Наряду с блокадой поставок кормов в область азербайджанские «неформалы», действовавшие с молчаливого одобрения руководства АзССР, стали широко использовать еще не совсем забытый «дедовский» метод: скотокрадство и грабеж имущества ферм и хозяйств. Сообщая о действиях банд из соседних с областью азербайджанских районов, областная газета в конце ноября 1989-го приводила следующие факты. «Только на зимних пастбищах Мартунинского района в местности Арами этими бандами полностью уничтожено 28 типовых овчарен десяти колхозов района, общий ущерб от чего составил 1,1 млн. рублей. Кроме того, в одном только этом районе сожжено около 600 тонн соломы, украдено из траншей 2450 тонн сенажа.
Особенно сильно пострадал колхоз «Коммунизм», где практически полностью разобраны и растащены до последнего камня все типовые овчарни. Та же участь постигла и дом животноводов». Отметим, что все описанное происходило в равнинной, степной зоне на юго-востоке автономной области. Именно там многие хозяйства области вынуждены были - после «отрезания» еще в 1920-х гг. от приграничных армянских сел Нагорного Карабаха наилучших пахотных земель в пользу соседних азербайджанских районов (об этом было рассказано в главе «Шагреневая кожа Закавказья), - сеять и убирать хлеб, пасти колхозные стада. Полевые станы, овчарни, запасы фуража находились практически в степи, на большом удалении от сел соответствующих армянских хозяйств. Зато до приграничных деревень прилегающих районов АзССР, равно как и до выросших в последние десятилетия собственно в этой части НКАО азербайджанских деревень было рукой подать. Та же ситуация была и в других «пограничных» селах области.
Вот, например, 13 октября 1989-го областная газета сообщала о нападении на строящийся в приграничье Аскеранского района НКАО и соседнего Агдамского района комплекс по выращиванию молодняка: «Группа бандитов напала на незавершенный объект, разбила смонтированное оборудование, украла 45 оконных блоков, две помпы, 300 штук шифера, электродвигатель, трансформатор марки ДТ-500 и другое оборудование». Но особый размах прибрело скотокрадство. Случаи скотокрадства имели, конечно, место и ранее, но с лета 1989 года, то есть с момента начала азербайджанским Народным Фронтом полной блокады коммуникаций НКАО эта напасть приняла необычайно широкий размах. Учитывая, что армянская милиция и сторожа к осени 1989-го были фактически разоружены, а отряды внутренних войск совершали рейды по армянским селам в поисках запрятанного оружия, становится ясным, что игра велась «в одни ворота». «За период блокады массовый характер приняли случаи кражи общественного скота с ферм области лицами азербайджанской национальности из соседних районов, - сообщала областная газета. - Масштабы скотокрадства, по предварительным данным, достигли небывалых размеров. Крупного рогатого скота, например, похищено 866 голов, мелкого рогатого – 1208, птиц – 775 голов. Экономический ущерб в целом составляет 500 тысяч рублей… Почему наши сторожа на фермах без оружия? Как же им тогда охранять социалистическую собственность? Если оружие для охраны ферм иметь не разрешается, то, разумеется, соответствующие компетентные органы, и в первую очередь военная комендатура особого района, должны обеспечить сохранность общественной собственности».
Однако все эти вопросы повисали в воздухе. Что было вполне понятно в условиях, когда «правоохранители» не имели ни указаний сверху бороться со скотокрадами перестроечного периода, особенно в районах с азербайджанской администрацией. В том числе и в Шушинском районе, где районные власти всеми правдами и неправдами старались извести последние, некогда многочисленные армянские села. «Совсем недавно жители Бердадзорских сел Киров, Мец шен и Ехцаог Шушинского района, везшие на Степанакертский мясокомбинат 28 голов крупного рогатого скота и 19 голов свиней, подверглись по дороге нападению азербайджанцев. Причем все происходило на глазах военнослужащих, руководителей района. Владельцам скота так и не удалось вернуть животных. Событие это можно квалифицировать только и только как преступление. Хочется спросить правоохранительные органы правового государства: до каких пор можно терпеть подобное беззаконие?» «Лишь за два последних месяца из Егцаогского колхоза угнано 105 голов овец, из частного сектора – 27 голов крупного, 250 голов мелкого рогатого скота, четыре лошади. Бердадзор практически полностью оторван от внешнего мира. Электричеством мы совершенно не пользуемся. Магазины пусты. Люди не рискуют идти в лес за дровами».
Фактическое потакание скотокрадам со стороны расквартированного в НКАО контингента внутренних войск МВД СССР приводило к тому, что многие хозяйства вынуждены были избавляться от скота, отправляя его на убой. При этом скот приходилось доставлять в областной центр, за десятки и сотни километров; реже автотранспортом, чаще - в условиях блокады и нехватки топлива - гнать своим ходом. Ведь в четырех из пяти райцентров НКАО своих убойных пунктов никогда не было, хотя элементарная логика хозяйствования предполагала наличие таких пунктов именно в отдаленных сельскохозяйственных районах. Но это противоречило политике удушения, проводимой Баку. В соответствии с этой политикой, убойный пункт имелся лишь в одном из райцентров области: населенной преимущественно азербайджанцами Шуше, расположенной всего-то в 12 километрах езды по вполне приличной дороге от Степанакерта. «Утром следующего дня будем на мясокомбинате, - говорили редактору Мардакертской районной газеты «Джраберд» Славе Мосунцу жители отдаленной горной деревни Чапар, перегонявшие за 70 км в областной центр стадо скота общим живым весом до 40 тонн. - Почему сразу сдаем столько животных? Что же остается делать? Помещения у нас нет, кормов нет, а летом военнослужащие преподнесли Чапару «сюрприз», состряпав уголовное дело против председателя колхоза и еще семи человек. Это были животноводы, механизаторы и учителя. Всех посадили в тюрьму».
Речь шла об арестах за найденное при обысках охотничье оружие. Удаленность деревни от райцентра, ее труднодоступность и близость к Кельбаджарскому району, откуда следовали набеги грабителей и скотокрадов, не оставляли иной возможности, кроме как иметь под рукой «стволы» на случай визита непрошенных гостей. Однако практически все охотничьи ружья были изъяты у жителей НКАО после введения особого положения в НКАО и соседнем Агдамском районе АзССР. Аналогичные меры позже (в 1990 году) формально предпримут и в других прилегающих районах АзССР, но сделают это лишь на бумаге. Но, главное, во все эти азербайджанские районы было легко подвезти оружие извне, хотя бы из свободных от особого режима соседних с ними районов. В то же время НКАО и соседний Шаумянский район находились практически в полной блокаде. А бесконтрольно провезти «ствол» в пассажирском самолете было просто нереально в условиях жесткого контроля всех аэропортов со стороны спецслужб (боялись, прежде всего, конечно, угона воздушного судна за рубежи СССР, особенно в приграничных зонах). Сама жизнь заставляла карабахских сельчан правдами и неправдами доставать и переправлять в свои деревни хоть какое-нибудь ружье: охотничье оружие, «мелкашку» (малокалиберную винтовку), а то и кустарно изготовленные самоделки.
За найденное при обысках оружие следовал арест, отправка в СИЗО в Шушу, а то и Баку, где подследственных армян ждали бесчеловечные пытки и издевательства. Но, несмотря и на это, люди все равно стремились хоть как-то вооружиться. Любопытно, что в этот период во многих российских городах, в том числе в Москве, участковые милиционеры зачастили с адресными проверками хранения охотничьего оружия к гражданам армянского происхождения. Не обошли тогда подобные проверки и моего родного дядю, - между прочим, бывшего следователя по особо важным делам МВД СССР, полковника в отставке…
Как и лишение животноводства кормовой базы, скотокрадство имело целью подрыв животноводства, нанесение как можно большего ущерба не только отдельным хозяйствам, но и области в целом. Об этом свидетельствовали прогрессирующие масштабы скотокрадства. 29 декабря 1989 г. в областной газете было опубликовано открытое письмо председателей советов районных агропромышленных объединений четырех районов НКАО на имя члена КОУ генерал-майора С. Купреева, коменданта особого района Ю. Косолапова, прокурора НКАО В. Василенко и начальника областного УВД Р. Туманянца. В письме, в частности, говорилось. «В тактике блокады скотокрадство занимает особое место, явление это не новое. Оно испытанное средство террора, обогащения. Игнорируя все это, вы своей нерешительностью фактически развязали им руки и последние продолжают беспрепятственно организовывать массовый грабеж на всей территории области.
По данным Агропромышленного комитета НКАО, которые окончательно не уточнены, за последние два года почти в 70 из 117 хозяйств области имели место факты скотокрадства. Похищено более 2 тысяч голов крупного и несколько тысяч голов мелкого рогатого скота, стоимость которого по государственным ценам составляет свыше 1 млн. рублей. В результате нерешительных действий правоохранительных органов в последнее время эти цифры интенсивно растут. До сих пор не раскрыта ни одна кража скота… Вооруженные банды скотокрадов хорошо знают, что наши села, работники ферм органами внутренних дел разоружены, и с легкостью осуществляют свои планы».
Мелик-Шахназаров А.А. Нагорный Карабах: факты против лжи. М., 2009.