Распад закавказского государства: создание трех независимых республик (май 1918 г.)

1–5 мая 1918 г. в Тифлисе была сформирована закавказская миротворческая делегация в составе 45 человек, которая должна была отправиться в Батум. При этом 6 человек из 45-ти являлись членами официальной делегации, а неофициальную часть делегации составили 39 чел., в числе которых были советники, секретари, солдаты и т.д.

Как было отмечено выше, подобный многочисленный состав явствовал о наличии острых противоречий и отсутствии доверия между тремя главными нациями Закавказья. Делегацию и на этот раз возглавлял министр иностранных дел независимой Закавказской республики А.Чхенкели, который одновременно представлял интересы Грузии. Вторым членом грузинской делегации был Н.Николадзе, главными советниками являлись З.Авалов и Рихладзе, а армянскую сторону представляли Ал.Хатисян, Ов.Качазнуни (советники – С.Врацян, М.Пападжанян, А.Оганджанян и др.). Из татар в состав делегации были включены М.Гаджинский, М.Расул-заде и др. Председателем турецкой делегации был министр юстиции и иностранных дел Халиль-бей. В делегацию вошли также главнокомандующий турецкой армии Кавказского фронта Вехиб-паша, Тефик Селим и Насреддин-бей. Вместе с ними прибыли министр военно-морских сил Джемаль-паша и около 200 иных должностных лиц с целью создания в Батумском районе агентства турецкого правления.

Германию представлял полномочный представитель немецкого командования в турецком правительстве, весьма не желанный для Турции генерал фон Лосов. В составе делегации были также В. фон Шуленбург, О. фон Везендок (секретарь). “Германия в Батуме означала намордник для Турции, а это было главное”, – пишет З.Авалов.

Было дано согласие и на участие в дипломатических переговорах делегатов-представителей мусульманских народов Северного Кавказа и Дагестана (Гейдар-бей Бамматов и З.Демирханов).

В середине мая военно-политическое руководство Германии предложило свое посредничество в урегулировании отношений Закавказья с Советской Россией и обеспечении участия представителя России в батумских переговорах. На ноту, поданную дипломатическим представителем Германии в Москве – Мирбахом, временный заместитель Народного комиссара иностранных дел Г.Чичерин ответил нотой от 15-го мая: “…Необходимо вовлечь полномочного представителя российского правительства в те переговоры, которые ведутся в Батуме, с одной стороны, между немецким и османским правительствами, и, с другой стороны, между так называемыми закавказскими правительствами. …Настаивая на том, что депутаты российского правительства должны участвовать в проходящих в Батуме переговорах, народный комиссариат подчеркивает, что это отнюдь не означает, что российское правительство намерено признать так называемое закавказское правительство, при чем добавляет, что оно не вправе будет признать договор, заключенный без его участия”.

Однако российской стороне так и не дали разрешение на участие в переговорах. Вечером 6-го мая миротворческая делегация независимой Закавказской республики прибыла в Батум для подписания мирного договора с турками. Но делегация прибыла без предварительной подготовки, не выработав единой внешнеполитической линии, следствием чего было отсутствие необходимой дипломатической стратегии. Вопрос состоял в том, что Закавказский сейм и правительство не могли обеспечить решение насущных и важнейших для края приоритетных задач.

Как было отмечено выше, основной причиной тому были углубляющиеся внутренние и внешние противоречия между тремя главными закавказскими нациями: различие их политических ориентаций, национально-территориальные споры, недоверие и отсутствие толерантности. Все это исключало наличие единой воли и сделало невозможным создание в крае сильного и стабильного единого государства. “Государственно-политическая жизнь Закавказья, – пишет Иразек, – напоминала телегу из басни – с армянами, грузинами и турками (татарами), имевшими совершенно разные интересы и цели, они не только не помогали друг другу, но и, наоборот, мешали друг другу и наносили вред”.

Нетрудно заметить, что в силу этих причин стало также невозможным создание единого фронта для пресечения территориальных захватов со стороны Турции, равно как и формирование единой внешней политики и гибкой дипломатии. Вот почему в ходе и трапезундских, и батумских переговоров каждый из представителей трех главных наций Закавказья, вошедших в состав закавказской миротворческой делегации, действовал, исходя из собственных интересов. Во время переговоров имели место неофициальные закулисные встречи и частные беседы – татар с турками, грузин – с турками и немцами, армян – с немцами.

При этом, однако, за исключением татар, интересы членов армянской и грузинской делегаций совпадали: обе нации стремились жить свободно и не зависеть от турок. “В ином положении находились азербайджанцы, – пишет З.Авалов, – они в турках начинали видеть сородичей, способных во многом им помочь; ничто не побуждало их смотреть трагически на предстоявшие батумские переговоры”. Участие кавказских татар как в трапезундских, так и батумских мирных переговорах было всего лишь дипломатической хитростью с целью завуалирования их содействия реализации турецких программ в Закавказье. Истинная их цель заключалась в том, чтобы путем распространения турецкого влияния в Закавказье защитить свои интересы и содействовать им.

В подобных сложных и напряженных военно-политических условиях должен был быть задействован турецко-закавказский переговорный процесс, в котором изначально “вырисовывались” новые территориальные потери края, неизбежность развала и без того “истерзанного” независимого закавказского государства.

Как писал Ов.Качазнуни, “Растущие в Сейме внутренние разногласия не могли привести к примирению ни при каких компромиссах, разрыв должен был произойти неминуемо и незамедлительно”.

До прибытия немецкой делегации 6–10-го мая в Батум имели место совместные банкеты с участием членов турецкой и закавказской миротворческой делегаций, взаимные визиты и частные беседы.

Члены турецкой делегации, прибывшие в Батум Джемаль-паша и иные турецкие высокопоставленные лица время до начала переговоров использовали для того, чтобы уяснить умонастроения представителей трех закавказских наций, в особенности армян и грузин, узнать, на что они претендуют, каковы их требования и одновременно попытаться их дезориентировать, подвергнуть морально-психологическому прессингу и вызвать ажиотаж в предстоящих переговорных процессах.

Вечером 6-го мая, после банкета, организованного Вехиб-пашой (с участием почти 120 чел.), состоялась частная беседа между Халиль-беем и Ал.Хатисяном, во время которой Халиль-бей попытался выяснить, продолжает ли армянская сторона сохранять верность своей традиционной российской ориентации. Обращаясь к Ал.Хатисяну, он заявил следующее: “Меня очень интересует независимость Кавказа, и мои действия будут направлены против России, в силу этого Кавказ надо видеть сильным и единым, но они боятся, что мы не можем достичь этого”. В конце беседы он отметил, что их весьма интересует и другой вопрос: “Сможем ли мы противостоять России, если она пойдет в наступление на Кавказ?”. Однако Ал.Хатисян не ответил на вопрос Халиль-бея… на этом и закончилась их краткая беседа.

На следующий день, 7-го мая, на банкет, организованный на турецком судне, были приглашены члены закавказской миротворческой делегации. Во время банкета турецкая сторона усиленно старалась оказать морально-психологическое давление особенно на армянских членов делегации и вызвать среди них панику. Один из членов центрального комитета младотурок, доктор Бехаэддин Шакир, обратившись к армянским делегатам, сказал: “Армяне стоят на пути реализации наших священных идеалов панисламизма и пантюркизма, и мы неизбежно столкнемся с ними. Это выше нас и наших личных чувств и настроений. Мы вынуждены стихийно уничтожать на нашем пути все то, что будет препятствовать нашим священным национальным идеалам. И наконец вы всегда с русскими, вы их авангард, а русские – наши заклятые враги, исторические враги. Подумайте над этим, измените свою психологию и ориентацию. Вы – враги и я тоже враг, но мы сотоварищи, нам понятна жизнь живого человеческого тела, и в нем нет человеколюбия либо слабости воли”. Вот что пишет в этой связи Ал.Хатисян: “Я вынужденно ответил ему так, как нужно было, но было ясно, что мы говорили на разных языках, и мы расстались без какой-либо уверенности друг в друге”.

9-го мая, перед отбытием из Батума, Джемаль-паша выразил желание вместе с Халиль-беем и Вехиб-пашой нанести визит представителям трех закавказских наций – членам миротворческой делегации. Как пишет З.Авалов, “Они пожелали познакомиться ближе с нашими делегатами. Уселись втроем на диван, прочно заняв его. Подано кофе. По сю сторону целым архипелагом разместились в небольшой гостиной закавказские делегаты. Я приглашен в качестве “сотрудника”. Сначала вольные разговоры; затем наши гости просят, чтобы каждая из наших национальных секций высказалась по душе”.

Ал.Хатисян заводит разговор о решении вопроса автономии Западной Армении в пределах турецкого государства. Причем, этот вопрос еще 8-го (21) апреля 1918 г. был снят с повестки дня Трапезундской мирной конференции по требованию турок, которые официально квалифицировали это как вмешательство во внутренние дела Турции. И Джемаль-паша ответил Ал.Хатисяну следующим образом: “Об Армянском вопросе можно говорить неделями, но я, тем не менее, выскажусь кратко… Турции внешними силами был нанесен нечеловеческий удар, это естественно, но удары, нанесенные балканскими народами и армянами, были смертельными. Вот почему [мы] вынуждены [были] применить средства самообороны. И для армян настали черные дни… Вот почему я советую не поднимать этого вопроса и не выдвигать его сейчас. Пусть время излечит раны. Ведь сейчас между турками и армянами нет доверия, а без этого переговоры невозможны. Надо снять эти вопросы, убрать их, и тогда мы сможем прийти к согласию”.

Затем Ал.Хатисян напомнил турецким высокопоставленным должностным лицам – Джемалю, Халилю и Вехибу об их “благосклонном” отношении, в дни младо-турецкого переворота в 1908 г., к христианам и его армянскому другу Григору Зограбу (армянский писатель, публицист, адвокат-правовед, общественно-политический деятель; в 1908–1915 гг. был избран депутатом турецкого меджлиса). “Х. [Хатисян], очевидно, наступил на больное место, – пишет З.Авалов, – Джемаль-паша сделал серьезное лицо и посоветовал вопроса этого не касаться”. Суть в том, что в дни младотурецкого переворота в 1908 г. Халиль-бей, чтобы избежать ареста, укрылся в доме Гр.Зограба. “Но когда, – пишет Ал.Хатисян, – в 1915 г. жена Зограба в отчаянье обратилась к Халиль-бею с просьбой защитить ее мужа, он в резкой форме отказался оказать какую-либо помощь”. В 1915 г., в первые же дни геноцида Гр.Зограб был арестован, а 20-го мая был убит на дорогах изгнанья.

Накануне переговоров в Батуме активно муссировалась тема создания грузинского государства при поддержке турок. “Энвер-паша, – пишет Ал.Хатисян, – просил показать [ему] грузинских князей, которые могут сформировать грузинское правительство. Он хотел лично отправиться в Кутаиси, чтобы там провозгласить независимое грузинское государство”. С этой целью должен был отправиться в Тифлис и Халиль-бей. 10-го мая Джемаль, обращаясь в Батуме к членам грузинской делегации, указывал следующее: “У турок с грузинами нет каких-либо вопросов, поэтому я желаю удачи в формировании грузинского государства”. Следует отметить, что еще в начале Первой мировой войны между Турцией и Грузией был заключен тайный антирусский договор, по которому турки брали на себя обязательство помочь Грузии отделиться от России. В это же время с целью достижения независимости Грузии тайно был создан “Комитет свободы Грузии”, который должен был подготовить грузин к независимости. Этот процесс еще более активизировался в 1917 г. после Февральской революции и Октябрьского переворота в России. В процессе дипломатических переговоров в Трапезунде председатель турецкой делегации Рауф-бей говорил о “разделении Закавказья на три части”.

На первый взгляд, казалось, что почти созданы предпосылки независимости Грузии, и турки пытаются помочь ее реализации. Однако напрашивается вопрос, почему это стало повесткой дня для Турции, в особенности накануне дипломатических переговоров в Батуме, когда в крае в корне изменилась военно-политическая ситуация. Дело в том, что турки уже оккупировали Батум, Ардаган, Карс и продолжали военное наступление с целью захвата всего Закавказья. Между тем эти территориальные захваты турок полностью противоречили интересам Германии, и под давлением последней в Константинополе, как было указано выше, был заключен тайный немецко-турецкий договор (27-го апреля), по которому Грузия и Азербайджан переходили в сферу влияния Германии. А этим очень было обеспокоено турецкое руководство, поскольку данный факт противоречил геополитическим и экономическим интересам Турции.

Полагаем, что вовсе не случайно с целью нейтрализации немецкого влияния в Грузии военно-политическое руководство Турции решило посредством независимости Грузии вбить клин в формирующиеся грузино-немецкие отношения. Тем самым Грузия, лишившись покровительства Германии, будет захвачена Турцией, а Германия потеряет свое влияние не только в Грузии, но и в крае в целом. Подготовка Турцией этой дипломатической западни не ускользнула от внимания грузинских и немецких дипломатов, посему в Батуме еще более энергично были продолжены их тайные действия. Дабы избежать турецкого ультиматума, необходимо было до его предъявления “противопоставить турецкому нашествию независимую Грузию, поддерживаемую Германией”.

Забегая вперед, отметим, что когда вечером 26-го мая по решению военно-политического руководства Турции Халиль-бей предъявил ультиматум А.Чхенкели, с целью передачи его закавказскому правительству, то последнее (закавказское правительство) в письменной форме ответило, что передать адресату ультиматум не представляется возможным, поскольку независимое Закавказское государство распалось, четыре часа назад был распущен Сейм, а Грузия декларировала свою независимость. Этот исторический акт был подготовлен и осуществлен грузинскими и немецкими дипломатами втайне от Турции. “…Закулисная, по необходимости, работа наша прошла незамеченной. Никто, кажется, не подозревает того, что произойдет сегодня и завтра”.

Турки поняли, что оказались обманутыми. Хотя и для турецкой делегации развал независимого Закавказья был неожиданностью, но в то же время это известие не застало их врасплох: им давно было известно, что союз закавказских наций был искусственно созданной и временной структурой, посему он не мог существовать долго и служить буфером-барьером между Турцией и Россией. В силу сказанного вовсе не случайно решение этого вопроса турки видели в завоевании всего Закавказья.

Необходимо также отметить, что в эти дни, до распада Закавказского государства, грузинская периодика в весьма последовательной форме подготавливала грузинскую общественность к провозглашению Грузии независимым государством. Статьи подобного характера публиковались на страницах социал-демократического органа “Эртоба”, периодического издания “национал-демократов “Сакартвело” и органа социалистов-федералистов “Сахалхо-Сакме”.

Очевидно, что распад Закавказского государства и провозглашение независимости Грузии имели место в тот благоприятный момент, когда уже был готов ряд взаимовыгодных проектов военно-политических, экономических, финансовых соглашений, соглашения по вопросам безопасности между Германией и Грузией, втайне подписанных в Поти. В этой связи З.Авалов пишет: “Независимость и территориальная целость Грузии обеспечивается Германией. Временное соглашение с Германией, над которым мы спешно работаем (точнее, соглашения – будет несколько документов)… временным грузинским правительством [предоставляется] Германии в пользование всего находящегося в гаванях Грузии тоннажа.

Если конрагенту это приятно, отчего не уступить ему того, что и не существует в природе? Каково! Договор о грузинском тоннаже! С Германией! …Итак, клин клином вышибай, но мы заслонимся от турок германцами”.

Причем, грузино-немецкие тайные соглашения, подписанные 28-го мая в Поти, не были ратифицированы Берлином, однако в этот решающий исторический момент присутствие немецких солдат на грузинской территории являлось гарантией безопасности грузинских границ, защищая их от посягательств Турции. Вскоре в Тифлисе рядом с грузинским флагом был поднят флаг Германии. И, тем не менее, военно-политическое руководство Турции в условиях наличия острых противоречий и столкновений с союзной Германией упорно продолжало предпринимать определенные шаги, направленные на реализацию в крае своих геополитических и экономических интересов.

9-го мая в здании батумского клуба состоялось торжественное открытие мирной конференции. Турецко-закавказские дипломатические переговоры проходили в два этапа:

1.   с 11-го по 26-е мая переговоры шли с Закавказской республикой, вплоть до распада последней.

2. с 30-го мая по 4-ое июня – переговоры велись с тремя независимыми республиками – Арменией, Грузией и Азербайджаном одновременно, но в то же время с каждой в отдельности.

Необходимо отметить, что после торжественного открытия конференции до 26-го мая не было созвано официальных заседаний для проведения переговоров. Турецко-закавказские переговоры снова зашли в тупик, но при этом имели место неофициальные закулисные встречи и переговоры. Председательствовал на заседании глава турецкой делегации Халиль-бей. Приветственное слово он произнес на турецком языке, упомянув при этом о “прекрасной звезде свободы”, взошедшей над Кавказом, о желании Турции установить доброе соседство и т.д.”. С ответной речью выступил председатель закавказской миротворческой делегации А.Чхенкели.

Еще до начала дипломатических переговоров стало известно о принципиальных разногласиях, имевших место между двумя делегациями. Вопрос состоял в том, брать ли за основу переговоров Брест-Литовский мирный договор. Дело в том, что приняв названный договор в качестве единственной основы для переговоров, Закавказье не было бы вынуждено пойти на территориальные уступки Турции, за исключением предусмотренных договором Батума, Ардагана и Карса.

Принимая во внимание это обстоятельство, А.Чхенкели в своем выступлении заявил, что данные переговоры следует рассматривать как прямое продолжение трапезундских переговоров, напомнив Халиль-бею, что еще 28-го марта (10-го апреля) 1918 г. закавказская миротворческая делегация в Трапезунде в письменной форме отреагировала на турецкий ультиматум: “…В ответ на письмо Председателя оттоманской делегации от 6-го апреля 1918 г. имеем честь заявить, что она принимает Брест-Литовский договор и готова вести дальнейшие переговоры, основываясь на нем. Председатель Закавказской делегации, Министр иностранных дел А.Чхенкели”. На заседании, во время переговоров, Халиль-бей в резкой форме отклонил предложение А.Чхенкели вести переговоры, основываясь на Брест-Литовском договоре, и озвучил точку зрения османского правительства, согласно которой турецкая сторона отказывается апеллировать к Брест-Литовскому договору в качестве основы для переговоров и выдвигает новые требования.

Халиль-бей также напомнил А.Чхенкели, что с подобным заявлением он выступил и на трапезундских переговорах, адресовав его императорскому правительству, но это не было ратифицировано со стороны закавказского правительства, и турецкая сторона отозвала свою делегацию, а вслед за этим были прерваны дипломатические отношения и возобновлены военные действия между Турцией и Закавказьем. Свою позицию Халиль-бей обосновывал тем, что “Турецкие войска сражались отнюдь не с русской армией, отошедшей после Брест-Литовского договора, но именно с Закавказскими войсками. …что характер отношений между Правительствами изменился вследствие этого обстоятельства, и что он не согласен, чтобы Брест-Литовский договор служил исключительной базой настоящих переговоров.”.

Помимо этого, Халиль-бей заявил, что турецкое правительство не может ограничиваться теми территориальными приобретениями, которые были предусмотрены Брест-Литовским договором. В этой связи заслуживает внимания оценка ситуации, данная З.Аваловым: “Мы продолжали ссылаться и на отсутствие у турок права требовать чего-либо сверх уступок, сделанных им по Брест-Литовскому договору. Здесь наша позиция была слабовата; однако на ней приходилось упорствовать, так как это был главный довод А.Чхенкели еще с конца трапезундской конференции. Ослаблялась же эта точка зрения (т.е. “не было новых обстоятельств, изменивших между нами международное положение – не может быть и новых требований”) такими фактами, как весь военно-патриотический шум, поднятый Сеймом, в виде нежелания турок отказаться от Батума и Карса, ряд принятых им военных резолюций, отзы́в делегации из Трапезунда и т.д.

Вследствие этих фактов турки получили возможность утверждать, что заявление Чхенкели в Трапезунде о признании Брест-Литовского договора было “дезавуировано” закавказским правительством Гегечкори, и что возобновление войны Закавказскою республикою именно и повлекло за собою изменение в международном положении, которое дает теперь Турции право предъявлять новые требования. Словом, в этом пункте почва под нами была не без шаткости”.

Как видим, дипломатические усилия А.Чхенкели не дали каких-либо положительных результатов. Конечно, излишне говорить о том, что турки все равно нашли бы иной повод для претворения в жизнь заранее намеченных и далеко идущих стратегических планов. В создавшейся ситуации Халиль-бей оставил за собой право в качестве основы переговоров принять заранее подготовленный турками проект договора “О мире и дружбе”, в котором, помимо территориальных, были зафиксированы экономические, торговые, военно-политические и иные крайне тяжелые условия.

Суть состояла в том, что, по принудительному согласию, Халиль-бей вручил закавказской миротворческой делегации некий запечатанный конверт, в котором был новый проект договора, и тем самым завершилось первое и последнее пленарное заседание мирных переговоров. “Вечером мы узнали о требованиях турок, – пишет Ал.Хатисян, – и от отчаянья испытали ужас”. Надежды закавказской миротворческой делегации рухнули. Они поняли, что оказались обманутыми, но было уже поздно. Вот что сказал Ов.Качазнуни в связи с этими событиями: “Брест-Литовский договор, о котором месяц назад, в Трапезунде, мы даже слышать не хотели, сейчас стал нашей единственной и самой большой мечтой. Но турки были неумолимы, схватили нас за глотку и не отпускали”.

Турецкий проект “Договор о мире и дружбе между правительством Османской империи и Закавказской федеративной республикой” состоял из 12 статей и 3 приложений. “Документ включает политическую, экономическую, правовую и военную точки зрения, и он (Халиль-бей) лично вступит в спор с закавказской делегацией по политическим вопросам... Эти вопросы, касающиеся обеих стран, будут рассмотрены двумя заинтересованными сторонами”.

Халиль-беем были представлены новые тяжелые условия для всего Закавказья и для Армении и армян, в частности. Согласно проекту договора, Турция претендовала на новый территориальный захват: помимо уточненных Брест-Литовским договором границ, они требовали обширные территории Тифлисской, Кутаисской и Ереванской губерний, которые в основном были населены армянами. Кроме Карсской области они хотели оккупировать Александрополь, большую часть Эчмиадзинской губернии, Сурмалу, Шарур, Нахиджеван, железно-дорожную ветвь Карс-Александрополь-Джульфа. Фактически, Армении уже не существовало бы, оставалась небольшая горная территория между Арагацем и оз.Севан.

С другой стороны, кавказские татары, “помимо официальных делегатов, которых в Батум прибыла многочисленная депутатская группа во главе с Султановым, – пишет С.Врацян, – требовали Карабах, Зангезур, Даралагяз и Басаргечар, и даже город Ереван, великодушно оставляя армянам Эчмиадзин в качестве столицы”. Таким образом, новые условия турецкого договора создавали для Турции широкие возможности, обеспечивающие ей не только военно-политическое влияние во всем Закавказье.

Для Турции пограничными становились те территории Азербайджана и Ирана, население которых в основном состояло из турок либо туркоязычных. Отсюда открывалась и дорога в Закавказье и районы Центральной Азии, заселенные туркоязычными народами. Эти требования также облегчали разворачивание военных действий в Северном Иране с целью пресечения продвижения английских войск. Для осуществления последнего был учтен также беспрепятственный транзит турецких войск по закавказской железной дороге.

Согласно второй статье проекта, османское правительство брало на себя обязательство оказать военную помощь Закавказскому правительству в установлении порядка внутри страны и защите от внешних нападений. По положениям третьей статьи, закавказское правительство, в свою очередь, должно было ликвидировать действующие на ее территории “банды” и в случае необходимости полагаться на содействие Турции по разоружению и разгону такого рода группировок.

Итак, согласно проектам 2-ой и 3-ей статей, Закавказье оказывалось на краю гибели, лишалось суверенитета и возможности обеспечить безопасность страны.

“Татары по этому поводу ликовали, – пишет В.Минахорян. Армяне испытывали ужас как в связи с территориальными потерями, так и в связи с ликвидацией “вооруженных групп”. Что касается грузин, то они должны были положить крест не только на те чаяния, которые достались им в наследство от трапезундских переговоров, но и для них исчезала возможность защиты жизненных интересов Грузии”.

Создавшаяся ситуация вызвала удивление и глубокое возмущение не только среди армянских и грузинских членов закавказской делегации, но и в немецких кругах. Эти посягательства Турции, как было отмечено выше, вступали в противоречие с геополитическими и экономическими интересами Германии в крае. Когда закавказская делегация ознакомилась со статьями и приложениями проекта, начался процесс обмена делегаций меморандумами и нотами, продолжавшийся до расформирования независимого Закавказского государства.

31-го мая по совету и при содействии фон Лосова А.Чхенкели представил меморандум Халиль-бею, в котором обосновывал требования закавказской миротворческой делегации, а именно: в первую очередь турки должны были отказаться от своих экспансионистских проектов в Закавказье. Хотя и требования делегации были убедительны и справедливы, но в то же время они были запоздалыми и не соответствовали сложившейся ситуации. Турки отчетливо понимали, что являются хозяевами положения. Дабы свести на нет предложения закавказской делегации, они продолжили свои военные действия, захватывая в Закавказье новые территории, оказывая давление на переговорный процесс, создавая дипломатическую западню, грозя навязыванием проекта договора посредством ультиматума. Фактически, в эти дни закавказская делегация оказалась в таком же положении, в каком она была в процессе трапезундских переговоров.

В тот же день, утром, Ал.Хатисян и Ов.Качазнуни в двухчасовой беседе с фон Лосовым подробно представили последнему тяжелое положение армян в создавшихся условиях. “Лосов все прекрасно понял, – писал Ал.Хатисян, – и сказал, что сообщит об этом своему правительству … однако уже 3-ий день… нет телеграфной связи… его (фон Лосова) умышленно лишили возможности говорить с Берлином”.

В полдень, по совету и при посредничестве фон Лосова, Ал.Хатисян и Ов.Качазнуни встретились также с Халиль-беем и Вехиб-пашой. В процессе длившихся около трех часов переговоров были затронуты вопросы, касающиеся армянских территорий. Армянские делегаты пытались несколько умерить захватнические устремления турок. Но эти попытки оказались безуспешными. Халиль-бей заявил: “Конечно, наши требования ужасны, но действия армян в Ереванской и Бакинской губерниях заставляют нас нейтрализовать влияние и участие армян в судьбе закавказского правительства, таково последнее решение комитета младотурок”.

Затем он напомнил армянским делегатам, “что в этой войне (Первой мировой) армяне уничтожены вместе с Россией. И поэтому советуем армянам прекратить нападения и вести себя корректно”. Вехиб-паша также предупредил, что если армяне откажутся предоставить им железно-дорожную ветку Александрополь-Джульфа, то, все равно, ничто не помешает осуществить данное ему задание: “Если бы у меня была цель захватить Ереванскую губернию, то я не стал бы прибегать к обману, поскольку смог бы сделать то же самое в любую минуту, не боясь того, что мне окажут какое-либо серьезное сопротивление… Ваш отказ всего лишь осложняет и усложняет задачу, но не остановит моего решения, так как если вы не согласитесь добровольно разрешить транзит наших войск, то я должен буду сделать это силой, если не предоставите [нам] железную дорогу, мы пройдем по ней торжественным шествием”.

Как видим, турки не только были неумолимы, но и открыто угрожали армянам военной силой. И тем не менее Ов.Качазнуни представил точку зрения армянской делегации: “Когда вы требуете Ахалкалак, Ахалцих, Александрополь, Эчмиадзин и Сурмалу, когда вы готовитесь нанести смертельный удар политическому, возможно, и физическому существованию армянского народа, о каком-либо согласии между нами по какому-либо вопросу не может быть речи. Во-первых, следует решить вопрос о границах, от решения которого зависят остальные вопросы. Я знаю, что в случае отказа вы примените силу, и это грозит нам большим ущербом. Но тем не менее, если вы не откажитесь предъявлять претензии, то мы не дадим согласие на проход ваших войск. Мой друг (Ал.Хатисян) сказал вам, что это очень сложно, я говорю, что это невозможно”.

Вечером того же дня состоялась также встреча председателей двух делегаций, во время которой Халиль-бей, выдвигая те же аргументации, пытался убедить, что “англичане в Иране окрепли, следовательно, надо в спешном порядке захватить Тебриз. Поэтому следует немедленно, не теряя времени, по железнодорожной ветке Александрополь-Джульфа направить турецкие войска в Тебриз. Закавказское правительство немедленно должно дать разрешение, поскольку ситуация может стать критической”.

А.Чхенкели ответил Халиль-бею, что дорога для турецких войск будет открыта тогда, когда Турция признает Брест-Литовский договор. В этой связи Ал.Хатисян писал следующее: “[Мы] пока придерживаемся мнения, что если Германия становится гарантом Брест-Литовского договора, то мы дадим разрешение на проезд войск (турецких). Лосов сам полагает, что вначале следует решить территориальные вопросы, затем разрешить передвижение войск”. Халиль-бей заявил, что он не спешит обратиться в Константинополь по вопросу о признании Брест-Литовского договора, ибо его правительство должно представить Закавказью одновременно два ультиматума: первый – по территориальным уступкам, второй – по вопросу предоставления железной дороги для турецких войск.

Халиль-бей и А.Чхенкели расстались поздней ночью. Последний был убежден в том, что закавказское правительство может дать разрешение на проезд турецких войск лишь при условии, если турки откажутся от своих территориальных требований, и в этой связи обе стороны обязались запросить свои правительства.

14-го мая, в ответ на меморандум закавказской миротворческой делегации (от 13-го мая), Халиль-бей меморандумом с тем же “обоснованием”, обращенным к А.Чхенкели, потребовал предоставить железнодорожную ветку Александрополь-Джульфа в качестве транзита для турецких вооруженных сил, дабы противостоять военным действиям англичан в Иране. На самом деле это было всего лишь подоплекой “захвата Армении” в целом, вслед за этим, открыв дорогу в Тифлис, дойти до Баку, “овладеть” нефтью и окончательно ослабить влияние Германии в Закавказье и т.д.

15-го мая, в Константинополе, Лосов через посольство Германии телеграфировал в Берлин, в министерство иностранных дел: “Чрезмерные требования Турции в отношении являющихся сугубо армянскими территорий Ахалкалака, Александрополя и Еревана явствуют о том, что они стремятся захватить не предусмотренные Брестским договором территории, расхитить экономически выгодный Кавказ и полностью уничтожить армян в Закавказье. …Вечером турки ультиматумом потребовали сдать им железнодорожную ветку Карс-Александрополь-Джульфа, заранее об этом не объявив и не получив на это моего согласия. Я пожаловался на это. Важнейшие и безотлагательные вопросы можно отрегулировать в течение часа на основе моего посреднического предложения, которое заключается в следующем:

1. Турки должны признать Брестский договор в качестве основы;
2. С целью умерить требования турок под предлогом уточнения границ Ахалцихский мусульманский район обменять на грузинский район, расположенный к северу от Батума, и на сугубо армянскую часть [район] к востоку от Карса, в результате Карсская крепость останется туркам.

После того, как мое предложение будет принято, можно начать транзит турецких войск через железную дорогу Карс-Джульфа, однако лишь под руководством Германии и [под] ее гарантом. Посему прошу Вас отправить небольшую комиссию, которая будет работать со мной в Тифлисе, а также немецкую роту, которая возьмет на себя официальную защиту и соблюдение порядка на железнодорожных станциях между Александрополем и Джульфой. Этого безоговорочно требуют кавказцы, поскольку они испытывают недоверие к туркам. Они со всей решимостью отвергают влияние турецкого руководства на Кавказской железной дороге”.

Излишне говорить о том, что для фон Лосова как представителя Германии на Батумской конференции предметом беспокойства был не вопрос армян и Армении, а интересы его страны в Закавказье, хотя и он иногда искренне повторял мысль о том, что “Германия несет ответственность за Aрмянский вопрос и что необходимо пресечь новые погромы армян”.

Впрочем, вышеназванной телеграмме Лосова не придали значения, и немецкое правительство не предприняло практических шагов по пресечению турецкого военного продвижения и соблюдению требований Брест-Литовского договора. Однако армянские члены закавказской миротворческой делегации и армянские политические деятели в условиях чрезвычайно сложной и напряженной военно-политической обстановки в Закавказье не сумели дать своевременную и верную оценку ожидаемой неблагоприятной для армян ситуации, которая была обусловлена наличием глубоких противоречий между Германией и ее союзницей Турцией и столкновением их интересов. По примеру Грузии придерживаясь немецкой ориентации, они продолжали уповать на безрезультатное содействие Германии.

По мысли Ал.Хатисяна, “В таких условиях, будучи со всех сторон окруженными врагами, мы надеялись лишь на посредничество немцев. Проанализировав создавшееся положение, мы пришли к заключению, что верна точка зрения Армянского национального совета: мы подготовили карты, цифровые данные и письменный рапорт, приняв решение отдать это все Лосову и незамедлительно последовать предписанию Национального совета. Политически мы ничего другого не предприняли, но последовали примеру грузин”.

В сущности официальные и неофициальные предостережения Германии, адресованные турецкому военно-политическому руководству и направленные во благо армян, являли собой всего лишь некую дипломатическую игру, посредством которой немцы пытались отстраниться от факта своей сопричастности и виновности в геноциде и депортации армян с их родины. И вовсе не случайно Германия требовала: “взамен помощи, оказанной армянским делегациям (в Берлине и иных местах)… армяне должны отказаться от проповеди, направленной в адрес Германии как соучастницы [этого] преступления”.

Следует отметить, что военно-политическое руководство Германии также давало понять армянским делегатам Батума и Берлина, что в столь сложной и противоречивой ситуации, создавшейся в крае, Германия не может ради армян идти на риск в отношениях со своей союзницей Турцией.

Как было сказано выше, 14-го мая Халиль-бей потребовал разрешения на транзит турецких войск по железнодорожной ветке Александрополь-Джульфа в Иран, однако об этом в письменной форме было сообщено А.Чхенкели лишь 15-го мая, в 6 часов, когда Вехиб-паша уже распорядился, чтобы армяне в течение трех часов покинули Александрополь, но, не дожидаясь ответа, турецкие войска перешли через р.Арпачай (граница, определенная Брест-Литовским договором) и, сломив сопротивление армян, длившееся несколько часов, захватили Александрополь и двинулись к Каракилисе.

Армянские войска вынуждены были отступить, часть войск – в Джаджур, другая – вдоль железной дороги – в Араратскую долину, оставив противнику всю боевую технику и продовольствие. Католикос всех армян Геворг V телеграфировал армянским делегатам в Батуме: “Обращаюсь с просьбой ко всем, во время военных действий защищать мирное население всего Кавказа, а также армянский народ от погромов в районе военных действий и иных местах, церковь древнего исторического Эчмиадзина и престол наших предков, со всеми памятниками, от уничтожения и грабежа”.

Захват Ерзынка, Эрзерума, Сарыкамыша, Батума, Карса, Ардагана, равно как и Александрополя являлся нарушением ряда международных норм, прав и условий перемирия, что окончательно создавало тупиковую ситуацию в ведении переговоров.

В Батуме взятие Александрополя вызвало ликование у татарских членов закавказской делегации. Это открывало туркам дорогу в Баку. Вот что пишет в этой связи турецкий автор С.Сюрмели: “Татары хотели объединиться с Турцией. Родственная связь для них была превыше всех связей. Помимо этого, Баку был в руках большевиков, и для избавления от этой опасности нужна была поддержка Турции”. В создавшихся условиях “Утомительны наши закулисные беседы (дипломатические беседы в Батуме). Татары давят на нас угрозами со стороны Турции”, – пишет Ал.Хатисян.

От имени фракции партии Армянской революционной Дашнакцутюн Закавказского сейма Х.Карчикян телеграфировал находящейся в Батуме миротворческой делегации, прося о посредничестве фон Лосова в пресечении продвижения турецких войск. Следовало выдвинуть следующие три требования: 1. немцы обеспечивают защиту железной дороги Александрополь-Джульфа; 2. армяне остаются на своих позициях – по обе стороны от железной дороги; 3. после получения этих гарантов от миротворческой делегации обратиться к народу с призывом оставаться на своих местах.

19-го мая армянские и грузинские члены закавказской делегации обратились к фон Лосову и Халиль-бею с просьбой о выполнении этих трех требований. Однако фон Лосов ответил членам делегации, высказав неуверенность в том, насколько уважительно турки отнесутся к его посредничеству, но тем не менее обещал донести это до сведения своего правительства. Также поспешили с ответом Халиль-бей и Вехиб-паша: “Зачем вам нужны немцы? Мы сами можем прийти к согласию с вами. Пускай население остается на своих местах”. Видимо, с их стороны не было дано гарантий о выполнении этих требований, и миротворческая делегация не могла обратиться к народу с каким-либо призывом. Более того, после захвата Александрополя турецкие войска продолжили свои военные действия, которые вылились в турецко-армянскую войну.

В этой ситуации Армянский национальный (центральный) совет 17-го мая отправил в Батум новую делегацию (А.Оганджаняна, М.Пападжаняна), призванную официально обратиться к правительству Германии через фон Лосова. 19-го мая по просьбе Ал.Хатисяна, Ов.Качазнуни и членов прибывшей в Батум новой делегации фон Лосов встретился с Халиль-беем. В беседе с последним фон Лосов прежде всего попытался добиться разъяснений по поводу неожиданного артобстрела Александрополя, его захвата и выполнения предъявленных трех требований. Однако Халиль-бей ответил так же, как до этого в Батуме – во время беседы с Ал.Хатисяном и Ов.Качазнуни: “Армяне потерпели поражение и должны покориться… Плохи дела армян”.

Продвижение турецких войск по территории Армении являло большую угрозу и для Грузии, которая требовала создать единый армяно-грузинский фронт, дабы пресечь продвижение войск: “Но уже было поздно. В результате нескончаемых схваток, – пишет В.Минахорян, – армяне обессилели. Если их еще можно было использовать для защиты национальных интересов грузин, то отнюдь невозможно было связывать с ними надежд в политическом плане. Вот такой условно гармоничный характер обрели армяно-грузинские отношения в эти дни”.

Между тем в эти же дни за кулисами батумских дипломатических переговоров члены не только армянской, но и грузинской делегации оказались в таком положении, из которого “было два выхода, – заключает В.Минахорян, – либо покончить с дипломатическими играми и разорвать отношения, хотя бы напоследок, проявить волю и организовать в стране движение, чтобы защититься от врага, либо встать на путь уступок.

Излишне говорить о том, что Чхенкели в своей политической линии выбрал последний путь, пока не иссякли реальные возможности уступок”.

Об этом явствует письмо А.Чхенкели от 18-го мая, адресованное Халиль-бею: “Делегация Закавказской республики сочла нужным облегчить, насколько возможно, столь серьезное положение и приняла меры к тому, чтобы предположенному движению турецких войск по железной дороге Александрополь-Джульфа в Персии не чинились препятствия”. Дело в том, что уступки были сделаны за счет армянских территорий и железной дороги Александрополь-Джульфа. Кстати, турки, воспользовавшись невозможностью создания единого армяно-грузинского фронта (турки знали, что грузины не в состоянии воевать) и незащищенностью фронта, развернули широкомасштабные действия в направлении Сардарапата, Каракилисы и Баш-Апарана; в этих героических сражениях проявилась единая воля армянского народа и доблесть армянских вооруженных сил.

Официальный письменный ответ на предложение закавказской делегации от 19-го мая относительно посредничества фон Лосова был получен 24-го мая. Фон Лосов сообщил председателю закавказской делегации А.Чхенкели, что Халиль-бей отклонил просьбу о посредничестве. А на следующий день он в письменной форме известил А.Чхенкели о том, что отказывается от своего дальнейшего участия в дипломатических переговорах, причем отказ сопровождался пояснениями: “Имею честь сообщить Вам, что я получил достоверные сведения, согласно коим Закавказская Республика и Закавказское Правительство в настоящее время находятся в стадии распадения. Так как подобное обстоятельство не было предусмотрено и так как я не имею инструкций продолжать, по исчезновении Закавказской Конфедерации, переговоры и мои полномочия распространяются лишь на переговоры с Закавказским Правительством, я должен испросить новых инструкций и, в этих целях, необходимо, чтобы я вступил в словесный и личный контакт с … Германскими властями. Дабы не терять напрасно времени, я принял решение покинуть Батум этим вечером на германском пароходе “Минна Хорн””.

Мягко говоря, пояснение фон Лосова было всего лишь дипломатической игрой. Ему давно было известно, что Закавказская республика – это искусственное образование, которое не может существовать долго. Между тем грузинские и немецкие дипломаты, исходя из своих военно-политических, торгово-экономических интересов, интересов безопасности в крае, тайно подготовили окончательное расформирование Закавказской республики.

Дело в том, что для реализации ряда тайных немецко-грузинских взаимовыгодных проектов соглашений, которые были заранее согласованы и готовы к подписанию, необходимо было, чтобы Грузия была провозглашена отдельным независимым государством. И вовсе не случайно фон Лосов, вручив А.Чхенкели свои письменные пояснения, вечером того же дня (25-го мая) отправился из Батума в Поти для официального подписания проектов этих соглашений. Фактически, по этим соглашениям присутствие немецких солдат обеспечивало защиту Грузии, контроль ее железных дорог и границ, дабы обезопасить их от посягательств Турции. А Германия, согласно ряду экономических соглашений, получала право на использование природных богатств Грузии. В связи с этими событиями З.Авалов пишет: “…для Закавказья уже исключалась возможность единого политического маневрирования, т.е. единой внешней политики. Каждая часть его должна была сама о себе позаботиться.

Что Грузия была к тому готова… с такой уверенностью мы приехали в Батум. Что она должна действовать самостоятельно, выяснилось окончательно после занятия турками всей мусульманской части Грузии… Прогнать турок силою мы не могли. Единственный выход – политика германского “намордника”. Но для этого нужно: выступление независимой Грузии; уговор с Германией и определенная германская поддержка. Практическая злоба дня побуждала именно так ставить вопрос… Прежде всего, опираясь на Германию, оградиться от турок и организоваться… В откровенных беседах с членами германской делегации подготовлена была намечавшаяся позиция Грузии – в предвидении неизбежного развала Закавказской коалиции. Всего несколько лиц были, так сказать, в секрете”. Этот вопрос держали втайне от армянских членов закавказской миротворческой делегации.

25-го мая в Батум прибыл председатель Национального совета Грузии Ной Жордания, чтобы с А.Чхенкели обговорить вопрос провозглашения независимости Грузии. Здесь и состоялась его встреча с генералом Одишелидзе, Ов. Качазнуни и Ал.Хатисяном. “Жордания рассказал о царящих в Тифлисе умонастроениях, – пишет Ал.Хатисян. Сообщил, что армяне продолжают воевать с турками, что турки разнузданным образом продолжают наступать, и что в таких условиях грузинам остается лишь декларировать независимость Грузии.

• Как же? – воскликнул я. Ведь мы с вами вместе находимся в состоянии войны, общей войны с общим врагом. Как вы можете покинуть нас, если мы еще проливаем кровь? Разве это честно?
• Честно то, что полезно народу, – ответил Жордания.
• Да, – ответил я, – а мы?
• Мы не можем тонуть вместе с вами, – ответил Жордания. Наш народ хочет спасти то, что может. Вы же обязаны прийти к согласию с турками. У вас нет иного выхода”.

Таким образом, нетрудно заметить, почему в процессе турецко-закавказских дипломатических переговоров делегациями Грузии и Германии подготавливался процесс окончательного расформирования и без того расчлененной независимой Закавказской республики.

Наконец, 26-го мая, в 3 часа пополудни, в помещении Тифлисского городского управления Закавказский сейм, после представления отчета о батумских дипломатических переговорах на своем чрезвычайном и последнем заседании, подавляющим большинством голосов принял следующее решение: “Ввиду того, что по вопросу о войне и мире обнаружились коренные расхождения между народами, создавшими Закавказскую независимую Республику, и потому стало невозможно выступление одной авторитетной власти, говорящей от имени Закавказья, Сейм констатирует факт распадения Закавказья и слагает свои полномочия”.

Фактически, весть о провозглашении независимости Грузии ускорила предъявление ультиматума. В тот же день, в 9 часов вечера, председатель турецкой делегации Халиль-бей предъявил А.Чхенкели ультиматум по принятию либо непринятию в течение 3 дней его предложений (полностью принять турецкие условия, представленные закавказской миротворческой делегацией в Батуме, 11-го мая), однако всего четыре часа назад Сейм уже был расформирован и независимой Закавказской республики уже не существовало. А Грузия вместе с немецкой делегацией, по тайному соглашению, в том же помещении торжественно декларировала свою независимость. Уже было отмечено, что расформирование Закавказской республики и провозглашение независимости Грузии было осуществлено в такой благоприятный для Грузии момент, когда был готов к подписанию в Поти ряд взаимовыгодных проектов тайных соглашений между ней и Германией в военно-политической, экономической, торговой, финансовой сферах и в сфере безопасности.

28-го мая Национальный совет мусульман, воодушевленный безоговорочной поддержкой и покровительством вторгшейся в Закавказье османской Турции, декларировал независимость “Восточнокавказской мусульманской республики”, которая именно тогда впервые была названа турками “Азербайджаном”.

Причем, татарские члены закавказской миротворческой делегации обратились к Халиль-бею со следующей просьбой: “Уважаемый господин! Наш народ (татары) не желает независимости, и мы ее не хотим. Мы хотим составить часть османского государства”.

Участник этой встречи Наки Кейкурун (впоследствии – в 1918–1920 гг. возглавлял руководство Национальной безопасности Азербайджанской республики) пишет, что Халиль-бей на это требование откликнулся следующим образом: “Мы наши штыки донесли до Кавказа. Если бы вы даже не захотели объединится с нами, мы силой своих штыков заставили бы объединиться с нами. Однако такой возможности у нас нет. Наше объединение не примут ни вражеские (Россия), ни дружественные (Германия) государства. Мы вам помогаем и будем помогать. Пошлем вам необходимое количество войск, чтобы вы стали независимыми и жили в независимости. Окажем вам всестороннюю помощь. Будем защищать вашу родину, как свою. Возвращайтесь в свои дома и защищайте предстоящую независимость”.

30-го мая Армянский национальный (центральный) совет Тифлиса объявил себя верховной и единственной властной структурой армянских провинций (31-го мая это было опубликовано в периодике), заложив тем самым основу строительства национальной независимой государственности. После расформирования Закавказского сейма были прекращены также полномочия закавказской миротворческой делегации, и ее члены из Батума возвратились в Тифлис.

Гегам Петросян. Закавказье в дипломатических перипетиях: становление армянской независимой государственности (февраль 1917 – июнь 1918 гг.). Ереван, 2019.