона будут пристрастны: виновны и армяне и мусульмане. Нужно теперь все забыть”.
Делегат А. Хатисов выступил за выяснение причин смуты: “Не поставив правильного диагноза болезни, нельзя лечить больного. Всестороннее исследование причин уже 12 месяцев продолжающихся столкновений - вот главная цель настоящего собрания. Только выяснив эти причины, устранив то, что вызвало и служит причиною дальнейших столкновений, можно установить мир. Мы должны быть искренни и правдивы. Нам нечего бояться, что той или другой стороне, или кому бы то ни было, будет больно и неприятно выслушивать от нас всю правду. Нам оказано доверие, си с нашей стороны было бы злоупотреблением этому доверию, если мы скроем здесь хоть одну крупицу той беспощадной истины, выяснение которой наша главная цель”.
В конечном итоге принято “окончательное мирное соглашение” и проведение примирительного армяно-мусульманского съезда, состоявшегося в феврале 1906 г. По мнению Вердиева и Гусейн-заде, российский дипломат В. Ф. Маевский, написавший работу “Армяно-татарская смута на Кавказе как один из фазисов армянского вопроса”, находил, что “виновниками межнациональных конфликтов на Южном Кавказе были тайные армянские террористические организации, почти исключительно и главным образом - партия “Дашнакцутюн”.
Обращение к работе дает иную картину. В ходе Тифлисского совещания Гаджиев вину за этнические столкновения возложил на партию “Дашнакцутюн”, а Хатисов - на панисламизм. Обмен мнениями завершился выдвижением обвинений Хатисова против кавказской администрации, отказавшись от обвинений татар. По этому поводу Маевский заявляет: “Разбирать все, что было высказано по сему поводу, я не буду. Это потребовало бы слишком много и места, и времени”. Не затрагивая позицию кавказской администрации и татарской стороны, он поставил лишь вопрос о роли партии “Дашнакцутюн”: “Спрашивается, как же это возможно было умалчивать о деятельности Дашнакцутюна, когда она красной ниткой проходила по всем событиям Закавказья в период 1904 – 1906 годов”.
Отмечена уклончивость позиции в оценке событий татарской стороной: “Тем не менее, едва только татары заикнулись о деятельности тайных организаций, как им сейчас-же зажали рот, угрожая отвечать на это обвинение их в панисламизме. И нужно только удивляться, почему среди татарских делегатов не нашлось ни одного человека, который мог бы дать на подобное обвинение надлежащую отповедь. Если панисламизм действительно играет известную роль в кровавых армяно-татарских столкновениях, то это необходимо было выяснить, раз было решено ‘не утаивать не единой крупицы истины. А если этот панисламизм – в деле смуты - нипричем, то татарским делегатам отнюдь нельзя было смущаться возможностью обсуждению этого вопроса”.
Следовательно, Вердиева и Гусейн-заде должны были точно представить точку зрения Маевского, объяснить ее мнением представителя царской администрации, настороженно относящегося к революционному движению, и показать либо отвергнуть значение панисламизма в кавказской смуте. Соответствующее внимание к армянскому фактору исходит из того, что Елисаветпольский губернатор 9 августа 1907 г. в объяснении “армяно-татарской смуты” обратил внимание на роль” зинворов” партии “Дашнакцутюн, определяемых в 100 тыс. человек. У страха глаза велики.
Азербайджанские историки экстраполируют армяно-татарский конфликт 1905-1906 гг. как значимое политическое событие для формирования в общественном сознании негативной коллективной памяти с целью представления армян в качестве агрессора. Значимость конфликта для последующих межэтнических отношений подчеркивает Атаев: “Завершился этап первого открытого армяно-азербайджанского противостояния в рамках Российской империи. Он имел разрушительный характер. Наверное, можно долго рассуждать, насколько удовлетворенной его результатами осталась царская власть, но факт остается фактом: в регионе было восстановлено Кавказское наместничество, во главе которого воссел Илларион Воронцов-Дашков. Это стало основным политическим итогом инспирированного межнационального конфликта”.
В этом направлении значение придается работе Маевского, опубликованной в Баку за 1993 г. Директор ЦГА политических партий и общественных движений Б. Дж. Рафиев в “Предисловии” пишет, что автор сумел распознать истинное лицо тайных армянских организаций, которые с партией “Дашнакцутюн” создавали “кровавые столкновения”. Вывод обескураживающий: “Не похоже ли это на спровоцированные теми же дашнаками события в Сумгаите в 1988 году?” Отвергается роль панисламизма в кавказской смуте начале ХХ в.
Существует труд “Дневник судебного процесса о преступлениях против армянского народа Сумгаита”. Здесь предствлено, что сумгаитские события трех последних дней 1988 г. являлись результатом “коричневой чумы”, расизма и ксенофобии, насаждаемой бакискими властями. “Ад” Сумгаита для армян не должен обворачиваться “новым Сумгаитом”. Прошлые исторические события синтезируются воедино с текущими, поскольку в конфликтах начала и конца ХХ веков армянская сторона имела успех против татаро-азербайджанской: “Армянам во главе с партией “Дашнакцутюн” не только удалось организовать самооборону, но и перейти в наступление, и что эти события способствовали изменению восприятия армян, про которых соседи думали, “что те якобы боятся крови”. На самом деле, не “пугливость” была причиной того, что армяне стремились мирным путем решать конфликты, а прежде всего то, что как западные, так и восточные армяне сосредоточили все свое внимание на борьбе западных армян за освобождение из-под турецкого ига. То есть армянский национализм был фокусирован на политической программе, ареал осуществления которого ограничивался западной частью Армении, находившейся под властью Турции. В таких условиях было необходимо сохранение мира и стабильности в Восточной Армении”.
В то же время нельзя не согласиться с мнением Т. Варданян, что “репрезентации истории столкновений между армянами и закавказскими татарами на Южном Кавказе в 1905-1906 гг.” важны для понимания потребностей армянского и азербайджанского социумов в постсоветское время и Карабахском вооруженном конфликте (1991-1994 гг.) Резюмировано: “Современная армянская историография в исследовании причин событий 1905-1906 гг. пришла к следующему выводу: хотя царизм и играл подстрекательскую роль в разжигании межэтнической розни, но его “заслуги” в этом явно переоценены советской историографией”. Подчеркивается роль панисламизма: “Отдельное внимание в национальной историографии уделяется теме открытой поддержки Турцией закавказских татар в ходе упомянутых столкновений как основного их союзника и традиционного антиармянского игрока в регионе”.
В этом контексте важным является представление взаимоотношений кавказской власти с партией “Дашнакцутюн”, тем более, что Фарида Мамедова считает, что она создала трудности и России для реализации армянских реформ. Специального освещения требует “политическая активность” партии “Дашнакцутюн” с точки зрения властей. В армянском национальном движении и обществе Российской державы данного времени наступила переломная эпоха, представляющая собой ломку нормативных ценностей и установление партийно-социальных установок. Самодержавие России с учетом политической активности армянских революционеров вместо планируемого политического процесса над руководством Эчмиадзинского престола приступило к подготовке политического процесса над партией “Дашнакцутюн”.
Учтено, что в 1906-1907 гг. в партии “Дашнакцутюн” произошел раскол на два крыла: старое крыло (“мигранизм”) отстаивало исключительно курс на деятельность лишь в Западной Армении, а новое – стремилось к установлению социального общества и борьбе против царизма. Торжество нового направления оформил Венский съезд партии “Дашнакцутюн” весной 1907 г. Российским режимом было сформировано следствие “О противоправительственном сообществе социал-революционной партии “Дашнакцутюн” новой фракции”, которое контролировали министр внутренних дел и председатель совета министров П.А. Столыпин.
Революционное положение в Закавказье позволило прокурору Эчмиадзинского Синoда Л. Френкелю в январе 1907 г. подготовить отношение об армянском революционном движении для министра внутренних для П. А. Столыпина. В нем история армянского радикализма была представлена состоящей из трех этапов: первый, охватывающий первую треть ХIХ; второй - с 30 до 80 годов и третий - текущий. В первый период происходило пробуждение национального самосознания в Восточной Армении, носившего религиозно-просветительский характер, второй период - отмечался пробуждением национальных чувств у восточных и западных армян, а третий - созданием тайных сообществ в России и Турции, ставящих задачей борьбу против режимов Османской империи и царской России.
Причем, как отмечалось, западноармянские общества не имели целью революционную борьбу против турецкого правительства. В конце отношения содержались несколько умозаключений для министра внутренних дел Столыпина. Прежде всего, армянская общественность представлялась индифферентной к установкам революционных сообществ: “Армянский народ в массе совершенно не революционен и ограничивается минимальными экономическими требованиями”. Армянский радикализм сочтен опасным для общественных и державных устоев: “Армянский народ и армянское общественное мнение парализованы гибельным путем смелых и дерзких революционеров, захвативших в свои руки прессу, Эчмиадзинский патриархат и представительство в Думе”.
В Министерстве внутренних дел было открыто дело “Армянские революционные партии”, включавшее информацию о партийных изданиях, доклад особого отдела по полицейской части канцелярии наместника Кавказа о программе социал-демократической партии “Гнчак” и революционной партии “Дашнакцутюн” (10.9.1906). Минимальной установкой гнчакистов было представлено вначале достижение независимости для турецких армян, а затем создание Союзной народной республики для всех армян. Максимальная установка намечала в “далеком будущем” построение социалистического общества. Целью “Дашнакцутюн” указывалось достижение республиканского федеративно-демократического строя для всего Закавказья, с равенством всех наций и исповеданий.
Обращено внимание и на различия в тактике. Если партия “Гнчак” была солидарна с деятельностью русской социал-демократии и пыталась действовать в рабочей среде, то партия “Дашнакцутюн” смыкалась с социалистами-революционерами. Наиболее тесно солидаризировались позиции партии “Дашнакцутюн” с русскими эсерами. Программа русских социалистов-революционеров предусматривала воплощение “революционного социализма, отвержение “государственного социализма”, использование политического террора и созыв Учредительного собрания для установления “свободного народного правления”.
С учетом проделанной работы и актуальности информации отношение прокурора Эчмиадзинского Синода Френкеля после прочтения министром внутренних дел Столыпиным было направлено для хранения в архив с целью последующего использования при необходимости.
Сохранен информационный контроль над армянскими радикальными силами. В начале 1908 г. в Департамент общих дел внутриполитического ведомства поступил перевод программы партии “Дашнакцутюн” за 1907 г. Она намечала достижение местной автономии для Западной Армении и федеративные отношения по всей Турции. Центральное Османское правительство должно было заведовать всеми общими делами государства - внешней политикой, армией, финансами, таможнями, почтой, телеграфом и железными дорогами. Все другие государственные функции подлежали передаче властям автономных областей.
Закавказье представлялось демократической республикой в составе Федеративной России. Совместной компетенции подлежали вопросы обороны, внешней политики, финансовой и таможенной политики государства. Эта установка подлежала реализации закавказскими представителями во Всероссийском федеративном парламенте. Закавказская республика должна была быть независимой во всех своих внутренних делах, где главная роль отводилась местному парламенту, избираемому на основе всеобщего, равного, тайного и пропорционального голосования с 20-летнего возраста. Намечались прямое законодательство, инициативное право и референдумы. Закавказская республика проектировалась из кантонов, на основе топографических и этнографических особенностей региона, с отделением церкви от государства, а также равенством всех наций. Земля должна была перейти в общенародное использование и распоряжаться со стороны органов местного самоуправления.
Программа партии имела знаменательный характер. Она подвела итоги дискуссии в партии “Дашнакцутюн” относительно партийной стратегии и установок, которая велась между сторонниками старой фракции во главе с хмбапетом Миграном Кешишяном, стремившимся сохранить деятельность партии лишь в деле освобождения Турецкой Армении, и новой – сторонников свержения царского режима и социалистов.
4 мая 1907 г. Венский съезд постановил осуществить партийную вендетту по отношению к противникам социалистического курса, стремившимся, после попытки установления военной диктатуры с Кешишяном, сохранить самостоятельную партийную организацию. Осенью 1907 г. вендетта в основном была завершена. В рядах нового “Дашнакцутюна” остались лишь социалисты.
В этих условиях следственные органы и тайная полиция занялись изучением деятельности партии “Дашнакцутюн” как антиправительственной организации. 11 апреля 1908 г. премьер и министр внутренних дел Столыпин направил письмо наместнику Кавказа графу И. И. Воронцову-Дашкову, в котором отмечал о резко усилившейся террористической деятельности на Южной окраине за последние два года. Только в 1907 г. было зарегистрировано 3060 террористических случаев. Представлена иерархическая пирамида преступлений в губерниях Тифлисская, Кутаисская, Бакинская, Кубанская область, Ереванская и Елисаветпольская. Наблюдалась общественная и личная нестабильность, имели место случаи самосуда и насильственные действия крестьянских масс. При этом местная полиция бездействовала либо занимала пассивную позицию. Это позволило партии “Дашнакцутюн” в Елисаветпольской губернии подчинить своему влиянию большинство армянского населения, осуществлить административную финансовую и судебную власть.
Столыпин сообщал о принятых мерах по внутриполитическому ведомству: “Для прекращения этого деспотизма “Дашнакцутюна” и для восстановления законного порядка летом 1907 г. были предприняты аресты наиболее активных деятелей сообщества”. Однако акция оказалась проваленной, “ликвидация оказалась безуспешной, так как дело было передано в неумелые руки”. Исполняющий должность губернатора т.с. Ковалев циркулярно оповестил уездных начальников о следственных действиях уездных начальников. Их ненадежность обусловила просочение информации в рядах партии “Дашнакцутюн: из запланированных обысков у 121 дашнакцаканав были выявлены основания лишь для привлечения - 21. Критике была подвергнута деятельность полиции Новочеркасска, которая, несмотря на военное положение, не справлялась со своими обязанностями. В Армавире армянские революционеры стремились к замещению полицейских должностей.
Напряженной была обстановка в Тифлисской губернии. Здесь видные деятели делового мира были обложены революционным налогом. Тифлисское купечество было вынуждено в мае 1907 г. создать “Союз коммерсантов” для обеспечения безопасности деятелей делового мира, обложенных революционным налогом. До этого охрану магазинов за плату обеспечивала партия “Дашнакцутюн”. Сложной являлась обстановка в Телавском уезде Тифлисской губернии, где “самозванное революционно армяно-грузинское правительство” заведовало всеми делами. Аналогичным являлось положение в Баку, где 5 февраля 1907 г. была открытая перестрелка представителей партии “Дашнакцутюн” с анархистами-коммунистами в присутствии безмолствующей полиции. 28 апреля 1907 г. полицейские г. Еревана провели забастовку против усиливавшегося террора и в пользу материального обеспечения.
Столыпин находил происходящие процессы следствием попустительства руководства Кавказа, которое для замирения региона использовало неожиданные средства, как, например, назначение представителя левых сил Старосельского губернатором Кутаиси, либо раздача оружия представителям грузинской социал-демократии во время армяно-татарских столкновений в Тифлисе осенью 1906 г.
Относительно деятельности кавказской администрации был сделан негативный обобщающий вывод: “Между тем отступления местных властей от общей политики правительства, которое уже более 2 лет тому назад встало на неуклонный путь твердых мероприятий в видах водворения и поддержания порядка и одновременно выполняет широкую программу усовершенствования основных условий жизни России, привело Кавказскую окраину в ненормальное состояние в политическом и экономическом отношении причем некоторые опасные явления в этой области, по-видимому, настолько успели окрепнуть, что устранение их вызовет крайнее напряжение сил и крупные осложнения”.
Экстраординарной сочтена деятельность партии “Дашнакцутюн”, действующая, зачастую, с согласия местных властей. Столыпин отмечал: “В этом отношении особое значение имеет упрочившаяся деятельность армянского революционного союза “Дашнакцутюн”. Имеющиеся в Министерстве внутренних дел сведения с несомненностью свидетельствуют о том, что означенная организация функционирует в крае открыто, будучи признаваема даже властями, некоторые представители которой входят с “Дашнакцутюн” в сношения по отдельным вопросам”. Между тем партия стала оказывать влияние на политические отношения России с Турцией: “Поступившие в последнее время из некоторых губерний и центральных учреждений сведения указывают, что та же организация заявляет свои предположения в вопросе наших отношений с Турцией”.
Подобный политическая курс и терпимость властей Кавказа к революционерам представлялись следствием неправильной оценки партии “Дашнакцутюн” в общественной и политической жизни: “Подобное положение создалось исключи тельно вследствие ошибочного понимания действительного значения “союза”, который, оставаясь вне надлежащего воздействия и преследования, охватил ныне почти все армянское население и стал организованною военною силою. Между тем из всех руководящих изданий сего сообщества, а равно из постановлений общих собраний его представителей с очевидностью явствует чисто революционное его направление, которое с особенною яркостью подтверждается самым широким применением этого союза террора, жертвами коего пали уже многочисленные носители власти”. Указывалось на наличие партийных приобретений оружия для вооружения своих сторонников в регионе, создания мастерских по производству бомб и подготовке военных кадров в организованной военной школе в Болгарии. Экспроприация денежных средств у зажиточных членов армянского общества лишь содействовала усилению партии.
Делался обескураживающий вывод о наличии угрозы для правящего режима от деятельности революционного союза на Кавказской окраине: “Таким образом, в настоящее время правительство имеет перед собой угрожающую по силе и тактике преступную организацию, окрепшую на глазах местной власти, относившейся в течение нескольких лет безучастно к этому опасному явлению”. В этом виделось прямое попустительство властей Кавказа: “Только отсутствием со стороны чинов областной и губернской администрации дружного, решительного, планомерного отпора всяким, даже малейшим выступлениям преступных организаций и отдельных лиц возможно объяснить наличность описанных выше неустройств и отрицательных явлений, внушающих самые тревожные опасения за дальнейшую судьбу края”.
Серьезность аргументации председателя Совета министров Столыпина побудила графа Воронцова-Дашкова лишь 23 июля 1908 г. ответить на его послание. Его умозаключения относительно политического состояния Кавказа, бездеятельности, компромиссности и нерешительности региональных властей были сочтены следствием неосведомленности о реальном положении региона: “Результатом чего и являются: неправильная характеристика деятельности местных властей, неверное освещение отдельных событий и совершенное обвинение администрации края в бездействии власти”.
Причиной одиозности подхода премьера сочтена неодномерность восприятия кавказских событий на фоне общего разлада державного организма: “Я уверен, что если бы изложенные в такой степени данные были приведены в отношении деятельности администрации обеих столиц, любого района внутренних губерний по площади, соответствующей Кавказу, не говоря уже о губерниях прибалтийских или привислинских, за период времени, указываемый в письме вашего высокопревосходительства, то, несомненно, картина получилась бы не менее печальная, несмотря на то, что деятельность представителей русской администрации во внутренних губерниях поставлена в материальном отношении и в отношении личного состава в гораздо лучшие условия, нежели в Кавказском крае”.
Предлагалось учесть не только различия в материальном обеспечении аппарата управления, но и разноукладность состава, правовосприимчивость окраины, метрополии и других инородческих регионов: “Если же обратить внимание, что кавказское население по своему культурному состоянию и по степени развития правосознания стоит далеко ниже населения внутренних, западных и северо-западных губерний России, то это обстоятельство нельзя не учитывать и в борьбе с революционным движением, и преступностью в крае”.
Свой вклад в борьбу с революционным движением и преступностью вносили топографические условия и неразвитость инфраструктуры сообщений. Предлагалось учесть и этнические особенности поведения местного населения: “Наконец, индивидуальные черты характера населения, в виде крайней восприимчивости впечатлений, быстрого реагирования на всякое явление, непостоянства в действиях и образе мыслей под влиянием перемен в окружающей обстановке, являются факторами, с которыми нужно серьезно считаться при оценке событий на Кавказе”.
Наместник Кавказа обратил внимание на раздутость статистических данных о террористической деятельности на Кавказе. Был представлен состав 3060 упоминаемых “террористических случаев” в крае за 1907 г. Из них лишь 689 случаев значились как убийства и “чисто” террористические покушения: убито - 183 должностных и 219 частных лиц, ранено- 90 должностных и 213 частных лиц.
Рассмотрена деятельность партии “Дашнакцутюн”. С момента организации в 1890 г. она была нацелена на борьбу за улучшение положения западноармянства. Перенос деятельности партии в российские пределы фиксировался после принятия закона 12 июня 1903 г. о секуляризации имущества Эчмиадзинского престола, которая характеризуется первым периодом еe “усиленного развития”. Ставилась цель отстоять церковное достояние от властей. На этом отрезке времени (1903-1905) революционная организация сконцентрировала свое внимание исключительно на террористических актах против представителей власти низшего и среднего уровней в разных местах Закавказья. Второй период, более “энергичной фазы”, представлялся во время армяно-татарских столкновений 1906-1907 гг., когда партия “Дашнакцутюн” выступила в защиту армянского населения от целей панисламизма местных мусульман.
В то же время указано якобы на наличие противоречия в реализации партийной стратегии и тактики между руководством партий и местными революционными комитетами: “Причем исполнительные органы её не обратили внимания на требования главного комитета (Тифлисского, а точнее - Восточного бюро), желавшего использовать события для образования сплошной территории для армянского народа, сузили сферу своей деятельности стремлениями чисто своекорыстного характера - жить за счет мирного армянского населения, находившегося под страхом опасности со стороны татар и видевшего в дашнаках исключительно своих охранителей от грозившей им опасности”.
Доминирующее влияние в Баку партия “Дашнакцутюн” приобрела во время армяно-татарского межэтнического конфликта. Зажиточные круги видели в дашнакцаканах защиту от мусульман и анархистских организаций, вербуя из них своих телохранителей. При этом если предприниматели отказывались платить партийный налог, то на их предприятиях устраивали забастовки, а в случае необходимости - их проваливали. Нормализация обстановки в Закавказье обусловила падение влияния партии “Дашнакцутюн”. Под влиянием общеимперской революции партия “Дашнакцутюн” полевела, расколовшись на две фракции - старую и левую.
Как отмечал наместник Кавказа, “старый Дашнакцутюн” отстаивал традиционный курс деятельности лишь в Западной Армении и терял влияние”, так как возвращением армянской церкви еe имущества и прекращением мусульманских нападок национальный вопрос потерял свою остроту и переставал интересовать армянские массы”. Отсутствие финансовой подпитки привело вооруженных охранников - фидаев, преимущественно из турецких беженцев, к решению возвратиться на родину. “Новый Дашнакцутюн” солидаризировался с имперским социалистическим направлением, пытаясь играть роль арбитра в отношениях между рабочими и предпринимателями, крестьянами и землевладельцами в проблеме земельных повинностей, но значительного успеха не наблюдалось.
Несостоятельным признавался и тезис Министерства внутренних дел об осуществлении “правым крылом” партии “Дашнакцутюн” функций безопасности в г. Елисаветполе. Мотивировался подход тем, что потерпевшие армяне предпочитали в вопросе наказания преступников обращаться в местные органы власти: “Делопроизводство местных административных учреждений полно громадного количества просьб и жалоб со стороны лиц армянского населения”. В 1907 г. в мировом отделе производилось 3131 гражданское дело, 181- опекунских и 1084 - уголовных, из коих половина приходилась на армянское население.
В то же время, скрепя сердце, граф Воронцов-Дашков был вынужден признать силу революционной организации: “Действительно, “старый Дашнакцутюн” во время своего расцвета преследовал и цель присвоения прав административных и судебных, но тем не менее даже в 1903-1904 гг. он фактически не владел судебною и административной властью над армянским населением”.
В 1907 г. указывалось наличие лишь отдельных случаев самосуда. Сбор же средств на закупку оружия, создание мастерских для производства бомб и наличие тюрем были отнесены к 1903 г., который, по ошибке канцелярии, был преобразован в 1907 г.: “К началу 1907 г. армяне и татары уже устали, разорились от взаимной борьбы, жаждали спокойствия и были далеки от каких-либо сборов на оружие. Никаких сколько-нибудь оборудованных мастерских, никаких лабораторий для приготовления бомб в Елисаветпольской губернии в 1907 г. уже не было, как не было и ни одного случая в пределах губернии метания бомб. Таким образом, все сведения Министерства внутренних дел относительно этих мастерских и лабораторий, а также тайных тюрьмах относятся не к 1907 г., а к 1903-1905 гг., когда, действительно, все это было и функционировало у армян”.
Было отвергнуто и положение внутриполитического ведомства о сотрудничестве властей с представителями партии “Дашнакцутюн”, которое из-за отсутствия фактических данных было сочтено “голословным утверждением”. Синхронный подход проявлен к тезису о наличии у партии “Дашнакцутюн” вооруженной силы. Имелись лишь отряды “фидаев” из турецкоармянских беженцев во время армяно-татарских столкновений, но не более: “Но с прекращением её и эта единственная воинская, если можно так выразиться, нелегальная армянская часть исчезла бесследно”. Ошибочным сочтен и тезис о влиянии партии “Дашнакцутюн” на все армянское население, которое также было отнесено к 1903-1905 гг. Дело в том, что после того, как режим кровавого султана Абдул Гамида не допустил возврата армянских беженцев, в 1901 г. в Российской державе был принят закон о приписке 75 тыс. армянских эмигрантов к городам Закавказья.
Именно беженская голытьба резко усилила влияние партии “Дашнакцутюн”: “Не прошло и года со времени перехода их в пределы России и приписки в русское подданство, как все городское армянское население, а затем и сельское стало подпадать под влияние “Дашнакцутюн”, воспользовавшейся этой силой, явившейся извне в пределы России. Вот начало страшного усиления “Дашнакцутюна” в пределах России. Затем отобрание церковных имуществ в 1903 г., в свою очередь, способствовало этому усилению”.
В конце 1904 г. власть партии “Дашнакцутюн” представлялась достигнутой апогея, которая на следующий год поставила целью подчинить своему влиянию мусульман, что оказалось недостигнутым и вызвало лишь осложнение отношений. Начался спад. Партийные финансовые средства представлялись растраченными: “Все скопленные годами капиталы “Дашнакцутюн” были частью израсходованы на вооружение армян и на оплату “зинворов” (воинов) жалованья, частью расхищены своими руководителями. Постоянная армянская милиция, бывшая на определенном содержании у “Дашнакцутюна”, за отсутствием средств, была распущена”.
Просьбой армянского населения представлялся разгон наместником Кавказа августовского съезда 1906 г. в Эчмиадзине. Это повлекло резкий упадок влияния революционной организации: “Ограбленный и разоренный народ озлобился против своих руководителей, и к началу 1907 г. “Дашнакцутюн” потерял почти всякую нравственную связь и силу среди армян”. Проваленной сочтена деятельность жандармерии Елисаветпольской губернии в 1907 г., которая по доносу колониста Гурро составила список членов местного комитета партии “Дашнакцутюн”. Проверка этого списка выявила наличие ляпсусов - умерших или выбывших лиц из Елисаветпольской губернии, причисление якобы доктора Атабеков к революционерам по ошибке, а бухгалтер Елисаветпольского отделения Азовско-Донского банка Лисинов, присяжные поверенные Ходжаев и Темиров никогда не были членами революционной организации.
Давалась критическая оценка действиям Елисаветпольского жандармского управления: “Такого рода сведения указывают на полную неосведомленность жандармского надзора в Елисаветпольской губернии о действительном положении дела и крайнюю недостаточность и неопределенность сведений по части политического надзора”. Имевшуюся же информацию о деятельности революционеров жандармерия получала от общей полиции и администрации Елисаветпольской губернии.
С Кавказской администрации снималась вина за существование военной школы партии “Дашнакцутюн” в Болгарии. Однако отмечался учет мнения Столыпина и наличие инициативы в получении агентурных сведений: “Но в данном случае мною были приняты
соответствующие меры тотчас же по получении сведений о существовании в Рильском монастыре в Болгарии военной школы с приложением списка лиц, окончивших еe в 1907 году в числе 49 человек”.
Слабая деятельность силовых структур в регионе объяснена необходимостью расширения состава полиции и финансирования. Все обращения главным кавказским начальством не получали положительного разрешения центральной власти. В 1905-1906 гг. на эти цели для внутренних губерний было выделено 20 млн. руб., и ни одного для Южной окраины. В Тифлисе граф Воронцов-Дашков личным распоряжением увеличил число городовых на 150 человек, а в отдельных городах региона расширение состава полиции обеспечивали за счет собственных ресурсов.
Сделана попытка статистически опровергнуть утверждение председателя Совета министров о наличии значительности террористических актов. Количество грабежей и разбоев за 1905-1907 гг. в Закавказье представлено в таблице.
| Губернии | 1905 г. | 1906 г. | 1907 г. |
| Тифлисская | 194 | 264 | 331 |
| Бакинская | 708 | 767 | 426 |
| Бакинское градоначальство | 421 | 419 | 556 |
| Ереванская | 226 | 118 | 94 |
| Елисаветпольская | 1219 | 1848 | 1099 |
| Кутаисская | 333 (без Сух. ок.) | 570 (с Сухум.ок.) | 619 (с Сух.ок.) |
| Черноморская | 118 | 152 | 180 |
| Итого… | 3219 | 4138 | 3305 |
Число грабежей и разбоев в 1907 г. по сравнению с 1906 г. сократилось на 21,1%, однако относительно 1905 г. возросло на 2,6%. Однако вывод наместника Кавказа был оптимистичен: “Приведенные данные указывают, что число преступлений - грабежей и разбоев, совершенных в перечисленных губерниях, значительно упало в 1907 г. по сравнению с 1906 годом, вопреки утверждению Министерства внутренних дел об исключительно повышенной преступности в указанном году”.
Более того, реальный уровень террористических данных, содержащихся в представленных данных, рассматривался еще меньше. Воронцов-Дашков отмечал: “Я не нахожу возможным, во избежание ошибки, руководствоваться приемом, употребленным в данном случае Министерством внутренних дел, т. е. выделять из них грабежи-разбой террористического характера”. Обобщающий вывод наместника Кавказа относительно деятельности партии “Дашнакцутюн”, в отличие от премьера Столыпина, был оптимистичен: “Приведенное в письме вашего высокопревосходительства заключение о беспрепятственном развитии деятельности этой партии вследствие бездействия местных властей, результатом чего явилась еe материальная обеспеченность в связи с укрепившимся прочным влиянием на армянское население, угрожающем государственному порядку и общественной безопасности, - не соответствует действительному положению вещей”. Имевшиеся недочеты и просчеты были покрываемы введением военного положения во всем регионе и созданием Бакинского градоначальства.
Воронцовым-Дашковым была признана плохая постановка “тюремного дела” в регионе, что было прямым следствием плохого состояния тюремных зданий, использованием для их охраны военных караулов, хотя был выявлен случай подкопа и несостоятельности материальной части. Он полностью солидаризировался с положением Столыпина о плохой постановке политического сыска против революционного движения, обсуждаемым с ним еще в 1907 г. в С.-Петербурге. Тогда было достигнуто соглашение о реализации проекта создания Кавказского районного охранного отделения, который стал реальностью лишь в апреле 1908 г. Наместник указывал: “В этот значительный промежуток, не по моей вине, ничего не было сделано для улучшения положения политического розыска на Кавказе.
Возглавивший политический розыск полковник Еремин лишь только входил в свои обязанности и знакомился с местной спецификой. Недостатки имелись в деятельности жандармерии, зависимой от шефа корпуса и департамента полиции. Требовались сыскная техника, большие финансовые средства и знание особенностей региона: “Ни то, ни другое условие в период развития революционного движения на Кавказе не имели места. Сосредоточенное в местных жандармских управлениях дело розыска находилось всецело в руках корпуса жандармов”. Главным для деятельности жандармерии указывались дознание и обеспечение охраны, а политический - постольку-постольку.
Отрицательным моментом для жандармерии также указывалась постоянная перетасовка руководства и младших офицеров, которые не задерживались на местах назначения более трех месяцев. Предлагалось существенно и качественно улучшить личный состав жандармерии. Значительные успехи в сфере политического розыска ожидались лишь от департамента полиции, взявшего его под свой контроль.
Отношение графа-Воронцова Дашкова было построено на полутонах: признание частичных промахов в отношении революционных организаций в Закавказье и, в первую очередь, партии “Дашнакцутюн” и отрицание наличия реальной ее деятельности. Можно было бы указать на то, что на Венском съезде партии 1907 г. лидер С. Заварян заявил о наличии неистраченных 2 млн. руб. и под смех делегатов призвал их к сожжению1. Численность партии в это время составляла 165 тыс.: рабочих - 25 тыс., а остальные - крестьянство, буржуазия и интеллигенция.
Главным являлось положение, что партия “Дашнакцутюн” была грозной силой в 1903-1905 гг., достигла апогея при голицынском режиме, и лишь усилиями наместника Кавказа, как и ряда обстоятельств, начался процесс “прогрессирующего упадка” революционной организации. В то же время стремление отстоять честь мундира сопровождалось определенными промахами. Так, указывался рост общеуголовных дел в регионе: 1905 г. - 24000, 1906 г. - 27000 и 1907 г. – около 330002.
Тунян В.Г. " Армянский вопрос: мифотворческий аспект" , Ереван, 2015 г.
Скачать книгу можно по данной ссылке