О характере, ментальности любого народа можно узнать многое из произведений писателей, художников, публицистов. Подтверждением этому может служить многолетнее многогранное творчество Мариэтты Шагинян. Писатель, ученый, публицист, мыслитель, искусствовед Мариэтта Шагинян родилась в армянской семье, многие годы жила и творила в Нахичевани-на-Дону, впитала яркие впечатления о пребывании в этом городе и воплотила их во многих художественных произведениях и статьях. Как известно, «выяснить и описать национальную особенность чрезвычайно трудно (ибо все дело в тонких оттенках мысли), и от исследователя требуется применение разнообразнейшего инструментария: от статистики и фактографии до философских построений, от рассудочной аналитики до художественных образов, привлечение также личных исповедей ученых и своих самонаблюдений…».
Мариэтта Шагинян владела значительным набором инструментов научного и художественного познания реальности. Зоркий глаз и чуткая душа позволяли ей обращать внимание на то важное, значимое, что было в тогдашней жизни. Общение со многими людьми, доверие к ним, умение слушать и слышать помогали ей накапливать, осмысливать колоссальный объем сведений. Читая книги Мариэтты Шагинян – от ее повести «Перемена» до воспоминаний «Человек и время» – можно получить достаточно объемное представление о жизни нахичеванских армян во время круто поворотных событий, связанных с Октябрьской революцией 1917 г. Постоянное общение с родными, друзьями, близкими дало ей возможность впитать в себя культуру, мудрость армянского народа, сохранить их в своей памяти и в течение всей своей творческой жизни в той или иной мере их воспроизводить. Ее интерес к армянской культуре, литературе, искусству был неподдельным и глубоко проникающим. Так, в книге «Об армянской литературе и искусстве» она писала: «Эта маленькая книга писалась сорок с лишним лет. Основные ее статьи – о Хачатуре Абовяне, Микаэле Налбандяне и Александре Ширванидзе – были плодом долгой работы и представляют собой как бы эскизы больших, задуманных мною фотографий. Остальное в книге – ряд непосредственных откликов на яркие события армянской культуры, с которыми пришлось за эти годы соприкоснуться. Таких откликов было, разумеется, гораздо больше, чем помещено в книге, но я отбирала по принципу наибольшей характерности и разносторонности».
С глубокой сердечностью она рассказывает о подвижничестве переводчика армянской литературы на русский язык Якова Семеновича Хачатрянца, который с тончайшим пониманием национальных особенностей армянского языка и с огромным чутьем русского добивался адекватности перевода. В кратком вступлении к сборнику новелл Мариэтта Шагинян выразила искреннюю почтительность к выдающимся представителям армянской культуры, к народному творчеству, высоко оценила переводы Я.С. Хачатрянца. Истоки ее постоянного внимания и служения армянской культуре можно найти в Нахичевани-на-Дону.
Комментируя публикации армянских сказок, она отмечает характерные особенности мифов, принявших национальную армянскую форму. В подтверждение своей мысли она приводит солнечный миф. «Солнце, – пишет она, – источник постоянного мифотворчества у всех народов; стало быть, армяне, мифологизируя его, отдают дань общему культу. Доныне крестьяне араратских деревень клянутся солнцем, чтут его, часто употребляют эпитет “солнечный”, прибавляют его к именам. Уцелели выражения: “призываю в свидетели свое солнце”, “знает про то твое солнце”; подразумевается, что у каждого человека есть свое солнце, подобно представлению об “ангеле каждого человека”. Для армян солнце – символ мужественности, понимаемой не только как сила, но именно как мужская сила».
Мариэтта Шагинян много и с удовольствием читала. Она умела читать. Многие годы вела дневниковые записи. Она откликалась на все то, что волновало людей, на все заметные события в жизни армян: «Я очутилась в царстве “генов”, разноголосица которых забила мне уши, как морской шум забивает раковину. Я ответвилась от этого народа, поросла его веточкой – и мне стало жизненно важно разобраться в судьбах армянского народа, осевшего колониями на русской земле». С присущей ей основательностью и последовательностью с разных сторон и под разным углом зрения рисовала она жизнь донских армян.
В обобщающей книге воспоминаний «Человек и время» Мариэтта Шагинян по памяти от постоянных наездов в Нахичевань-на-Дону многократно обращается к самым разным жизненным эпизодам, характерным для нахичеванских армян: «Жизнь казалась там узкообособленной, монотонной, мелконациональной и, как масло с водой, совсем не сливавшейся с жизнью большого русского мира в Ростове по соседству, а тем более не похожей и на нашу московскую, русскую жизнь». С нескрываемым восхищением она рассказывает о строительном таланте, о кулинарном искусстве, о трудолюбии армян. Древнейшая способность, живущая как бы в крови армянского народа, подобная строительной способности пчел, муравьев, бобров, делала армян желанными колонистами в пустынных просторах юга России. Строить, лепить, цементировать, связывать, созидать. Так Мариэтта Шагинян воспринимала армян, живущих в Нахичевани-на-Дону.
С искренним уважением и пониманием она рисует портреты своих родственниц – сестер матери: «Тети – каждая – стоят у меня ярко в памяти, красивые, крепкие, хозяйственные, одаренные здравым смыслом и коренным упорством в поведении. Они верили в незыблемый распорядок жизни, в женские функции жен и матерей, в соблюдение обычаев, неизвестно кем и когда установленных: дни поминовения умерших, когда на кладбище надо нести пироги для раздачи нищим; визиты попа и дьякона в большие праздники, с заготовленными для них конвертами, первому толсто, второму потоньше; “соленье” младенца при его крещении, изготовление “гаты” и “губаты” под рождество и множество всяких соблюдаемых правил и привычек».
Каждый штрих, каждая деталь наблюдаемой жизни в Нахичевани-на-Дону давали ей возможность увидеть глубинный смысл. Так, воспоминания о еде, которая в армянской семье, по ее словам, носила характер праздничный, почти эстетический, когда к ее приготовлению привлекалась вся женская половина дома, в том числе и дети, она связывает с лучшим методом педагогики: «Труд может показаться скучным. Но если кто-то перед вами делает сей труд обаятельно, труд становится заразительным. Дети начинают хотеть: И-я! И-я! Дайте попробовать! И требуют со стиснутым ртом, с затаенным дыханием, с наслаждением в глазах и пальцах – так надо учить!». Эти слова не потеряли своего значения и в наши дни и могут послужить мудрым наставлением для современных педагогов.
Исключительный интерес представляет первое крупное художественное произведение Мариэтты Шагинян – повесть «Перемена», в которой описано пережитое ею на Дону с 1917 по 1921 годы. Бытовые зарисовки, дневниковые записи, философские и психологические размышления передают атмосферу, трагизм тех дней в жизни нахичеванских жителей. Накануне грозных событий на Дону жизнь, по ее словам, протекала уравновешенно: «Из года в год в одноэтажных особнячках предместья Ростова, с лепными карнизами и приспущенными жалюзи на зеркальных окнах, жизнь текла привычным порядком. По вечерам, за полночь, сидели гости и играли в карты. Прислуга на кухне сквозь сон готовила, смотря по сезону, все тот же одинаковый ужин».
От описания бытовых сцен далее в повести автор переходит к рассказу о тех изменениях в жизни нахичеванцев, которые наблюдались с 1917 г.: «За Нахичеванью, в армянской деревне, расположился штаб Сиверса и принимал делегации. Сиверс был вежлив, просил, кто приходит, садиться и каждого слушал. Тихо и празднично в городе. Ходят, постукивая по подмерзшей февральской дорожке, патрули, перекликаются. На базарах стоит запустенье – ни мяса, ни рыбы, ни хлеба. Крестьяне попрятались и не подвозят продуктов».
Не опускает из своего описания автор и дикие сцены лихолетья, кровавые сцены междоусобицы, которые пришлось пережить в Нахичевани и его окрестностях: «Кольцом окружили большевиков под Батайском. С каждым днем, словно от взмаха косы над степною травою, ложатся ряды их. Но теснее сжимаются те, что остались, и теснее зубы сжимают: такие недешево стоят! Душу за душу, смерть за смерть, – обессиленными руками сыплют порох, забивают патроны, наводят могучую пушку. Трах – отстреливаются большевики. В Ростове гранатами уничтожены Парамонова верфь, мореходное училище и пострадали дома. Их измором берут, смыкают железною цепью, но, голодные, истощенные, из-за груды убитых, как за стеной баррикады, отстреливаются большевики. Там, под Батайском, лягут они до последнего».
Читая произведения Шагинян, можно во всей полноте представить жизнь в Нахичевани, боли и радости, достижения и лишения донских армян на разных этапах жизни. Впечатления о жизни в Нахичевани, о встречах со многими жителями Донского края М. Шагинян сохранила до конца своих дней и постоянно это использовала в своем творчестве. «Время, активно прожитое мною, я храню в памяти как великое время, – писала она в 1978 г. в статье “Труд как живой фермент”, – и никогда трагические его страницы, ошибки или жестокости тех лет не перевешивают передо мной его исторического влияния».
Творческая жизнь Мариэтты Шагинян пронизана ищущей мыслью, которая всегда стремилась прикоснуться ко всему тому, что ее окружало, утолить жажду жизненной правды. В этом она видела свое призвание. Возвеличивая человека труда, она с глубоким проникновением и пониманием оснований человеческого бытия размышляла: «Великая тайна природы, тайна земли в том, что природа, мать-земля, отвечает трудом на труд: процесс, совершающийся между ними, обоюден, вершится двумя силами, хотя одна считается живой, а другая неживой. Земля размножает зерно, размножает картошку. Армянский пахарь из села Чалтырь под родным городом моей матери Нахичеванью-на- Дону, когда я как-то воскликнула: “До чего же тяжел ваш крестьянский труд!” – отвечал мне: “Он нам не тяжелый. Потому что, видишь ли, земля отвечает”». И эти простые искренние слова армянского землепашца послужили толчком для обобщающей мысли: «Земля отвечает. Металл отвечает резцу. Глина отвечает пальцам скульптора. Бумага отвечает под пером поэта, писателя. Человек отвечает человеку… Все отвечает за посеянное нами, доброе и злое».
Творчество Мариэтты Шагинян наполнено поучительным опытом поиска света, правды, добра в те непростые времена, сохраняет достоверные эпизоды из жизни нахичеванских армян.
Авдулов Николай Степанович – кандидат исторических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Северо-Кавказского научного центра высшей школы Южного федерального университета (СКНЦ ВШ ЮФУ)
"Армяне Юга России: история, культура, общее будущее" Материалы Всероссийской научной конференции 30 мая - 2 июня 2012 г.Ростов-на-Дону