Семья - это первоначальная ячейка рода, общины, какого-либо поселения и любого государства. Эдиссийцы еще до прошлого столетия сохраняли структуру оформившихся на их прежней родине семейств, которые, однако, на новом месте не были столь большими. Об этом свидетельствуют списки переписи населения. Они говорят о том, что в 1808 г. одна семья Касаевой Ямы в среднем состояла из 4 - 6человек. Это подтверждается и данными переписи 1816 г. В то время в селе было 93 семьи, из которых всего только 8 состояли из трех поколений. 70 семейств были из двух поколений. Кстати, из 269 представителей мужского пола на старой родине родились 114 человек, а на новой - 155. Значит, русские пределы давали гарантию жизни, и переселенцы армяне размножались. Из списков также видно, что потомки известных своим долголетием карабахцев в какой-то степени сохранили это качество. Например, в 1816 г. Мураду Мхитаряну, Халапу Саргсяну и Ростому Даниеляну было по 74 года, Григору Габриеляну - 70, Айрапету Никогосяну, Артему Мираняну и Овсепу Антоняну - 69. Больше насчитывалось 60 - 67-летних. Были в селе и долгожители. Так, София (Султан) Габриелян прожила 100 лет. Она родила одногосына и трех дочерей, и до последних своих дней работала не покладая рук. Когда у нее спрашивали тайну здорового долголетия, она показывала пальцем на приготовленное ею вино, которое она пила в день три раза.
Самая подробная перепись населения села состоялась в ноябре 1906 г. Здесь уже замечается больше многодетных родителей и больших семейств. Видно, что после смерти главы семьи главенство в семье переходит к старшему сыну, в "подчинение" к которому переходят женатые, имеющие детей, но и не отделившиеся от родителей младшие братья, а также неженатые братья и сестры. Таким патриархальным семейством была семья Закара Егиазаряна, состоявшая из 19 душ, список которой приводим ниже: Закар Егиазарян, 41 год Его жена Воски, 37 лет Их сыновья: Магакия, 14 лет Баграт, 11 лет Сергей, 7 лет Вениамин, 2 года Их дочери: Сара, 19 лет Шушаник, 16 лет Вардануи, 8 лет Марта, 3 года Брат Закара - Карапет, 31 год Жена Карапета Анна, 29 лет Их сыновья: Арташес, 13 лет Арменак, 7 лет Геворг, 2 года Айкануш, 9 лет Другой брат Закара - Мкртич, 25 лет Жена Мкртича, 17 лет Мать Закара - Варвара, 61 год.
Если после смерти главы семьи в доме не было совершеннолетнего мужчины (21 года), семья значилась за вдовой покойного и в списках первым отмечалось ее имя, а затем шли имена других членов семьи. Во время передела земли вдова представала в качестве пайщика. Как рассказывают пожилые эдиссийцы, живущие под отчим кровом в смежных или построенных друг против друга комнатах женатые братья со своими семьями обязательно питались из общего котла в большой комнате родителей. Обычно в обеспеченных семьях сыновей, женив, отделяли, чтобы поскорее научились самостоятельно жить. Но чаще всего из-за причин материального порядка - невозможности приобрести собственный тягловый скот, инструменты и дом, многие молодые люди долгое время вообще не решались жениться, не скопив кое-какие сбережения. И не случайно холостые мужчины 30 - 35 лет женились на девушках моложе себя на 10 - 15 лет.
Патриарх семьи (или заменяющий его старший сын) распоряжался хозяйственной деятельностью семьи - пахотой земли, севом, жатвой, обмолотом, переброской и размещением урожая, обеспечением семьи нужным количеством муки на зиму, возделыванием сада, переработкой винограда, копчением мяса, пастбищным уходом за скотом, уходом за ним зимой, накоплением топлива, товарообменом. Одним словом, он отвечал за материальное благополучие семьи. Если из-за старости, болезни или смерти патриарха власть переходила к старшему сыну, то он брал на себя самые ответственные и требующие мастерства работы, давал мужчинам и юношам задания и "принимал" проделанную работу. Распорядительницей быта и главным воспитателем детей была жена патриарха - бабушка, а если она была очень стара и больна, ее заменяла выросшая "под рукой" свекрови старшая невестка, главным советчиком которой все же оставалась бабушка. Она решала, что варить в этот день, когда печь хлеб, когда затеять стирку, для кого покупать одежду, какую посуду приобретать, какие делать приготовления к обручению сына или дочери. Она по справедливости порицала или хвалила невесток и детей, ибо старший мужчина был главой семьи и не вникал во все "мелочи".
Разделение труда было весьма четким по полу и возрасту. Например, трудно было представить в Эдиссии пашущую тяжелым плугом поле или сидящую с вожжами в арбе женщину, как и нельзя было увидеть в этом селе мужчину, идущего за водой или ухаживающего за ребенком. В свою очередь всем отрокам - мальчикам и девочкам - поручались соответствующие их возможностям дела. Как в хозяйственных вопросах был непререкаем авторитет патриарха семьи, так и в бытовых вопросах был непререкаем авторитет бабушки. У нее находились ключи от амбаров, и под ее наблюдением расходовались продукты. Эти неграмотные женщины правильно понимали смысл воспитания подрастающего поколения, горячо любили детей, но не забывали наказать за провинность, ибо хорошо усвоили золотое нравственное правило предков - дитя дорого, но воспитание дороже. Это они были хранителями семейных и родовых традиций и обычаев, хранителями семейного очага также и в буквальном смысле слова. Дело в том, что в прошлом веке огонь получали с помощью кремня и пакли, и, чтобы каждый день не повторялась эта нелегкая процедура, вечером, после того, как семья ложилась спать, бабушка или по ее поручению невестка или дочь покрывали толстым слоем пепел углей. Утром, открыв угли, возбуждали огонь сухими ветками или сухой соломой, и очень быстро получали столь нужный в доме очаг.
Немало было случаев, когда в семье как равноправные ее члены жили оставшееся сиротой дитя родственника или усыновленный ребенок, по отношению к которым проявлялась особая забота. Эдиссийцы называли отца папой, мать - мамой, деда - апи, бабушку - батов, брата отца - бидза или апи, брата матери - бидза или дай, жену брата, жену отца брата, жену дяди - залов. Кстати, у кого не было сестры, но очень хотел ее иметь, мог выбрать себе названую сестру из девушек какой-либо порядочной семьи, у кого брата не было - брата из такой же семьи. И эти отношения были чистыми, верными и искренними, что даже дети их воспринимались как родня. Младшие члены семьи перенимали трудовые и жизненные навыки старших. Своим личным примером старшие учили младших трудолюбию, ловкости и стойкости, а еще давали им "достойные мужчин" поручения. Например, темной ночью мальчика отправляли с поручением к родственнику за ответом, чтоб не рос "робким, как девочка".
И напротив, девочек не полагалось оставлять на улице после наступления темноты, она в это время должна ухаживать за младшими детьми в доме или помогать матери и бабушке по хозяйству. Обычно в деревнях, выбирая невесту, учитывали, какова мать девушки. Дочерям скромных трудолюбивых, чистоплотных женщин дорога замужества была открыта с самого же начала ее зрелости. Вообще общественному мнению, которое играло роль некоей смирительной рубашки, придавалось огромное значение. Общественное мнение не терпело сквернословов, людей с неустойчивым поведением, лентяев, мужчин, которые позволяли, чтобы в его присутствии выполняли тяжелый труд его старый отец или дядя. Поэтому в селе часто обсуждали не только чей-то проступок, но и добрые, примерные поступки. На воспитание подрастающего поколения положительное воздействие оказывали беседы в долгие зимние вечера, в которых участвовали заезжие гости и соседи. Эти сборища способствовали и умственному развитию молодежи, потому что в них участвовали своим пением, игрой и рассказами ашуги.
Доброжелательность и гостеприимство - самое большое достоинство эдиссийцев. Они обычно не спрашивали, кто их гость, ибо гость, как учили старшие, "послан Богом", и он сам расскажет о цели своего посещения. Сначала гостю говорили "добро пожаловать", потом его кормили, а если оставался на ночь, предоставляли самую лучшую постель. Бывало, что и эдиссийцы,в свою очередь,шли с визитами к своим знакомым. Так они создали много дружеских связей с русскими, осетинами, ногайцами, грузинами. Они помогали друг другу в беде, участвовали в свадьбах своих друзей, в похоронах, строительстве дома. Как дань уважения своим соседям, армяне стали давать своим детям их имена. Эдиссийцы с самого же начала были в особо теплых отношениях с казаками соседней станицы Курская и с русскими других соседних деревень. Именно благодаря таким связям армяне "обрусели", а русские "обармянились".
Известно, что в Степновском районе выходцы из пограничной с Турцией армянской деревни и беженцы из Западной Армении в начале 20-х годов основали армянскую деревню Арарат, - вспоминает Геворг Ованесович Даниелян. - В селе жили двое русских - Андрей Григорьевич Вдовенко и Петр Николаевич Ловцов. Первого араратцы называли братом Андраником, а второго - Петрос джан. Эти русские не только говорили, читали и писали по-армянски, но и следовали армянским обычаям. Армян уважали за безграничное гостеприимство и умение со светлой верой встречать трудности. "Да разве это не удивительно, - говорили наши русские братья, - что в голодные годы армяне Арарата так сплотились, что никто из них не умер". Когда Петрос стал председателем колхоза, то стал отмечать в селе все дорогие сердцу армян праздники, приглашать гостей из Ленинакана, Ахуряна, возвеличивал армянский народ, хвалил армян за то, что труд для них - это венец жизни, и каждый раз первый тост он поднимал в честь всех павших за армянскую и русскую родину. Русского сына Петроса вырастил отчим армянин. Когда мать Петра почувствовала, что умирает, попросила похоронить ее рядом с мужем-армянином. "Сынок, - сказала она ему по-армянски, - правда, мы оба душой и телом русские, но твой отчим армянин во всем заменил тебе родного отца. Потому хочу и на том свете быть с ним". Вот так жили армяне с русскими, вот такие пролегали между ними мосты. И потому не странно, когда в армянской семье растут Андрюши, Павлики, Татьяны и Зои. Но мы также понимаем, что это не должно идти за счет пренебрежения сладкозвучными армянскими именами. Мы — армяне, и в нашей среде должны звучать армянские имена.
Эдиссийцы, как и все армяне того времени, женили детей в 18 - 25 лет, хотя бывали случаи, когда по причинам материального положения браки запаздывали на 8 - 10 лет, и, наоборот, когда родители, мечтая увидеть внука-мальчика, женили сына в 16 — 17 лет. Было какое-то соперничество между молодыми людьми разных кварталов, каждый квартал имел свое самолюбие и чувство собственного достоинства, и ребята относились очень ревниво к девушкам своего квартала. "Как, увести от нас нашу девушку? За кого он нас принимает!". На этой почве имели место межквартальные конфликты, которые в итоге кончались мировой пирушкой. Когда молодой парень не имел никого на примете, то женщины его семьи начинали присматриваться ко всем девушкам села, узнавали о ее достоинствах и недостатках и, если она приходилась ко двору, то кандидатура ее ставилась на семейном совете. Если семья высказывалась "за", то мать парня (или тетка, сестра) давали об этом понять матери девушки. После чего родственники девушки в свою очередь приглядывались к парню, его родителям, родным, узнавали и о его материальном положении, чтобы их дочь всю жизнь не страдала от бедности. Затем в дом к девушке шла одна из родственниц парня, "выведать словечко", затем шли сваты, нисколько не сомневаясь, что с первого раза положительного ответа не получат, ибо этого не позволяла традиция. Если даже в доме невесты с нетерпением ждали этого предложения, все равно, исходя из моральных норм, тотчас не соглашались, но принимали сватов так доброжелательно, что сваты вскоре являлись во второй раз. Но и на этот раз могли найти всякие тонкие предлоги, "дорого продать" свою дочь. "Ну, мы, конечно, не против. Узнали, что парень у вас славный, составит хорошую семью, как его отец и покойный дед, и вы тоже уже наверное разузнали о нашей дочери. Но спешить не надо, тем более что брат ее отца немного нездоров". Бывали парни и девушки, обрученные с детства, —"бетиккертма", когда отцы-друзья над колыбелями своих детей договаривались, проведя зарубки на колыбелях, и это называлось оророцахаз ("оророц" - по-армянски "колыбель", а "хаз" - "зарубка").
Договаривались о дне и часе. Большая группа родственников парня - отец, мать, дядя по отцу, его жена, дядя по матери, его жена, сестра, жена крестного шли на обручение, взяв с собой обручальное кольцо, нож, головной платок, отрез дорогой ткани, одежду для девушки, сладости и большой глиняный кувшин вина. Они с добрыми пожеланиями входили в гостиную дома, где их тепло встречали родственники девушки. Поинтересовавшись о самочувствии друг друга, хозяин дома заводил разговор о погоде и видах на урожаи, но тут "руководитель делегации" парня подходил к вопросу вплотную. "У нас есть парень, у вас девушка на выданье, мы пришли просить для нашего парня вашу девушку. Что теперь скажете - да или нет?". Отец девушки велел привести в комнату разрумянившуюся от волнения дочь с потупленным взором. Отец обычно говорил: "Вот, дочь моя, дожили мы до таких счастливых дней! Эти почтенные люди пришли просить твоей руки для своего парня. Что скажешь, согласна?". Когда девушка утвердительно кивала головой, парень вынимал из кармана принесенный подарок и давал своей будущей жене, которую до этого он видел только издали. Родственники парня давали невесте остальные подарки. Поздравляя "появление новой пары", гости выкладывали на стол принесенные угощения, кувшин с вином. Невеста наливала первые бокалы сватам и выходила из комнаты. Хозяева дома, которые заранее приготовились, накрывали стол радости, и с этой поры породнившиеся два семейства, вновь поздравляя друг друга, желали здоровья и удачи. Молодые оставались обрученными 2-3 месяца, но из-за непредвиденных обстоятельств (смерть или болезнь родного человека, потеря урожая из-за стихийного бедствия) свадьба иногда могла откладываться до года. После обручения парень имел право захаживать в дом тестя раза два в неделю, а также в праздничные дни, и как член семьи участвовать в семейных обедах, затем с разрешения тещи мог беседовать в соседней комнате с невестой, слушать, чувствовать и понимать ее. После обручения в очередной церковный праздник жених получал приглашение от тестя и шел на свидание к невесте со своей сестрой, женой брата, с сестрой своего отца и с дочерями сестры матери. Они подносили подарки невесте и ее родным. Жених был обязан подарить тестю нож и игральные карты, а также брату тестя и взрослым братьям невесты. За нарушение такого "порядка" парня судило общественное мнение. "Он что, не понимает, что такое честь? Пусть бы ему старшие объяснили. Как можно без ножа?". Если в честь жениха накрывали стол, он обязан был незаметно подложить под скатерть деньги, которые доставались тому, кто подносил и убирал блюда. Согласно обычаю, жених почти не заговаривал со старшими родственниками невесты, но с радостью помогал им в трудных делах. А невеста, встречая родственников жениха мужского пола, отворачивала лицо, опускала глаза и, ускорив шаг, уходила. А встретив родственниц жениха, она уважительно кланялась старшим, а ровесницам тепло говорила "здравствуйте".
Р. Симонян / Едесия - Эдиссия / 1998