С 25 сентября из Шуши и со стороны окружавших Степанакерт и расположенных на высотах азербайджанских сел столица Нагорного Карабаха стала подвергаться обстрелам из противоградовых ракетных установок «Алазань», артиллерийских орудий, стрелкового оружия. Вскоре обстрелы стали регулярными; они также усиливались по мере подвоза все новых смертоносных вооружений в окружившие Степанакерт за годы «социалистического интернационализма» азербайджанские населенные пункты Карабахские армяне вскоре стали отвечать обстрелами Шуши с находящихся в паре километров от противоположной стороны шушинского ущелья лесистых гор, - сначала ракетами «Алазань», а позже из артиллерийских орудий.
Однако позиции сторон были несопоставимы. Шуша, находящаяся всего в 6 километрах от Степанакерта по прямой, по высоте расположена в среднем на 600 метров выше. А ближние к столице НКР уступы шушинского плато нависают над Степанакертом с высоты птичьего полета, километрах в 2-3 от центра города. То есть при обстреле Степанакерта из Шуши практически не нужно было и прицеливаться: пускай ракеты и снаряды прямой наводкой, все равно упадут на дом или улицу. Из примыкающего к окраинам Степанакерта с северо-востока села Малыбейли били прямой наводкой из противотанковых орудий «Рапира», которые насквозь дырявили 5-этажки окраинного городского квартала, вели пулеметный огонь. С самой высокой, юго-западной окраины Степанакерта, из населенного преимущественно азербайджанцами поселка Киркиджан, вели огонь из автоматического оружия по прилегающим кварталам города. Были случаи, когда пули из снайперской винтовки уже на излете находили свою жертву в самом центра города, на расстоянии более чем 2-х километров от поселка.
Сам Киркиджан, расположенный на склонах горного массива, был превращен в серьезную оборонительную позицию. Под патронажем Оргкомитета за полтора года в поселке были возведены многочисленные бетонные доты, позиции, укрепленные подвалы, прорыты проходы и ходы сообщения. Достаточно сказать, что борьбу за овладение этим городским пригородом начавшие формироваться в Степанакерте роты и взводы ополченцев вели с конца декабря 1991-го по 22 января 1992 года. Бои подчас днями велись за отдельные дома и даже строения. В октябре силами самообороны были проведены операции по возвращению депортированных в мае-июне армянских сел Гадрутского района. А 31 октября неожиданным ударом был выбит гарнизон ОМОНа из крупного села Тог со смешанным населением. Все сельчане-азербайджанцы, - среди которых, впрочем, чуть ли не половину составляли исламизированные еще два столетия назад местные армяне, - покинули село вместе с отступавшими омоновцами. К середине декабря 1991 года внутренние войска, число которых в НКАО постепенно сокращалось в течение предыдущих нескольких месяцев, уже не только ничего не контролировали, но и с трудом охраняли самих себя.
22 декабря в Степанакерте УАЗ комендатуры, не остановившийся по указанию поста карабахских сил самообороны, был обстрелян, погиб военнослужащий. Ситуация стала зеркальной той, что была при прежнем режиме. К тому времени внутренние войска уже вовсю готовились к полному выводу из района чрезвычайного положения. В телеграмме, направленной председателем Исполкома НКР и народными депутатами ССР от Нагорного Карабаха президентам России, Украины и Белоруссии, говорилось, что, несмотря на все заверения о том, что внутренние войска покинут край только после обеспечения гарантий безопасности его населения, на деле эти войска выводятся, а их вооружение передается МВД Азербайджанской Республики. Поэтому отпустить их просто так, со всем своим оружием, лидеры сил самообороны не могли. 23 декабря вооруженным подразделением карабахцев был блокирован в месте своей дислокации, во время приема пищи в столовой личный состав полка внутренних войск. Операция прошла без жертв, и полк свободно покинул край. Карабахским ополченцам достались около тысячи автоматов Калашникова, несколько десятков пулеметов, снайперских винтовок и пистолетов, дюжина БТРов и БРДМ, грузовые автомобили, несколько передвижных радиостанций и т.д. Между прочим, о правильности решения карабахцев свидетельствует чуть более позднее событие в другой «горячей точке» Закавказья – Южной Осетии.
«25 апреля 1992 года российский контингент внутренних войск, расположенный в здании бывшей турбазы на окраине Цхинвала, под покровом ночи вышел из Южной Осетии в Грузию, забрав с собой вооружение и технику и оставив жителей столицы Южной Осетии один на один с заведомо превосходящим по силе и численности противником, не скрывавшим своей цели – стереть самоопределившуюся республику с лица земли. Этот акт был остро воспринят населением республики, которое расценило вывод внутренних войск в качестве акта предательства со стороны «ельцинско-козыревского» руководства». Однако, как и ранее в Нагорном Карабахе, защитниками Южной Осетии «было принято иррациональное решение: стоять насмерть, несмотря ни на что. Это решение с точки зрения здравого смыслы представлялось абсурдным, ибо обрекало немногочисленные и плохо вооруженные отряды самообороны на скорое уничтожение, и поэтому, очевидно, никем не ожидалось и не просчитывалось. В последующей эскалации конфликта в ходе ракетно-артиллерийских обстрелов Цхинвала ежедневно погибали и калечились десятки людей… Но ценой огромных жертв республика выжила».
Как видим, ситуации, в которых оказались при начале боевых действий в 1991-1992 гг. Степанакерт и Цхинвал, были практически идентичными. Очевидно, что осетинам пришлось бы много легче, если бы хотя бы часть арсенала внутренних войск МВД РФ осталась на месте, а не была выведена вместе с войсками. То есть карабахцы в декабре 1991-го поступили вполне логично и предсказуемо. Взятое у полка внутренних войск вооружение стало первым относительно крупным арсеналом, который позволил формировавшимся силам самообороны НКР начать операции по разблокированию Степанакерта путем установления контроля над окружающими город азербайджанскими селами, превращенными в самые настоящие огневые точки.
Естественно, что оружие поступало и из Еревана вертолетами, которые, как правило, в предрассветных сумерках взлетали с побережья озера Севан и на самой заре рассвета быстро преодолевали горные трущобы Кельбаджара, ощетинившись выдвинутыми из иллюминаторов пулеметами. В конце декабря 1991 года последние представители комендатуры района чрезвычайного положения в сопровождении спецназа внутренних войск окончательно покинули территорию НКР. Когда местные журналисты вошли в здание, почти два года служившее убежищем для Оргкомитета и военной комендатуры, им предстали помещения, полностью загаженные в прямом смысле этого слова. Фекалии лежали на полу, столах, креслах и ковровых дорожках, были размазаны по стенам и окнам. Такая же картина предстала ранее бойцам сил самообороны и в школе райцентра Шаумян сразу после ухода гарнизона внутренних войск МВД СССР. Прощание «сил правопорядка» с согражданами было не слишком радушным… Между тем, обстрелы городов и сел НКР становились все более частыми и ожесточенными.
13 января азербайджанская армия впервые применила против мирных жителей реактивную систему залпового огня (РСЗО) БМ-21 «Град», - оружие массового поражения, чье применение против населенных пунктов запрещено международными конвенциями. В результате обстрела райцентра Шаумян были убиты пять и ранены более десяти человек, разрушены и повреждены десятки жилых домов. Спустя ровно месяц, 13 февраля азербайджанские вооруженные силы начали регулярные обстрелы из «Градов» столицы НКР. По мере доставки новых установок Степанакерт обстреливался «Градами» не только из Шуши, но и из Ходжалу и окружавших столицу НКР азербайджанских сел Джангасан, Кесалар, Малибейли.
55-тысячный Степанакерт превратился в планомерно уничтожаемый город-призрак. Население пряталось в подвалах, лишь изредка поднимаясь в свои квартиры. Но многие частные дома подвалов не имели вовсе. А имевшиеся подвалы частных владений, - в отличие от бетонных подвалов многоквартирных домов – не могли служить серьезным убежищем в случае прямого попадания двухметрового снаряда «Града» в жилой дом. Зимой, в холод в городе не было ни тепла, ни электроэнергии. Спасал лишь газ, который азербайджанская сторона не отключала лишь по той простой причине, что через Степанакерт он подавался в высокогорную Шушу, где зима более сурова. Скученность людей в подвалах, холод и стресс способствовали распространению заболеваний. В отсутствие электроэнергии вода в дома не подавалась вовсе. И в перерывах между обстрелами горожане стояли в очередях к немногочисленным родникам, при возобновлении обстрела разбегаясь по укрытиям. Чтобы сохранить место в очереди они часто оставляли на месте свои ведра; сделанные корреспондентами снимки «очередей» пустых ведер стали мрачным символом блокадного Степанакерта.
Побывавшие в карабахской столице в эти страшные месяцы журналисты, посредники сравнивали Степанакерт с блокадным Ленинградом 1941-1943 гг. Только немцы стояли куда как дальше от города на Неве, в то время как Степанакерт, лежавший как на ладони у ног азербайджанских военных, хладнокровно уничтожался неприцельной стрельбой по квадратам из установок «Град». Были дни, когда на город падало до 200 лишь одних снарядов «Града». В такие дни число погибших и раненых исчислялось многими десятками. Операции в больнице делали в подвалах при свете, даваемом дизель-генераторами. Топливо отпускали по ведрам. Роженицы рожали в подвале бывшего исполкома, где был организован временный пункт приема родов: городские роддом и больница были разрушены прямыми попаданиями снарядов реактивных систем залпового огня. Заместитель спикера Палаты лордов Великобритании баронесса Керолайн Кокс впервые посетила Нагорный Карабах летом 1991 года, в период операции Кольцо», в составе международной делегации правозащитного конгресса памяти академика А.Сахарова.
Проникшись состраданием к народу Карабаха, она вновь и вновь возвращалась в горный край, привозя гуманитарную помощь и рассказывая миру о происходящей в регионе трагедии. А после войны развернула целую программу гуманитарной помощи и реабилитации пострадавших. На сегодня Кокс уже более 60 раз побывала в НКР, где ее знают все, от мала до велика. Вот как она описывала ситуацию в Нагорном Карабахе в марте 1992 год в интервью газете «Русская мысль» под говорящим заголовком «Эта часть мира превратилась в сущий ад». «В марте мы вновь поехали в Нагорный Карабах и убедились в том, что не только нет улучшения в ситуации, но, наоборот, она катастрофически ухудшилась. Мне кажется, что в наши дни вряд ли есть в мире другое место, где люди находятся в таких поистине адских условиях. Наибольшее число жертв - среди гражданского населения. Несколько раз объявляли, что договорились о прекращении огня, — и каждый раз азербайджанская сторона нарушала договор и начинала обстрел из установок «Град». Обстрелы эти в большинстве случаев не преследуют никаких стратегических целей; это просто уничтожение жизни. Умирают люди, и их родные даже не могут их похоронить, как следует, по своим традициям; убивают животных, или они умирают от ран или от голода; города и села сравниваются с землей».
Выход был только один: разорвать кольцо блокады и уничтожить огневые точки. Прежде всего вокруг столицы НКР, что и было сделано зимой-весной 1992 года. Отряды сил самообороны поочередно с боями заняли села Джамиллу, Малибейли и Ходжалу Аскеранского района. При взятии Ходжалу 26 марта 1992 год был разблокирован Степанакертский аэропорт, и там стали приземляться самолеты из Еревана. Однако было совершено лишь несколько авиарейсов, ибо со стороны Агдама аэропорт вскоре стал обстреливаться из «Градов», и один Як-40, стоявший на полосе, к счастью, без пассажиров, был уничтожен огнем с азербайджанской стороны. В Ходжалу осталось немало не успевших уйти мирных жителей, которые впоследствии были обменены на заложников-армян и просто переданы азербайджанской стороне. В ходе самого штурма жертв среди мирных жителей было немного. Сотни людей удачно отступили по коридору через долину реки Каркар в сторону Агдама.
Однако именно там, близ азербайджанских позиций, произошла трагедия: несколько десятков мирных жителей из числа отступавших были хладнокровно расстреляны, трупы некоторых были затем обезображены. Произошло это на нейтральной территории, и уже тогда не только карабахцами, но и некоторыми азербайджанцами была прямо высказана мысль о сознательной провокации. По прошествии полутора десятилетий эта трагедия обросла немыслимыми подробностями и выдвигается в Баку в качестве главного свидетельства жестокости армянской стороны.
8-9 мая в результате тщательно подготовленного штурма карабахские отряды самообороны в ходе упорных боев захватили укрепленные позиции азербайджанской армии у сел Кесалар, Джангасан, что на высотах близ Степанакерта, и штурмом овладели городом Шуша. Эта была удивительная операция: силы наступавших снизу вверх карабахцев насчитывали в этом направлении до трех тысяч солдат, что было значительно меньше, чем у защищавшегося противника. При этом наступать приходилось в горы, порой карабкаясь по заросшим склонам. Несмотря на это все позиции были успешно взяты, а потери карабахцев убитыми и умершими от ран составили около 50 человек, что было в несколько раз меньше потерь противника, оборонявшегося, казалось бы, на неприступных позициях.
В ходе штурма Шуши карабахцы потеряли один из двух имевшихся у них танков, который был подбит прямой наводкой танком противника. Двое членов экипажа погибли, а командир, выброшенный взрывной волной из отлетевшей башни, каким-то чудом остался жив. Сегодня этот танк-монумент возвышается на платформе, сооруженной близ места его гибели, неподалеку от северного въезда в Шушу, куда по серпантину шоссе Степанакерт-Шуша двигалась 8 мая немногочисленная техника наступавших карабахцев. Развивая наступление по шоссейной дороге Шуша-Лачин, карабахские отряды устанавливали контроль над расположенными на трассе населенными пунктами. В одной из этих операций погиб мой добрый товарищ Авет Григорян, с которым в период «чрезвычайщины» мы вместе готовили материалы для подпольного радио и листовки, направленные на военнослужащих.
Родившийся в Ленинакане, в семье армянских беженцев из Киликии, репатриировавшихся из Сирии в СССР после Второй мировой, Авет в молодости какое-то время жил в Москве, на блатной тогда еще Таганке, откуда привез наколку и прозвище «Грек». Женившись на карабахской девушке, он переехал в Степанакерт, а когда начались события, стал одним из активистов движения, отсидев в 1990-м и непременные для этой категории лиц свои 30 суток ареста в Новочеркасске. Без отца остались трое детей, которых воспитала жена Авета Людмила, врач-педиатр и известный в Карабахе общественный деятель. Летом 2007 года в составе делегации армянской интеллигенции (тогда была организована серия встреч творческой интеллигенции сторон конфликта в Степанакерте, Ереване и Баку) она была в Баку, где на встрече с Ильхамом Алиевым последний вновь грозился силовым решением карабахской проблемы. Людмила прямо в лицо сказала азербайджанскому лидеру, что приехала не для того, чтобы выслушивать угрозы: она потеряла на войне мужа, разбитый снарядами «Града» дом, знает цену словам и делам и потому полностью разочарована этим визитом. Алиев-младший замолк, не зная, что сказать в ответ смелой женщине…
Тем временем карабахцы вышли к Лачинскому «санитарному кордону», отделявшему НКР от Горисского района Республики Армения. Через десять дней после освобождения Шуши Лачин был взят, а заслон пробит близ азербайджанской деревни Забух – там, где карабахцам не удалось сделать это осенью 1918-го. Блокада была прорвана, по карабахской «дороге жизни» в край стали поступать продукты и медикаменты, горючее и оружие. Это было завершение первого этапа боевых действий. Но «настоящая» война – с авианалетами на города, мощными артобстрелами, колоннами бронетехники, бросаемыми на штурм позиций, населенных пунктов и целых районов, — все это было еще впереди.
12 июня 1992 года, получив вооружения и технику 4-х советских дивизий и имея на службе тысячи наемников из числа офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат бывшей 4-й армии, азербайджанская сторона переходит в неожиданное наступление и занимает полностью Шаумянский, почти весь Мардакертский район и части Мартунинского и Аскеранского районов НКР. До 45 процентов территории НКР оккупировано, более 60 тысяч человек стали беженцами, тысячи убиты и ранены, сотни пропали без вести. В августе создается Государственный Комитет обороны (ГКО) НКР, который возглавил будущий президент НКР (1994-1997) и Республики Армения (1998-2008) Роберт Кочарян. ГКО и Комитет самообороны, возглавляемый с весны 1992 года Сержем Саргсяном (с 1993 г. – министр обороны Республики Армения, затем министр национальной безопасности, обороны, премьер-министр; с февраля 2008 г. – президент РА) провели всеобщую мобилизацию и реформировали силы самообороны, сведя их в единую Армию обороны Нагорного Карабаха.
В сентябре-декабре в ходе оборонительных боев наступление азербайджанских войск было окончательно остановлено, а сами они изрядно вымотаны. В феврале-марте 1993 года Армия обороны Нагорного Карабаха перешла в контрнаступление, освободив большую часть Мардакертского района, а в конце марта неожиданно обрушила удар по Кельбаджарскому району. Последний, вместе со все еще контролировавшийся Баку северной частью Лачинского района, пал в начале апреля. Тем самым была окончательно устранена угроза НКР со стороны Лачино-Кельбаджарского региона Нагорного Карабаха, с запада республики был создан прочный тыл. В течение лета-осени 1993 года последовательно были взяты города Агдам и Физули и частично одноименные районы; полностью – Кубатлинский, Джебраильский и Зангеланский районы бывшей АзССР. Около 380 тысяч азербайджанцев вместе с азербайджанской армией покинули территории вышеназванных районов бывшей АзССР.
Зимой 1993-1994 гг. азербайджанская армия предприняла широкомасштабное наступление с применением сотен единиц бронетехники и авиации, при участии тысяч наемников из стран СНГ и до полутора тысяч афганских моджахедов. Эта кампания привела к большим жертвам воюющих сторон, особенно азербайджанской, но кардинально ничего не изменила. В конце апреля 1994 года Армия обороны Нагорного Карабаха освободила часть территории на северо-востоке Мардакертского района НКР и вышла на трассу Агдам-Барда, «оседлав» ее близ Мирбаширского района АР. Благодаря посредническим усилиям Российской Федерации с 12 мая 1994 в регионе действует бессрочное прекращение огня.
По мнению главы российской посреднической миссии Владимира Казимирова, «главнейшее требование прекратить огонь именно Баку не выполнял более года, сорвал в 1993-1994 гг. четыре договоренности об этом и другие миротворческие инициативы. На сей счет есть документы. Не случайно Совет Безопасности ООН как раз после срыва прекращения огня Азербайджаном в октябре 1993 г. и всех 4-х резолюций по Карабаху перестал принимать их… Баку пошел на перемирие не из-за резолюций, а перед угрозой полного коллапса. Ранее там никак не шли на примирение, а в мае 1994 г. вдруг стали сами торопить с этим».
Распространяемые азербайджанской стороной повсеместно и на самом высоком уровне утверждения об «оккупированных 20 процентах территории Азербайджанской Республике и миллионе беженцев» является обыкновенной ложью (на деле АР контролирует 15 процентов территории НКР; а НКР – 8 процентов территории бывшей АзССР).
Мелик-Шахназаров А.А. Нагорный Карабах: факты против лжи. М., 2009.