Армяне Дона: размеры и география диаспоры (конец XVIII — начало XXI вв.)

Значительные группы армянского населения появились в Нижнем Подонье в последней четверти XVIII в. После присоединения к Российской империи Крыма указом Екатерины II (ноябрь 1779 г.) армянское население полуострова должно было переселиться в пределы Азовской губернии: в окрестностях крепости Дмитрия Ростовского мигрантам выделялось более 12 тыс. десятин земли. На данной территории и была заложена Нахичевань-на-Дону, а также основано несколько сельских поселений (Чалтырь, Топты, Большие и Малые Салы, Несветай, Катеринован). В общей сложности в пределах Нижнего Подонья оказалось порядка 13 тыс. армянского населения.

И если в масштабах всей области Войска Донского (в границах начала ХХ в.) новая диаспора составляла в конце XVIII в. 3,6 % его жителей, то в пределах Нижнего Подонья армяне с этого времени становятся одним из регионообразующих национальных сообществ (около 35 % местного населения). XIX столетие мало изменяет географию диаспоры — она по-прежнему сосредоточена в Нахичевани-на-Дону и окрестных селах. Численность ее демонстрирует поступательный рост, который, впрочем, был достаточно медленным. Первая всеобщая перепись населения империи 1897 г. обнаружила в пределах области Войска Донского 27,2 тыс. армян (1,1 % всего населения). Диаспора, занимавшая пятую позицию среди национальных сообществ региона (после русских, украинцев, немцев и калмыков), характеризовалась повышенным уровнем урбанизации. Более 56 % ее представителей проживало в городских центрах — прежде всего в Нахичевани (8,3 тыс. человек) и Ростове (2,2 тыс. человек). И в целом на Ростовский уезд приходилось 25,4 тыс. представителей диаспоры (более 94 % ее численности).

Количественный рост диаспоры заметно ускоряется в 1-й четверти ХХ в. К 1926 г. ее размеры превысили 47 тыс. человек и она вышла на 3-е место в демографическом рейтинге народов региона, уступая по численности только русским и украинцам. Крупнейшим средоточием армянского населения становится Ростов (17,6 тыс. человек), в состав которого к этому времени вошла и Нахичевань. В 1930-е гг. демографический рост диаспоры снова замедляется. Перепись 1939 г. обнаруживает в регионе чуть более 49 тыс. армян, лишь на 5 % больше, чем в середине 1920-х гг. Однако на этот период приходится ощутимая перецентровка общины, связанная с ее ускоренной урбанизацией и, прежде всего, с ростом «столичного» армянского населения — в конце 1930-х гг. в Ростове оказывается сосредоточено 24,5 тыс. представителей областной диаспоры (почти половина против 37 % в 1926 г.). Основная масса сельских армян по-прежнему проживала в окрестностях областного центра, где был создан национальный Мясниковский район, в котором диаспора количественно доминировала (17,5 тыс. человек — более 70 % местного населения).

Продолжала демонстрировать поступательный демографический рост армянская диаспора области и в послевоенные десятилетия, увеличившись за 1959–1989 гг. с 49,3 тыс. до 62,6 тыс. человек. При этом в отличие от украинской общины, растущей, прежде всего, за счет миграционного притока, центральную роль в расширении армянского этнического присутствия на Дону играл естественный прирост старожильческого населения. Социокультурная и психоментальная дистанция между русскими и армянами оставалась более широкой, чем в русско-украинской этноконтактной связке, что позволяло армянской общине минимизировать свои ассимиляционные потери и сохранять мощное, устойчивое этнокультурное ядро. Достаточно сказать, что в конце советского периода (1989 г.) 69 % представителей диаспоры удерживало армянский язык в качестве родного. Тем самым на этнокультурную периферию общины, заключавшую людей с размытой / сложной национальной самоидентификацией, в региональной армянской диаспоре приходилось менее трети ее представителей.

Отсутствие значительного миграционного притока в последние десятилетия советского периода определяло и достаточно высокую устойчивость системы расселения диаспоры в пределах области. Армяне продолжали концентрироваться в Ростове и на прилегающих к донской столице сельских территориях (прежде всего в Мясниковском районе). На высокую территориальную укорененность общины указывала стабильность уровня урбанизации (доля горожан с 1950-х гг. колебалась в пределах 63–66 %), а также сбалансированный гендерный состав (доля мужчин составляла 49–51 %). Демографическая динамика диаспоры в постсоветский период характеризовалась быстрым количественным ростом, связанным с массовой миграцией армянского населения в пределы Российской Федерации. При этом Ростовская область (как и ряд других южнороссийских регионов) оказалась в числе эпицентров данной миграционной волны.

Только по официальной статистике приток титульных мигрантов из Армении в область составил в 1993–1994 гг. 7,6 тыс. человек, в 1995–1996 гг. — 3,6 тыс., в 1997–2000 гг. — 3,9 тыс. человек. Между тем значительное число армян-переселенцев прибывало из других республик бывшего СССР, не говоря уже о нелегальной миграции, масштабы которой в первое постсоветское десятилетие как минимум не уступали фиксируемой компоненте миграционной активности. Как результат — за 1989–2002 гг. размеры армянской диаспоры в области выросли в 1,75 раз (с 62 тыс. до 110 тыс. человек). В пространственном отношении армянская миграция 1990-х гг. была в значительной степени ориентирована на ведущие города области (Ростов-на-Дону, Новочеркасск, Шахты), хотя наличие в системе расселения диаспоры сельского ареала (Мясниковский район) способствовало быстрому количественному росту и ее сельской компоненты. В 1990-е гг. в некоторых из них армянское население количественно выросло в 4–6 раз. Как результат — такие общины превратились в крупнейшие этнические группы своих территориальных сообществ.

Первое десятилетие XXI в., согласно данным Всероссийской переписи 2010 г., было связано с определенной количественной стабилизацией диаспоры (за 2002–2010 гг. армянское население области увеличилось только на 700 человек). Но очевидно, что реальные размеры общины выросли существенно больше. Прямым доказательством демографического роста общины может служить фиксируемый региональными структурами Федеральной миграционной службы приток армянского населения. Масштабы его заметно сократились (особенно в середине 2000-х гг.). Тем не менее только по официальным данным армянская диаспора области в 2002–2010 гг. за счет миграции выросла на 6 тыс. человек (с учетом же нелегалов пополнение могло быть в 1,5–2 раза больше).

Необходимо учесть и естественный прирост, составлявший у представителей общины 0,4–0,6 ‰ в год. Тем самым реальная численность областной диаспоры может быть на 10–20 тыс. человек выше цифры, зафиксированной переписью 2010 г., и составлять до 125–130 тыс. человек. Но даже если исходить из данных переписи, армянское население Ростовской области в начале второго десятилетия XXI в. уже в 1,5 раза количественно превосходило украинскую общину (соответственно 110,7 тыс. и 77,8 тыс. человек). При этом украинцы по-прежнему были представлены практически повсеместно, а армяне максимально тяготели к Ростову и его окрестностям, включавшим Мясниковский район.

Однако расселенческий ареал данных двух общин эволюционировал в противоположном направлении. Если украинское этническое присутствие в области постепенно сокращалось, то армянская диаспора, наоборот, наращивала свою территориальную широту. Причем в первую очередь, за счет появления в поселениях области малых групп своих представителей (4–10 человек). Общее число таких локальных средоточий армянского населения в области за 2002–2010 гг. выросло с 253 до 430. Несколько расширилась и региональная география диаспоры.

В целом же исторически сформированный ареал расселения армянской диаспоры по-прежнему определяет сверхконцентрацию ее представителей в пределах Ростова и Мясниковского района. Хотя масштабы таковой постепенно сокращаются: если в 1989 г. на долю данного территориального ядра приходилось 78,3 % всего армянского населения области, то в 2002 г. уже только 59,6 %. Однако в первом десятилетии XXI в. процесс пространственной расконцентрации общины сократился до минимума. И к 2010 г. в пределах областной столицы и Мясниковского района по-прежнему проживало 57,5 % ее представителей. Кроме того, количественная динамика локальных групп армянского населения в первом десятилетии XXI в. обнаруживала значительные ареалы более или менее ощутимого демографического сокращения региональной диаспоры. Если исходить из данных двух последних переписей, то в «нулевые» община сохраняла демографический рост только на юго-западе области — в пределах своего центрального расселенческого ядра и сопредельных с ним территорий. Но даже здесь имелось немало населенных пунктов, в которых численность представителей диаспоры в межпереписный период сократилось. Среди них оказался и сам Ростов, армянская община которого за 2002–2010 гг. потеряла более 2,5 тыс. человек («ужавшись» с 43,9 до 41,3 тыс. человек). Хотя в данном случае мы, скорее всего, имеем дело с неполным учетом, несомненно, и то, что областная диаспора от стадии быстрого количественного роста перешла к этапу количественной стабилизации и оптимизации системы своего расселения, закрепляясь в наиболее благоприятных для жизни и трудовой деятельности территориальных сообществах. Таковых за пределами традиционного ареала расселения армян в области оказалось достаточно немного — Егорлыкский, Песчанокопский и Веселовский районы на юго-востоке и востоке; Тарасовский на севере. Можно также предположить, что возможности дальнейшего территориального расширения расселенческого ареала общины в пределах региона в настоящее время ограничены. Причем основным препятствием является сама пространственная стратегия диаспоры, традиционно ориентированной на крупные города и городскую систему в целом. И потому разреженная сельская система расселения северных, северо-восточных и восточных районов, становится серьезным фактором, сдерживающим дальнейшее пространственное расширенее армянской общины. А значит, урбанистический юго-запад области на всю обозримую перспективу сохранится в качестве основного территориального средоточия местного армянского населения.

С.Я. Сущий.

Армяне юга России: история, культура, общее будущее. Материалы II Международной научной конференции, г. Ростов-на-Дону, 26–28 мая 2015 г.

Ознакомиться с полной версией публикации можно здесь.