Христианство в Кавказской Албании

Христианство в Кавказской Албании: по материалам рукописи полковника Ракинта «Краткий исторический очерк христианства кавказских горцев со времен святых апостолов до начала XIX столетия» и политическая ситуация на Южном Кавказе.

Несколько лет назад я опубликовал рукопись, найденную в Отделе рукописей РГБ, которая была озаглавлена: «Краткий исторический очерк христианства кавказских горцев со времен святых апостолов до начала XIX столетия». (Краткий исторический очерк христианства кавказских горцев со времен Святых апостолов до начала XIX столетия: Сочинение Генерального штаба полковника Ракинта. СПб., 1862 / Публ. В. А. Захарова) Как явствует из текста рукописи, она была выполнена полковником Генерального штаба Ракинтом в 1862 году. Это были сшитые в тетради листы бумаги «infolio», переплетенные в прекрасный кожаный переплет с золотым тиснением. Форзац выполнен из «муарового» шелка. По своим внешним характеристикам экземпляр относится к разряду «подносных», т. е. таких, какими пользовался император. Текст сочинения написан от руки крупным, четким, писарским почерком и имеет широкие поля, на которых карандашом проставлены некоторые исправления и дополнения.

Сочинение полковника Ракинта было составлено, как это видно из текста введения, по распоряжению Александра II, и, вероятно, было не раз использовано. Необходимость в нахождении «под рукой» подобной рукописи объясняется внутриполитической ситуацией. 22 августа 1859 года князь А. И. Барятинский доносил государю: «От моря Каспийского до Военно-Грузинской дороги Кавказ покорен державе Вашей. Сорок восемь пушек, все крепости и укрепления неприятельские в руках Ваших». Изнурительная Кавказская война, казалось, идет к концу. Однако, военные действия на Северо-Западном Кавказе, на момент составления полковником Ракинтом данной исторической справки, еще продолжались. Они окончательно закончились только в 1864 году.

Что известно об авторе этого сочинения?

Александр Викентьевич Ракинтродился 6 июля 1815 года. Получил образование в Павловском кадетском корпусе, который закончил в 1836 году. С 1838 года служил в 5-й артиллерийской бригаде. В 1838— 1840 годы обучался в Императорской военной академии. В 1842 году был назначен в Генеральный штаб. В 1846-1849 годы - дивизионный квартирмейстер 14-й пехотной дивизии; в 1849-1855 годы - служит при Департаменте Генерального штаба. 25 апреля 1853 года командирован в гренадерский корпус. В 1856-1863 годы - начальник Военно-исторического и топографического архива Военно-топографического депо - будущего РГВИА - Российского государственного военно-исторического архива, полковник. В 1862 году А. В. Ракинт пишет докладную записку «Обзор настоящего положения и положения будущих дел в Архиве Военно-исторического депо». В 1865 году его переводят в Межевой корпус. После смерти жены (8 апреля 1899 года), урожденной графини Остророг Виктории Ивановны (Людвиговны), был призреваем в Александровском военном убежище для увечных и престарелых воинов - героев Русско-турецкой войны за освобождение Болгарии от османского ига, которое располагалось недалеко от села Всесвятского. Умер в 1907 году.

К тому времени, в 1860 году, Северный Кавказ территориально был разделен между Ставропольской губернией, Кубанской, Терской и Дагестанской областями и в этом регионе сложилась общероссийская управленческая система. Сложное экономическое положение, «несогласие с действиями местных администраторов, психологическое воздействие воспоминаний о войне (становившихся все более привлекательными и легендарными с течением времени) не раз побуждали жителей Северного Кавказа к антиправительственным выступлениям». В то же время российское правительство понимало серьезность стоявшей перед ним проблемы налаживания нормальных отношений с покоренным населением. Немаловажную роль в этом деле играли сложные вопросы межрелигиозных взаимоотношений. Русские войска не раз наблюдали проявление экстремистских явлений со стороны некоторой части горцев-мусульман. Кроме того, существовавший во время Кавказской войны имамат Шамиля имел немало черт раннего государства, в том числе наблюдался процесс формирования прослойки духовенства, а также сочетание различных отраслей права: государственного, религиозного и обычного. В нем весьма существенную роль играло мусульманство. Для выработки дальнейших стратегических планов российскому командованию необходимо было постоянно иметь, как говорится, под рукой, справочное пособие о религиозных воззрениях горцев, своеобразную служебную записку, в которой история и современность была бы сплетена в единый текст, содержащий представление о религиозных верованиях горских народов Северного Кавказа. Нам думается, что именно для этой цели был составлен публикуемый ниже очерк.

Выполненная полковником Генерального штаба А. В. Ракинтом работа может быть оценена как серьезный, для того времени, научный труд, несмотря на ее довольно малый объем. Особого внимания заслуживает краткий исторический экскурс, сделанный автором, начиная с первого века н.э., со времени появления христианской проповеди на Кавказе, носителями которой были апостолы - ученики Христа. Мы отдаем себе отчет, что в советской историографии этого вопроса наблюдалось категоричное, полное отрицание этих фактов. Еще до недавнего времени советские историки считали невозможным и проповедь апостола Андрея Первозванного, и появление на северном и восточном берегах Черного моря апостолов Матфея, Варфоломея, Симона Зилота, Иуды и др. Эта точка зрения имеет свое объяснение, а если желаете, и - оправдание, которое заключено в той идеологической борьбе, которая велась с Православной церковью и православной патристикой, с религией вообще. Однако время идеологических штампов прошло. Нужны веские контраргументы, чтобы отказаться от существования огромного пласта источников, отнесенных к разряду религиозных. Полковник Ракинт в своем исследовании приводит сведения, взятые им из разных источников, в том числе из Оригена, которые были сохранены Евсевием в «Церковной истории».

Изучение истории Северного Кавказа имеет большое значение не только для определенного региона России. Прежде всего, Кавказ справедливо называют одной из колыбелей человечества. Но без изучения Кавказа невозможно представить себе историю Древнерусского государства. Без истории Северного Кавказа и его народов мы не можем обойтись, говоря и о Русском централизованном государстве. Да и история нашей страны всех последующих веков, вплоть до нынешнего времени, так или иначе связана с Кавказом. Дело не только в том, что здесь зарождались события, имевшие большое всемирное значение. Этот обширный регион с древнейших времен привлекал внимание завоевателей всех мастей, многочисленных правителей разных государств и их воинов, купцов и путешественников. Этот регион оказался местом великого переселения народов, огромных миграционных процессов. Немало народов из разных частей мира нашли здесь приют от своих притеснителей.

Но есть и еще один немаловажный аспект необходимости всестороннего изучения истории Северного Кавказа. Дело в том, что именно через Кавказ началось проникновение христианства на территорию Руси. В Закавказье, в Армении оно было принято еще в самом начале IV века, в 301 году. А это значительно раньше, чем в ряде государств Европы, чем в самой Римской империи.

Итак, знали о Кавказе и народах, его населявших, очень давно. Еще в библейские времена, во время так называемого вавилонского пленения Навуходоносором еврейского народа (за 600 лет до н. э.). Во время после так называемого разрушения первого Иерусалимского храма в Закавказье, на территорию от Каспийского до Черного моря, переселилось немало евреев. Об этом свидетельствуют разнообразные источники, среди которых немало места занимают многочисленные библейские предания, появившиеся на Кавказе. Среди них предания о Потопе, значительно отличающиеся от библейских, в то время как местные легенды окрестностей горы Масис (Арарат) строго приближены к библейским сказаниям. Весьма интересен тот факт, что Евсевий цитирует историка Абидена, писавшего, что царь Навуходоносор поселил пленников «подле правой стороны Понта Евксинского» - т. е. на Кавказском берегу.

Занимавшийся историей христианства на Кавказе в середине XIX века известный российский языковед, исследователь языков и культур народов Кавказа, генерал Петр Карлович Услар (1816-1875), в своем исследовании, сделал первые методологические установки к изучению этой темы. Он, в частности, заметил, что в таком важном историческом источнике, каким является Библия, содержится история только так называемого избранного народа,иными словами, тех евреев, которые восстановили по своему возвращению в Палестину Иерусалимский храм и «неумолимо отвергавших всякую чужеземную примесь. Так, с презрением, например, отвергнуты были соплеменные и соседние самаритяне, хотя и веровавшие в Иегову, но смутившие чистоту крови Авраамовой браками с иноземками. При таковом направлении, - заключает П. К. Услар, - весьма понятно равнодушие палестинских евреев к судьбе соотчичей, оставшихся на чужбине, и молчание, которое хранит о них Библия».

Итак, искать сведения о расселении евреев следовало в других источниках. И Услар, проанализировав армянские и грузинские летописи и свидетельства средневековых кавказских историков, обратил внимание на «присутствие многочисленного еврейского народонаселения в Закавказье во времена до Рождества Христова». Именно к эпохе Навуходоносора относят многие средневековые авторы прибытие в Спер (Сапарад) знаменитого еврейского пленника, прямого потомка царя Давида, Шамбада, родоначальников фамилии Багратионов, которой суждено было играть первенствующую роль в истории Закавказья.

Но в это время возникают и новые представления о переселенцах. Так, появляется точка зрения, что вернувшиеся примерно в 538 году до н. э. в Палестину с Зоровавелем и Ездрой 50 тысяч иудеев были лишь «небольшая и наименее достойная часть еврейского народа, что десять колен Израилевых осталось далеко на востоке, в неведомых странах, что Ездра неверно восстановил Ветхий Завет и что закон Моисеев в безукоризненной чистоте, сохранился только между этими евреями, неведомо где живущими».

Подобной точки зрения придерживались и христианские авторы, о чем писал, например, в V веке святой Иероним. Хотя Услар считает весьма сомнительным, чтобы пленные евреи в течение многих веков могли сохранить своя язык, веру предков, но факты свидетельствуют об обратном. Так, например, кочевавшие в VI—VII веках по соседству хазарские племена приняли именно иудейскую веру. М. И. Артамонов, в своем капитальном исследовании «История хазар» сообщает весьма интересные факты. Так, примерно в 730/731 году самый знатный человек Хазарии по имени Булан принимает иудаизм, а обращение в иудаизм хазар произошло в Дагестане, в пещере, где хранились священные книги иудеев и где они собирались для празднования Шаббата (субботы). До наших дней дошла переписка хазарского царя Иосифа с испанским евреем Хасдаем ибн Шафрутом, которая велась на иврите, содержавшая интереснейшие сведения о принятии иудаизма, географические и исторические сведения о Хазарии.Необходимо отметить большой труд С. А. Плетневой.

В 70 году н. э., после взятия Иерусалима римским императором Титом, многие иудеи вновь обратились в бега. Количество евреев на Кавказе по тем временам было довольно значительным. Так, Фавст Византийский (IV век) рассказывает, что, например, «в армянском городе Зарехаване (Птолемей называл его - Заруана) считалось 5 тысяч армянских и 8 тысяч еврейских семейств, в городе Еруандашате - 30 тысяч еврейских, в Нахчаване - 16 тысяч». Такое количество евреев могло жить там только с давних пор. Сомнительно чтобы они бежали во времена императора Тита. Вполне правомерно предположить, что значительная часть иудеев занимала и определенное влиятельное положение среди правящей верхушки кавказских государств и даже просто среди правителей небольших населенных пунктов. Не этим ли объясняется тот факт, что и среди хазар было немало иудеев.

Сведения о Кавказе имелись и в Древней Греции, о чем писал отец истории Геродот. В современную Колхиду, как мы помним, держал путь легендарный Одиссей.

В I веке н. э. были в этих краях ученики Христа - апостолы Андрей Первозванный и Симон Кананит, что до недавних пор отрицалось советскими историками, ведшими атеистическую работу. Однако после серьезного анализа этой проблемы, нашедшей свое яркое выражение в предисловии С. А. Беляева к выдающемуся труду митрополита Макария. А архиепископ Макарий (Булгаков) писал в XIX веке, что «Закавказье посетили с проповедью пять святых апостолов: четыре из числа дванадесяти - святой Андрей, святой Матфей, святой Иуда Фаддей, называемый Левием, святой Варфоломей, и один из семидесяти - святой Фаддей».

Знали о Кавказе и в Римской империи. В IV веке н. э., когда христианство становится государственной религией, Рим значительно укрепляет свои позиции в черноморских греческих колониях и начинает успешно проникать в среду населения Северного Кавказа. Христианство проникало в Абхазию и через сосланных сюда церковных деятелей, воинов-христиан, государственных чиновников-христиан, оказавшихся в немилости у римских императоров. В начале V века в Армению, в ссылку, был отправлен знаменитый отец Церкви святой Иоанн Златоуст. Оттуда святитель старался укрепить своих духовных чад. В своих многочисленных письмах (а их дошло до нас 245) епископам Азии, Африки, Европы и друзьям в Константинополе он утешал страдающих, наставлял и поддерживал своих приверженцев. Зимой 406 года святой был болезнью прикован к постели. Но враги его не унимались. Из столицы пришел приказ перевести его в глухой Питнус (Пицунда, в Абхазии). Истощенный болезнями святитель в сопровождении конвоя три месяца в дождь и зной совершал свой последний переход. В Команах силы оставили его. 14 сентября 407 года вселенский святитель со словами «Слава Богу за все!» скончался. Он был погребен в крипте храма в Команах. В 438 году по инициативе святого Прокпа, патриарха Константинопольского, мощи святителя были перенесены в Константинополь.

Прекрасно знали об этой горной стране и многие византийские авторы. Уже в VI веке, во время правления византийского императора Юстиниана Великого, началось распространение христианства среди адыгов, населявших Северный Кавказ. «Юстиниан, - пишет Шора Ногмов, - обратил милостивое внимание на адыгов и стал прилагать старания к обращению их в христианство. Адыге приняли его от греков без сопротивления, что и послужило причиной сближения двух народов. Имя Юстиниана в таком уважении между адыгами, что для подтверждения своих слов народ клялся Юстиниановым столом и Юстиниановым троном... Под влиянием союза с Юстинианом греческое духовенство, проникши в Кавказские горы, внесло к нам миролюбивое занятие искусством и просвещением... Христианская вера процветала в Кавказских горах, будучи поддерживаема греческим духовенством, заменявшим убылых присылкою новых епископов и священников».

В 1992 году была опубликована кандидатская диссертация митрополита Ставропольского и Бакинского Гедеона (Докукина), написанная еще в 1960 году. Она была посвящена истории христианства на Северном Кавказе. В сборе материалов и ее написании принимал участие известный пятигорский краевед и исследователь Северного Кавказа - Л. Н. Польский. В условиях того времени многое невозможно было сказать, даже в рукописи, которая печаталась в четырех экземплярах, один из которых предназначался для хранения в библиотеке Ленинградской духовной академии. И тем не менее, эта работа по праву может считаться первым трудом, обобщающим не только известные на тот день исторические источники, но и ставящая перед будущими исследователями многие вопросы, которые необходимо еще решить.

Во-первых, это проблема о существовании в древности на Северном Кавказе мощных очагов христианской культуры.

Во-вторых, вопрос о трансформации сознания горских народов от первоначальной веры своих предков: христианства - к инославию. К сожалению, до сих пор мало изучена и проблема о внешних исторических условиях, оказавших влияние на отход части Северокавказского населения от своей традиционной религии. В какой-то мере эту лакуну закрывает публикуемая неизвестная до сих пор рукопись полковника Ракинта «Краткий исторический очерк христианства кавказских горцев со времен святых апостолов до XIX столетия».

В 2002 году во Владикавказе вышла монография В. А. Кузнецова, посвященная истории христианства на Северном Кавказе до XV века. Автор использовал практически все опубликованные на тот период времени работы, а также материалы своих собственных раскопок, которые он проводил в течение 50 лет на Северном Кавказе.

Изучение истории Церкви дело не совсем простое. Здесь необходимы не только специальные познания, но и определенная тактичность. Известный богослов и историк Церкви протопресвитер отец Александр Шмеман писал в своей книге «Исторический путь православия»: «...для слишком многих история Церкви есть соблазн, и они избегают ее, боясь разочарований. В истории православия, как и в истории христианства вообще, немало падений и человеческих грехов. Я не хотел скрывать их, потому, что верю, что вся сила православия в правде, и потому еще, что «различение духов» в прошлом считаю условием всякого подлинно церковного делания в настоящем».

Изучая историю возникновения христианства на Северном Кавказе, мы не можем обойти вниманием многочисленные свидетельства древности. Мы не можем обойти и тот факт, что Кавказ был достаточно хорошо известен ряду средневековых авторов и своими богатейшими недрами. Так, император Константин Багрянородный в своем сочинении «Об управлении империей» оставил подробнейшие описания страны зихов (адыгов) - Зихии и о том, сколько надо ехать всаднику от города Матархи (Тмутаракани) до ближайших фонтанов нефти, которые в многочисленности били там из-под земли.

Русские летописи сохранили рассказы о ясах и касогах, которых покорил Святослав. В 978 году великим князем киевским становится его сын Владимир, период княжения которого справедливо считают расцветом Киевской Руси. Границы молодого Русского государства расширяются от Прибалтики и Карпат до Причерноморья, до Кавказских гор. Это сын Владимира - русский князь Мстислав - вышел на поединок с касожским богатырем Редедей, о чем также поведал нам русский летописец и что сохранилось в преданиях адыгейского народа, записанных в XIX веке просветителем адыгского народа Шорой Бекмурзой Ногмовым.

В XIII—XIV веках, когда во многих европейских странах стала активно развиваться торговля и накапливаться торговый капитал, его обладатели не удовлетворялись уже своими европейскими просторами. Их манила далекая Индия, таинственный Китай, откуда поступали диковинные и необычайно высоко ценимые товары. Однако самый близкий сухопутный путь, который еще называли «Великим шелковым путем», шел через горные перевалы Кавказа, в то время контролируемые татаро-монголами. И вот тут-то первыми стали прокладывать дорогу католические миссионеры, желавшие принести веру Христову, как они считали, «дикарям и язычникам», не ведая того, что христианство не только давно было известно местным народам, но и многие из них его исповедовали. Рядом с католическими миссионерами шли купцы, любители приключений и различные авантюристы. Но среди них оказывались и люди совсем другого склада. Многие из них с интересом наблюдали за новым для них окружающим миром. Записывали предания и легенды, обычаи и нравы местных племен и народов.

Кавказ издавна был ареной борьбы многих окружающих государств. Особенно старались в упрочении своего влияния и даже владычества на Кавказе две соперничающие державы - Персия и Турция. Происходило это не только введением войск и захватом отдельных районов Кавказа, но и религиозным путем. Да, эти государства исповедовали одну мусульманскую веру, но в двух, не признающих друг друга, ее течениях - сунниты и шииты. Начиная с XV века они усиленно выкорчевывают христианство, в его греческом варианте, которое до этого исповедовали многие горцы. В то же время на Кавказе Российское государство столкнулось с огромным количеством никому не подчинявшихся, разрозненных и постоянно враждовавших между собой патриархально-родовых обществ. Они принадлежали или к одной или к совершенно разным языковым и этническим группам, исповедовали разные религии и находились не на одинаковой стадии социальной организации.

В течение почти двух веков между суннитской Турцией и шиитской Персией с небольшими перерывами шли войны за овладение стратегически важным регионом, которым был Северный Кавказ. «Игра на этих противоречиях оставалась главным оружием России, пока она была слабой в военном и экономическом отношении. Таким путем она поддерживала равновесие сил на Кавказе, способствовала истощению своих конкурентов и готовила почву для собственного, более энергичного вмешательства в дела региона», - замечает В. В. Дегоев.

Необходимо заранее оговориться, что ни Ширван, ни прочие прикаспийское области никто тогда не называл Азербайджаном, как это сделали совершенно безапелляционно азербайджанские историки в веке, что делают и сейчас, приписывая Сефевидов к Азербайджанскому государству. Как совершенно справедливо пишет Олла Реза, это название данного региона появилось только в 1918 году, с подачи захвативших Баку турок.

Будущий персидский шах Исмаил II, подобно иным принцам Сефевидов, начал заниматься государственными делами смолоду: в 14 лет он был назначен губернатором Ширвана, после того как его дядя Алкас-мирза взбунтовался против шаха Тахмаспа I и бежал в Турцию (1547). Довольно скоро он проявил себя как опытный полководец - сражаясь в битве с одним из потомков ширваншахов, и в трудных сражениях с лучшей тогда на Востоке армией османского султана Сулеймана II. На современников особое впечатление произвела его победа над османским правителем Эрзерума, заносчивым Искандар-пашой (1552).

В 1555 году шах Тахмасп заключил с османами долгожданный мирный договор (Амасийский трактат). Вскоре после этого между отцом и Исмаилом возник разлад. Конкретная причина его неизвестна; историк Искандер Мунши сообщает, что Исмаил позволял себе многие поступки, которые отец не одобрял. В 1556 году Тахмасп выслал сына из столицы управлять пограничным Гератом. Однако и там Исмаил проявлял неуважение и дерзость по отношению к отцу. В частности, он разослал правителям областей письма, чтобы они, в нарушение Амасийского договора, собирали войска для нового похода на Османскую империю. Эти постоянные захватнические войны мусульманских правителей и военачальников превращали захваченных жителей Кавказа из христиан в мусульман, о чем пишет в своей рукописи Ракинт.

Если вернуться к началу сочинения полковника Генерального штаба, то оно хронологически рассматривает ситуацию на Кавказе с I века н. э.

Особое внимание мы обращаем на многочисленные упоминания А. В. Ракинта о религиозной ситуации в Кавказской Албании - древнем государстве в Восточном Закавказье, занимавшем часть территории современных - мы подчеркиваем, современных Азербайджана и Дагестана. Почему нам важны эти упоминания Ракинта? Дело в том, что ныне данный исторический аспект в Азербайджане слишком политизирован. Армяноненавистнические утверждения касались любого вопроса. А такая тема, как Кавказская Албания, стала особым предметом «забот» идеологов. Еще в середине 60-х годов XX века азербайджанские историки стали переименовывать средневековых армянских историков и писателей, политических деятелей, живших и творивших в Карабахе, в албан.

Как справедливо отметил В. А. Шнирельман, наиболее влиятельной в Азербайджане книгой, где все это стало принципиальной позицией, была работа 3. М. Буниятова, вышедшая в 1965 году и посвященная событиям арабского времени в Кавказской Албании, которую он прямо именовал Азербайджаном. В этой книге Буниятов уже говорил об «армяноязычных авторах», разумея под ними деятелей раннесредневековой Албании, писавших по-армянски, таких как историки Мовсес Каганкатваци и Киракос Гандзакеци, поэт Давтак, правовед Мхитар Гош.

Но армяне числили всех этих деятелей культуры среди важнейших создателей армянской литературной традиции, и их не могли не возмущать новые интерпретации Буниятова, которые они трактовали как посягательство на армянских культурных деятелей.

Мы не будем рассматривать все труды азербайджанских авторов, писавших и пишущих об этом, это тема специальной работы, к тому же многое уже сделал В. А. Шнирельман в своей книге, к которой мы время от времени обращаемся. Нам же приходится констатировать, что после падения СССР, в Азербайджанской Республике, как и на всей территории Кавказа началось усиленное распространение лжеистории, которая создавалась и выпестовывалась местной политической элитой для решения своих узконационалистических задач.

Дело в том, что уже к концу XX века у большинства народов СССР сформировалась полиструктурная интеллигенция (административная, просветительская, научная и производственная, художественнотворческая) и с этого момента начинаются претензии на наиболее привилегированные места, в том числе и во власти. Но пока центральная власть сильна, то занятие престижных мест происходит по старым правилам. Как только власть ослабевает, появляется возможность занять вершины. И в этой связи в Российской Федерации налицо создалась реальность, поставившая под угрозу сохранение территориальной целостности государства, о чем метко заметила М. В. Каргалова: «...на территории России действуют десятки местных правительств, которые пытаются осуществлять самостоятельную политику, проявляя порой склонность к сепаратизму и автономизации».

Кроме того, практически во всех республиках Кавказа и Закавказья, от Адыгеи до Баку, были созданы или воссозданы прежние националистические общественные организации: партии, союзы и т.д. Они стали активно «промывать мозги» населению своей республики, оттеняя при этом социальную нестабильность, проповедуя этносепа- ратизм, религиозный экстремизм, все это способствовало созданию нестабильной ситуации в каждом конкретном регионе. А к началу 90-х годов XX века уже существующие антисоветские, переросшие в антироссийские, настроения во всю пропагандировались этими националистическими организациями по всему Кавказу. Началась вестись, при поддержке и финансовой помощи западных спецслужб, тщательная и серьезная работа по историческому обоснованию этих настроений. Правда, в основе это были больше эмоциональные выступления, но очень скоро они вошли в тесную связь с местным криминалом.

Историки В.А. Кузнецов и И.М. Чеченов серьезно проанализировали многие негативные тенденции, существующие в современной истории Кавказского региона, где историческая наука стала главным орудием в руках этнополитической элиты. Результат такого подхода ведет к тому, что «происходит беспрецедентный откат общественного сознания к идеологии средневековья не в лучших ее формах, сублимация социальной активности на возрождение архаики».

Действительно, история происхождения и формирования народа, говорящая о его истоках, один из важнейших компонентов этнической идентичности. Во-первых, воспоминания о былой славе чаще всего служат единственной или важнейшей основой национального самосознания.

Во-вторых, для малых этнических групп, входящих в состав крупных многонациональных государств и неоднократно (в далеком или не столь отдаленном прошлом) подвергавшихся несправедливому отношению со стороны властей, представляется, что их золотой век остался в глубинах истории, когда их предки якобы жили свободно и могли сами распоряжаться своей судьбой.

В-третьих, именно поэтому интеллектуалы, принадлежащие к малым этническим группам, ищут в отдаленном прошлом символы, которыми можно было бы гордиться и которые способны стимулировать рост этнического самосознания и этнической консолидации, достижения политических целей национализма. Среди таких символов можно выделить древнюю государственность, письменность и наличие древней литературы, сохранение своего языка, восходящего корнями едва ли не к первобытности, свою древнюю языческую религию, наконец, развитую культурную традицию, уничтоженную или значительно деформированную более поздними пришельцами и колонизаторами и требующую восстановления. В этом смысле апелляция к славным деяниям предков оказывается действенной и способствует этнической мобилизации.

Этот идеологический механизм автоматически срабатывает в кризисных условиях, когда на кону оказывается вопрос о выживании этнической группы, когда она сталкивается с глубоким кризисом идентичности или же попадает в полосу резких политических изменений.

Здесь-то и помогают апелляции к реальной или мифической древней государственности и прочим достижениям далеких предков, которые способны вызвать массовый энтузиазм под лозунгом «возрождения своей культуры и государственности». Такие аргументы неизменно присутствуют в риторике этнополитических лидеров всех республик как Северного, так и Южного Кавказа.

В последние двадцать лет сражение за историю в этих республиках достигло своей кульминации. В ходе этой, в полном смысле слова, борьбы создаются новые идеологемы, в которых речь идет уже не столько о символических, сколько о реальных ценностях. О расширении территории, об изменении этнодемографической картины в сторону повышения удельного веса своей этнической группы, о получении статуса этнотерриториальной автономии или же об образовании своего независимого государства.

Особенно зримо эта ситуация из научной проблемы превратилась в острополитическую в Азербайджане. На этом искажении воспитали уже не одно поколение жителей республики. Заказ спускается сверху, а услужливые «историки» стараются, кто во что горазд. В первую очередь выстраивается доказательная база для удревнения населения нынешнего Азербайджана. При этом ни о какой научной достоверности речь не идет. Эмоции чаще всего перехлестывают всю документальную базу только с одной целью - доказать, что именно азербайджанцы, в отличие от армян, самые что ни на есть автохтонные жители Кавказа. Государственным заказом стало в этой связи изучение истории Кавказской Албании, но вывод у исследователей уже заранее предопределен - любым способом доказать, что албаны - это предки нынешних азербайджанцев. И никого в современном Азербайджане не волнует, что говорили албаны на совершенно другом языке, иной, нежели тюрки, языковой группы. Это необходимо было для того, чтобы оторвать население раннесредневекового Карабаха от армян. Да, азербайджанские авторы писали о языковом родстве албан с горцами Дагестана, что в общем-то правильно, но они усиленно доказывали, что албаны-христиане разговаривали по-тюркски или изобретали сюникский язык или особый сюникский диалект албанского языка. В ответ армянские авторы указывали, что периферийные говоры Арцаха и Сюника были всего лишь диалектами армянского языка.

Как отмечал В. А. Шнирельман, Зия Буниятов писал о якобы не дошедшей до нас богатой литературе на албанском языке, которую как будто уничтожили арабы и армяне. При этом армяне будто бы предварительно перевели албанские рукописи на грабар (древнеармянский литературный язык), сознательно искажая изначальные албанские тексты. Буниятов делал специальный акцент на происках армянских католикосов, которые с помощью арабов приветствовали любые антивизантийские акции и пытались силой внедрять монофизитство. С тех пор эта идея стала аксиоматичной в азербайджанской историографии. Между тем, как подчеркивали в ответ армянские ученые, речь шла не о каком-либо межэтническом конфликте, а о религиозной борьбе монофизитов против халкедонизма. Последний опирался на поддержку Византии, пытавшейся оказывать сильное давление как на Армению, так и на Агванк; и в этой борьбе Армянская и Агванская церкви действовали как союзники. Армянские критики указывали также на то, что, создавая фантастическую картину уничтожения албанской литературы армянами, Буниятов совершенно не говорил о реальных фактах - о варварском уничтожении армянских рукописей тюрками-сельджуками.

Кроме того, Буниятов процесс арменизации Нагорного Карабаха, относил к XII веку, а также, следуя уже установившейся в Азербайджане тенденции, делал акцент не на языке, а на культурных традициях и заявлял, что Арцах никогда не принадлежал к центрам армянской культуры. Некоторые из его коллег шли еще дальше и утверждали, что местные обитатели вплоть до XVIII—XIX веков сохраняли свое особое, отличное от армянского, национальное самосознание. В своих последующих работах Буниятов целенаправленно пытался «очистить» и другие земли современного Азербайджана от армянской истории.

Одновременно Буниятов стремился пересмотреть историю Армении. Он утверждал, что со времен Тиграна Великого у армян никогда не было ни политической, ни экономической независимости, и высмеивал стремление армянских историков объявить царство Баг- ратидов независимым государством. Естественно, армянские специалисты не могли трактовать это иначе как «искажение истории армянского народа» и усматривали в этом тревожный симптом - поворот азербайджанской науки к традициям антиармянской турецкой историографии. Уместно отметить, что Буниятов особенно начал очень активно пропагандировать все эти взгляды вскоре после печально известного Пленума Нагорно-Карабахского обкома компартии Азербайджана, состоявшегося в марте 1975 года.

Тем временем азербайджанские историки пытались доказать, что Кавказскую Албанию неверно рассматривать как отсталую периферию передневосточных цивилизаций и что по уровню развития она нисколько не отставала от своих соседей. Они также начали удревнять время возникновения государства Кавказская Албания, чтобы сделать его современником Иберийского царства. Вопреки Страбону, относившему это к I веку до н. э., они стали писать о IV—IIIвеках до н. э.

Делались также попытки удревнить время проникновения христианства в Кавказскую Албанию. Ссылаясь на весьма сомнительные сообщения Мовсеса Каганкатваци, азербайджанские авторы доказывали, что Албания была едва ли не первой христианской страной в Закавказье и что Албанская церковь имела апостольские начала. Следует отметить, что и А. В. Ракинт, ссылаясь на свидетельства Мовсеса Каганкатваци и других армянских летописцев, только сообщил, что святой Фаддей проповедовал в Албании. А в разделе, касаясь Армении и Албании, Ракинт утверждал, что «от 300 до 332 года святой Григорий обратил в христианство весь армянский народ и царя их Трдата, а так же всю Албанию, или Агванию (Дагестан)».

Другие азербайджанские авторы, в своих исследованиях, посвященных истории раннесредневековой Албанской церкви, делали все, чтобы оторвать ее от армянских корней, и замалчивали все, что касалось ее вековой подчиненности Армянской церкви. Так, например, Р. Б. Геюшев, говоря об Армянской церкви, писал о ней только в связи с ее активной борьбой против халкедонизма, укрепившегося в Албании в VII веке. Тем самым, вслед за Буниятовым, он изображал Армянскую церковь исключительно злобной силой, пытавшейся подавить свободомыслие в Албании. Геюшев признавал наличие множества армянских надписей на раннехристианских памятниках, но упорно называл последние не армянскими, а албанскими.

В то же время, если Геюшев все же признавал, что начиная с VIII века Албанская церковь попала в подчинение Армянской, то некоторые другие азербайджанские авторы шли еще дальше и доказывали, что арменизация Албанской церкви никак не могла произойти ранее середины XVII века. Мало того, эти, с позволения сказать, «историки» настаивали на том, что создатели армянских надписей на местных средневековых храмах не имели никакого отношения к армянам. Вопреки фактам, они пытались убедить всех и в том, что большинство таких надписей имели поздний вторичный характер и наносились поверх предварительно уничтоженных албанских. Так, средневековые армянские храмы под пером азербайджанских авторов постепенно стали превращаться в «албанские». Дело доходило до курьезов, когда «албанскими» начали признаваться даже типичные армянские надписи. Этим азербайджанским авторам был дан достойный ответ в сборнике российских и армянских ученых «К освещению проблем истории и культуры Кавказской Албании и восточных провинций Армении». Однако в Азербайджане попросту игнорируют любые неазербайджанские исследования данной темы.

Тот мартовский 1975 года Пленум обкома партии Нагорно-Карабахской автономной области (НКО), о чем мы выше сказали, рассматривал вопросы патриотического воспитания и противостояния национализму, был своеобразным ответом на рост армянского национального самосознания. Поэтому под национализмом на пленуме однозначно понимался только армянский национализм, как будто бы азербайджанского в то время не существовало. После пленума резко усилилось вмешательство властных органов Азербайджана в духовную и культурную жизнь армян Нагорного Карабаха. С этого времени во всех справочниках коренное население области стало называться азербайджанцами, были прерваны все культурные связи с Арменией, включая прием радиопередач. Тогда же безусловный приоритет получили версии истории, приемлемые только с точки зрения «азербайджанской идеи». Так, вышедший юбилейный сборник, посвященный 50-летию ИКАО, был изъят из обращения и сожжен по той причине, что в нем говорилось о вековой борьбе населения Карабаха за независимость и перечислялись армянские архитектурные и археологические памятники. Вместо него был опубликован статистический сборник, где сообщалось лишь о том, что настоящая история Нагорного Карабаха началась лишь после установления советской власти в Азербайджане.

А через 10 лет в качестве директивной формулы все это повторялось и в новом юбилейном издании, выпущенном к 60-летию создания ИКАО. Древнейшей и средневековой эпохам его авторы уделили буквально две фразы, говорящие о многочисленных памятниках истории, расположенных в Карабахе. Но о том, что местные средневековые памятники были созданы предками армян, умалчивалось. Все это резко выделялось с изданной через год книгой, посвященной 60-летию Нахичеванской АССР, в которой детально рассматривалась древняя и средневековая история с действовавшими в ней «предками азербайджанцев»! В книге постоянно проводилась мысль о том, что, не в пример Карабаху, Нахичевань неоднократно переживала периоды расцвета задолго до установления советской власти. И в этой книге историческое присутствие армян в Нахичевани и их богатое архитектурное наследие полностью игнорировались. Это была установка, которой обязаны были следовать все азербайджанские историки. В свое время еще Зия Буниятов объявил Нахичевань исключительно азербайджанским городом на том основании, что в XII веке атабеки временами устраивали там свою резиденцию. Правда, он же отмечал местоположение Нахичевани в пограничной области, где сказывалось влияние «иноверцев-христиан». О том, что эти христиане были армянами, Буниятов старательно умалчивал. А на карте, помещенной в его книге, Нахичевань оказывалась чуть ли не в центре Азербайджана. В конце 1980-х годов, когда напряженность в армяноазербайджанских отношениях шла к критической отметке, все подобные аргументы широко тиражировались азербайджанской прессой. Так, они нашли отражение в статье директора Института истории партии при ЦК КП Азербайджана Дж. Гулиева, заявлявшего, что азербайджанцы не только с древнейших времен жили на территории Нахичевани, но и всегда составляли там большинство населения.

Как мы отмечали выше, напряженная обстановка стала складываться с начала 1990-х годов на Юге Дагестана, где после распада СССР лезгины фактически впервые ощутили себя разделенным народом, разрезанным межгосударственной границей, проходящей по реке Самур. Это вызвало к жизни формирование лезгинского национального движения, поставившего одной из целей объединение лезгин в рамках единой государственности. В этой обстановке создается радикальный лезгинский этногенетический миф, трактующий древнюю Кавказскую Албанию как государство исключительно лезгиноязычных народов. Все это призвано пробуждать в лезгинах гордость за своих предков, создавших одно из древнейших государств на Кавказе и имевших письменность еще в середине I тысячелетия н. э.

Но наиболее вероятными, на наш взгляд, в этой сложной ситуации кажутся, личностные или субъективные причины. В пользу нашей точки зрения свидетельствует несклонность к компромиссам сторон, несмотря на различные способы и попытки деконсолидации сил: разделение общих решений, перемирия, переговоры об обмене военнопленными и другое, но малейшие ошибки и несогласованность военных и политиков привели к сплочению чеченского общества.

В самые последние годы этот миф еще больше радикализуется, что выражается в конструировании никогда не существовавшего «кутии-шумеро-албано-лезгинского народа». Одновременно утверждается, что шумеры, хурриты и урарты произошли от «кутиев-протолезгин» в результате расселения последних из районов озер Ван и Урмия и Юго-Восточного Кавказа. Протолезгины отождествляются с создателями известной куроаракской культуры раннего бронзового века IIIтысячелетия до н. э., а корни современных лезгин напрямую возводятся к древним шумерам, хурритам и урартам. В Дагестане нашлись здоровые научные силы, дающие отпор этим «шумероманиям».

Таким образом, в специфических условиях Кавказа история стала полем идеологических сражений, где явственно выступают столкновения национальных интересов. Рост этнического национализма и кризисные явления, затронувшие народы Кавказа, приводят не только к поискам так называемой национальной идеи, но и подкрепляются созданием этноцентристских исторических схем, которые провоцируют разъединение и напряженность между народами. Постоянные дискуссии на исторические темы стали не только типичными для историографии народов Кавказа, но и других регионов постсоветского пространства. В их основе продолжают оставаться «национальнопатриотические побуждения». Эта борьба за исторические приоритеты приобрела острые идеологические формы. Только из-за этого да еще по принципиальным расхождениям в 70-х годах XX века не удалось полностью закончить огромный труд коллектива кавказских историков, инициированный академиком А. Л. Нарочницким.

Как справедливо заключила Р. А. Габриелян: «Идеологический детерминизм исторической науки сегодня влечет за собой горькие всходы. В какой-то степени это, очевидно, есть вполне закономерный итог роста национального самосознания (усиливающийся в период распада СССР и последующей государственной суверенизации), своего рода «детская болезнь» общественного сознания, еще не достигшего уровня общечеловеческих и гуманитарных ценностей».

Исторической науке еще предстоит пройти нелегкий путь и понести жертвы. Иного выхода не существует.

Хочется привести точку зрения А. Г. Кузьмина, который давая блестящую характеристику всем подобным националистическим проискам, определил и их происхождение: «Вслед за развалом страны, ее экономики и идеологии, бросившими и историческую науку в нокдаун, на страницы печати хлынул поток дилетантских фантазий, часто весьма ядовитого содержания. Все национализмы на окраинах бывшего Союза питаются такими фантазиями и они уже обходятся в сотни тысяч жертв. Гражданская война всегда начинается в умах, а затем перекидывается на улицы...».

Двадцатого ноября 2009 года, выступая перед вынужденными переселенцами, президент Азербайджана уже в который раз позволил себе не только призвать своих сограждан готовиться к войне с Арменией, но и дал новый импульс для дальнейшего развития исторической науки в своем государстве. «Всем прекрасно известно, что нынешняя Армения создана на исконно азербайджанских землях. Иреванское ханство, Зангезурский махал - это азербайджанские земли, - заявил Ильхам Алиев. - В 1918 году Иреван был подарен Армении... На азербайджанских землях было создано одно Армянское государство. А теперь хотят создать второе. Это не поддается никакой логике, азербайджанский народ, Азербайджанское государство никогда не согласятся на это». Ну, может быть, современные азербайджанские политики и историки и согласятся с такими заявлениями, но как быть тогда с историческими фактами? И кому это «всем известно»? Всем в Азербайджане или всем в России? Становится ясным, что исторические исследования в Азербайджане стоят на службе не науки, а политических амбиций лидеров, явно переоценивающих собственные возможности. Ведь заявление И. Алиева годится не только для обоснования претензий азербайджанской стороны даже не столько на Нагорный Карабах, сколько на территорию самой Республики Армения...

Так все-таки кто кому и что подарил? Армении, или же самому Азербайджану, которого не существовало до 1918 года? Правда, историки в Баку считают, что это армяне появились на Кавказе совсем недавно, и переселил их туда Грибоедов из Персии в XIX веке... А вот азербайджанцы-то, в отличие от армян, самые что ни на есть коренные жители Кавказа. И предков себе нашли достойных.

Однако, как ни стараются современные азербайджанские историки доказать принадлежность населяемой ими сейчас земли азербайджанцам, называя себя потомками албанцев, все это обман, прежде всего - своего собственного народа. Вот и в весьма объемистом труде Фариды Мамедовой «Кавказская Албания и албаны», собравшей немало интересных исторических сведений, также содержатся далекие от истории выводы об автохтонности населения нынешнего Азербайджана, о том, что оно является потомками кавказских албанов. Если уж какой-либо из кавказских народов и является потомками древних албан, то это, прежде всего, лезгины и этносы лезгиноязычной группы, говорящие на совершенно иных, нежели азербайджанцы, языках, относящихся к совершенно другой языковой группе. Я помню, как бакинский журналист Гасан Гасанов убеждал меня, после моей поездки в Карабах, где в музее в Гандзасаре я увидел хачкар X века с армянской надписью, что это не армянский, а «наш, албанский» хачкар (даже название переиначили, называя эти малые формы армянской архитектуры «хачдашами» и «хачбашами»), Гасанов также с пылом утверждал, что «это армяне сбили наши надписи, и сверху вырезали свои», что это «мы были раньше христианами, а потом стали мусульманами». Однако поверить в это вряд ли способен даже студент вуза, адекватно изучающий историческую науку (именно науку, а не сомнительные памфлеты некоторых ангажированных деятелей, появившиеся в начале XX века и с помпой переиздаваемые в постсоветском Азербайджане).

Не желают сейчас в Баку знать, что этнонимы «Азербайджан», «азербайджанцы» появились только в XX веке! Вот что писал в 1960 году азербайджанский этнограф А. К. Алекперов: «Это название получило широкое употребление среди азербайджанского населения лишь с 1936 года. До этого же времени вместо азербайджанцыупотреблялось название тюрки». Миллионы азербайджанцев в Иране до сих пор называют себя turk. В XIX веке тюркоязычное население этих мест называли еще «татарами» или «кавказскими татарами» - вспомним хотя бы известное письмо М. Ю. Лермонтова конца 1840 года.

Этническая история формирования тюркоязычного населения Закавказья (то есть тех, кто себя сейчас называет азербайджанцами) хорошо известна науке. Не секрет также, что названия Азербайджан, азербайджанцыв применении к известной республике и ее населению имеют весьма недавнюю историю. Переименование закавказских областей Арран и Ширван, действительно входивших некогда в состав Древней Албании (арм.Алуанк), произошло после 15 сентября 1918 года, после оккупации Баку турецкими войсками под командованием Нури-паши и переезда в этот город из Гянджи мусаватистско- го правительства. О чем пишет в публикуемом здесь исследовании Олла Реза.

Для чего это делалось? И тогда, и сейчас подоплека этого далеко идущего политического решения общеизвестна. Дело в том, что данный акт предполагал объединение в дальнейшем новообразованной республики и иранской провинции Азарбайджан, большая часть которых говорит на сходных тюркских диалекгах. Интересен в этом отношении ответ известного русского востоковеда академика В. В. Бартольда на вопрос одного из студентов Бакинского университета после серии лекций, прочитанных им в ноябре-декабре 1924 года на восточном факультете этого университета.

Вопрос студента: «Под Азербайджаном часто подразумевают персидский Азербайджан по ту сторону Аракса, с главным городом Тебризом. Имеем ли мы право называть себя Азербайджаном в этом отношении, были ли мы Азербайджаном или это есть Ширван?»

Вот что ответил академик В. В. Бартольд: «Ширван никогда не употреблялся в том смысле, чтобы он охватывал территорию теперешней Азербайджанской Республики. Ширван - это небольшая часть с главным городом Шемахой, а такие города, как Гянджа и другие, никогда в состав Ширвана не входили, и если нужно было бы придумать термин для всех областей, которые объединяет сейчас Азербайджанская Республика, то, скорее всего, можно было бы принять название Арран,но термин Азербайджанизбран потому, что когда устанавливалась Азербайджанская Республика, предполагалось, что персидский и этот Азербайджан составят одно целое, так как по составу населения они имеют очень большое сходство. На этом основании было принято название Азербайджан, но, конечно, теперь, когда слово Азербайджанупотребляется в двух смыслах - в качестве персидского Азербайджана и особой республики, приходится путаться и спрашивать, какой Азербайджан имеется в виду: Азербайджан персидский или этот Азербайджан?».

Обратите внимание на статью заведующего отделом Института рукописей НАНА Фарида Алекперли, опубликованную в августе 2009 года. Поднимая вопрос о национальной идеологии, о том, какой она должна быть в современном Азербайджане, автор совершенно справедливо ставит самые животрепещущие вопросы: «Кто мы, от кого произошли и куда идем? Какие национальные идеалы мы отстаиваем? Какими ценностями руководствуемся? Какова наша этническая и культурно-историческая ориентация? Каково наше место в истории региона и мира? В чем заключается глобальная миссия нашего народа? Какова стратегия нашего национального развития? Каким мы видим наше будущее?».

Тюрки - один из древнейших народов мира, и отказываться от своей истории тюркам-азербайджанцам не только стыдно, но и не к лицу. И Фарид Алекперли совершенно прав, говоря, что без национальной самоидентификации нет национальной идеологии. Прежде чем пытаться сформировать национальную идею, нам надо твердо определиться со своим самоназванием и этнической принадлежностью.

«В этом смысле выбор у нас небольшой, - пишет современный азербайджанский ученый. - Есть только два реальных варианта, из которых нужно выбирать. 1. АЗЕРБАЙДЖАНЕЦ (AZERBAYCANLI). Если мы будем формировать национальную идеологию, отталкиваясь от этнонима «азербайджанец», появившегося по инициативе Сталина только в 1930-х годах, получим то, что получили. То есть зайдем в тупик или сформируем нежизнеспособную, искусственную национальную идею придуманного народа. 2. ТЮРК (TURK). Если же мы, тюрки Азербайджана, вернем себе свое естественное самоназвание turk(Azuriturkleri), которым называли себя сотни лет, вплоть до конца 1930-х годов, то разрубим завязанный Сталиным «гордиев узел» и вернемся в русло нормального, естественного национального существования. В итоге на многие сложные вопросы найдутся простые ответы, и многие, казавшиеся неразрешимыми проблемы решатся сами собой. Вывод: национальную идею Азербайджана невозможно сформировать, не вернув государствообразующей нации ее истинное и законное самоназвание - turk».

В начале 1920-х годов советской властью, занятой бурным, но кратковременным романом с кемалистской Турцией, в результате различных манипуляций от Армении были отторгнуты и включены в состав новообразованной Советской Социалистической Республики Азербайджан на правах автономии части исторического Арцах-Карабаха (Нагорно-Карабахская автономная область) и Нахичевань (как Нахичеванская АССР). Формальным основанием для передачи Нагорного Карабаха в состав Азербайджана послужило известное решение Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 5 июля 1921 года, принятое юридически небезупречным образом.

В 1991 году, когда после распада СССР в Баку объявили о восстановлении государственности Азербайджанской Демократической Республики 1918-1920 годов, но никто в 1991 году не удосужился объявить о границах Азербайджанской Республики. То ли не додумались, то ли слукавили - ведь Азербайджанская Демократическая Республика не имела ни легитимно установленных границ, ни контролируемой территории, в которую входили бы Нахичевань и Нагорный Карабах! Больше того, ту самую Азербайджанскую Демократическую Республику никто никогда не признал и не собирался признавать. И вот перед нами удивительный факт международно-правового формализма: в 1991 году. Азербайджанскую Республику приняли в ООН без уточнения спорных международно-правовых вопросов, связанных с обоснованностью претензий этой новой страны на Нагорный Карабах. Между тем, если бы хотя бы элементарная «проверка документов» была проведена, то нетрудно было бы установить, что ни Нагорный Карабах, ни Нахичевань не могут так просто оказаться включенными в пределы объявившей о своей независимости суверенной Азербайджанской Республики. Ведь правовые основания для этого являются по меньшей мере дискуссионными! Документа о юридической принадлежности Нагорного Карабаха Азербайджану в природе не существует. Обычно ссылаются на вышеуказанное постановление Кавбюро РКП(б) от 1921 года, по которому Нагорный Карабах был передан Азербайджанской ССР. В советские годы обычно обсуждался вопрос о правомочности партийного органа третьего государства распоряжаться чужими территориями, однако сейчас ситуация находится в другой плоскости. Независимо от того, было ли постановление Кавбюро юридически состоятельным или нет, Нагорный Карабах не принадлежит Азербайджану, поскольку был передан Советскому Азербайджану, от правонаследия которого Баку в 1991 году отказался. Но даже если бы современный Азербайджан не отказался от правопреемства Азербайджанской ССР, то Нагорный Карабах опять-таки ему де-юре не принадлежит. А все потому, что в апреле 1990 года в СССР был принят Закон о порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР. Руководство Нагорного Карабаха действовало согласно этому закону, и именно нормы этого закона были упомянуты в Декларации о независимости НКР 1991 года.

С полной уверенностью ответить на вопрос, почему азербайджанская сторона настроена столь агрессивно, невозможно. С одной стороны, общеизвестно, что создание образа врага помогает любому правителю все собственные неудачи и промахи как во внутренней, так и во внешней политике свалить на этого вымышленного врага. С другой стороны, существование такого врага помогает консолидировать общество. У Азербайджана существует официально признанный враг, под номером один, это армянин и Армения, а словосочетание, более мягкое, нежели «армянский фашист», в азербайджанской прессе почти не встретишь. Известный в Москве своим радикализмом азербайджанский журналист даже фильм сделал: «Армянский фашизм». Ну куда уж идти дальше?

Азербайджан не желает внимать голосу разума, не желает решать карабахский конфликт мирным путем. Мы все время слышим заявления то от одного, то от другого политика о том, что они вернут Карабах силой. Последнее заявление принадлежит не какому-то рядовому пропагандисту, а послу Азербайджана в России.

Вот что, скажем, сообщал интернет-сайт «Интерфакс-Азербайджан» 29 декабря 2009 года, цитируем: «Азербайджанская диаспора, как и все граждане республики, должна принять участие в освобождении оккупированных земель, - заявил посол Азербайджана в РФ Полад Бюльбюльоглу. - Время урегулирования нагорно-карабахского конфликта уже настало. Каждый азербайджанец должен принять участие в освобождении земель», - сказал посол в интервью телеканалу ANS. Дипломат, напомнив о том, что крупнейшая диаспорская организация Азербайджана находится именно в России, отметил, что, в случае избрания военного пути решения нагорно-карабахского конфликта, от азербайджанцев, проживающих в России, будет зависеть многое и каждый должен быть готовым к этому: «Если кто-то думает отсидеться дома, пока армия отвоюет оккупированные земли, так не будет. Вся страна, все общество, весь народ должен подняться и, объединившись, как кулак, должен поддержать своего президента и освободить земли. По-иному быть не может», - заявил П. Бюльбюльоглу. По словам посла, азербайджанской диаспоре за рубежом следует ускорить процесс самоорганизации, устранить разрозненность и превратиться в более мобильную силу. Он также отметил, что принято решение об укреплении связей между диаспорскими организациями России.

П. Бюльбюльоглу отметил, что решение конфликта на своей территории каким бы то ни было путем является суверенным правом официального Баку. По его словам, международным организациям следует называть агрессора своим именем. «Следует прекратить заботиться об Армении, словно о больном ребенке», - подчеркнул он. По мнению посла, в случае избрания военного пути решения проблемы, вмешательство в вопрос Организации договора о коллективной безопасности, членом которой является и Армения, невозможно с правовой точки зрения: «Российские власти неоднократно заявляли о признании территориальной целостности и нерушимости границ Азербайджанской Республики», - заметил П. Бюльбюльоглу. По мнению посла, ОДКБ может вмешаться лишь в том случае, если Азербайджан нарушит территориальную целостность Республики Армения: «Но в данном вопросе речь идет о территории Азербайджана. Поэтому вмешательство третьей страны в вопрос невозможно с правовой точки зрения», - сказал посол.

Эти заявления посла совсем не случайны. П. Бюльбюльоглу вынудили публично сказать то, о чем еще в сентябре 2009 года среди азербайджанцев, работающих на рынках Москвы, ходили приказания, переданные, по их словам, из Баку, а именно: о немедленном возвращении мужчин в республику для прохождения военной переподготовки. Может быть, это были тогда только разговоры, но в декабре этот «скелет в шкафу» уже оброс «мясом»!

Решение карабахской проблемы, с одной стороны, - дело весьма простое, а с другой - сложное. Весь вопрос - как к нему подходить? Родился он не вчера и не позавчера. Родился в недрах той самой советской системы, которую насаждал Иосиф Сталин. Уж кто-кто, а он-то знал, как держать Кавказ в узде, как давить на самые нужные места. Послушаем мнение не российского исследователя, а закордонного. К примеру, вот что говорил известный американский политолог, автор нашумевших планов по обмену Мегри на часть Нагорного Карабаха Пол Гобл.

В конце 2008 года в интервью радио «Свободе» он сказал буквально следующее: «Для урегулирования карабахской проблемы необходимо отказаться от Минской группы ОБСЕ и начать двусторонние переговоры - этот трехсторонний формат посредничества никуда не ведет, и это было известно с первого же дня... Замороженные конфликты Южного Кавказа - это ядовитые пилюли, заложенные Сталиным, - подчеркнул политолог и разъяснил: - Отец Советского Союза, проводя границы, старался поддерживать огонь этнических конфликтов, предполагая, что нацменьшинства ради поддержки Москвы вынуждены будут следовать диктуемой Центром политике... Включение в основном армянонаселенного Нагорного Карабаха в состав Азербайджана является наиболее известным, но не единственным примером этой политики». И это сказал человек, который почти четверть века был экспертом правительства США по вопросам нацменьшинств Советского Союза.

«В 1991 году, когда Союз развалился, - продолжал Гобл, - США решили, что границы государств, которые, по-моему, были специально расчерчены не для образования этнических и цельных государств, а с целью разжигания межнациональной розни и столкновений, будут признаны именно в этом виде, без учета того, что единственной причиной таких разграничений было желание Сталина... Соединенные Штаты не должны становиться гарантом политики Сталина, - подчеркнул американский политолог и добавил: - Считаю, что права людей важнее линий на карте. Право наций на самоопределение важнее, я сторонник этого. Вот уже 17 лет после развала СССР, исключив этот принцип из внешнеполитической повестки США, мы встали перед сложнейшей задачей. Сейчас мы должны говорить о конкретных механизмах нахождения решений путем переговоров, а не допускать того, чтобы некие «светлые» головы решили бы решить конфликты военным путем». «Последние события в Грузии показывают, что происходит, когда правительства и народы региона вынуждены бывают и спустя 17 лет, по сей день, глотать заложенные Сталиным ядовитые пилюли», - написал Пол Гобл в начале сентября 2008 года в газете MoscowTimes, и добавил, что грузинские события августа 2008 года являются «самым свежим, но не последним тому свидетельством».

Еще никогда ситуация на всем Кавказе не была столь напряженная. Военные амбиции Азербайджана растут с каждым днем. В Баку не желают идти на мирное урегулирование нагорно-карабахской проблемы. Война стоит на пороге. Уверения США в быстрой победе над Ираном, заставляют политиков из Белого дома делать эту войну чужими руками. Никакой «перезагрузки» в отношениях между США и Россией не произошло. Все это мыльный пузырь, уже давно лопнувший. Но российские псевдодемократы нас усиленно убеждают в необходимости дружить с «новой Америкой». Но верить в это - обманывать себя. И я не уверен, что к выходу этой книги ситуация в Кавказском регионе успокоится. Ситуация с Ираном выходит уже за рамки разумного. Россию пытаются втянуть в сложнейший конфликт, не простой конфликт, военный. Но как начать войну с Ираном? Этой проблемой очень озабочены заокеанские стратеги. В печати появляются различные сценарии развития ситуации. Вот, к примеру, один из самых последних на время написания этих строк.

Глава Исламского комитета России Гейдар Джемаль в своей статье, опубликованной в журнале «Однако», предполагает следующие события: «Конфликт - практически неизбежный - между Баку и Ереваном будет реализован не для того, чтобы выиграл кто-то из них, решив в ту или иную сторону карабахскую проблему. И для США, и для РФ это решение неинтересно. Цель - вовлечь в конфликт Иран, и сейчас уже проглядывается перспектива, которая еще недавно казалась немыслимой, - столкновение между Россией и Исламской Республикой Иран. Вот главная ставка, вот к чему подталкивают Россию и Соединенные Штаты, и... Китай! (именно так, потому что в противном случае Китай голосовал бы в Совбезе ООН против антииранских санкций).

Один из возможных сценариев вовлечения Москвы и Тегерана в противостояние через азербайджано-армянский конфликт может выглядеть следующим образом: Баку обвиняет Иран в поддержке Армении во время боевых действий и наносит удар по иранской транспортной колонне, движущейся в Армению. Иран жестко отвечает, после чего Азербайджан идет на эскалацию военных действий против своего южного соседа. Это будет достаточным поводом для России вмешаться, причем, возможно, сразу на очень масштабном уровне. Кому это кажется невероятным, пусть вспомнит современную военную доктрину России: право наносить превентивный ядерный удар по неядерному государству... Представляется, что доктрина эта изначально подразумевала именно Иран. Такой ход сразу развязывает руки и Израилю, и США, которые в этом случае освобождаются от клейма разжигателей мирового пожара».

И в заключение, необходимо несколько слов сказать об уникальности работы А. В. Ракинта еще и потому, с какой тщательностью им были исследованы свидетельства путешественников XVIII - начала XIX века, таких, например, как Рубруквис, Дюбуа де Монпере и др. Его знание довольно специальной литературы по этому вопросу, например: Прокопия Кесарийского, Зонара, трудов Никиты Пафлагона, Константина Багрянородного, Моисея Хоренского, Моисея Каганкатваци, Киракоса Гандзакеци и многих других, свидетельствует о высокой эрудиции автора.

К сожалению, до нас не дошли те восемь карт, которые были сделаны полковником Ракинтом и которые упоминаются в его введении. Но в приложении к работе имеется лист, на котором автор привел к единообразию названия племен и народов Северного Кавказа, имеющие различную этимологию у византийских, грузинских, армянских и других авторов. Это было новое дело для того времени.

В.А. Захаров =По материалам рукописи полковника Ракинта "  Краткий исторический очерк христианства кавказских горцев со времен святых апостолов до начала XIX столетия"   и политическая ситуация на Южном Кавказе.= Народы Кавказа, ООО "  Полиграфсервис и Т",  г.Нальчик, 2012