История древнеармянского государства насчитывает целое тысячелетие. Своими корнями и традициями оно восходит к древнейшим государствам и государственным образованиям Армянского нагорья и сопредельных районов. За время своего существования с начала VI в. до н. э. оно прошло через горнило мидо‐персидского владычества, пережило расцвет как рабовладельческое государство при династии Арташесидов и продолжало своё развитие под властью Аршакуни до начала V в. н. э. Его падением завершается древний период истории армянского народа.
Во главе государства в древней Армении стоял царь, наделённый неограниченной властью. Эта весьма распространённая квалификация царской власти, однако, в определённой мере условна, ибо царь в действительности был ограничен стремлениями, интересами и потребностями господствующего класса землевладельцев‐рабовладельцев, являвшихся опорой его власти.
Во внутригосударственной сфере царь объединял в своих руках и законодательную, и исполнительную власть. Он был верховным военачальником всех войск. В функцию царя входило также основание городов, наречение их именем и т. п.
Во внешней сфере царю принадлежало право решения вопросов войны и мира, заключение договоров и союзов с другими государствами, ведение переговоров с ними лично, посредством корреспонденции или через посланников.
Власть армянских царей была наследственной с самого начала — со времени раннеармянского государства, насколько позволяют судить скудные источники. Даже в период владычества Ахеменидов сатрапская власть в Армении, как правило, оставалась привилегией одного рода — Ервандаканов (Оронтидов). Последний продолжал править наследственно также после достижения Арменией независимости в конце IV в. до н. э. Наследственность власти при Арташесидах — несомненный факт, с которым считались и римляне не только в период упадка династии, но даже после её падения, подбирая своих ставленников на армянский престол из числа родственных Арташесидам лиц. Власть армянских Аршакуни переходила по наследству от отца к сыну, во всяком случае, начиная с конца II в. н. э. и до падения династии в 428 г., а ранее, в I – II вв., в ряде случаев нарушалась воцарением в Армении сыновей или братьев парфянских царей.
Титулатура и почётные прозвища армянских царей выражали удельный вес и значение страны и её властителя в системе государств древнего мира. Титулом представителей династии Ервандаканов был «царь», и этот же титул носил Арташес I. Его отпрыски — Арташесиды, начиная с Тиграна II, титулуются на своих монетах и «царями», и «великими царями», и «царями царей». Последний титул у потомков Тиграна II встречается как правило в те периоды, когда они находились в полной независимости от Рима. В противном случае они титуловались «великими царями». По всей вероятности, титул «царь царей» означал также, что в сфере власти его носителя имеются полузависимые царства или княжества. Армянские Аршакуни носили титул «царь Великой Армении».
У некоторых царей засвидетельствованы почётные прозвища. Арташес I удостоился прозвища «Благой», Тигран II и один из его потомков — прозвища «Бог», некоторые из Арташесидов назывались «Филэллинами» («греколюбами») или «Филоромеями» («римлянолюбами»). Согласно греческой надписи из Апарана, автор её Трдат Аршакуни именовался «Великим».
Эпитет «Бог» означал также, что его носитель был обожествлён ещё при своей жизни. Культ царя и его предков, т. е. царской династии, эта, так сказать, «политическая религия» была широко распространена в больших и малых государствах эллинистического мира как средство освящения царской власти, поднятия её авторитета. Обожествлённые цари нередко уподоблялись каким‐нибудь классическим божествам, например, Зевсу или Аполлону (Селевкиды), Дионису (Митридат Евпатор), Гелиосу и другим.
Культ царской династии в Армении существовал, во всяком случае, начиная уже с Арташеса I. При Тигране II был утверждён также культ живущего, правящего царя, причём Тигран II был отождествлён с богом Ваагном‐Гераклом, а его преемник Артавазд II — с богом Митрой. Армянские Аршакуни унаследовали этот культ, прибавив к почитавшимся рядам предков и ряд парфянских Аршакидов, который давно уже был предметом религиозного почитания в самой Парфии. Трдат I, судя по оставленной им в Гарни греческой надписи, отождествлялся с богом Гелиосом‐Тиром. Впоследствии в эту сферу проникает и римское влияние, и на грани III – IV вв. мы наблюдаем в Армении признаки культа царской «Судьбы».
Весьма существенным в деле управления государством и выработке текущей политической линии было участие непосредственного окружения царя — его двора. Здесь первые роли были распределены между членами царской семьи — сыновьями и братьями царя. Рядом с ними действовали представители верхнего слоя родовой, а также служилой знати. Из этой сферы пополнялся состав высшего ранга руководителей страны, которым были подчинены экономическое, военное, финансовое, судебное и другие ведомства, крупные и важные провинции или города государства.
Более или менее подробные сведения о государственных ведомствах, а также названия некоторых из них относятся к последнему периоду древнеармянского государства—к IV в. и сохранились в трудах армянских историков V века. Возникновение же самих ведомств следует отнести к значительно более древним временам.
В армянском государстве с древних пор занимались строительством городов, крепостей, дорог, каналов и т. п. Основными источниками финансирования этих работ было налогообложение, а рабочая сила, помимо применения рабского труда, добывалась преимущественно путём наложения трудовой повинности на население (в IV в. она называлась «хашар» или «гугаз»). К этому следует прибавить надзор за торговыми путями, таможенное дело, монетное дело, получившее большой размах при Арташесидах и т. п.
Всем этим занималось ведомство, именовавшееся «азарапетутюн» («тысячничество», греческий термин — «хилиархия»). Ведомство «спарапетутюн» («воеводство») занималось организацией вооружённых сил страны в мирное время и применением их — в военное время. Ведомство «мардпетутюн» осуществляло надзор за крепостями, в которых хранилась царская казна, а также за царским гаремом, «малхазутюн» — возглавляло царскую гвардию, «сенекапетутюн» — вело царскую канцелярию и архив, царскую корреспонденцию, вырабатывало тексты царских надписей, выполнявшихся на арамейском и греческом языках. «Великое судейство», как о том свидетельствует само название, осуществляло правосудие и т. д. и т. п.
Раннеармянское государство получило в наследство приблизительно ту территорию, которую занимало Урарту. В дальнейшем, при Арташесе I, вследствие присоединения окрестных областей, также большей частью являвшихся ареной становления армянского народа, граница государства на севере достигала реки Куры, на востоке — прибрежных районов Каспия, на северо‐западе — долины реки Чорох и предгорий хребта Пархар (Париадр), на юге — реки Тигра. Второй этап территориального развития Армении связан с той частью предприятий Тиграна II, которая относилась к присоединению территорий с армяноязычным населением. В этот период в состав армянского государства вошли Кордуена, так называемая Армянская Месопотамия, Софена, Высокая Армения. Это положение с несущественными изменениями сохранилось до конца IV века.
Современник Трдата I римский писатель Плиний Старший сообщает, что Армения была разделена на 120 «префектур», которые в Армении именовались «стратегиями». Это административное деление должно было оформиться ещё при Арташесидах, возможно, при самом Арташесе I. Деление на стратегии, обусловленное внутренними природными барьерами Армянского нагорья — горными цепями, реками и т. п., несомненно явилось прообразом позднейшего деления на «гавары» (провинции).
Правители стратегий первоначально именовались «стратегами». Этот греческий термин был заимствован из государства Селевкидов, возможно, уже при Арташесе I, который сам в начале своей деятельности был селевкидским стратегом. Каждый стратег имел в своём распоряжении аппарат управления, включавший канцелярию, фискальное ведомство и военные силы. Позднее, в период Аршакуни правители стратегий стали именоваться термином «нахарар» парфянского происхождения, который первоначально обозначал лишь административную должность, как, например, сатрап, а впоследствии приобрёл значение князя‐феодала.
Если стратегии по своим размерам более или менее соответствовали позднейшим «гаварам», то более крупные административные единицы, объединявшие несколько стратегий, соответствовали позднейшим «нахангам» (край, губерния). Некоторые из них (обычно четыре), расположенные вдоль границ Великой Армении, именовались «бдешхствами». Стоявшие во главе их «бдешхи» были облечены более широкими полномочиями, чем правители прочих областей.
Основным внутренним подразделением стратегии была сельская община. Старейшина общины ещё с ахеменидских времён фактически являлся также представителем государства, ведавшим вопросами налогов и сборов, повинностей и т. п.
Города, по крайней мере — наиболее крупные и важные (примерно около десятка), находились вне компетенции местных властей. Они подчинялись непосредственно царю, который в необходимых случаях выражал им свою волю в виде писем‐указов, пользовались правом частичной автономии и обладали, видимо, своими вооружёнными силами. В городах существовали органы самоуправления, в состав которых входили городские старейшины и чиновники. Однако за их деятельностью следил, придавая ей угодное царю направление, представитель царя — «шахап».
Важнейшей частью государственной машины были вооружённые силы страны. Из сохранившихся в источниках сведений о количестве войск в древней Армении следует выделить те, которые характеризуют численность войск Тиграна II, ибо упоминаемая в этих источниках 300‐тысячная армия Тиграна комплектовалась не только из армян, но и из населения всех завоёванных им стран. Численность собственно армянского войска, по источникам, достигала примерно 100 тысяч.
Ударной силой армянского войска была тяжёлая бронированная конница; кроме неё, была ещё лёгкая, более многочисленная конница, применявшаяся для преследования противника. Однако основу армянского войска, в отличие от парфянского, составляла всё
же пехота — бронированные копьеносцы, а также лучники и пращники. Из вспомогательных войск в источниках упоминаются подразделения осадной техники и обоза.
Имелся отборный конный полк, насчитывавший 6000 воинов, которых греческий писатель Плутарх именует «телохранителями и спутниками» армянского царя. Кроме этого полка, были и другие регулярные части, но основная масса войска набиралась накануне или в ходе войны.
В военном деле участвовали все слои населения, пополняя различные роды войск, начиная от конницы и кончая легковооруженной пехотой («нагие») и обозом. В армию призывалось не только свободное население, но и рабы‐земледельцы частновладельческих хозяйств — дастакертов и агараков.
Как в странах Древнего Востока и эллинистического мира, в Армении также было принято предоставлять земельные наделы за военную службу в личное или наследственное пользование. Этот слой кадровых или даже наследственных военных — «остаников» — придавал устойчивость армии. В этнически однородной Армении не имело распространения наёмничество, очень характерное для этнически пёстрых эллинистических государств и являвшееся ахиллесовой пятой их военной организации. Та же причина, кстати, предохраняла Армению от чрезмерного раздувания военно‐административного аппарата, что было свойственно эллинистическим государствам.
Таким был, в общих чертах, государственный строй древней Армении, шедшей по пути восточного, эллинистического рабовладения, существенно отличавшегося от путей греко‐римского рабовладения. Однако в дальнейшем он под влиянием протекавшего в недрах общества процесса феодализации претерпел ряд важных видоизменений.
Нерсисян М.Г. История армянского народа, Ереван, 1980
