Армянская материальная и духовная культура сложилась на основе богатых культур древнейших обитателей Армянского нагорья, всех тех этнических элементов, которые участвовали в образовании армянского народа. Естественно, что здесь велика роль выдающейся урартской культуры. Однако следует учитывать, что Урарту, будучи лишь военно‐политическим объединением, не пустило глубоких корней в среде населения объединённых им областей. Поэтому упадок большинства его опорных пунктов в этих областях, да и в центральных районах, последовавший за распадом государства, привёл также к утрате существенных пластов его культуры. Так, например, урартская клинописная письменность полностью исчезла вместе с урартским государством.
Тем не менее часть урартской цивилизации сохранилась, она была в течение многовекового общения усвоена племенами нагорья и вместе с ними привнесена в среду образовавшегося из них армянского народа; ещё одна часть была привнесена в эту же среду самим растворившимся в ней урартским населением Биайнили. Так, например, целый пласт древнейшей армянской мифологии проникнут мотивами борьбы с хищным ассирийским государством. Разумеется, с ним сталкивались и протоармянские племена, но для Передней Азии поистине роковыми и решающими были именно урарто‐ассирийские мощные столкновения, а борьба героя армянской легенды Хайка с ассиро‐вавилонским божеством Белом в мифической форме отражает именно такие эпохальные события.
Очевидно, перед нами сложившиеся в урартской среде героические сказания, перенесённые затем на армянскую почву с естественной арменизацией деталей, подобно тому как, скажем, шумеро‐вавилонское сказание о всемирном потопе вместе со своим героем Зиусудрой‐Утнапиштимом впоследствии было иудаизировано с переименованием героя в Ноя.
История Хайка, сохранившаяся у Мовсеса Хоренаци и ещё одного армянского раннесредневекового историка, вкратце такова. Восстав против деспотии Бела, он вместе со своими родичами уходит на север, в горную страну. Бел устремляется за ним во главе полчищ, чтобы наказать непокорного. В бою Хайк убивает Бела, пробив ему насквозь грудь стрелой из своего мощного лука. Сыновья и внуки Хайка расселяются по нагорью и закладывают основу армянского народа.
К тем же пластам относится, несомненно, и легенда об Ара Прекрасном и Шамирам. Шамирам — это армянское соответствие греческой формы имени Семирамида, и оба имени самостоятельно восходят к имени ассирийской царицы VIII в. до н. э. Шаммурамат. Легенды о Шамирам‐Семирамиде сохранились у ряда восточных народов и в древнегреческой литературе. Образ царицы в них смешан с образом ассиро‐вавилонской богини Иштар. В армянском варианте мифа, сохранившемся у тех же историков, что и миф о Хайке и Беле, Шамирам заочно влюбляется в вождя армян Ара Прекрасного, но, отвергнутая им, идёт войной на Армению, дабы силой добиться исполнения своего желания. В битве Ара погибает, и Шамирам тщетно пытается воскресить его. В древнем варианте мифа Ара должен был воскреснуть, как на то указывает рассказ древнегреческого философа Платона об Эре Армянине, ибо Ара — это армянский вариант почитавшегося у многих народов умирающего и воскресающего бога растительности, божество типа Таммуза.
Примечательно, что урартские мотивы проглядывают даже в этих, крайне немногочисленных, образцах древнеармянской мифологии, которые сквозь тысячелетия дошли до нас. Несомненно, что в некогда богатой и разветвлённой мифологии древних армян таких мотивов было весьма много.
До нас дошёл также целый ряд сказаний, относящихся к периоду образования армянского царства. Это уже упоминавшееся сказание о Паруйре, сыне Скайорди, первом армянском царе, союзнике мидийского царя в борьбе с Ассирией в конце VII в. до н. э., сказание о Тигране Ервандяне, боровшемся с мидийским царём — драконом Аждахаком и т. д.
Приведённый материал в какой‐то мере обрисовывает и древнеармянский языческий пантеон богов. Его возглавлял Хайк, имя которого происходит от самоназвания армян «хай». Хайк предстаёт в мифе как великан‐охотник, и его именем называлось одно из созвездий (Орион). Ара, как сказано, был богом умирающей и воскресающей природы. В состав армянского пантеона вошёл и бог Торк. Уже в этот период должна была почитаться богиня Астхик («Звёздочка»), вероятно, в дальнейшем уступившая часть своих функций богине Анаит.
Существенным фактором древнеармянской духовной культуры был армянский язык. Язык является не только средством общения, но и важным свидетелем происхождения и образования данного народа и вообще его истории. Язык фиксирует все её этапы, в особенности же — посредством заимствований — факты общения данного народа с другими, характер общения, степень его интенсивности и длительности. Уже в древнейший период на индоевропейскую основу армянского языка успел наложиться целый ряд таких пластов. Так, например, хуррито‐урартский пласт армянского языка содержит 10 – 20 процентов известной нам очень небольшой части лексики этих языков; к нему принадлежат такие, например, слова, как цар — «дерево», цов — «море», ховит — «долина», ориорд — «девушка знатного происхождения» и т. п. Не исключено, что и урарты успели позаимствовать у армян некоторые слова, и может быть, например, индоевропейское слово арцив — «орёл». Армяне унаследовали от урартов также большое количество топонимов; к ним относятся: Биайнили — арм. Ван, Тушпа — арм. Тосп, Абилиани — арм. Абелеанк, Цупа — арм. Цопк, Эребуни — арм. Ереван и многие другие. Всё это является ещё одним свидетельством длительного общения протоармянского и урартского элементов и в дальнейшем превращения самих урартов и их лексики — в составе прочих элементов их духовной культуры — в компоненты слагавшегося армянского народа и его языка. Добавим, что в армянском языке, несомненно, имеется ещё огромное количество нераспознанных пока урарто‐хурритских слов.
Армянский язык содержит также значительное количество хеттских (в основном лувийских, в том числе «иероглифических хеттских», палайских и др.) и ассирийских слов, которые являются свидетелями общения также и с племенами и народами, говорившими на этих языках. Несомненно также, что армянский язык хранит лексические богатства неизвестных нам языков племён Хайасы, Диаухи, Этиуни, Мана и других, в той или иной степени участвовавших в образовании армянского языка.
Наши представления о материальной культуре Армении этого периода пока недостаточны вследствие малой изученности соответствующих памятников. Всё же проведённое археологическое исследование их вместе с данными «Анабасиса» Ксенофонта даёт определённое представление и об этом. Греческий историк‐очевидец описывает устройство армянских жилых домов, отмечая два типа: в южной части Армении — дома с башенками, напоминающие урартские дома, в средней Армении — жилища, вырытые в земле, с отверстием на крыше для света и выхода дыма и с двумя входами — для людей и для скота.
Раскопанные остатки архитектурных сооружений и материальной культуры — керамика, изделия из металла и камня, украшения и т. п. — позволяют различить две группы вещей, связывающихся одна с господствующим классом, другая — с простонародьем. Если предметы первой группы обнаруживают тяготение к культуре и искусству ахеменидского Ирана, то вторая группа сохраняет местные традиции, характерные для Армянского нагорья доурартского и урартского периодов.
Нерсисян М.Г. История армянского народа, Ереван, 1980
