Фальсификация образа армян азербайджанскими мифотворцами

В формирование образа армян мифотворцы используют разные приемы исторической аргументации: ссылка на труды В. Л. Величко и других об уничтожение культовых памятников разных народов; приведение нераскрытых архивных данных; наличие покровительства царизма армянам, поскольку вел борьбу “за освобождение христиан от ига мусульманской Турции, чтобы захватить черноморские проливы Босфор и Дарданеллы; приписывание синдрома “исторического психоза” с ценностной ориентацией; поиск этнической территории армян - Армянское нагорье, “Великая Армения”, неавтохтонность на Южном Кавказе; утверждения об отсутствие геноцида, манипуляция политическими и историческими фактами.

В феврале 2011 признательные мифотоворцы устроили презентацию книги Л. В. Величко “Кавказ. Русские дело и междуплеменные вопросы” в национальном музее Азербайджана. Похвалы удостоилось стремление Величко разоблачать “армянские интриги”, “армянскую плутократию”, представление негативной роли “армянского фактора” на Кавказе, стремление нефтяных магнатов создать “иную историю Армении”. Вице-президент НА И. Велиханлы расставила соответствующие акценты: “Василий Величко любил Россию, был верным императору человеком. Для него Кавказ был собственностью России. Он хорошо понимал происходящие на Кавказе события, правильно их оценивал. Он написал это произведение, чтобы предостеречь свое правительство от допускаемых им ошибок на Кавказе. Его цель - привлечь внимание правительства к разрушающим процессам”.

Сделан вывод: “Данное произведение В. Величко является значимым с точки зрения изучения истории Азербайджана, в целом Кавказе, анализа произошедших событий”. Величко представляется знатоком национальных отношений на Кавказе, которого следует использовать в агитпропаганде. Поставленная проблема требует специального монографического изложения, но чтобы её решить попытаемся представить мнение заинтересованной армянской стороны и научную зарисовку, касающейся затронутых вопросов.

В 1904 г. в С.-Петербурге появилась на армянском языке работа Григора Никогосяна “Очерки и письма”, ставящая целью представить духовно-моральный образ армянского народа. Более точно содержание выразил русский заголовок труда “Очерки из армянский жизни”. Основу работы составляли представления автора, сформированные на протяжении четверти века в прессе. Начальной стезей явилась первая публикация в газете “Мшак” от 7 марта 1878 г., когда Никогосян исполнял обязанности помощника начальника Ольтинского военного округа.

На протяжении своей деятельности публицист преследовал одну цель - защищать интересы армянского народа, обеспечить национальное возрождение и “сдержанность” интеллигенции в руководстве прогрессом народа. С этой позиции сотрудничал с известными русскими органами, такими как “Голос”, “Новости”, “Мировые Отголоски” и “С.-Петербургские Ведомости”. В указанных изданиях представлялся христианский образ армян, который искажался в русском обществе определенной “антиармянской пропагандой”. Истоком указывались греческие священники, которые, после падения столицы Византийской империи г. Константинополя в 1452 г., оказавшись в России, стали распространять разные представления об армянах - арианах, еретиках, не признающих значения решению Халкедонского собора 451 г. о догмате веры, и коварных людях. На бытовом уровне появились различные эпитеты: “треклятые” и “проклятые” армяне, отрекшиеся от православных святых, являющиеся “солеными”.

Определенный вклад в это внесли и грузинские священнослужители после присоединения Восточной Грузии к России. В целом, причиной такого подхода указан субъективизм личного и общественного мнения. Приведены слова Саади: “Если глазами ненависти смотреть на ангела, то ангел станет казаться сатаной, а если глазами любви смотреть на сатану, то он станет казаться ангелом”.

“Антиармянизм” представлен сложным явлением, имеющим искаженное отражение в армянском обществе. Армянская интеллигенция, окончившая высшие учебные заведения, по словам Никогосяна, не оказалась верной своему призванию. Она не только отвернулась от народа, но и стала представлять себя армянофобами, осуждающими “армяшкизм”. В этом вопросе она проявила себя двуличной, бестактной и самовлюбленной. Вследствие этого представители дипломированной интеллигенции стали восприниматься в русском обществе ”настоящими армянами” либо “порядочными людьми”.

Обращено внимание на парадокс, когда большинство армянских изданий, имеющих национально-консервативное направление, воспринимались русской печати как необъективные, подстрекательские и опасные. В то время, будучи либеральный и космополитической, газета “Мшак” во главе с редактором Гр. Арцруни, отвергающая церковь, национальное, историю и традиции, рассматривалась как “здравомыслящая, симпатичная и достойная поддержки”.

Антиармянская пропаганда в ряде органов столичной печати связано с армянскими событиями в Турецкой Армении, так как часть влиятельной русской прессы усмотрела в них антиправительственные намерения, возлагая на армян заговорщические и враждебные устремления, выступая с различными инсинуациями. Выход усматривался в необходимости диалога между армянской и русской интеллигенцией. Предметом обсуждения с армянской стороны должен был стать тезис о том, что русская интеллигенция знает о бизонах Америки и птицах Африки больше, чем об армянском народе. Предлагалось осуществить целеустремленную деятельность по представлению истинных достоинств армянского народа, его цивилизационной роли в жизни ряда европейских и азиатских народов. Для этого надлежало осветить историю армянского народа и на фактах представить достойные качества, на фоне всеобщей истории человечества.

Другой проблемой представлялось поднятие умственного уровня “развитого класса” в русско-армянском обществе, имеющее значение для возвышения национального сознания, находящегося на низком уровне: ”Между тем, с точки зрения сохранения существования нации, это сознание очень необходимо и является существенным условием”. Опасным заблуждением сочтено игнорирование этого момента: “Причиной этого является утверждение, что армянин не имеет национального Я, а лишь личностное Я”. В этом направлении положительную роль могла сыграть часть дипломированной интеллигенции, связанной с национальной жизнью. Поэтому главной мыслью работы сочтено желание “отрезвить” армянскую интеллигенцию от ряда заблуждений для обеспечения национального существования.

Армянский народ признавался оказавшимся перед дилеммой дальнейшего существования либо обреченным судьбой на гибель: “Основа нашего существования стоит на камне и твердости или же на песке и хрупкой земле”. Был предложен “Сопутствующий взгляд на политическое положение армянского народа”, включающий три эпохи: 1) самостоятельное существование; 2) развитие в условиях мусульманского владычества; 3) Армения в условиях христианского владычества. “Взгляд” предварялся общим рассуждением о путях развитиях наций, представляющим собой геополитическую зарисовку их существования. Для их судьбы важным отмечались определенные факторы - географическое положение, политическое и экономическое состояние. Географический и культурный детерминизм представлялись наиболее важными. Страны, имеющие естественные границы и удобное положение, синтезируя оружие с цивилизационными свойствами, подчиняли и ассимилировали окружающие народы. Этой же участи подвергались различные завоевательные племена.

Малочисленным же племенам, проживавшим в горах и оазисах, удавалось сохранить свою самобытность, хотя и на низком уровне развития. Для политического состояния важными представлялись религиозные воззрения, диктующие человеческий прогресс и регресс, стимулирующие национальное самосознание. Состояние же экономики стимулировало походы и кровопролитные войны. Ассимиляции противостояли нации, которые имели экономическую независимость, мощные нравственные связи, сознание общих интересов, племенную и национальную солидарность. Нравственные связи поддерживались языком, религией, родством, традициями и обычаями. Весь этот комплекс факторов существования составил общую и особенную эпохи самобытного развитии армянского народа. Неудобное географическое положение Армении, подвергавшейся часто натискам с востока и запада, обусловило её положение в качестве “цветка раздора”. Непрерывные войны породили у армян дух сопротивления и сильную волю: “Смелый борец народ не имел времени на открытие глаз (передышку), чтобы развить политический дух и государственную мысль”.

В то время как развитию других народов содействовало островное либо морское положение, “из этих условий почти ничего не было в злосчастной Армении”, - наличие непроходимых гор, пустынь и океанов имело отрицательные последствия. Армянским царям из-за внешних и внутренних причин, а также экономического состояния и местоположения не удалось создать сильную централизованную власть, внедрить идею державности и высокий патриотизм в народе. Будучи занят проблемой повседневного существования, этнос также не успел проникнуться политической зрелостью, которую монархам можно было бы использовать для формирования той или иной централизованной власти. Горы, леса и отсутствие водного сообщения обусловили разлад в действиях армянских князей. Имел значение фактор внешнего давления.

Следствием стали слабость внутренних связей населения Армении, сильное развитие партикуляризма и индивидуализма. Князья сражались за свою общественную и экономическую самодостаточность, сохранение фамильной самостоятельности, но не за самостоятельность всей Армении. Это обстоятельство получило отражение в трудах летописцах, которые осуждали отсутствие “единства” в действиях предков, хотя реальное положение страны не давало для этого основания. Армянская ситуация разъяснялась на примере Голландии, отказавшей в помощи братьям бурам в Южной Африке.

“Между тем, из доступности современного сообщения, - как отмечает Никогосян, - Голландия была более близка к бурам, чем княжество Алуанка к княжествам Арцруни и Мамиконянов”. Сделано заключение, что даже при наличии высокого патриотического сознания древние армяне вряд ли могли выйти из круга геополитического детерминизма Армении, поскольку у них не созрели в необходимой степени понимание всеобщих интересов, племенная солидарность и национальное благоденствие: “Идея и дух патриотизма в буквальном значении находились в несуществующем состоянии у древних армян, хотя бы по сравнению с патриотизмом греков и римлян”.

После утраты самостоятельности армяне оказались под мусульманским владычеством. При отсутствии сильной патриотической идеи средством выживания в исламском окружении стало христианство. “Религия являлась синонимом нации”. Монастыри и церкви являлись рассадниками национального сознания. При этом мусульманские правители, желая иметь экономические выгоды от армянского народа, а также исходя из относительной веротерпимости ислама, не затрагивали положения армянской церкви.

Армянские католикосы и патриархи были признаны политическими представителями армянской нации, хотя с этим соседствовало насилие, главным образом, под влиянием мусульманского духовенства. Армянин сохранял личную самобытность в семейном крове: “Если он считал себя рабом, то рабом лишь внешне, но не внутренне”. Этот дуализм - “ненормальное положение”- обусловил появление двуличия, лести и скрытности, что для внешнего мира стало национальным признаком. Однако религиозные преследования, необеспеченность жизни, собственности и достоинства заставляли армян мечтать о христианском правлении, которое и утвердилось на части Турецкой и Персидской Армении.

Эпоха русского владычества позволила части армянского народа осуществить вековую мечту, заключающуюся в свободе вероисповедания, наличие равных прав с господствующим элементом, обеспечениe жизни, собственности и достоинства: “В этом состоял армянский идеал после потери политической независимости”. Повседневным занятием русских армян стало обеспечение материального существования, что при отсутствии общей солидарности и национального сознания не содействовало общему прогрессу. Возобладали личные амбиции: “Я, мой дом, моя выгода, моя слава, мое желание…” Следствием явилась потеря значения роли религии, существовавшей при мусульманском владычестве: “В это время религия для армян являлась якорем света и надеждой освобождения, а затем стало лишь слабой духовной потребностью и процедурой, хотя бы для класса, именующегося “интеллигенцией”. Спад влияния религии обозначился и для “простого класса”. Роль духовенства стала сводиться к удовлетворению повседневных бытовых потребностей, таких как крещение ребенка, совершение церемоний брака и похорон.

Отсутствие национального сознания обусловило платоническую любовь к духовному центру Эчмиадзину, проявляя к нему внешнюю и личную покорность: “И это правдивая реальность, когда даже эту покорность многие из служащих церкви не выказывают…”. Этим объяснялся прозелитизм в армянских рядах, когда во имя личных устремлений происходил отказ от веры предков. Данному явлению содействовал критицизм армянской печати, осуждающий религиозное чувство как проявление “реакционности” и чуть ли не следствие “аморальности”. Модным стало отрицание церковных обрядов, национальных обычаев и устремлений, семейных устоев и этнических особенностей, принципов добродетели и нравственности.

Критицизм к религии затронул вторую основу существования армянской нации, а именно - семью. Она стал терять свои патриархальные устои, твердость супружеских устоев, преобразовываться в сложный конгломерат взаимоотношений. Верность супружеским устоям и святость семьи стали подвергаться насмешкам, эпитетам ретроградности и “темноты”. Армянка стала терять порядочность и семейную добродетель, которые принесли ей славу и авторитет среди иностранцев, делая её непохожей ни на одну женщину других наций. Происходил распад большой семьи, хотя сохранялось значение авторитета супруга, отца и брата. В то же время критики под лозунгом свободы нравов и предоставления детям образования наносили ущерб семейным устоям, как в городе, так и в сельской местности. Этот процесс распада семьи если и сопровождался утратой армянского языка, духа и поведения, то довершался потерей национального облика.

В этом главная вина отводилась отчужденному отцу семейства, поведение которого служило эталоном для членов очага. Следствием представлялось поведение молодого поколения, которое преследовало лишь материальные выгоды и личные устремления, становясь рабом денег, званий и орденов. Концентрацией этих негативных качеств представлялась дипломированная интеллигенция, пополнявшая ряды русского чиновничества, становясь бесполезной для армянской нации.

При христианском правлении вновь возникла дилемма существования: потеря национального облика либо национальное возрождение. Спасение виделось в национальном образовании, прекращение огульного следования европейской культуре, сохранение религиозных устоев, развитие национального самосознания. Следует отметить, что не все поднятые проблемы получили должное освещение. Ариане признавали в сущности Иисуса Христа лишь человека, а армянская церковь признает совместное нахождение в нем человеческой природы и божественной сущности. Человеческая природа погибла на Кресте, а божественная - осталась. Армяне не участвовали на Халкедонском соборе 451 г. из-за восстания, поднятого в защиту христианства против языческой Персии. Армянская апостольская церковь признает догмат веры - Господь, сын Господня и Святой дух, но в указанной выше интерпретации сущности Иисуса Христа, что характерно для древних христианских церквей Востока.

После Халкедонского собора императоры Зенон и Анастасий приложили усилия для устранения различий тонкостей христосологии. Сохранение самобытности вероучения армянской церкви, помимо внешних и внутренних политических факторов, стало причиной сохранения напряженности с греческим духовенством. Русская апостольская церковь при патриархе Никоне в середине ХVII в. провела сверку богослужебных обрядов и ввела вместо двуперстного крещения трехперстное. Армянская интеллигенция и духовенство принимали активное участие в деятельности партий “Гнчак” и “Дашнакцутюн” по защите интересов западноармянства. Формальный отказ от полемики против политики “антиармянизма” в печати имел свои причины. Самодержавие после окончания русско-турецкой войны 1877-1878 гг. сразу взяло курс на ассимиляцию армянского народа в составе Российской империи, что затем привело к закрытию армянских церковно-приходских школ на Кавказе в 1885 г., деятельность которых спустя год сумел возобновить католикос всех армян Макар I. Несмотря на это, царская цензура стала душить все свободные публикации на Кавказе и использовать против усиливающегося национального сознания официальные органы “Новое Время”, “Московские Ведомости” и “Голос Москвы”, не считая ряда весомых журналов.

В этих условиях выступление в русской печати под армянской фамилией рассматривалось как защита кровных интересов и одиозный подход. Не случайно Г. Джаншиев в 1892 г. опубликовал “Четыре письма” об армянах из Константинополя под аббревиатурой Д. Г. А. Точно так же, как и у Джаншиева, в публикациях, в случае необходимости, использовалось окончание ов, а не ян. Более веским был голос русской интеллигенции, выступавшей против необоснованных обвинений в адрес армянского народа. Однако царизм в 1891 г.

принял закон о репрессивных мерах против армянского духовенства, в 1896 г. закрыл подавляющее большинство приходских школ, а в июне 1903 г. утвердил закон о секуляризации церковного достояния. Возникло движение самообороны, куда вошли гнчакисты, дашнаки, духовенство и социал-демократы. В некоторых случаях имеет место и односторонность суждений. Обвинения со стороны Никогосяна в космополитизме Гр. Арцруни и г. “Мшак” имели связь как с возникшей напряженностью в личных отношениях, так и с тем, что либеральное издание возглавило борьбу против светско-духовного лидерства Эчмиадзинского престола в общественной жизни.

“Мшакизм” стремился возглавить общенациональное развитие нации, в том числе и путем подчинения своему влиянию армянской церкви, но был вынужден уступить место радикальным силам. Очевидно, что эти пропуски имеют связь с деятельностью Никогосяна в русских изданиях под воздействием контроля царизма. Тем не менее, он проявил себя тонким аналитиком исторического прошлого армянского народа и рассудительным наблюдателем происходящих процессов в жизни русскоподданных армян.

Обращают на себя внимание теоретические высоты исторических суждений Никогосяна, которые явно находились под воздействием знакомства с творчеством русских геополитиков и консервативных деятелей, хотя получили и асимметричное отображение. Речь идет о творчестве Н. Я. Данилевского, К. В. Леонтьева В. П., Семенова-Тяньшанского и Б. Н. Чичерина. Автор теории “культурно-исторических типов ”Данилевский в работе “Россия и Европа” выделил десять цивилизаций: 1) египетская, 2) китайская, 3) ассирийско-вавилоно-финикийская, 4) халдейская или древнесемитская. 4) индийская, 5) иранская, 6) еврейская, 7) греческая, 8) римская. 9) новосемитская или аравийская, 10) германо-романская или европейская. Одиннадцатым типом сочтена нарождающаяся славянская цивилизация. Между ними отмечены уединенные и преемственные цивилизации: греческая, римская и европейская. Указаны народы-феномены - гунны, монголы и турки, играющие отрицательную роль разрушителей цивилизаций, а также народы, составляющие этнографические материалы для исторических организмов.

Леонтьев воспринял идею цикличности развития народов, на существование которых выделил время в 1800 лет. Им был использован закон “триединого процесса развития” наций, сформированный Данилевским, а именно: “простота”, “цветущее развитие” и “вторичное смесительное упрощение”. Леонтьев выступал против либерализма, разрушавшего общество и считавшего, что “Бога надо бояться, а не любить”. Семенов-Тяньшанский уделил много внимания географическому детерминизму, его воздействию на образ жизни и деятельность народов, а также месту в общечеловеческом развитии.

Чичерин рассматривал проблему личности и общества, отмечал о необходимости занятия любой деятельностью на базе частной собственности, призванной обеспечить нормальное состояние общества. Составлена концепция консервативного (“охранительного”) либерализма. Им были выделены три вида либерализма: уличный, оппозиционный и охранительный. Эти положения Никогосян пропустил сквозь интересы армянской нации, озабоченной задачей не столько развития, сколько выживания. Во главе собственных построений были поставлены национальные интересы, но в русле национально-консервативных построений, что обусловило отвержение европеизма и разрушительного воздействия модернизации общественных устоев.

Точно так же ощущается противодействие и диспут с определенными воззрениями армянской исторической и геополитической мысли. Отметим взгляды Камсара Тер -Давтяна, выступавшего за представление армянского народа коммерческой нацией, отмечавшего решающую роль торговых занятий в его деятельности. За буржуазное развитие армянского народаратовал Гр. Арцруни. Л. Шант рассматривал особенности существования армян на стыке европейской (морской) и азиатской (сухопутной) цивилизаций. Как представитель европейской цивилизации, находясь в окружении азиатских мусульманских соседей, он был обречен на постоянную конфронтацию с соседними народами.

Решающая роль в развитии нации в ХIХ в. отводилась возникшей светской интеллигенции. Лео интересовал вопрос ”Кто виноват?” в судьбах армянского народа, представлял в 1895 г. Армению как географическое понятие, где армяне превращались в исчезающую нацию, положительно относясь к политике самодержавия в Армянском вопросе. Григор Никогосян был видным представителем национально-консервативного направления общественной мысли. Для него понятия “нация”, “церковь”, “семья” и “армянская женщина” являлись доминирующими ценностями. Подвергалось осуждению преклонение перед материальным достатком и эгоизмом, выдвигалась проблема роли национальной интеллигенции. Описанные качества армянской нации в Российской державе имели определенную односторонность. Они соответствовали переходному состоянию этноса в составе державы другого народа, когда осуществлялась модернизация общественных устоев, происходила ломка социальных отношений, церковь теряла светско-духовное первенство, семья становилась мобильной. Знаменосцем общественного развития выступила интеллигенция, хотя дифференцировалась, имела разнородный состав и устремления, а лейтмотивом общественного развития являлось патриотическое движение во главе с национальными партиями к национальной самостоятельности.

Никогосян создал концепцию трех эпох развития армянского народа на основе христианского развития, идеи личного успеха в условиях неблагоприятного геополитического положения Армении и представил негативный слепок состояния общественно-национальной жизни. Геополитическая заключенность могла быть преодолена сформированным индексом национального существования: национальная власть, централизованное управление, национальное сознание и сплочение, патриотизм, сохранение традиций и обычаев. Представлен христианский облик армянина, который, несмотря на все превратности, сохранял любовь к Эчмиадзинскому престолу как хранителю нации, и армянской жизни.

Несмотря на все трудности модернизации общественной жизни, христианство являлось образом жизни, отказ от которого нес разрушение национальных устоев и духовных ценностей. Дан отпор как антиармянской пропаганде по искажению христианского образа армянина, так и всем нигилистским поветриям общественной мысли. Причиной такого подхода указан субъективизм личного и общественного мнения, увлечение части интеллигенции радикальными воззрениями. При этом издания национально-косервативного направления, стремящиеся сохранить значение церкви в национальной жизни, представлялись как необъективные. Жизнь армян в условиях христианского владычества России и наступления европейских ценностей трансформировалась в социально-светскую направленность.

Научная зарисовка представляет формирование образа армянского народа в политике самодержавия ХIХ - нач. ХХ вв. Присоединяя в 1801 г. Грузию (Картли-Кахетинское царство) самодержавие России серьезное внимание уделило роли армянского народа в процессе подчинения Закавказья. Царь Павел I в рескрипте главнокомандующему и главноуправляющему гражданской частью на Кавказе К. Ф. Кноррингу от 23 января 1801 г., требуя “добровольного присоединения” Армении, подчеркнул необходимость привлечения армянского элемента к торговой деятельности: “Ищите армян интересовать к сближению для торгу и торговли, дабы какие иметь чрез них и далее”.

В инструкции монарха Александра I Кноррингу за 12 сентября 1801 г. обращалось внимание на привлечение симпатий армянского народа как необходимого христианского оплота: “К особенному же наблюдению вашему предоставляем привлекать к себе нацию армянскую всякими обласканиями. Способ сей, по многочисленности сего племени в сопредельностях Грузии, есть один из надежнейших к приумножению силы народной и вместе к утверждению вообще по верности христиан”.

Выдержки из программных документов двух венценосцев позволяют уяснить наличие трех черт образа армянского народа в высшем эшелоне власти России. Армяне - торговая, христианская и многочисленная нация, нахождение которой в России сулит экономические и политические выгоды. При этом каждая из этих составных величин национального образа имела фактологические основы. Предприимчивость армянского купечества, служившего посредником в коммерции России с Персией, являлась значительной. В 1684 г. в Астрахани была образована персидско-армянская компания по торговле шелком, а в 1758 г. чисто армянская компания. Оборот русско-персидской торговли в 1755 г. составлял 953 тыс. руб., а в 1793 г. - 1,5 млн. В конце ХVIII в. в г. Тифлисе насчитывалось около 500 лавок, принадлежавших в большинстве армянскому купечеству. Местные коммерсанты доминировали в торговых оборотах региона: “Всеми надобностями, почти все Кавказские народы и все соседи пользуются от трудолюбия армян Тифлисских”.

Соответственно, канцлер Н. П. Румянцев 10 июня 1803 г. выдвинул перед главноначальствующим Закавказья П. Д. Цициановым мысль о “соединении” коммерческих оборотов Каспийского и Черного морей с “торговлею армян, которые, как известно, простирают свои обороты даже до Индии”. Необходимость закрепления Закавказья обусловила приоритет военных задач перед экономическими целями самодержавия. О численности армянского народа правительство России имело противоречивые сведения. По данным полковника С. Д. Бурнашева в конце ХYIII в. в Ереванской области насчитывалось 3 тыс. христианских дворов, а в Нахичеване - 500 дворов.

“Записки” полномочного резидента царя в Грузии П. И. Ковалевского за август 1800 г. представляют состав Ереванской области армянским, приносящим трудолюбием значительные выгоды местному хану: “Населена вся почти из армян, коих трудолюбие в земледелии и торговле доставляет сему владельцу нарочитый доход”. Имелось представление о Карабахе, результат интенсивных политических контактов, связанном с продвижением в регионе: “Карабах есть стран лежащая между левого берега Аракса и правого берега Куры, выше Муганского поля, в горах. Главнейшие обитатели еë - армяне, управляемые наследственно пятью своими меликами или природными князьями, по числу сигнахов или кантонов: Джраберт, Егермидорт, Дизак, Варанда, Хачен”. 2 июня 1799 г. грамотой царя Павла I карабахским меликам было предоставлено российское “подданство и покровительство”.

Уделено было внимание закреплению армянского переселенчества, сопрягаемого с разбросанностью и многочисленностью армян, связанному с привлечением христианского элемента по закреплению новых порубежных территорий. 15 апреля 1799 г. царь Павел I издал указ Сенату о предоставлении земельных, торговых и ремесленных льгот армянам-переселенцам из Дербента, пострадавшим в ходе персидской войны, разрешение основать город Святого Креста (Будëннoвск), привилегий армянам Тавриды (Феодосии, Старого Крыма, Григориополя) и г. Кизляру на Северном Кавказе. Значительной являлась концентрация армянского населения в г. Тифлисе, где число армянских домов в 1803 г. составляло 2681 из 2700, то есть 13405 горожан из 13500 населения. Упор в инструктивных документах Кнорринга по усилению христианского оплота в закавказских владениях означал сознательное содействие переселенчеству в российские пределы.

Установление церковных контактов связано с правлением Петра I, когда посольство И. Ори запросило помощи для освобождения Армении.1 В 1717 г. в Россию были отправлены епархиальными начальниками архимандриты Стефан и Минас от Эчмиадзинского и Гандзасарского патриархов. В 1724 и 1726 гг. Петр I и Екатерина I грамотами католикосам Есаи и Нерсесу предоставили свою “милость честному армянскому народу ради христианства”. Резкое расширение церковно политических связей произошло при Екатерине II. 30 июня 1768 г. она подписала грамоту о своей “императорской милости” католикосу всех армян Симеону Ереванци. Учреждена Астраханская армянская епархия и построены армянские церкви в Москве и Петербурге.

Для самодержавия важным являлось политическое значение армян как христиан. “Записки” Ковалевского отражают эту заинтересованность в духовном центре армян Эчмиадзинском монастыре как инструменте воздействия на христианские чувства армянских верующих: “Положение сего монастыря и политическое всея нации армянской требует от главы ея весьма тонкой политики, коею предшествователи нынешнего их архипастыря всегда руководствуясь, удерживали и власть, и бытие свое противу всех тиранств и жестокостей, их окружавших”.

Расчет на христианскую лояльность, в условиях нахождения под властью иноверческих народов, являлся безупречным: “Свет веры есть твой вождь. Предайся ему совершенно; если же ты будешь искать другого совета, то заблудишься на пути, ведущем к Богу”. В конечном счете, царизм в ”ласкательстве” армян видел проявление и своего христианского долга: “Любовь к Богу и ближнему да будет основанием, началом и концом всех твоих намерений и всех твоих предприятий”.

Отмеченные черты армянского народа к 1813 г. имели самое благоприятное значение для политэкономических целей Российского самодержавия. Армянское купечество установило торговые системные связи между Нижним Новгородом - Астраханью - Кизляром - горскими народами Кавказа - Грузиею - Гиляном - Мазандараном. Армянские ряды на Макарьевской ярмарке Нижнего Новгорода были известны своим богатым выбором товаров.

В коммерческой деятельности участвовали различные отряды армянского купечества: тифлиссского, шушинского, акулисского, астраханского, дербентского, нахичеванского и кизлярского. Из Константинополя и Вана, Эрзерума и Акулис в закавказские пределы России на поселение стали пребывать армянские купцы. В рапорте главноуправляющего Грузии Н. Ф. Ртищева от 13 мая 1813 г. отмечена доблесть армян, которые “показали в действиях против бунтовщиков отличные опыты мужества”. Армянское купечество оказало значительное содействие российским войскам поставками хлеба и провианта. В 1813 г. царь Александр I подписал грамоту армянскому народу с “признательностью и благоволением”. 22 ноября тифлисское армянское общество устроило “торжество” по этому событию с выделением 4 тыс. руб. в пользу бедных.

В начале двадцатых годов ХIХ в. произошло закрепление имевшегося образа армян на общественном уровне. Анонимный путешественник прямо указывает в русском популярном издании “Северный архив”: “Армяне народ весьма способный к торговле”. Отмечено строительство Гостиного дома в Тифлисе. Весьма важным являлось представление армян как деятельной и предприимчивой нации: “Они все почти занимаются промышленностью, торговлею и ремеслами, и весьма малая только часть земледелием”. Согласно автору, последнее обстоятельство было обусловлено преимущественно городским образом жизни армян в закавказских пределах России: “Армяне составляют весьма самую многочисленную часть народа в городах Грузии. Некоторые живут также в селениях”.

Весьма примечательным указано на отсутствие антагонизма между братскими народами - армянским и грузинским: “Они ведут жизнь совершенно одинаковую с грузинами и различаются от них только верою и духом промышленности”. Показано также стремление армян к просвещению. Обращено внимание на функционирование католического армянского училища в Тифлисе и подготовку к открытию училища Нерсесян. Сходные оценки деятельности армян принадлежат французскому консулу Ж. К. Гамбе.

Наряду с этим проявился новый штрих в характеристики образа армян, связанный с укреплением самодержавия в Закавказье и проявлением великодержавного подхода. Появилось национальное чванство господствующего этноса. Важную роль в преобразовании ханств Восточного Закавказья в российские провинции в начале 20-х годов ХIХ в. сыграл кн. В. М. Мадатов. Военно-окружной начальник Карабаха, Шеки и Ширвана являлся доверенным лицом проконсула Кавказа А. П. Ермолова. О взаимоотношениях Ермолова и Мадатова есть ряд анекдотов. Как-то раз Ермолов выразился в адрес сподвижника достаточно грубо: “Ты есть настоящий яшка”. На что тот ответил: Если я Яшка, Вы целый Яков Яковлевич”.

Подход проконсула Кавказа можно было бы списать на нравы времени. Однако оставались последствия, которые накапливались во взаимных отношениях россиян с местными этносами, отзываясь на текущей политике.13 февраля 1827 г. начальник главного штаба И. И. Дибич сообщил Ермолову строгий выговор царя Николая I за использование крутых мер к удержанию кавказских народов в “повиновении”. Отношения же с Мадатовым, которого глава Кавказа, после отпора “панибратства”, стал уважительно величать за военные и дипломатические способности “Великим армянином”, отражали изменение акцентов в общественном укладе отдаленной окраины. Правление Ермолова (1817–1827 гг.) сопровождалось усилением использования русских административных структур в жизни Грузии. Однако как грузины, так и армяне не желали записываться в гильдии, осуществлять квартирную повинность, поставлять рекрутов на длительную солдатскую службу. Армянское население нововведениям предпочитало хозяйственную деятельность, позволяющую получать устойчивую и обеспеченную жизнь. Сам Мадатов в 1823 г. завел суконную фабрику. И “яшка” являлось лишь проявлением раздражения главноуправляющего Ермолова на население, не желавшее втиснуться в прокрустово ложе русских устоев.

Закавказские войны конца 20-х годов ХIХ в. России с Персией и Османской Турцией закрепили за армянским народом стереотип верного союзника. В рапорте полковника Реута о знаменитой защите крепости Шуши от 30 ноября 1827 г., несмотря на приказание Ермолова “оставить Карабах”, высоко оценена роль армянского населения в противодействии армии наследного принца Тегеранского двора: “Армяне, находящиеся во время блокады в крепости Шуши, несмотря на разные соблазны и наущения Аббас Мирзы через неблагонамеренных к нам лиц рассеянные, быв вооружены заручными солдатскими ремнями, единодушно с солдатами защищали крепость; сверх сего охотно уделяли хлеб и скот для продовольствия гарнизона, перетерпевая сами крайний недостаток и заменяя оный разными кореньями и овощами”.

Успешное закрепление Закавказья выдвинуло новую богатую прослойку подрядчиков среди армянского населения. Поставки провианта и удовлетворение разных хозяйственных потребностей, сдаваемых на торгах, являлись средством резкого обогащения, хотя многие и обанкротились. Эта экономическая мера позволила главе Кавказа И. Ф. Паскевичу свести хозяйственные расходы отдельного Кавказского корпуса в ходе русско-турецкой войны 1828-1829 гг. до 6 млн. руб. Усилилась роль негоциантов. Армянское купечество обогатилось в ходе закавказского транзита 1821-1831 гг., позволившего установить широкие коммерческие связи с Лейпцигом через Одессу и Редут-Кале. Тифлис стал шумным и оживленным городом, предоставлявшим возможность обогащения всякому предприимчивому человеку. Чиновник И. Бларамберг, участвовавший в ревизии управления Закавказья, передал атмосферу предпринимательской деятельности в 1830 г.: “Золото, вот идол, имеющий здесь пламеннейших поклонников, к его капищу они идут всеми возможными путями”. Увеличилась численность купечества г. Тифлиса: 1804 -1807 гг. - 636 сем., 1820 -1834 гг. - 1290 сем.

Новым поприщем обогащения стала рассматриваться правительственная служба. Однако главноуправляющий Г. В. Розен не упускал “удобного случая заявлять: “Ни один армянин не получит при мне хорошей должности”. Позиция главноуправляющего вызвала жалобы, доходящие до Петербурга. Мирная полоса развития вызвала бум административных учреждений. В 1831 г. образовано таможенное управление, с таможнями, заставами и постами, расширены штаты Главного управления края и канцелярии главноуправляющего. Притягательность правительственной службы усиливалась государственными привилегиями. 30 марта 1832 г. царь Николай I подписал именной указ Правительствующему Сенату о льготах чиновникам, определяемым на службу в Кавказскую область и закавказские провинции. Классным чиновникам присваивалось следующее очередное звание, предусматривалось обращение в пенсию трети жалованья и прочее.

Главноуправляющий Розен придерживал места в присутственных местах для ожидаемых русских чиновников, которые отнюдь не спешили в “Южную Сибирь”. Расхожей шуткой чиновничества являлось выяснение состояние потовыделения под жарким солнцем Кахетии. Положительный ответ подразумевал отличное здоровье, а отрицательный - тепловой удар. Ситуация требовала расширения участия закавказских уроженцев в правительственных присутствиях, которые стали совершать чиновничью карьеру.

Интерес представляет успешное служебное продвижение Фомы Корганова. Поступив на службу в канцелярию правителя Грузии переводчиком с армянского и грузинского языков в 1808 г., он прошел сложный путь чиновничьей службы: 1831 г. - служащий исполнительной экспедиции Верховного Грузинского правительства, а с октября - товарищ инспектора карантинов Грузии; август 1836 г. - прокурор Эчмиадзинского Синода.

Определенный акцент на происходящий процесс социализации национального образа оказывала смена акцентов самодержавия в экономической политике. Закавказье стало рассматриваться рынком сбыта товаров русским купечеством центральных губерний, с отказом от посреднической роли армянского купечества. Рупор министерства финансов “Коммерческая газета” 4 ноября 1833 г. негативно реагировала на продолжающееся доминирование армянского купечества на Нижегородской ярмарке по снабжению отдаленной окраины товарами: “Предоставляя закупку и распродажу мануфактурных товаров армянам, российские купцы и фабриканты добровольно отказываются от выгод непосредственной торговли”.

Провозглашен курс на экономический экспансионизм: “Закавказский край с Грузиею, Среднею Азиею, Северные страны Персии и Китая представляют богатые источники сбыта, которые могут быть разрабатываемы нашими мануфактурными произведениями, без соперничества со стороны Западной Европы”. Мысль об отказе от посреднической деятельности армянского купечества оказалась не подкрепленной декларацией.

Знания армянских деловых кругов и их практическая деятельность не могли быть восполнены и заменимы. В 1833 г. российскими подданными было привезено товаров в Тавриз на 1.783.355 руб. 90 коп. асс.: российских - 1.088.225 руб. (преимущественно из Нижнего Новгорода), Лейпцига - 432.000 руб., Константинополя - 263.110 руб. Из Лейпцига четыре тифлисских коммерсанта - Д. Байсоглов, З. Мириманов, Аладатов, Фридонов закупили товаров на 280 тыс. руб., а А. Вартанов на 144 тыс. руб. В 1834 г. привоз составил 2005041 руб.: из России - 1.506.217 руб., Лейпцига - 478.232 руб. и Константинополя - 20.592 руб. Административный подход, а не экономический означал бы удар, прежде всего по сбыту самой русской продукции и лишь после этого по армянскому купечеству. В итоге пострадали бы интересы державы. Армянское купечество на время было оставлено в покое.

Осенью 1837 г. царь Николай I совершил беглый объезд христианской части Закавказья. В Ахалцихе его приветствовал архиепископ Карапет Эрзерумский, являвшийся активным поборником переселения армян из Турции в российские пределы. На вопрос о личном желании, иерарх высказал просьбу о высочайшем покровительстве армянскому народу. Ответ понравился Николаю I, который, повернувшись к окружению, сказал: “Он дипломат”. 5 октября в Эчмиадзине монарха приветствовал католикос Иоаннес Карбеци. На соответствующий вопрос архипастырь ответил аналогично, с пожеланием наградить двух его племянников орденом Георгия четвертой степени, означающее получение личного дворянства.

На всем протяжении закавказского проезда, армянские массы, как в Грузии, так и в Армянской области настойчиво излагали самодержцу жалобы в различных формах (прошения, общипанный петух, незаполненные листы бумаги) на деятельность администрации и тяжелую эксплуатацию. Армянская область, являясь одной из одиннадцати закавказских провинций, поставляла одну треть всех доходов края, которые шли на финансирование северокавказской войны. Царь сделал вывод и назначил начальника Армянской области кн. В. О. Бебутова членом Совета главного управления Закавказья.Между тем Николаю I было подано 6000 прошений в Закавказье, значительная часть от армянского населения. В Тифлисе была образована специальная комиссия по их рассмотрению.

Общее представление об армянском населении Николай I бегло изложил в письме к наместнику Кавказа И. Ф. Паскевичу 21 октября 1837 г. из Новочеркасска: “Окончив благополучно мою поездку за Кавказ, полагаю, что тебе любопытно будет иметь понятие об общем впечатлении, на меня произведенное там, что я в короткое время успел видеть или слышат. За Кавказом вообще народ предобрый, благодарный за всякое добро и способный ко всем будущим видам правительства. Армяне полезны, но великие проныры и почти подобны польским жидам. Они нам верны по расчету, их надо вести твердо, справедливо, но без всякого баловства”.

Николай I до поездки в Закавказье имел определенное впечатление об армянском народе по докладным, статистическим и камеральным описаниям, представлениям чиновника особых поручений Х. И. Лазарева, а затем оказался под воздействием министра финансов Е. Ф. Канкрина о предприимчивости армянского купечества. Все это суммировалось в образе закавказцев - “предобры и полезны”, но отличительной особенностью, естественно предпринимателей и негоциантов, указано, на основе польского опыта, стремление к барышу. Этническая аналогия - “почти подобны” понадобилась для понятия национальной особенности армян как деловой нации. Если для царя Николая I аналогия стала формой понимания созданного образа армян в управлении державой, которая являлся положительным, то затем, однако, стала отрываться от его подхода и стала использоваться как символ отрицательности.

В апреле 1840 г. самодержец России утвердил “Учреждение”, предусматривающее повсеместное введение русских гражданских форм правления в Закавказье. Недовольство масс игнорированием социально-национальных особенностей обусловило в 1842 г. ревизию управления Закавказья военным министром А. И. Чернышевым и М. П. Позеном. В отчете Позена царю о ходе ревизии гражданских учреждений окраины была дана негативная оценка закавказских народов. Армянам приписана “жадность”.

Между тем в проекте сенатора-ревизора П. Д. Гана о преобразовании финансовой части окраины, поступившем в Закавказский комитет в 1840 г., который курировал Позен, отмечалась высокая степень угнетения крестьянских масс Армянской области. Составляя 16% населения Закавказья они поставляли 30% сборов. В 1842 г. доход с Ереванской и Нахичеванской провинций в составе Грузино-Имеретинской губернии равнялся 180 тыс. сер.(648 тыс. руб. асс.).

Естественно, что высказывания Позена нельзя отнести как к крестьянским массам, так и духовенству, которое проходило по министерству внутренних дел. Армянская высшая знать, уничтоженная почти поголовно турками и персами, составляла незначительную частицу народа. Чиновничество еще не набрало достаточной силы. Единственной социальной категорией, к которой можно отнести эпитет Позена, составляют торгово-подрядные круги.

В ходе ревизии Позену подавали прошения представители различных отрядов армянского купечества: Александрополя о послаблениях в приграничной торговле, Еревана – улучшения положения торгового состояния, Шуши - развития коммерческих связей с Россией, Тифлиса - организация торговой компании с Персией и взятия в откуп Бакинских и Ширванских соляного и нефтяного казенного промысла. Последнюю просьбу еще в начале 1842 г. высказал кн. Р. Аматуни, которая, после рассмотрения министром финансов Канкриным, в сентябре поступила на заключение Позена. Им были отвергнуты соображения Аматуни: “Они не доставив никакой выгоды России вообще и Закавказью в особенности потрясут только, если не весьма важную, то очень верную статью казенного дохода, какова нефть и соль”.

На наш взгляд, мнение Позена можно соотнести лишь к представителям купечества и подрядчиков армянского происхождения, хотевших взять в откуп Бакинский и Ширванский промыслы под видом открытия торговой компании. Позен не мог не знать о неудачной попытке своего шефа Чернышева в начале 30-х годов взять в откуп эти промыслы, приносящие казне доход около 0,5 млн. руб. Сам Позен в 1836 г. взял ссуду в 100 тыс. руб. асс. с процентами из заемного банка на 36 лет. Представлена в залог дача стоимостью в 500 тыс., купленная за 147 тыс. руб. И теперь он придерживал этот откуп, как всесильный “временщик” для себя и военного министра. В итоге, они учредили золотопромышленную компанию в 1845 г. Правление первого наместника Кавказа М. С. Воронцова (1845-1854) отразило светский лоск русского вельможи, попечительство об интересах русских предпринимателей и проявление имперского подхода к учету местных особенностей.

Широкую натуру русского барина проявил Воронцов во второй половине сороковых годов в случае с подрядчиком Акоповым, строившим качественно и сравнительно дешево здания различного назначения. Им была представлена смета по строительству лазарета для солдат на утверждение Воронцова, обнаружившего в ней статью о “ласкательстве” в 5 тыс. руб. На вопрос о значении этой статьи, Акопов откровенно заявил о предназначенности этих денег на пешкеш чиновникам для ускорения строительства. Удовлетворенный объяснением, наместник Кавказа с улыбкой подписал смету. Эту меру мог позволить Воронцов, заплативший 1 млн. долга русской армии из собственных средств, квартировашейся в Париже в 1815 г. Однако сам факт “ласкательства” показателен для нравов российского чиновничества Южной окраины. Действовал принцип: каков поп, таков приход. Воронцов старался оберегать интересы русских предпринимателей при дележе “казенного пирога”. В 1848 г. подрядчики-армяне резко возвысили цены.

Князь Воронцов счел нужным пересечь это явление выпиской из Одессы крупного негоцианта Ризо, которому, однако, после “стачки” местных подрядчиков, пришлось вернуться обратно. К 1864 г. завершилась северокавказская война, поставившая весь Кавказ под власть Российского абсолютизма. На этой волне вспыхнул ура-патриотизм в среде кавказских администраторов, ставших доносить в Петербург о засилии инородцами административно-экономического поприща Закавказья.

Военный министр Д. А. Милютин в конце 1864 г. представил царю Александру II ряд выписок из частных писем служащего А. Максимовича в Петербург, с характеристикой местных нравов, сложившихся в начале правления наместника вел кн. Михаила Николаевича. В одном из них говорилось: “Здесь до 60 генералов, из них 50 бьют баклуши и состоят по политическим видам при главноуправляющем. Русских победителей, завоевателей и цивилизаторов грузины побежденные оседлали так, что почти все управление в их руках, а армяне, восточные жиды, обманывают и продают.

Русский человек - складной человек, принимает все оттенки, и вместо внесения цивилизации, мы удивительно хорошо подчиняемся всем народностям: в царстве - польской, здесь - грузинской, в Сибири - самодийской. Жаль смотреть: грузины нас терпеть не могут, а мы их гладим по голове, в гражданском управлении такой ералаш, что грусть берет: государственных голов нет; выродились они, что-ли не знаю; управление идет на отписки: нет ни одного важного дела, ни одной смелой мысли, - а все заняты. Трудно великому князю, а новый министр, барон Николаи, немец. Немец, первенствующий Министр в Русском управлении для заведования грузинскими и магометанским народами?” Все выписки в 1865 г. были доведены до сведения наместника Кавказа вел кн. Михаила Николаевича.

Приведенная цитата интересна для создания хлестких образов, мифов и манипулирования общественным мнением. В ней присутствует последствия армянского штампа царя Николая I, который о результатах своей поездки в Закавказье рассказывал своему ближайшему окружению, став невольным аккумулятором созданного представления. Мнение Максимовича является отражения ролей за представителями армянской и грузинской национальностей в экономике и администрации, вписанных в общую картину этнических ролей на Кавказе. Все было схвачено броско и с русской ментальностью, отражая сложившееся положение вещей, хотя и преувеличенном виде. Грузинская аристократия признавалась единоверной. Армянский же фактор - роль армян в Османской Турции, значение Эчмиадзинского престола, необходимость экономического освоения Закавказья не представлял возможности принятия каких-либо репрессивных мер.

Тем более, когда Россия была занята внутренними буржуазными преобразованиями и военными реформами. Поэтому даже затеянный политический скандал редактором газеты “Московские ведомости” П. Катковым о наличии общественных течений “Молодая Армения” и “Молодая Грузия” не получил развития.

Мнение Максимовича об экономической хватке армян соответствовало действительности, являясь средством выживания и отражая более высокий уровень городского уклада среди закавказского населения, а с другой стороны - действовал емкий русский рынок и до поры до времени удаленный от железнодорожных коммуникаций закавказский рынок. В этих условиях армянские предприниматели выступали пионерами русского дела, подвергаясь за методы охаиванию, но в целом терпимых. Интенсивно процесс нарастания значения армянского фактора был представлен в административно-экономическом центре окраины г. Тифлиса, имевшем значительный состав армянского населения.

Национальный состав г. Тифлиса 1864 -1865 гг.

Этносы	1864	%	1865	%	1866	%	1867	%
грузины	14878	4,8	14787	0,8	21623	3,6	21576	28
армяне	28488	7,4	31914	4,9	37308	0,7	37442	47
русские	12303	0,5	12142	7,1	19574	1,2	16564	21
другие	4417	7,3	12208	7,2	13163	4,5	2871	4
всего...	60086	100	71051	100	91668	100	78453	100

Во второй половине 60-х годов ХIХ в. Тифлиса из 17 караван-сараев 14 принадлежали армянам, контролировавшим всю торговлю, духаны, большинство гостиниц, кондитерских, харчевен, винные подвалы и склады. Через караван-сараи велась евроазиатская и русская коммерция. В них принимало участие “Армянское общество торгового класса”. Ряд крупных предпринимателей - Тамамшев, Мирзоев и другие совмещали торговую деятельность с подрядами и откупами.

Значительную роль армянский капитал играл в формирующемся экономическом центре региона г. Баку. Первую буровую установку в Бакинском районе поставил в 1869 г. И. Мирзоев. Из эксплуатируемых 20 значительных частных нефтеносных участков в 1872 г. 11 принадлежали армянам, а 9 русским. Значительным капиталом обладал И. Мирзоев, внесший в казну 1 млн. 087 тыс. руб. за приобретение нефтеносных участков. В 1873 г. армянская компания “Халафи” осуществила глубинную добычу нефти на Апшеронском полуострове. Активное участие армяне принимали в производстве керосина, причем Тавризов стал пионером технологического процесса непрерывной перегонки нефти и получения керосина.

1882 г. открыл Бакинской нефти и керосину путь в Румынию: 1882 г. - 19.229 и 1883 г. – 359.514 франков. Успеху содействовало, согласно торговой конвенции с Румынией, отсутствие пошлин. Началась успешная конкуренция с иностранными марками, проникновение на рынки Сербии и Австрии. Перевоз керосина осуществлялся в ящиках - один пуд 2 фр. 75 сантимов и бочках - 2 фр. 60 сантимов. Потребности экспорта бакинского керосина содействовали организации жестяночных заводов по производству бидонов, деревянных ящиков по их упаковке и бочек. Такие заводы основали в 80-х годах ХIХ в. армянские фирмы Манташева, Хачатурянца и Цояновых в Батуми.

Свое производство создали другие крупные фирмы как Каспийско-Черноморского общества (Ротшильда), Сидериса и проч. Растущий спрос на нефть обусловил передачу в 1893 г. нефтеносных участков Грозного из военного ведомства в распоряжение частных предпринимателей. Среди производителей бензиново-керосиновой продукции выделялась фирма “И. Х. Ахвердов и Кº”. Решение самодержавием проблемы “слияния” Закавказья с Россией обусловило необходимость уничтожения всех отличительных институционных структур Южной окраины от центрального управления. В ноябре 1881 г. последовало упразднение Кавказского наместничества и Кавказского комитета, а в мае 1883 г. Кавказского транзита. Вновь ожила тенденция борьбы против армянского купечества. В 1880 г. в Тифлисе имелось 50 купцов первой гильдии и 1003 второй гильдии, большинство из которых являлось армянами. Их численность имела тенденцию к спаду, из-за завершения русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и сокращения притока казенных средств.

Завершение железной дороги Поти-Тифлис, вступление в строй в 1883 г. Батумо-Самтредской и Тифлисско-Бакинского участков закавказской железной дороги и подключение к Ростов-Владикавказской линии увеличило поток русской продукции, интересы которой представляли армянские коммерсанты, но также сказалось на их деятельности. В Тифлисе уже в 1883 г. осталось около 800 купцов. В тоже время доминирования русской продукции на местном рынке мешало отсутствие дешевого и качественного товара. Пренебрежение к региону отражает откровенность одного русского предпринимателя: “У меня идет на Кавказ самое что ни есть Г…”.

Сочтено необходимым оказать воздействие на ликвидацию “замкнутости народной жизни” окраины для сближения с великорусской. Противодействие отвергалось. Армянский народ стал рассматриваться политически инакомыслящим и этнически инородным элементом в империи. В правящих кругах с тревогой восприняли стремление армянского народа к возрождению, желанию быть “безусловно, независимым” в Турции и Персии. Стала насаждаться реакционная психология “яшкизма”, вызвавшей ответную волну национального самосознания.

19 марта 1883 г. Томас Мегеров влепил звонкую пощечину директору Ереванской протогимназии Бражникову за определение просьбы о выдаче документов брата как назойливое приставание “яшки”. В ходе расследования инцидента выявилось существование в Ереване патриотического кружка “Айасер и Азгасер”, выступавшего против русификации. В докладе министерства юстиции министру внутренних дел от 14 января 1884 г. суть происшествия изложена была как проявление сепаратизма группировки лиц: “Партия эта в каждом распоряжении его Бражникова, видела посягательство на народность, язык и религию армян. Так, когда он, Бражников, приказал всем ученикам-христианам выучить молитвы перед учением и после учения и национальный гимн на русском языке, то это вызвало вмешательство епархиального епископа Г.Суренянца, приезжавшего к нему для объяснения”.

Мнение главноначальствующего учтено. Для подавления национального сознания в 1885 г. были закрыты церковно-приходские школы, что сразу катализировало национальное сознание. В Тифлисе “Союз учащихся”, по случаю закрытия церковных школ, содействовал появлению самиздатских газет. Кружок учащихся реальной гимназии публиковал газету “Мунетик”, а гимназии - “Голос патриотов”. Первая призывали к активной борьбе против царизма, а вторая - пассивной. Отстаивалась необходимость изучения армянского языка в общественных заведениях. Газеты рассылались в пакетах, с внутренним сакраментальным вложением “Господин Ишак, скушай эту травку и выдели долю другим”.

Возгоравшееся пламя национальной напряженности сумел приглушить новоизбранный католикос Макар I, добившийся восстановления деятельности приходских школ. Однако процесс осознания необходимости борьбы за политические интересы армянского народа стал набирать силу. В марте 1891 г. царь Александру III утвердил “Правила о применении карательных мер в административном порядке к армяно-григорианским священнослужителям”. Представители духовенства, не исполнявшие предписания властей и находящиеся в составе революционных комитетов подлежали высылке и заключению в монастыри.

Армянское духовенство наказывалось за содействие в сохранении национального облика паствы в Османской Турции, особенно во время протогеноцида - “зулума” 1894-1896 гг. Начались гонения на армянскую интеллигенцию пик которых пришелся на 1896 г., когда были закрыты светско-приходские школы армянской церкви.

Возникла проблема манипулирования национальным образом армян. Выполняя социальный заказ самодержавия, русская печать стала формировать негативный стереотип армян: нация эксплуататор, колонизатор закавказских пределов России, еврофил, этнос тайных замыслов. Армянские предприниматели, сосредоточившие, якобы “громадные капиталы”, обвинялись в “закабалении” всего населения Кавказа. Негативное отношение высказано к национально-освободительной борьбе армян в Османской Турции: “Армения, армянские интересы, армянская народность! Какие непривычные для европейского уха звуки”. Общественность подводилась к мысли о несуразности борьбы армянского народа за свободу.

Пресса выделяла по “характеру” среди армян две категории: земледельцев, составляющих меньшинство, и купечество, доминирующее в общественной жизни и деятельности народа. Распространение получил созданный миф о коммерческой нации, который не соответствовал исторической действительности, социальной структуре и занятиям армян. Представление об этом дают данные переписи Российской империи за 1896 г., позволяющие расставить акценты в манипуляции образа армян.

По губерниям: число	По уездам %	Крестьянство %
Ереванская 375600	Александдроп. 91	Александроп.98,22
Елизаветп.- я 58324	Новобаязетский 64	Новобаязет. 99,32
Тифлисская 211743	Эчмиадзинский 64	Эчмиадзин. 97,29
Карсская об. 40000	Ахалкалакский 71	Ахалкалак. 97,75
	Шушинский 58	Шушинский 94,19

Численность армян Закавказья и Предкавказья составляла 985.640 чел. Из которых городское, соответственно, 205.384 и 14.207, а вместе 219.591 чел. Преимущественную часть населения составляло земледельцы. Соотношение с горожанами равнялось четыре к одному. В составе городского населения доминировали мещане, занимавшиеся ремесленничеством, и крестьяне: Тифлис - 55,59% и 24,03%, Ахалкалаки - 85,36% и 4,55%, Шуши - 85,89% (крестьянство не показано), Александрополь - 85,04% и 6,05%. Все количество армянских торговцев, согласно статистическим расчетам, исчислялось в 15 тыс., что составляло около 6% городского армянского населения.

Данные представляют армян Закавказья, преимущественно, ведущих земледельческий образ жизни, занимавшихся ремесленничеством в городах и лишь меньшая часть – успешной торговой деятельностью. Властями Кавказа было уделено внимание созданию образа “господства” армян над грузинами и азербайджанцами, реализации принципа разделяй и властвуй. Искусственный характер разжигаемой напряженности между народами понимался трезвомыслящими представителями той или иной национальности как акт политической компании самодержавия: ”Разве трудно предвидеть, что в тот день, когда грузины в культурно-экономической сфере поднимутся до той ступени развития, на которой стоят армяне, они сделаются мишенью еще более яростных нападок со стороны суворинского пошиба: стало быть, мне, грузину, безрассудно им рукоплясать за их нападки на армян”.

Определенная межнациональная напряженность проявлялась в вопросе выборов органов городского самоуправления г. Тифлиса. Избрание городского головы с 1875 г. до 1890 г. происходило в нормальной обстановке, связанной с доминированием армянского городского населения. В 1890 г. впервые проявилась напряженность и этническая оппозиционность, которая завершилась созданием в 1897 г. русско-избирательного блока. Несмотря на поддержку властей блок проиграл выборы.

В начале ХХ в. напряженность между двумя общинами пошла на убыль. Население г. Тифлиса в 1910 г. составляла 305.207 тыс.: армян - 124.901 (40,9%), грузин - 54.120 (17,7%), русских-67.086 (22%), другие национальности - 59.100 (19,4%). Армянам также противопоставлялись “татары” как “беспечный элемент”, оберегаемый правительством от “волнений самостоятельной политической жизни” для приобщения к достижениям цивилизации. Заинтересованность самодержавия в таком подходе объясняется ущемлением “русских интересов” в Баку армянскими нефтяными фирмами как “Бр. Мирзоевы”, “Питоев и Кº”, Сюник”, “Арарат”, “Масис”, “Общество Манташева и Кº”.

В 1890 г. было добыто 226 млн. пудов нефти: армянами - 46%, русскими и европейцами - 47,3%, кавказцами - 8,7%. В 1907 г. получено 448 млн. пудов нефти: армянами - 52,4%, русскими и европейцами - 36,9%, кавказцами - 8, 7%. Из 154 нефтяных фирм в 1907 г. число армянских составляло 89, т. е. 58%. Тем не менее, в эксплуатации минеральных богатств участвовали представители различных наций. В 1907 г. “Общество Нобеля” получило валовую прибыль в 5.393.687 руб., из которой чистая прибыль составляла 2.797.754 руб. Русское нефтяное общество имело в 1909 г. прибыл в 634.574 руб. В то же время общество “Е. И. Питоев и Кº” получило прибыль в 538.365 руб., а товарищество “Братья Мирзоевы”- 971.074 руб. При этом общество Манташева сократило основной капитал в два раза: с 22 млн. до 11 млн. руб.

Борьба армянского народа против закрытия светско-церковной системы образования и секуляризация 1903 г., активное участие в революции 1905–1907 гг. создали ему в правящих кругах Российской империи образ мятежного и политического неблагонадежного народа. В освещении положения имелось очернительное направление в прессе, возглавляемое Василием Величко. Не обделенный поэтическим талантом, уроженец Полтавской губернии Величко с 1896 г. стал редактором газеты “Кавказ”. На новом поприще он стал разжигать национальную рознь и проповедовать армянфобию. Ставилась цель раскрыть армянский заговор на Кавказе. Стремление подмять под себя руководство региона обусловило 1 января 1900 распоряжение главноначальствующего гражданской части кн. Г. С. Голицына о расторжение контракта по изданию г. “Кавказ”, хотя имелась точка зрения о недовольстве направленностью его усилий по разжиганию национальных страстей в Петербурге. Этим завершился кавказский период его деятельности.

Начался период сотрудничества с центральной прессой, где вновь стала пропагандироваться идея армянского заговора против политики самодержавия России, в котором участвовало армянское духовенство, революционеры, нефтепромышленники и русская либеральная печать. Армяне провозглашались доминирующим элементом экономической жизни на Кавказе. 31 января 1903 г. Величко прочитал доклад “Русское дело и междуплеменные вопросы на Кавказе” в петербургском клубе “Русское собрание”, явившийся перлом всего творчества против иноверцев Южной окраины, что вызвало возмущение в демократических кругах.

Газета “Новый День” сочла деятельность Величко проявлением специализации различных деятелей по национальным вопросам: “г. Грингмут (“Московские Ведомости – В. Т.) специализируется на финляндцах и поляках, кн. Мещерский (ж. “Гражданин” – В. Т.) - на земцах, Суворин - на евреях, г. же Величко не отмежевался от этих почетных деятелей и вошел в их компанию, как специалист по армянам”. Началось сатирическое обыгрывание позиции “истинного патриота” Величко в печати, сквозь призму заинтересованности в злате: “Когда я осчастливил Кавказ моими требованиями, армяне не хотели сужать меня деньгами иначе, как под большие проценты и двойные векселя…, но я решил мстить им, как разбойник Гарибальди и моряк Колумб”.

В ответ Величко ужесточил свои позиции, особенно из-за армянского сопротивления закону 12 июня 1903 г. о секуляризации. Сформирована концепция мятежной нации -”армянской крамоле”, участвующей в мировом заговоре, противостоящей державным интересам. Возникло утверждение о наличие “Великой Армении” на армянских картах от Тифлиса до Воронежа, что переписывают как прилежные ученики азербайджанские историки. Величко так и не понял, что посеял семена национальной розни на Кавказе, вызвал всплеск национальных страстей. Инородческая деятельность Величко не укрепляла устои самодержавной России, а разрушала. Она являлась сознательным выбором служебной карьеры. Псевдопатриотизм являлся прикрытием душевной никчемности.

В ходе революции 1905-1907 гг. самодержавие провело водораздел между закавказскими народами: армяне в лице партии “Дашнакцутюн” и “Гнчак”, выступавшие за свержение абсолютизма, стали рассматриваться как подрывной элемент. Этому содействовало различие общественно-экономических укладов армян и закавказских татар. На политической и экономической почве возник февральский погром 1905 г. в Баку и столкновения двух народов в местах смешанного проживания.

В докладе Бакинского губернатора кн. Накашидзе о подоплеке событий отмечено: “В 1904 г. во время агитации против правительства мусульмане получали и теперь продолжают получать прокламации “социалдемократической рабочей армянской организации с приглашением соединиться с армянами и заодно действовать против правительства”. Суть столкновения армян и закавказских татар сведена к “коренному расхождению во взглядах на существующий строй”. Даже смягчение великодержавной национальной политики в отношение армянского народа со стороны самодержавия, путем возвращения в августе 1905 г. неполного прежнего статуса приходским школам и церковного достояния не сняли напряженность, поскольку сохранялись напряженные этнические отношения в регионе.

Мотивы “армянского восстания” против правительства стали предметом рассмотрения Елисаветпольского губернатора в рапорте руководства Кавказу от 9 августа 1907 г. Основу подхода составило обвинение армянского народа в наличии ярко выраженного сепаратизма: “Армяне, имевшие некогда свою довольно блестящую государственность, порабощенные, затем другими народами, но сохранив при этом более или менее определенную территорию в трех смежных государствах, среди различных по вере, языку, нравам и обычаям племен и удержав при таких условиях, в течение многих веков сохраняли во всей почти неприкосновенности, свои обычаи, свою самобытность, естественно должны были закалить присущую им силу национализма”.

Приведенная выдержка привлекает внимание дефиницией армянского народа: наличие территории, языка, “нравов и обычаев” (культуры), единое вероисповедание и “национализм”, под которым следует понимать национальное самосознание, рассматриваемый основой существования. Опущен был глубинный анализ причин резкой активизации армянского национального самосознания против самодержавия. По мнению губернатора, главная причина заключалась в этнопсихологических особенностях армянского народа. Представлен был психологический фактор как основа конфликтности: “Всякий армянин в душе себя считает выше, умнее, хитрее, благороднее и способнее русского народа, грузина, татарина и т. д.”.

В рапорте, где смешались передержка и фальсификация, наглядно отражен механизм создания искаженного образа армянина, который затем спускался в массы: “Национальность, преданность религии, языку, жадность, осторожность, вера во всемогущество денег и поклонение, доходящее до культа богатству и капиталу - вот основные черты армянина”. Лишь рядом строк отмечены побудительные причины армянской революционности, существование которой противоречило набросанному образу, как ответной реакции на колониальную политику самодержавия, с констатацией ряда фактов: “Благодаря отобранию церковного имущества в ведение казни и попытки русификации армянских школ, у армян создалось предположение о посягательстве на их национальную и религиозную самобытность”.

Высшие круги стали осуществлять сбор материалов для разработки нового акцента в армянской политике. Осмысление позиции Министерства внутренних дел, для выработки межведомственной платформы, стало предметом внимания чиновника особых поручений А. Петрова. В рапорте министру внутренних дел от 16 апреля 1911 г., предложены два возможных подхода: гуманный и великодержавный. Оба мотивированы историческими ссылками. О первом указывалось: “Лорд Байрон об армянах сказал: “Трудно найти народ летописи которого были бы менее запятнаны, чем у армян, которых отличительная черта добродетель и мирные свойства, а пороки - следствие насилий”. Точка зрения великого английского поэта определена как гуманный и идеалистический подход. Чувства симпатии признавались несоответствующими государственной политики.

Второй подход признался воплощением византийской политики, которой следовало придерживаться: “Византийский император Маврикий писал персидскому царю Хосрову (в 592 году): “Армяне упрямый и мятежный народ; стоя между персами и греками, они никогда не дадут им покоя; поэтому нужно общими силами выселить их из Армении и расселить по разным местам, чтобы нам жить в мире”. По мнению Петрова, соответственно правящая власть Российской державы должна была придерживаться лишь своих интересов и стараться воплощать византийский подход. Рекомендация Петрова была удостоена благодарности Министра внутренних дел. Между тем интересы самодержавия в Османской Турции требовали смягчение отношения к армянским подданным и моделирования лояльного образа.

Следовательно, совпадение интересов самодержавия и армян до 1878 годов ХIХ в., с одной стороны потребность в освоении Закавказья и воздействия на Османскую Турцию, с другой - процесс обеспечения жизнестойкости нации обусловили относительно дружественное отношение высшей власти Российской империи. Армянский народ рассматривался опорным этносом в Закавказье. Из национального образа самодержавие использовало те черты, которые соответствовали внешним и внутренним интересам. Это позволило оформить образ армянского населения как этноса клиента, имеющего обязанности и привилегии, что позволило создать Армянскую область и оформить статус Эчмиадзинского престола в качестве Армянского Рима. В то же время был высокий уровень эксплуатации армянских масс.

Укрепление позиций самодержавия на Кавказе, с 1879 г. изменило отношение к армянскому населению, обусловив нивелировочную политику. Противодействие видам самодержавия вызвало армянофобство. На протяжении ХIХ - нач. ХХ вв. самодержавие осуществило трансформацию образа армянского народа: от мирного христианина - коммерсанта до капиталиста и эксплуататора, от трезвой и практичной нации до мятежного и политически инакомыслящего народа. Борьба армянского народа против реакционной политики самодержавия в начале ХХ в. содействовала корректировке взаимоотношений, завершающим аккордом которого стало признание армян лояльными подданными. Этот образ был признан нейтрализовать прошлое и открыть путь к взаимопониманию.

Исследованный материал позволяет показать мифотворчество азербайджанский историков, подтвердить автохтонность армянского народа на Армянском нагорье, сопровождавшийся консолидацией протоармянских групп в народ и становлением армянских государств. Созданное Араратское царство - Армения локализировалось на Армянском нагорье и части Закавказья, которое получило продолжение в последующих армянских государственных образованиях. После потери независимости духовно-политическим центром стала армянская церковь, содействовавшая сохранению этнической идентификации, поддерживавшая национально-освободительное движение, стремясь с представителями нации обеспечить восстановление государственности. Перипетии истории сформировали образ армянской нации как христианского труженика, преданным своей церкви, оказывающий взаимовыручку, стремящейся к обогащению своих знаний, но в то же время сконцентрированной на собственном “Я”, преодоление которого требует длительного функционирования государственности.

Пристрастие Азербайджана к истории Армении: мифы и реалии. Тунян В.Г., Ереван, 2013 г.

Скачать книгу можно по данной ссылке