Два подхода в армянской политике большевистского руководства России

Дореволюционная Россия, исходившая из необходимости сохранения целостности полиэтнической империи и продвижения к «теплым морям», геополитические цели связывала с целостностью Армении и защитой армянского населения страны. Но для захвативших власть в России большевиков, проводивших курс на военно-политический союз с Турцией — традиционным противником России, геополитическое значение территории российской части Армении — Республики Армении — заключалось прежде всего в том, чтобы получить через эту территорию свободный доступ к турецким националистам.

Такую связь легче всего можно было обеспечить путем советизации Армении. Но к решению этого вопроса внешнеполитическое ведомство России и группа Сталина — Орджоникидзе подходили по-разному. Не отказываясь от идеи советизации, как конечной цели (программы максимум) НКИД РСФСР и его руководитель Чичерин, исходя из существовавших политических реалий и осознавая угрозу пантюркизма для самой же советской России, пытались достичь своих целей политическими средствами, посредством соглашения с Республикой Армении (программа-минимум).

Свою позицию по отношению к Армении Г. Чичерин определял с оглядкой на общественное мнение Европы и особенно на мнение профсоюзов Британии, в которых, как признавал нарком, «Армения очень популярна». Хотя нарком и проводил линию ЦК РКП(б) в армянском вопросе, по внешнеполитическим соображениям он не хотел, чтобы в Европе ставили российских большевиков «в положение как бы насильников по отношению к Армении». Опять-таки по этим же соображениям, Г. Чичерин не хотел афишировать фактический военный союз большевистской России и кемалистской Турции против Армении. Поэтому он считал вредными для имиджа Москвы воинственные требования силой оружия установить транзитную связь с Турцией через Армению. «Как раз в период турецкого продвижения, — писал нарком Б. Леграну 29 октября 1920 г. — нам еще важнее воздерживаться от такого рода воинственных выступлений, чтобы не могло казаться, будто бы у нас какое-то военное соглашение с турками и будто бы мы в союзе с ними открываем военные действия».

Этой озабоченностью по поводу негативной реакции общественности Европы на политику Москвы в отношении Армении была вызвана и его радиограмма Л. Красину 11 ноября. Нарком, разумеется, рассчитывал, что российский представитель в Лондоне доведет до сведения правительственных кругов Великобритании позицию РСФСР, когда писал, что «Советская Россия никогда не намеревалась аннексировать Нахичевань, Джульфу, Зангезур и Карабах» и что советские войска заняли «эти спорные области впредь до разрешения вопроса о них между Арменией и Азербайджаном».

Нарком, несомненно, хотел рассеять недовольство, которое могло возникнуть в Лондоне в отношении этого шага большевистской России. Эти опасения Г. Чичерина имели основание, если учесть телеграмму Люка лорду Керзону. НКИД рассчитывал оказывать военную помощь турецким националистам в их борьбе против держав Антанты и одновременно обезопасить РСФСР от угрозы турецкой экспансии — повторения кемалистскими «союзниками» опыта их предшественников — младотурок, которые в 1918 г. вторглись в Закавказье и захватили Баку и ряд других городов. Чтобы обеспечить свой контроль и свои интересы, РСФСР добивалась монопольного посредничества в решении вопроса территориального разграничения между Арменией и Турцией.

Различия в подходах Г. Чичерина, с одной стороны, и Сталина–Орджоникидзе, с другой, к территориальным спорам Армении с Турцией и Азербайджаном сохранились и после того, когда был взят курс на советизацию Армении. Наркоминдел еще до советизации Армении предвидел необходимость соответствующих политических изменений в российско-армянских отношениях. Было очевидно, что политическая поддержка, оказываемая Советскому Азербайджану в его противоборстве с «буржуазной» Арменией, должна была претерпеть существенные изменения. Тем более если Армения из «агента Антанты», по оценке Сталина — Орджоникидзе — Нариманова и армянских коммунистов, превращалась в барьер в случае возможного перехода кемалистов на сторону Антанты. «Если, например, Армения примет советизацию, на нас будет лежать ответственность и обязательство, которое мы должны будем исполнить», — писал Г. Чичерин Б. Леграну 3 ноября 1920 г.

О политических последствиях советизации Армении для отношений РСФСР с Турцией и Азербайджаном Чичерин прямо указывал и Сталину в письме от 5 ноября 1920 г.: «Поставленное в той или иной форме требование советизации Армении будет означать для нас серьезную ответственность и обязательства, которые придется исполнить. Если мы поставим требование советизации, и оно будет принято, нам придется решительно вмешаться против турок».

После советизации Армении положение Армении и Азербайджана в политическом отношении уравнивалось: в споре двух «социалистических» республик советское правительство России должно было опираться только или, во всяком случае, в основном на правовые основания. Г. Чичерин постоянно указывал Г. Орджоникидзе, что недопустимо, чтобы какая-либо из сторон присваивала спорные территории. Поэтому эти территории должны быть временно оккупированы российскими войсками и там созданы местные органы власти.

Поскольку не в меру ретивые «ответственные работники на Востоке» — а к ним относилась, в первую очередь, группа Сталина — Орджоникидзе — продолжали курс на форсированную советизацию Армении и Грузии, то Политбюро ЦК РКП(б) поручило наркоминделу выработать для них специальную инструкцию. Это было подтверждением того, что в этот период осторожная позиция НКИД взяла верх.

Но еще до инструкции ЦК РКП(б) Г. Чичерин писал Г. Орджоникидзе 26 июня: «Вопрос о принадлежности этих спорных местностей должен быть отсрочен до создания более благоприятной политической обстановки». Нарком категорически возражал против попыток предрешить спор путем занятия этих территорий азербайджанскими частями: «Настаивайте категорически, чтобы спорные местности между Арменией и Азербайджаном занимались российскими частями, а не азербайджанскими».

Один из этих «ответственных товарищей», не согласных с линией Г. Чичерина, а именно председатель Азербайджанского ревкома Нариманов, 27 июня 1920 г. решил обратиться лично к В. Ленину с целью добиться пересмотра линии Г. Чичерина в отношении Карабаха, ссылаясь при этом на поддержку группы Сталина. Шантажируя В. Ленина перспективой падения советской власти в Азербайджане, если восторжествует линия НКИД, Нариманов обвинил Г. Чичерина в том, что он предоставляет Центру «одностороннюю информацию».

Г. Чичерин дает аргументированную отповедь надуманным обвинениям Нариманова. Но нарком не ограничивается лишь отзывом на телеграмму Нариманова. Он считает нужным обратиться в Политбюро ЦК РКП(б) с просьбой обуздать «бакинских товарищей». Видимо экспансионистские действия «бакинских товарищей» в отношении Армении и армяно-азербайджанского территориального спора Г. Чичерин счел столь авантюрными, что решил обратиться лично и к В. Ленину. Он осудил Орджоникидзе, Мдивани, Нариманова и др. за то, что они стремились силой оружия установить советский строй и в Грузии, и в Армении, и «были крайне разочарованы, когда наш ЦК это отверг». Г. Чичерин пишет, что «нам пришлось потратить много энергии на почти ежедневные вмешательства с целью удержания наших товарищей от наступательных действий» против Армении и Грузии. 

Доводы Г. Чичерина, похоже, возымели свое действие, ибо 30 июня 1920 г. Политбюро ЦК РКП(б) решило, как мы уже указывали, приостановить движение советских войск в Армению. В постановлении говорилось: «Предложить тов. Чичерину дать директиву о том, чтобы русские войсковые части не двигались дальше в Армению; в связи с этим внушить кавказским товарищам сугубую осторожность, чтобы избежать провоцирования турецкого наступления».

В отличие от «кавказских товарищей», которые полностью поддерживали экспансионистские притязания азербайджанских национал-коммунистов на исконно армянские земли и исключали любое компромиссное решение спора с «буржуазной» Арменией, Г. Чичерин, напротив, настаивал на достижении «компромисса с армянским дашнакским правительством» и осуждал руководство большевизированного Азербайджана за то, что он предъявляет претензии на территории, которые никогда не объявлялись спорными даже мусаватистским правительством.

7 июля 1920 г. Политбюро ЦК РКП(б) под председательством В. Ленина приняло инструкцию о Карабахе. Документы свидетельствуют, что в Москве все еще продолжалась борьба между двумя подходами к вопросу о границах Армении. Поворотным пунктом в изменении политического курса, очевидно, послужила беседа И. Сталина с В. Лениным, о которой Сталин 8 июля 1920 г. срочно телеграфировал Г. Орджоникидзе в Ростов. Телеграмма Сталина примечательна, во-первых, тем, что он рассматривает Советский Азербайджан и кемалистскую Турцию как одно политическое целое в противовес Армении, а во-вторых, тем, что политический выбор был сделан тогда, когда Турция готовилась к войне против Армении с целью ее уничтожения и не скрывала своих агрессивных замыслов от большевиков. Политбюро на этом же заседании приняло решение по поводу территориального урегулирования между Советским Азербайджаном и демократической Республикой Армении. В соответствии с этим решением, советские войска оккупировали спорные территории — Карабах, Зангезур и Нахичеван — временно, чтобы не допустить межнациональной розни; вопрос об их принадлежности должна была рассматривать смешанная комиссия под председательством представителя России, руководствуясь этническим составом населения и его волей.

Несмотря на политический выбор И. Сталина, подкрепленный авторитетом В. Ленина, на предварительных переговорах о заключении советско-турецкого договора с прибывшей в Москву 19 июля 1920 г. турецкой делегацией во главе с кемалистским министром иностранных дел Бекир Сами, наркоминдел придерживался своей позиции. Если судить по телеграмме, направленной Г. Чичериным министру иностранных дел Республики Армении А. Оганджаняну 19 июля 1920 г., т. е. в день прибытия турецкой делегации в Москву, «дружественные отношения, которые Советское правительство пытается установить с турецким национальным правительством Малой Азии, используется им для того, между прочим, чтобы обеспечить армянскому народу возможность приобретения достаточной для его развития территории в Малой Азии и выйти наконец из вечной роковой вражды с соседним мусульманским населением».

По официальной версии, содержавшейся в Годовом отчете Народного комиссариата иностранных дел РСФСР к VIII Съезду Советов за 1919–1920 гг., по вопросу о границе говорилось, что в ходе переговоров (с делегацией Бекира Сами) «Советское Правительство выдвигало принцип такой ректификации старой турецкой границы, при которой земли с преобладающим мусульманским населением, с одной стороны, перешли бы к Турции, а земли, где до 1914 года было армянское большинство, перешли бы к Армении. Но и в данном случае попытки компромиссного разрешения этнографической проблемы не имели успеха… В то время, когда в Москве стала выясняться безнадежность попытки установить компромиссную этнографическую границу, турецкое правительство решило мечом разрубить гордиев узел».

Официальный отчет наркоминдела хотел создать впечатление, будто правительство РСФСР, стремясь к решению вопроса об армяно-турецкой границе, непричастно к развязыванию войны турок против Армении. Это, конечно, не соответствовало действительности. На самом деле имелась прямая связь между первым этапом советско-турецких переговоров и начавшейся в сентябре, т. е. через месяц с лишним после их завершения, армяно-турецкой войной.

В Москве верх брали силы, которые стремились совместными с турецкими националистами действиями уничтожить демократическую Армянскую республику. Сам Г. Чичерин дал убийственную политическую характеристику антиармянской линии группы Сталина, которая осуществлялась руками Нариманова, когда писал В. Ленину в конце июня 1920 г. «Наримановская политика потворствования мусульманским тенденциям, с которой соединяется наступательная политика Орджоникидзе и Мдивани, ведет к усилению дашнаков, к кровавым конфликтам, к обострению кризисов. Халил-паша говорил там нашим, что, если армяне на нашем пути, их можно вырезать».

Но Г. Чичерин не смог долго выдержать массированного давления со стороны группы Сталина. И этот отход от более взвешенной позиции проявился наиболее отчетливо в ходе последних российско-турецких переговоров по выработке условий договора между РСФСР и Турцией.

«Нагорный Карабах в международном праве и мировой политике». Комментарии к документам. Том II / Д. ю. н., проф. Ю.Г. Барсегов, Москва, 2009