В III – V вв. н. э. страны Передней Азии и Средиземноморья совершают переход от старой, рабовладельческой общественно‐экономической формации к новому более передовому феодальному строю. Хотя ранний феодализм нёс с собой ослабление связей между странами и народами, некоторое экономическое и культурное обособление, деградацию городской жизни и т. п., но это отступление было временным явлением, за которым последовал новый подъём в развитии общества.
Армения не составляла исключения среди стран, двигавшихся к феодализму, и даже находилась в их передних рядах: процессы феодализации начались здесь раньше и протекали быстрее, чем в тех обществах, где рабовладельческий строй пустил более глубокие корни.
Наступление новой эпохи знаменовалось образованием двух новых классов — феодалов‐землевладельцев и находившихся в феодальной зависимости крестьян.
Образование нового эксплуатируемого класса явилось результатом двух встречных процессов. Свободные сельские общинники — шинаканы, которые прежде лишь платили налоги и подати государству и выполняли для него повинности, теперь оказались под дополнительным гнётом: они обязаны были отдавать часть продукта своего труда завладевшим их землями феодалам и нести повинности для них взамен права пользования землёй. Усиление эксплуатации прежде свободных общинников в различных странах принимало разные формы, в определённых случаях приводя к прикреплению общинников к земле, к крепостным отношениям.
С другой стороны, изменился также характер эксплуатации мшаков — земледельцев, трудившихся в частновладельческих хозяйствах (дастакертах‐агараках). Эксплуатация рабовладельческого типа с её низкой производительностью труда уже не удовлетворяла новым условиям. Земледельцы‐мшаки ценой борьбы и по мере развёртывания феодального способа производства постепенно приобретают некоторую самостоятельность и права, которые уравнивали их с общинниками‐шинаканами в их новом положении. Частновладельческие хозяйства — дастакерты‐агараки всё больше приобретают облик деревень.
Эксплуататорский класс феодалов также имел свои корни в недрах предшествующего общества. В эллинистический период бóльшую часть территории государства занимали царские земли. В дальнейшем царский земельный фонд начинает неуклонно сокращаться. Царские правители областей — нахарары — постепенно превращают свою должность в наследственную, получают право передавать её от отца к сыну. В результате этого их права на административное руководство соответствующей областью постепенно превращаются в права феодальной собственности на землю, а сами нахарары — в подлинных князей‐феодалов. Параллельно термин «нахарар» переживает смысловую эволюцию — от назначенного царём правителя области до владетельного князя. В IV в., судя по историческим источникам, упомянутые процессы зашли довольно далеко: бóльшая часть территории государства принадлежит уже не царю, а нескольким десяткам нахарарских феодальных домов, а также церкви, тоже являвшейся крупным феодалом. Следовательно, эти процессы восходят к предшествующим — II и III векам.
В наследственную привилегию сильных нахарарских родов превращаются и права на руководство государственными ведомствами, управлявшими отдельными отраслями политической и экономической жизни страны. Например, командование вооружёнными силами (спарапетство) становится наследственной привилегией дома Мамиконянов, руководство экономикой и финансами (азарапетство) — домов Гнуни и Аматуни, должность венцевозлагателя, связанная с исполнением в государстве некоторых важных общих функций (аспетство) — дома Багратуни, начальство над гвардией (малхазство) — дома Хорхоруни и т. п. Более того, сан католикоса, духовного главы армян, также являлся привилегией одного рода — потомков Григория Просветителя. При этом прикрепление должностей к родам приобретает настолько органический характер, что иной раз сами роды именуются по присвоенной должности — «Аспетуни», «Малхазуни», «Мардпетакан» и т. д.
Нахарарские роды записывались в специальной табели о рангах — «Престольной грамоте» («Гахнамак») в очерёдности, соответствовавшей их мощи и значению. Первые десять родов считались старшими, остальные — младшими. В том же порядке размещались они за царским столом. Роды соперничали друг с другом в борьбе за более высокое место.
Образовавшиеся феодальные княжества всё более приобретали черты отдельных государственных единиц. В пределах своих владений, своей «страны», феодал именовался обычно владыкой («тер») и обладал неограниченной, почти царской, властью как административной и военной, так и судебной. У него были свои вассалы‐землевладельцы, частично — из родственников, частично же — из других родов. Старшие из них именовались, как и сам владыка, нахарарами и князьями, младшие — сепухами и азатами. Военные силы крупных нахарарств достигали десятков тысяч воинов. По количеству выставляемого ими войска феодалы назывались «сотниками», «тысячниками», «десятитысячниками».
Войско князя‐феодала выступало в поход под его знаменем и командованием.
Таким образом, царь Великой Армении и возглавляемый им государственный аппарат имели теперь дело не с зависимой от него и преданной ему знатью, как это было прежде, а с самовластными нахарарами‐феодалами, которые отнюдь не считали необходимостью существование центральной власти, полагая, что они и сами в состоянии успешно выполнять её функции. На этой почве постоянно возникали конфликты, перераставшие в восстания и даже кровопролитные войны между нахарарствами и центральной властью. Однако Армения не принадлежала к числу тех стран, где подобная борьба оставалась бы внутренним делом. Проримская и проиранская группы, на которые делились нахарары, никогда не останавливались перед тем, чтобы прибегнуть к военной помощи соответствующих держав. Особенно опасны были действия проперсидски настроенных нахараров, ибо политика Сасанидов в этот период была направлена на ослабление централизованного армянского государства, в то время как Рим в определённой мере был заинтересован в сохранении этого государства в качестве барьера против своего главного соперника Ирана.
Внутренней опорой армянских царей оставалась та часть нахарарств, для которой сепаратистская политика так или иначе была невыгодна, затем города, остававшиеся чуждыми феодализму, и, наконец, армия, хотя и лишившаяся прежней мощи, но всё же сохранившая превосходство над нахарарскими войсками.
Опираясь на эти силы, Аршакуни, то посредством задабривания (предоставление земель, выгодных должностей и т. п.), то путём устрашения (конфискация владений мятежных нахараров, истребление их родов) в течение довольно длительного времени обуздывали центробежные элементы государства, оберегая его целостность. Здесь действовал и другой весьма важный фактор: широкая народная поддержка в те периоды, когда центральная власть выступала как организатор отпора чужеземным захватчикам, защиты независимости страны.
При всём том, однако, государство Аршакуни переживало тяжёлый кризис. Будучи порождением предшествующего общества, оно в какой‐то мере приспосабливалось к условиям нового общества, предпринимало определённые преобразования в духе требований феодализма. Возможно, что при более благоприятных внешнеполитических условиях оно смогло бы преодолеть внутренний кризис, продолжить и завершить приспособление к новым условиям. Однако, вовлечённое в сферу жёстокого соперничества между Ираном и Римом, постоянно находясь под их натиском и подвергаясь их гибельному вмешательству, древнеармянское государство не нашло внутренних сил для сопротивления всему этому и, переживая постепенный упадок в течение IV и начала V века, пало в 428 г. После этого в течение почти пяти столетий Армения была лишена самостоятельной государственности. Развитие нового, феодального строя на его начальных этапах явилось угрозой также для городов. В первой половине IV века городская жизнь в Армении была всё ещё весьма кипучей. Процветали и сохраняли своё значение и привилегии такие возникшие в древности города, как Арташат, Ервандашат, Вагаршапат, Зарехаван, Заришат, Тигранакерт, Ван, Нахчаван. Однако ослабление торговых связей, ведшее к экономической изоляции, разложение центрального государства — постоянного покровителя городов — угрожали не только их благоденствию, но и самому существованию. В трудах армянских историков V века, уделяющих ничтожное внимание городам (что очень характерно: городская жизнь в это время почти уже замерла), тем не менее сохранились сведения о противоборстве городов и феодалов в IV веке.
Тяжёлый удар городам Армении нанесли армяно‐персидские войны 50 – 60‐х гг. IV века, в ходе которых, опять‐таки не без участия представителей армянского нахарарства, крупные города Армении были разрушены, а бóльшая часть их жителей переселена в Иран. В прошлом подобное бедствие привело бы ко временному упадку городской жизни в стране, теперь же, в условиях раннего феодализма, оно сыграло роковую роль: древнеармянские города навсегда перестали существовать, на их местах образовались деревни.
Единственное исключение составил город Двин, процветание которого в дальнейшем было связано лишь с его ролью крупного узла на транзитных торговых путях и центра персидской, а затем арабской администрации в Армении. Городская жизнь в Армении возродилась только через пять столетий.
В условиях раннего феодализма переживает упадок и древняя культура, отмеченная отчасти влиянием эллинизма, в особенности — древнеармянская языческая религия, составлявшая одну из её важных областей. В IV веке, характеризовавшемся, как мы видели, упадком древнеармянского государства и городов, языческая религия после упорного сопротивления и борьбы уступает своё место новой, более соответствующей новому обществу идеологии — христианству.
Нерсисян М.Г. История армянского народа, Ереван, 1980
