Внешнеполитическое положение Закавказья в преддверии дипломатических переговоров в Батуме (апрель 1918 г.)

Апрель 1918 г. ознаменовался в Закавказье рядом судьбоносных военно-политических событий. Нарушив положения 4-ой статьи Брест-Литовского мирного договора, Турция захватила Батум, Ардаган, Карс. Помимо этого, под ее давлением Закавказье отделилось от России и декларировало свою независимость, тем самым Турция поставила точку в вопросе Брест-Литовского мирного договора. А независимостью Закавказья военно-политическое руководство Турции не только окончательно избавлялось от “оков” Брест-Литовского мирного договора, но и обретало возможность новых территориальных захватов.

Министр военно-морских сил Турции Джемаль-паша в беседе с членами закавказской миротворческой делегации (Батум, 10-го мая 1918 г.) убеждал их в том, что “Вы не сразу признали Брест-Литовский договор, и этим дали нам повод выдвинуть новые требования”.

Наивно было бы верить словам Джемаль-паши. Вопреки его утверждениям, под завесой возобновления дипломатических переговоров с Закавказьем военно-политическое руководство Турции, скрывая истинные побудительные причины и цели перемирия, получило возможность претворить в жизнь заранее разработанные ими захватнические планы: во-первых, отвлечь и ввести в заблуждение, затем ослабить бдительность народов (в частности, армян) и правительства края, сломить дух сопротивления и захватить всю территорию Закавказья, что не было предусмотрено Брест-Литовским мирным договором. Тем самым начался новый этап претворения в жизнь военно-политических приоритетов османского правительства. В этих условиях опасность турецкого вторжения становилась все более и более реальной, и на этот раз уже восточные армяне могли оказаться перед угрозой геноцида и лишения родины, что имело место в Западной Армении и иных населенных армянами местностях.

В создавшихся благоприятных условиях османское правительство опять-таки применило давно оправдавшую себя традиционную военно-политическую тактику: с одной стороны, вести переговоры, а с другой – силой оружия захватывая новые территории в Закавказье, оказывать давление на ход дипломатических переговоров и методом угроз навязать свои несправедливые требования в виде ультиматума.

Следует отметить, что к этим уловкам турецкое военно-политическое руководство прибегало не только в Трапезунде, но и в преддверии и процессе турецко-закавказских переговоров в Батуме.

Однако придерживавшиеся разных политических ориентаций и преследующие разные цели члены Закавказского сейма и правительства не сумели своевременно и верно сориентироваться в отношении связанных с Турцией ожидаемых тяжелых последствий. Согласно оценке А.Агароняна, “Закавказский сейм и правительство были далеки от осознания всей серьезности угрозы и не в состоянии были справиться со столь сложным обязательством”. Они придерживались мнения, что во время трапезундских переговоров были выполнены два основных требования, выдвинутых Турцией для подписания договора: получив предусмотренные Брест-Литовским договором Батум, Ардаган, Карс, турки будут удовлетворены и положат конец войне.

Подобные умонастроения являлись результатом того, что после отделения Закавказья от России и провозглашения независимости в Закавказье вопрос возобновления турецко-закавказских мирных переговоров стал повесткой дня. Новый председатель закавказского правительства, министр иностранных дел А.Чхенкели еще 10-го (23) апреля 1918 г. телеграфировал главнокомандующему турецкой армии Вехиб-паше о том, что его правительство признает Брест-Литовский мирный договор и просит прекратить военные действия и возобновить прерванные в Трапезунде (1-го (14) апреля) дипломатические переговоры для незамедлительного подписания мирного договора с Турцией. “На этот раз наша миссия, – пишет Ал. Хатисян, – казалась нам весьма не сложной. Мы полагали, что следует подписать договор по условиям Брест-Литовска”.

Однако все их надежды рухнули, когда стало известно о том, что турки не довольствуются перемирием и не собираются возобновить переговоры с Закавказьем. “Но неужели турки ныне хотят вступить в переговоры с Закавказьем, – пишет Иразек, – и приостановить продвижение [войск]. С падением Карса и Батума ключи от Закавказья уже не будут в их руках, а это означает – зачем заключать мир, если даже с наименьшими жертвами можно будет захватить любой район”. 2-го (15) апреля, после взятия Карса, турки продолжили продвижение войск, уже вынашивая новые территориальные планы – захват всего Закавказья и проникновение на территорию Ирана, среднеазиатских стран с целью претворения в жизнь своих пантюркистских проектов.

Этим османская Турция угрожала также военно-политическим и экономическим интересам кайзеровской Германии. Таким образом перекрывая Германии пути проникновения на Ближний Восток, она в то же время лишала ее возможности пользоваться столь необходимыми ей природными богатствами Закавказья. Это вызвало негодование Германии, которая решила умерить аппетит турок и воспрепятствовать нарушению пунктов Брест-Литовского договора. И наконец, в железнодорожной сети Закавказья нуждались обе воюющие стороны, поскольку наличие железнодорожного сообщения могло способствовать усилению страны.

Захватив Карс и Батум, турки уже “держали” за один конец железнодорожную линию, соединявшую турецкий фронт с Ираном, а эта дорога открывала выход к бакинской нефти и Средней Азии. “Беда, однако, в том, – пишет З.Авалов, – что вторжение турок в пределы Закавказья приводило немедленно и фатально к разнообразным и опасным осложнениям. Рельсовый путь в Персию вел через армянские провинции: турки впадали в соблазн продолжения и здесь той политики уничтожения армян, которая ими применялась во время войны (Первой мировой) в Турции (Западной Армении); и этим приводилась в действие взаимоистребительная вражда между татарским и армянским населением”. Таким образом, нетрудно понять, почему в крае столкнулись геополитические и экономические интересы двух союзников – Турции и Германии.

Кроме военно-политических вопросов в Закавказье Германию интересовали вопросы экономические, особенно когда в ходе Первой мировой войны она испытывала острую нужду в топливе и природных ресурсах. В этой связи руководитель Главного штаба Германии генерал Э.Людендорф пишет следующее: “Нефть из Баку мы могли получить только в том случае, если мы рассчитывали лишь на свои собственные силы. Я очень отчетливо помню недостаток горючего материала в Германии, все затруднения с освещением в течение зимы и все связанные с ними побочные явления.

После наступления 7-й армии мы израсходовали все запасы горючего в армии, и у нас чувствовался в нем сильный недостаток. Для украинских железных дорог также требовалась нефть. Добыча нефти в Румынии была увеличена до пределов возможного, но, несмотря на это, нечего было и думать, чтобы ею можно было покрыть всю потребность. Теперь нам казалось возможным покрыть недостаток нефти подвозом из Закавказья, и особенно из Баку, если только удастся своевременно урегулировать условия транспорта… Но основным вопросом во всем этом, конечно, было, как нам попасть в Баку”.

Еще до Первой мировой войны немцев очень интересовал вопрос природных богатств Грузии (густые леса), особенно марганца из Чиатури, столь необходимого для немецких металлоплавилен. Отправившаяся 29-го марта (11-го апреля) 1918 г. в Трапезунд специальная немецкая дипломатическая комиссия вступила в переговоры с председателем закавказской миротворческой делегации А.Чхенкели по вопросу о приобретении (купле) чиатурийского марганца и вывозе его в Германию. “Факт удивительно быстрого использования марганца немцами ясно свидетельствует о том, что они следили за ходом наших переговоров и, не теряя времени, извлекли пользу из предоставленной [ситуацией] возможности. Пример удивительной умелости немцев: в Батуме еще были слышны артиллерийские залпы, еще от закавказского правительства и из турецкой империи не поступил приказ о перемирии, и немцы уже хотят начать торговлю”.

По оценке З.Авалова, мы не без основания думали о том, что “здание немецко-грузинских отношений возводилось на [базе] этого черного камня (грузины так называли марганец)”. За это содействие немцы обещали обеспечить безопасность Грузии – ее границы.

В отношении Восточной Армении у немцев не было экономического интереса, но по этой территории проходила часть железнодорожного узла края, где скрещивались военно-политические и экономические интересы Турции и Германии. Исходя из этого, немцы давали обещания “содействовать” армянам. Но для Германии, являвшейся соучастницей геноцида и депортации армян и находящейся в антагонизме с Турцией, неприемлемо было усугубление и без того напряженных отношений со своей союзницей – Турцией.

Однако как показали дальнейшие политические события, в условиях столкновения в крае интересов стран Четверного союза армянской дипломатии не удалось предвосхитить будущее и быть готовым к нему. На наш взгляд, с целью предотвращения турецкого военного наступления и решения вопроса автономии Западной Армении дипломатические усилия различных армянских делегаций в Берлине, Вене, Константинополе были нереальными и, естественно, не получили “ощутимой” поддержки Германии и ее союзников. Впоследствии Ал.Хатисян отмечал следующее: “Мы опоздали, как не раз опаздывали за последние годы нашей истории. Причиной всегда было то, что мы переоценили наши собственные силы и недооценили силы врага”.

Таким образом, геополитические и экономические интересы Германии в силу необходимости подвели ее к тому, что она взяла под свое покровительство Грузию и Азербайджан. Германия потребовала от военно-политического правительства Турции прекратить наступление и захват территорий в крае и начать переговоры с Закавказьем. Под ее давлением 27-го апреля 1918 г. в Константинополе был подписан немецко-турецкий тайный договор, по которому Закавказье было разделено на сферы влияния между Турцией и Германией.

Согласно договору, к Турции переходили все армянские территории, захваченные ею в Закавказье, а также железнодорожная ветка Карс-Александрополь-Джульфа. Остальные закавказские территории – Грузия и Азербайджан – переходили в сферу влияния Германии. И тем не менее впоследствии туркам удалось заполучить право на беспрепятственный транзитный проезд войск по закавказской железной дороге, якобы, с целью пресечения наступления английских войск в Иране, между тем тандем в лице Талаата и Энвера стремился в Баку.

Впоследствии немцы узнали, что выданная им индульгенция в форме беспрепятственного проезда была всего лишь дипломатической уловкой: в тот же день, 27-го апреля, дабы обойти немецко-турецкий договор, Турция заключила тайный договор с мусаватистами, открывавший им дорогу к бакинской нефти и туркестанскому хлопку. В дальнейшем немцы поняли, что оказались обманутыми, но уже было поздно. До завершения подготовки немецких войск к транзитному проезду брат Энвер-паши – Нури-паша захватил Баку. Это был новый вызов, направленный против интересов Германии, который призван был еще более усугубить и без того напряженные отношения с Турцией.

И это было отнюдь не случайно: вскоре, в ответ на действия Турции, в результате тайных грузино-немецких переговоров Грузия “получила” приглашение стать покровительницей Германии. А спустя несколько месяцев, 27-го августа 1918 г. между Германией и Советской Россией был заключен дополнительный Брест-Литовский договор, который давал Германии возможность реализовать свои требования в отношении бакинской нефти. Однако, как показали дальнейшие события, военно-политическому руководству Турции удалось осуществить свои проекты в Закавказье.

На следующий день после заключения немецко-турецкого договора (28-го апреля) по разделению края на сферы влияния турецкое военно-политическое руководство дало согласие на проведение переговоров с Закавказьем. По взаимному согласию в качестве места проведения мирных переговоров был выбран Батум.

Гегам Петросян. Закавказье в дипломатических перипетиях: становление армянской независимой государственности (февраль 1917 – июнь 1918 гг.). Ереван, 2019.