М.Т. Лорис-Меликов

Настоящий очерк посвящен выдающемуся политическому и военному деятелю России XIX века
графу Михаилу Тариеловичу Лорис-Меликову (1824/25 – 1888).

В начале пути

М.Т. Лорис-Меликов родился 21 октября 1824 года в семье Тариела Зурабовича Лорис-Меликова и Екатерины Ахвердовой. «Он принадлежал к роду тех лорийских меликов, – читаем в одном биографическом очерке, – владения которых в первобытное время нашего господства на Кавказе замыкали собой русскую границу по дороге в Гюмри (Александрополь)».

Отец Лорис-Меликова имел небольшое, но достаточное состояние, которое позволило не только безбедно жить в Тифлисе, но и дать своим сыновьям (их было двое) европейское образование. Когда Михаилу исполнилось 12 лет, отец решил направить его на учебу в Московский Лазаревский институт восточных языков, выпускники которого получали великолепное гуманитарное образование. В 1835 г. особым указом институт, основанный в 1815 г. предпринимателем-меценатом Екимом Лазаревичем Лазаревым (Лазаряном), был включен во 2-й разряд правительственных учебных заведений.

В Лазаревском институте Лорис-Меликов учился очень хорошо. Однако завершить образование в институте Михаилу не удалось. Произошла досадная случайность, которая изменила всю дальнейшую жизнь Лорис-Меликова. Впрочем, по мнению Н.А. Белоголового, вряд ли произошедший случай можно назвать случайностью, если иметь в виду непоседливый и шаловливый характер Михаила. Что же произошло в стенах Лазаревского? Учитель-технолог на одном из уроков познакомил учеников с составом нового, очень эффективного клея. Хорошо изучив рецепт его приготовления, Михаил решил опробовать прочность клея во время занятия на преподавателе, которого он недолюбливал. Перед уроком плотный слой клея был нанесен на стул учителя. Последний же, войдя в класс и сев на свое место, уже не смог оторваться от него. И только с помощью сбежавшегося руководства института преподавателя с большим трудом «отклеили».

Администрация института по-своему оценила отличное качество изготовленного клея. Было принято решение – исключить Михаила из института и немедленно отправить домой в Тифлис. И только благодаря протекции влиятельных армянских общественных деятелей Москвы Михаилу позволили продолжить образование в Санкт-Петербурге, в училище гвардейских подпрапорщиков, позже получившем название Николаевское кавалерийское училище. Учеба в Петербурге продолжалась с 1841 по 1842 г. Мрачные для юноши годы были значительно скрашены дружбой с однокурсником Нарышкиным и начинающим литератором Некрасовым.

После окончания училища Лорис-Меликов был направлен на службу в Гродненский гусарский полк. Четыре года службы в гусарах позволили Лорис-Меликову приобрести на практике навыки военного дела. Там он близко познакомился с гусаром А.А. Абазой, ставшим через сорок лет его сподвижником на высоком государственном посту. Со многими из сослуживцев ему вскоре суждено было направиться на Кавказ, где русские войска вели бои с армией Шамиля...

Молодой поручик был назначен для выполнения особых заданий при князе М.С. Воронцове, являвшемся главнокомандующим отдельным Кавказским корпусом. В этом качестве Лорис-Меликов не только участвовал в многочисленных военных экспедициях в Дагестане и Чечне, но и выполнял важные дипломатические поручения. Его первое боевое крещение состоялось в составе отряда, действовавшего в Чечне в экспедиции, которая продолжалась с ноября 1847 по февраль 1848 г.

Однако настоящую школу боевого искусства он прошел на дагестанском театре Кавказской войны под непосредственным руководством генерал-лейтенанта князя Моисея Захарьевича Аргутинского – потомка выдающегося дипломата, католикоса Овсепа Аргутинского (Аргутяна), который за большие заслуги перед Россией по повелению Петра I получил княжеское имя Долгорукова.

Из всех операций конца 40-х годов, осуществленных войсками Аргутинского, особо следует выделить бои за неприступное укрепление Гергебиль (1848), в которых Лорис-Меликову суждено было впервые командовать отдельной частью. В результате боев 1849 – 1850 гг. русские войска взяли укрепление Чох – важнейший оплот Шамиля в Дагестане. В этих боях в чине штабс-ротмистра Лорис-Меликов проявил незаурядное мужество, за что был удостоен награды – ордена Св. Анны 3-й степени с бантом.

В период этих сражений под командованием Аргутинского Лорис-Меликов даже не предполагал, что через несколько лет ему суждено будет породниться с родом Аргутинских-Долгоруковых. Накануне Крымской войны он был помолвлен с княжной Ниной Павловной. Преданная супруга подарила ему двух сыновей, ставших гвардейскими офицерами, и трех дочерей.

В 1851 г. Лорис-Меликов, командуя казаками, одержал ряд побед на равнинах Чечни, за что был произведен в ротмистры. В том же году Лорис-Меликова отправляют с важной миссией в Закубанье, по всей видимости, с целью координации действий всех русских войск на Кавказе.

По призыву нового начальника штаба князя А.И. Барятинского Лорис-Меликов возвращается в Чечню. Здесь он, командуя дивизионом казаков, в ходе зимней экспедиции 1852 г. одерживает победы, в результате которых 10-тысячная группировка Шамиля понесла ощутимые потери. За мужественные действия Барятинский представляет 27-летнего ротмистра к ордену Св. Анны II степени с императорской короной. С того времени командование все чаще поручает Лорис-Меликову наиболее ответственные участки Кавказской войны. Подтверждением этому служат действия казаков под его предводительством в зимней кампании 1853 г., завершившиеся 17 февраля успешной атакой неприятельских позиций у стратегически важного аула Гурдали. За данную экспедицию Лорис-Меликов был произведен в полковники.

Этим событием фактически завершился важный этап в жизни молодого полковника. Почти за пять лет Михаил Тариелович принял участие в 180-ти сражениях. Впрочем, 1853 год был этапным для всей страны. Приближалась Восточная (Крымская) война, судьбоносные последствия которой для России никто не мог предсказать...

В период Крымской войны М.Т. Лорис-Меликов принимал участие во всех основных сражениях на Кавказском театре войны.

19 ноября в сражении у армянского селения Башкадыклар 36-тысячная турецкая армия потерпела первое поражение. В этом бою полковник Лорис-Меликов выполнял обязанности посредника между главнокомандующим и действующими войсковыми соединениями. За мужество и героизм в башкадыкларском сражении Лорис-Меликов получил золотое оружие – почетную награду, равнозначную Георгиевскому кресту.

Учитывая желание армянского населения принять участие в военных действиях, главнокомандующий князь Василий Осипович Бебутов (1791 –1858) поручил Лорис-Меликову, воспользуясь затишьем на фронте, заняться подготовкой отрядов ополченцев. Отряды-сотни, которые были вверены Михаилу Тариеловичу, называли «охотники Лорис-Меликова». Добровольцы изматывали противника, снижали его боевой дух. Именно эти отряды стали стеной на пути многочисленных башибузуков, нерегулярных частей противника, когда они в начале апреля 1854 г., нарушив установившееся затишье на фронте, прорвались к окрестностям Александрополя. Враг не только был остановлен, но и, преследуемый добровольцами, отброшен к Карсу. А 13 апреля у с. Аргин (Аргынь) «охотники Лорис-Меликова» вновь отличились, разгромив и обратив в бегство крупный отряд турок. В истории войны это событие получило название «молодецкое дело охотников полковника Лорис-Меликова». За эти отличия Михаил Тариелович был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени.

В июне 1854 г. Бебутов перешел к активным действиям. Основное сражение произошло 24 июля у с. Кюрук-дара, в котором 18-тысячная русская армия разгромила 60-тысячную турецкую. Под Кюрук-дара Лорис-Меликов находился в составе кавалерии на правом фланге сражения. Действия вверенных ему сил предопределили судьбу всего левого фланга неприятеля. За умелые действия в самом крупном сражении фронта полковник Лорис-Меликов был награжден ордером Св. Владимира 3-й степени.

В мае 1855 года командование действующим корпусом от Бебутова перешло к Н.Н. Муравьеву. Во время пребывания в Александрополе Муравьева «поразили и заинтересовали своим молодцеватым видом» ополченцы Лорис-Меликова. Увиденное лишь подтвердило еще раньше сложившееся представление о мужестве и самоотверженности молодого полковника. Вот почему 16 апреля, будучи в Тифлисе, новый главнокомандующий назначил Михаила Тариеловича «состоять при своей особе». Муравьев не ошибся в выборе. Это вскоре подтвердили бои за Карс, где Лорис-Меликов, командуя отрядами, проявил необычайное мужество и военный талант.

28 мая 1855 г. основные силы Кавказского корпуса подошли к северным предместьям Карса. Не надеясь на удачный штурм крепости, Муравьев решил блокировать Карс. Для этого необходимо было установить контроль над всеми прямыми дорогами, соединяющими город с другими частями Османской империи, уничтожить продовольственные и иные запасы, заготовленные в близлежащих пунктах, а также ликвидировать те отряды противника, которые могли бы совершить диверсионные рейды против корпуса.

Такую предварительную работу, по своему характеру партизанскую войну, с успехом проделали хорошо знающие местность небольшие отряды Лорис-Меликова. Одновременно ему удалось наладить эффективную агентурную сеть, действующую вплоть до Эрзерума, которая поставляла надежную информацию о состоянии турецкой армии. «По особому к нему доверию, которое он оправдал вполне, – писал скупой на похвалы Н. Муравьев, – на него возложено было собирание сведений о неприятеле как через лазутчиков и агентов, так и содержанием дальних разъездов».

В середине июня почти половина русского корпуса, в составе которого находилось и ополчение Лорис-Меликова, совершила маневр в направлении Эрзерума. Важным стратегическим пунктом был город Кагызван, взятие которого возлагалось на Лорис-Меликова. Его отряды в составе двух эскадронов Нижегородского драгунского полка, пяти сотен казаков и ополченцев 10 июля ворвались в город, не потеряв ни одного человека. Заняв его, Михаил Тариелович ввел в нем российское управление.

После взятия Кагызвана связь Карса с внешним миром окончательно прервалась. Получив задание не допустить прорыва блокады на западном направлении, Лорис-Меликов для того, чтобы отвлечь внимание турок, со своими сотнями произвел быстрый марш-бросок к Эрзеруму, вызвав панику среди неприятеля, засевшего в городе. Через несколько дней Лорис-Меликова можно было уже видеть в окрестностях Карса, где его молодцы громили отдельные отряды противника, пытавшегося прорвать блокаду.

В августовских боях Лорис-Меликов, возглавляя уже казачью кавалерию, разгромил отряды башибузуков. Среди сражений особо выделяется битва с отрядом Али-паши у Пеняка (Банака). Русский отряд возглавлял генерал-лейтенант Ковалевский, но в передних рядах сражения находились казаки Михаила Тариеловича. Турки потерпели полное поражение (300 убитых) и бежали, оставив победителю весь свой лагерь и многих пленных, в числе которых находился и сам Али-паша.

Все это время ополченцы Лорис-Меликова занимались также ликвидацией небольших укреплений, созданных турками вокруг крепости для прикрытия отрядов, которые делали вылазки с целью поиска продовольствия. Особенно много неприятностей для ополченцев доставляло вражеское укрепление на небольшой скале Лаз-тепе Шорахских высот. По словам историка Богдановича, турки установили на этой высоте орудия специально «для действия картечью против наших охотников Лорис-Меликова». Впоследствии за этой скалой закрепилось название Лорисмеликовская.

В сентябре Муравьев принял, наконец, решение штурмовать Карс.

17 сентября, еще до рассвета, войска Кавказского корпуса четырьмя отдельными колоннами пошли на приступ крепости. Основным направлением штурма стали Шорахские укрепления. Во время атаки Лорис-Меликов возглавлял восемь сотен иррегулярной милиции, представлявших основную силу демонстративной колонны. Колонна отвлекала внимание турок от основного наступления в районе мощного укрепления Гафиз-паши. Сотни Лорис-Меликова, как писал позже главнокомандующий, «несколько раз подскакивали под самые укрепления и появлением своим у подошвы Карадага заставляли турок удерживать на том месте часть своих войск. Один раз партия охотников и курдов успела даже с той стороны проникнуть в лагерь, где произвела смятение, захватив добычу и несколько палаток». Но это был, пожалуй, единственный успех в том штурме, в целом оказавшемся безуспешным.

Значительная потеря людей, недостаток фуража, топлива и продовольствия в преддверии суровой зимы служили, по мнению многих командиров, достаточным доказательством невозможности дальнейшего пребывания под Карсом. Однако главнокомандующий принял решение продолжить блокаду. Оно в немалой степени было связано с именем Лорис-Меликова. «Не долго оставались наши войска в неизвестности насчет дальнейших действий, – писал военный историк М. Богданович. – В семь часов вечера главнокомандующий, призвав полковника Лорис-Меликова, спросил у него: ”Есть ли возможность иметь топливо и фураж на два месяца” и получил удовлетворительный ответ с подробным объяснением, в каких селениях можно достать в большом количестве саман и прочее. Во время доклада полковника Лориса прибыл к главнокомандующему генерал Бриммер. “В каком часу завтра, Ваше Высокопревосходительство, прикажете выступать войскам?” – спросил он таким тоном, как будто бы после отбитого штурма не могло быть и речи о продолжении осады. Но главнокомандующий, ничуть не смутившись таким жестким вопросом старшего из своих сподвижников, ответил хладнокровно: ”Прикажите, Эдуард Владимирович, усилить все посты, блокирующие крепость”; когда же Бриммер спросил: ”Да кто же будет кормить нас?”, генерал Муравьев указал на Лорис-Меликова».

Осень 1855 года выдалась холодной. Часть милиции Михаила Тариеловича была распущена по домам. И только армянские конные сотни, которые считались самыми надежными, остались в строю до конца кампании и вместе со своим командиром приняли участие в дерзких военных акциях. Так, например, 19 октября двадцать ополченцев-разведчиков под руководством Лорис-Меликова совершили рейд к Гасан-кале, от которого до Эрзерума было около тридцати километров. Перед выступлением Лорис-Меликов пустил слух о приближении крупных сил русского войска. Находившийся в Гасан-кале корпус Вели-паши с паникой отступил к Эрзеруму, где, по словам Муравьева, «в ожидании нашего прибытия было приказано жителям готовиться к обороне».

Через неделю, 27 октября, 65 всадников Лорис-Меликова отправились в направлении Зивина, располагавшегося примерно на середине пути между Карсом и Эрзерумом. От Зивина отряд повернул к югу и, перейдя Аракс, 3 ноября стремительно ворвался в селение Командур, где разгромил отряд турецких башибузуков численностью 350 человек. Подобные рейды сделали невозможным оказать помощь блокированным в Карсе туркам.

Очень чувствительными для карсского гарнизона были ночные тревоги, утомлявшие изнуренных голодом осажденных. Их вызывал один из ополченцев Лорис-Меликова юнкер Данил Арутинов, которого в корпусе с любовью называли Данилкой. Ловкий и отважный юнкер в сопровождении нескольких ополченцев отправлялся ночью к крепости. Взяв с собой несколько боевых ракет и незаметно пробравшись к неприятельским укреплениям, Данилка запускал их через вал и быстро уходил в сторону. В крепости объявляли тревогу, турецкие солдаты спешно направлялись на сборные пункты, а артиллерия начинала пальбу, истощая оставшиеся боевые запасы. Если для русского корпуса, потерявшего в какой-то мере оптимизм после неудачного штурма, это был спектакль, прибавлявший положительные эмоции, то для турецкого гарнизона ночные тревоги становились сущим бедствием.

Вскоре тактика постепенного изматывания противника дала положительный результат. 13 ноября в ставку русской армии прибыл генерал Вильямс. От имени главнокомандующего турецких войск англичанин предложил сдачу крепости. Утром 16 ноября русская армия, построенная в ровные ряды, приняла капитуляцию обезоруженных остатков недавно еще грозной Анатолийской армии. «Корпус Кавказский платил союзной армии Карсом за взятие Севастополя», – писал впоследствии Дондуков-Корсаков.

Генерал Вильямс со своим штабом, турецкие командующие Васиф-паша и Керим-паша с остатками корпуса подъехали к главнокомандующему. Ему были переданы ключи от города и двенадцать полковых знамен. Кстати, Муравьеву стало известно, что турецкое командование сдало лишь часть знамен, припрятав остальные. Разыскать их поручалось Лорис-Меликову, который оперативно выполнил этот приказ, и вскоре 38 укрытых знамен и воинских знаков были найдены.

Военные действия прекратились. В Крыму Россия потерпела поражение, на Кавказском фронте – одержала блистательную победу. 30 марта 1856 г. в Париже был подписан договор, в соответствии с которым покоренный союзниками Севастополь был «обменен» на Карс.

Карс со всей областью был передан туркам в августе 1856 г. Но до этого времени он находился под управлением русской администрации. Область возглавил Михаил Тариелович Лорис-Меликов, получивший тогда титул начальника Карсской области.

В первые же дни он составил проект управления Карсом. Под непосредственным распоряжением М.Т. Лорис-Меликова сосредотачивалось гражданское управление: канцелярия, казначейство, почтовая и полицейская части и т.д. Во главе этих ведомств начальник области поставил опытных чиновников, вызванных с Кавказа. Основной своей обязанностью Лорис-Меликов считал налаживание мирной жизни во всей области и особенно в городе. Особое беспокойство у него вызывала угроза эпидемии в Карсе, где за все время осады никто не убирал не только мусор, но даже разлагавшиеся трупы. Многие улицы были перегорожены развалинами.

За короткое время мобилизованные Лорис-Меликовым жители города основательно очистили его. По свидетельству современников, таким опрятным Карс не был ни до войны, ни после передачи города туркам. Бесперебойно заработала почтовая связь, полностью содержавшаяся за счет налоговых поступлений. Развернулись работы по приведению в порядок дорог, вдоль которых были поставлены аккуратные верстовые столбы. Жители занялись «обычною своею промышленностью», на рынках появилось прежнее изобилие, писал впоследствии Н.Н. Муравьев. Приступил к своей деятельности суд, где «расправы чинились над жителями по местному обычаю, под нашим наблюдением».

В восстановленных армянских церквах начались богослужения. Во время блокады мечети самими турками были превращены в склады хлеба и амуниции. Однако муллы распускали слухи, что мечети осквернены, и всю вину за это осквернение возлагали на русскую армию и администрацию. Более того, они заявляли, что в городе, занятом неверными, не может быть и речи о мусульманском богослужении. Фактически это был призыв к мятежу мусульманской части населения города. Лорис-Меликов, собрав всех мулл, предупредил их об ответственности за распространение подобных слухов и приказал срочно привести мечети в надлежащий вид и начать богослужение. Это указание было немедленно выполнено.

В целом ситуация в Карсе стабилизировалась. «Город принял иной вид, – вспоминал Н.Н. Муравьев, – а запустение сменилось деятельностью. В течение зимы Карс оживлялся различными торжествами, к которым жители собирались с любопытством; народ успокоился, стал доверять нам и перестал хмуриться; обыватели Карса оставались довольными, вели себя смирно и исполняли все требования Лорис-Меликова с возможной точностию».

Тридцатилетний начальник области не только обеспечил должный порядок и стабильность вверенного ему края, но даже сделал его доходным для государственной казны. Жители вносили обычную подать, откупные статьи, существовавшие и при турецком управлении. Уезды, которые меньше всего пострадали во время войны, сдавали «податной хлеб», направлявшийся не только на продовольственные нужды гарнизона, но и в тыловые армейские склады. Значительные доходы стали приносить знаменитые кагзванские соляные копи. Все эти поступления не сделали жизнь населения труднее, даже по сравнению с довоенным временем. Наоборот, «жители были так довольны русским управлением, – писал военный историк, – что, по возвращении области туркам, провожали наших чиновников, гласно изъявляя им благодарность». А султан, узнав об этом, пожаловал Лорис-Меликову орден Меджидие 2-й степени.

Несмотря на значительные затраты на управление областью и содержание войска, Лорис-Меликову к моменту возвращения Карсской области туркам удалось сохранить 32 тыс. рублей. По его ходатайству половина этой суммы (по тому времени очень значительной) пошла на раздачу чиновникам из администрации области, а другая часть поступила на сооружение строившейся в Пятигорске церкви. В целом, на каких бы административных постах Лорис-Меликов ни был, его отличало стремление навести жесткий учет средств, обеспечить доходную часть бюджета, не допустить бесполезного расходования государственных денег. За всю жизнь Михаила Тариеловича не было ни единого повода усомниться в его бескорыстности, честности и порядочности. Все, что он имел, сообщал А. Скальковский, – приданое жены Нины Ивановны и «5000 десятин земли, пожалованных на Кубани (Сукко, вблизи Анапы), которые будут приносить доход только в XX столетии».

В годы Восточной войны М.Т. Лорис-Меликов в полной мере получил закалку боевого командира и приобрел первый опыт административной деятельности, ставшая началом политической карьеры тридцатилетнего генерала. Чин генерал-майора Лорис-Меликов получил за особые заслуги в период войны.

В Абхазии и Дагестане

После передачи туркам Карсской области (пашалыка) М.Т. Лорис-Меликов возвратился в состав действующего корпуса, а по расформировании его был зачислен в армейскую кавалерию.

27 сентября 1857 г. Михаил Тариелович был назначен состоять при Отдельном Кавказском корпусе, и, как сообщает современник, «благодаря умению кн. Барятинского ценить и выбирать людей, а себе самому помощников, граф Лорис-Меликов получил возможность развить и применить все столь счастливые и широкие дарования, которыми наделила его природа, что укрепило в нем благородное стремление идти и улучшаться в своем призвании для услуг Отечеству».

В апреле 1858 г. главнокомандующий назначил его на должность начальника войск в Абхазии и инспектора линейных батальонов Кутаисского генерал-губернаторства. В этой должности Лорис-Меликов был утвержден в июле того же года.

В Абхазии по его распоряжению было заложено укрепление Цебельды, с одной стороны, защищавшее край от нападения горцев, а с другой – перекрывавшее все пути, по которым они приобретали себе огнестрельное оружие, порох и все необходимые военные припасы. За необычайно короткое время благодаря политической воле командующего через территорию Абхазии была пресечена контрабанда оружия на Северный Кавказ. Турецкие судна с оружием, из-за угрозы потопления российской флотилией, уже не решались подходить к побережью Абхазии.

Генералу удалось усмирить цебельдинцев, а племя псху привести к полной покорности. С первых же дней Михаилу Тариеловичу пришлось также «усмирять» правителя полуавтономного Абхазского княжества Михаила Шервашидзе (Чачба), привыкшего к тому, что власти Российской империи нуждались в нем гораздо больше, чем он в них. Вел он себя довольно двусмысленно, заигрывал с враждебными России лидерами горцев, но при этом клялся в верности императору. Не зная нового командующего войсками, князь поначалу отнесся к нему «не слишком серьезно». Но уже вскоре ситуация коренным образом изменилась. Избегая силового давления, Лорис-Меликов сумел добиться от князя недемонстративной лояльности.

Абхазский этап деятельности Лорис-Меликова был отмечен орденом св. Станислава 1-й степени.

В июне 1859 г. приказом главнокомандующего Михаил Тариелович отзывается из умиротворенной Абхазии и привлекается к участию в составлении нового Положения для Кавказского края. Но уже 5 апреля 1860 г. он был срочно командирован в Константинополь для переговоров об устройстве в Османской империи переселенцев из Чечни. Дело в том, что часть выселенных на равнину чеченцев не могли смириться со своим новым положением и поддались на уговоры турецких эмиссаров переселиться в Турцию. Переговоры с турецким правительством Лорис-Меликов провел быстро и успешно, за что был удостоен ордена Св. Анны 1-й степени с мечами.

17 мая он вернулся из Константинополя и с «высочайшим утверждением» от 10 мая 1860 г. получил назначение на должности военного начальника Южного Дагестана и Дербентского градоначальника. Здесь генерал с энтузиазмом занялся водворением новых порядков среди горских народов, не имевших ранее никакого понятия о гражданственности. По словам современника, он «объехал вольные общества, ознакомился с их представителями и с влиятельными в них личностями, сблизил их с собой и в однократных объяснениях с ними успел внушить им полное доверие к нашим властям». Уже после такой предварительно проведенной работы ему к концу года удалось ввести окружное управление, беспрепятственно отправлявшее суд среди населения, до того абсолютно непокорного России.

Большие способности генерал проявил в урегулировании межэтнических конфликтов, а также в усмирении населения Кюринского ханства, выступившего против своего хана. Эти достижения были замечены императором Александром II, находившимся тогда на Кавказе. 18 сентября 1861 г. Лорис-Меликов удостоился ордена Св. Владимира 2-й степени с мечами.

Начальник Терской области

В 1860 г. после упразднения Кавказской линии вся территория Северного Кавказа была разделена на четыре крупные административные единицы: Ставропольскую губернию, Кубанскую, Терскую и Дагестанскую области. Самой сложной во всех отношениях являлась Терская область, имевшая площадь 64 тыс. кв. верст. Из населения превышавшего 500 тыс. человек, больше половины составляли горцы, около 20% – терские казаки, объединенные в Терское казачье войско, остальные – русские, кумыки, ногайцы, армяне, немцы и другие народы.

29 мая 1862 г. по решению Александра II утверждено Положение об управлении Терской областью, в соответствии с которым она разделялась на четыре отдела (Кизлярский, Моздокский, Пятигорский и Сунженский) и шесть преимущественно населенных горцами округов: Владикавказский, Веденский, Грозненский, Назрановский, Нальчикский и Хасавюртовский. В пустынных степях на северо-востоке области проживали кочевники-ногайцы и калмыки. Следует отметить, что города Владикавказ и Грозный имели особый статус, причем Владикавказ становился административным центром всей Терской области.

Наместником Кавказа и главнокомандующим армии был назначен великий князь Михаил Николаевич. Он особенно тщательно занялся подбором кандидатуры на должность начальника Терской области. Как отмечал С.Ю. Витте, великий князь был настолько благоразумен, что «опирался всегда на кавказских деятелей, то есть на таких, которые сроднились с Кавказом». В этом отношении вряд ли случайным стал его выбор в пользу Лорис-Меликова, произведенного в генерал-лейтенанты.

28 марта 1863 г. по представлению наместника Александр II назначил Лорис-Меликова начальником Терской области и командующим расположенными там войсками.

Почти 12 лет возглавлял Михаил Тариелович важнейшую в стратегическом отношении область на Юге России. В этой должности ему предстояло решить целый ряд важных задач. В их числе: мирными средствами закрепить итоги Кавказской войны (в западной части Северного Кавказа она завершится лишь в 1864 г.); создать благоприятные условия для долговременной полезной службы Отечеству казаками; провести в жизнь великие реформы (особенно среди горцев) применительно к местным условиям. И, в целом, создать условия для социально-экономического развития в одной из самых бедных провинций Кавказа. Забегая наперед, отметим, что со всеми этими и другими задачами генерал Лорис-Меликов с успехом справился.

Главной задачей Лорис-Меликова стал перевод горского населения к мирным гражданским занятиям и, в частности, решение аграрного вопроса.

Генерал шаг за шагом преодолевал все затруднения по освобождению от крепостного состояния крестьян, находившихся в полной зависимости от горских владетелей. Крестьянскую реформу он начал уже в первый год своего пребывания в новой должности. Все комитеты, занимавшиеся земельной реформой по Терской области, были упразднены из-за неэффективности их работы. Вместо них Лорис-Меликов учредил общую для всей области комиссию, которая, обобщив все данные, собранные прежними комитетами, начала составлять подробные проекты разрешения земельного вопроса по отдельным округам. Начальник области поступил весьма мудро и предусмотрительно, решив вводить новый порядок землевладения постепенно, по мере накопления данных по каждому отдельному обществу или округу. И, самое главное, учитывалась степень готовности местного населения к реформе.

Знатные сословия весьма болезненно восприняли намерение властей провести освобождение крестьян и рабов. Возможно, при любом другом руководителе области эти меры привели бы к новой войне. Но эту политику осуществлял Лорис-Меликов – не только осторожный и благожелательный к горцам, но решительный и целеустремленный, а там, где необходимо, и достаточно жесткий военный деятель. Эти качества не могли не импонировать гордым горцам, поэтому освобождение от крепостного права и рабства произошло в относительно короткое время, без серьезного противодействия.

Неспешно, но целенаправленно начальник области проводил мероприятия по упразднению временно оставленных словесных судов, заменяя их мировыми учреждениями. Эта реформа трудно воспринималась горцами, поэтому Лорис-Меликов провел большую подготовительную работу и начал осуществлять судебную реформу сравнительно поздно (с 1871 г.) и не повсеместно, а вначале среди лояльных к властям осетин. Таким образом, путем постепенных и осмотрительных мер в области без противодействия были проведены чрезвычайно важные реформы, завершившиеся введением гражданского управления и общих судебных учреждений.

М.Т. Лорис-Меликов, приступив к управлению областью, получил еще один титул – наказного атамана Терского казачьего войска. В его распоряжении находилось немногочисленное (70 станиц), но весьма боеспособное войско. Наказному атаману предстояло «сберечь для государства это отличное войско на тех боевых традициях и началах, которые были рычагом его долговременной полезной службы, а с другой стороны, возвысить его нравственный и умственный уровень и создать гражданина, не посягая на воина». Решение этой труднейшей задачи следовало начинать, по мнению Лорис-Меликова, с устройства народного образования. Последнее было новым делом не только для горцев, но и для большинства казаков. В год вступления Лорис-Меликова в должность в городах области (Владикавказ, Кизляр, Моздок, Пятигорск) имелись училища низшего разряда, а в наиболее крупных станицах – элементарные школы.

Принятые меры в области народного просвещения для этого края были равнозначны настоящему «культурному перевороту». В течение шести лет Лорис-Меликов способствовал многократному расширению школьной сети. Численность учащихся достигла более четырех тысяч человек обоего пола. Половина из указанного числа принадлежала детям казачьего сословия, более четверти – городского и слободского населения и около 20% – горского. В последующем количество учащихся еще более возросло. Число образовательных учреждений к концу начальства Лорис-Меликова составило более 300 против нескольких десятков в начале 60-х гг. В результате все казачьи станицы и слободки, значительные горские аулы имели, по меньшей мере, начальные школы. Стараниями начальника области учреждена должность инспектора народных училищ, началась подготовка собственных учительских кадров, открыты педагогические курсы во Владикавказе, Нальчике и Грозном для станичных и сельских учителей. Первоклассными учебными заведениями стали гимназии и прогимназии, преобразованные из училищ низшего разряда. На весь Северный Кавказ славилась значительно повысившая свой статус Владикавказская гимназия, где треть учащихся составляли дети горцев различных национальностей. Лорис-Меликов способствовал созданию системы женского образования. Было расширено женское училище в ст. Слепцовской, в 1873 г. открыто Александровское женское училище в Моздоке, а Владикавказское женское Ольгинское училище не просто было преобразовано в гимназию, но и превратилось в качественно новое образовательное учреждение с просторным новым корпусом.

Особое внимание Лорис-Меликов уделил развитию сельского хозяйства, в частности в восточных степных районах. В первую очередь было запланировано проведение оросительных каналов в Кумыкской плоскости, что позволило бы не только вовлечь в сельскохозяйственный оборот засушливые кумыкские земли, но и произвести переход кочевого населения округа к оседлой жизни и к земледельческому труду.

С целью устранения опасности наводнений, грозивших жителям низовьев Терека, Лорис-Меликов, располагая незначительными средствами, взял под личный контроль сооружение Курского, улучшил и удлинил Эристовский, завершил строительство Щедринского канала. В период его руководства областью началось проведение главного водораздельного канала близ ст. Николаевской, который мог бы служить регулятором для Терека, тем самым ликвидируя угрозу затопления для прибрежных казачьих станиц.

Понимая значимость дорог как для укрепления стратегического положения империи (отсутствие налаженных путей сообщения из центра на юг стало одной из причин поражения России в Крымской войне), так и для развития экономики региона, Лорис-Меликов сам объехал всю область, изучая возможные направления будущих дорог. Первым его начинанием на этом поприще стало строительство шоссе между Владикавказом и Моздоком. Новый тракт был проложен между Грозным и Хасавюртом, реконструированы многие горные дороги (например, в Аргунском ущелье), составлены проекты других важных путей (через Хорогаевский перевал), которые уже сооружались после отбытия Лорис-Меликова из области. Подобные объекты в других регионах империи возводились солдатами. Однако начальник области, имея намерение упрочить позиции государства в недавно мятежном крае, активно привлекал к этим мероприятиям горцев, убедив их в полезности дорог для улучшении их же жизни. Так, в 1871 г. ему удалось только в двух чеченских округах привлечь к строительству дорог десять тысяч местных жителей, которые трудились «без малейшего ропота и прекословия».

Лорис-Меликов одним из первых выдвинул идею строительства надежной транскавказской дороги. Еще будучи начальником войск в Абхазии, он представил наместнику проект соединения Черноморского побережья Закавказья с Северным Кавказом удобной дорогой через перевалы. Но тогда этот проект не был серьезно воспринят правительством, хотя вскоре об этом глубоко сожалели. Успешное налаживание жизни в недавно бушевавшем крае позволило по существу реанимировать идею строительства транскавказской дороги, но уже в «железнодорожном исполнении». Начальник Терской области неоднократно высказывал свои доводы наместнику великому князю Михаилу Николаевичу о целесообразности строительства железной дороги из Ростова в Закавказье. При этом Лорис-Меликов брал на себя обязанности содействовать строительству дороги, если она пройдет по территории Терской области. Деятельное участие начальника области позволило успешнее реализовать проект Владикавказской железной дороги, открывший огромные перспективы для хозяйственного подъема на всем Кавказе и укрепивший стратегическое положение России на юге.

Установившийся в регионе порядок привлек на Терек многие тысячи людей из центральных районов империи. Уже к исходу века русское население (с учетом казачества) по численности почти сравнялось с горцами.

Приток трудоспособного населения в терские города благотворно сказался на экономическом развитии. За десять лет существования области открылось свыше 200 различных предприятий, на которых было занято около 4000 рабочих, производивших продукцию более чем на 1,3 млн руб. Оживлению торговли способствовало учреждение по инициативе Михаила Тариеловича городских банков во Владикавказе, Грозном, Кизляре и Георгиевске. Наиболее крупным из них являлся Владикавказский, оборот которого в 1871 г. составлял около 1,5 млн руб.

Лорис-Меликов особо поощрял развитие коневодства. В Кабарде был создан конный рассадник, куда местным коневодам за умеренную плату был открыт свободный доступ. Интерес к созданию конезаводов пробудили ежегодные скачки, устраиваемые во Владикавказе и Нальчике.

Неузнаваемо изменился облик городов области. В них шло интенсивное строительство общественных учреждений, учебных заведений, рынков, больниц и жилых домов. Учреждены противопожарные службы, улучшилось санитарное состояние улиц. Раньше многие предприниматели, получив доходы, вывозили капитал за пределы региона, сооружая себе дома в центральных городах империи. Теперь же они безбоязненно обосновывались на местах, строя роскошные особняки. Лорис-Меликов также оказывал содействие в строительстве храмов. Будучи прихожанином владикавказской церкви Св. Григория Просветителя, он помог провести в ней коренную реконструкцию.

Живописный край, по мнению начальника области, должен был в недалеком будущем превратиться в привлекательный курорт. По его личной инициативе во Владикавказе на добровольные пожертвования жителей была устроена бесплатная Михайловская лечебница. Уже после того как Лорис-Меликов покинул пост начальника последовало решение о присоединении к Терской области Кавказских Минеральных Вод (30 сентября 1875 г.). Такое решение не могло быть принято спонтанно, оно являлось результатом длительной предварительной работы.

За двенадцать лет начальства Лорис-Меликова Терская область необычайно преобразилась. Новому руководителю (А. Свистунову) досталась умиротворенная и ставшая на ноги территория, где горец занялся созидательной работой, а казак, оставаясь воином, проявлял себя как рачительный хозяин.

Лорис-Меликовым в области всегда гордились. Его именем были названы лучшие улицы терских городов, увы, переименованные при советской власти. Постановлением городской думы Владикавказа ему было присвоено звание Почетного гражданина города. Михаил Тариелович гордился тем, что казаки «в воспоминание казачьему потомству, за оказание этому сословию исключительных услуг» зачислили его в Терское казачье войско.

Заслуги Лорис-Меликова на посту начальника Терской области были оценены алмазными знаками ордена св. Александра Невского и возведением (17 апреля 1875 г.) в чин генерала от кавалерии. В этот же день указом императора Александра II по просьбе кавказского наместника Лорис-Меликов получает назначение «состоять при главнокомандующем» в Тифлисе.

Покоритель Карса и освободитель Артвина

В 1875 г. Лорис-Меликов выехал за границу для лечения и отдыха. В конце 1876 г., находясь в Висбадене, генерал получил срочную телеграмму от главнокомандующего Кавказской армией и наместника Кавказа великого князя Михаила Николаевича о немедленном приезде в Тифлис для принятия командования корпусом, предназначавшимся для действий в назревавшей войне с Турцией.

Возглавить этот корпус жаждал помощник главнокомандующего Кавказской армией князь Святополк-Мирский, по словам историка Н. Беляева, «в военном отношении представлявший собой полное ничтожество», но имевший большое влияние на Михаила Николаевича, причем «самое отрицательное». И, тем не менее, Александр II остановился на кандидатуре Лорис-Меликова. Святополк-Мирский и его окружение, обиженные решением государя, при малейшей возможности ложными обвинениями и даже преступными действиями всячески вредили Лорис-Меликову. Об этом свидетельствует в своих «Воспоминаниях» С.Ю. Витте, старший брат которого Александр служил у Лорис-Меликова в качестве эскадронного командира. Кстати, если судить о русско-турецкой войне по фотографиям и картинам, то в первых рядах позирующих (но не воюющих) всегда можно было видеть Святополк-Мирского.

Еще перед началом военных действий генерал Лорис-Меликов категорически поставил вопрос перед главнокомандующим великим князем Михаилом Николаевичем о предоставлении ему самостоятельного права командующего корпусом, отделенным от армии. Получив это право, он за четыре месяца до объявления войны (12 апреля 1877 г.) выехал на место назначения – кавказско-турецкую границу для формирования действующего корпуса, организации его снабжения, а также создания отрядов, преимущественно из армян и грузин – жителей приграничных поселений.

Лорис-Меликов как командующий действующим отдельным корпусом Кавказской армии в начавшейся войне предпринял активные действия в тыл противника, что заставило турок держать на Кавказском фронте большую армию, оттянув туда некоторые силы с Балкан.

Перед началом русско-турецкой войны Кавказская армия насчитывала 95,6 тыс. человек при 276-ти орудиях, из которых непосредственно корпус Лорис-Меликова содержал 52,6 тыс. человек при 160-ти орудиях. Остальная часть Кавказской армии находилась в Кутаиси, Гурии, Сухуме, на Кубани и в Черноморском округе. Резерв составлял 4,5 тыс. человек.

Верховное турецкое командование, имея 90-тысячную армию, предполагало вести наступление с целью глубокого внедрения на русскую территорию. Однако новый командующий анатолийской армией мушир (маршал) Мухтар-паша предпочел оборонительную тактику, надеясь на мощные крепости, заново модернизированные иностранными специалистами, оснащенные современным оружием, пополненные огромным арсеналом боеприпасов и продовольствия.

Активные действия противник предполагал вести со стороны моря. Надеясь на восстание среди кавказских мусульман, турки намеревались организовать высадку десанта на стратегически важном участке, занимающем приморскую полосу Черноморского побережья от Анапы до Сухума, которая охранялась в основном малочисленным Черноморским округом, возглавляемым полковником Бебутом Шелковниковым.

Но этим планам не суждено было реализоваться. С целью высадки десанта в районе Сочи одна часть турецкого флота блокировала Новороссийск, а другая в течение пяти часов обстреливала Сочи. Ответный огонь русской артиллерии по баржам с десантными войсками и орудиями вынудил турок отступить.

Наоборот, Лорис-Меликов готовился к наступлению в направлении Ардагана с целью расчленения турецкой армии на две части. В апреле основные силы русского корпуса выдвинулись к границе со стороны армянского города Ахалкалака. Перейдя границу и не встречая сопротивления противника, действующий корпус расположился лагерем недалеко от Ардагана, взятие которого Лорис-Меликов считал первотепенной задачей.

Неприступную крепость Ардаган прикрывали Гелявердинские высоты. Произведя осмотр местности, Лорис-Меликов 3 мая после артиллерийской подготовки начал атаку высот. Турецкое войско во главе с Кафтан-Магомед-беем оказывало упорное сопротивление. Но уже около трех часов пополудни командующий поздравлял свои войска с первой победой. Через два дня, не давая противнику опомниться после первого поражения, Лорис-Меликов решил штурмовать Ардаган. Но прежде он предложил коменданту крепости сдаться и тем самым избежать напрасного кровопролития. Комендант согласился сдать крепость при условии вывода его гарнизона с оружием, артиллерийскими орудиями и продовольственными запасами. Лорис-Меликов отклонил эти условия и без промедления приступил к штурму крепости. Через два часа она была покорена. Во главе своего войска в древний армянский город въехал генерал-победитель.

По случаю взятия города-крепости Ардаган главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич 7 мая 1877 г. отправил императору послание следующего содержания: «Имею счастье поздравить Ваше Императорское Величество с взятием Ардагана. Только что получил следующую депешу от генерал-адъютанта Лорис-Меликова: Ардаган с передовыми укреплениями, крепостными верками, шестьюдесятью орудиями, огромными артиллерийскими и продовольственными запасами, лагерем 14 турецких батальонов и городом у ног Вашего Императорского Высочества».

Над побежденной крепостью было водружено императорское знамя. Вечером войска под звуки полковых хоров и гимна «Боже, царя храни» отпраздновали победу. В честь взятия Ардагана в Тифлисе происходили всенародные празднования, в многочисленных армянских и русских церквах духовенство отслужило благодарственный молебен. Командующий корпусом Лорис-Меликов был награжден боевым орденом Св. Георгия 3-й степени. Награды получили и другие герои штурма.

После взятия Ардагана открывалась прямая дорога на Карс. Но вести одновременно штурм неприступной крепости и боевые действия против армии Мухтар-паши Лорис-Меликов не мог из-за малочисленности своего корпуса, в связи с чем было принято решение подождать прихода подкрепления. Между прочим, позднее один из отрядов выдвинулся из Ардагана в направлении Артвина.

Воспользовавшись затишьем, турецкие войска под начальством Мухтара-паши подошли к селению Зевин у подошвы хребта Саганлуг (на пути из Карса в Эрзерум), намереваясь выдвинуться к Карсу. Армии Мухтар-паши противостоял Эриванский отряд, возглавляемый генералом Арзасом Тер-Гукасовым. Лорис-Меликов снял из-под Карса часть войск и под командованием генерала Геймана направил против армии Мухтар-паши. Турки приостановили наступление, тем самым позволив Эриванскому отряду прорвать блокаду крепости Баязет, немногочисленный гарнизон которой сдерживал натиск многократно превосходящего по числу противника.

Но и турки со стороны Эрзерума получили большое подкрепление, и русские войска, встретив на пути большой овраг, понесли значительные потери и вынуждены были отступить от Зевина. Мухтар-паша поставил часть своих сил на Аладжинских высотах, на отрогах Кара-Дага. В свою очередь, Лорис-Меликов, получив подкрепление в ночь на 28 июня 1877 г., отошел из-под Карса и, совершив обход, 20–22 сентября атаковал неприятеля на высотах Аладжи с фронта и тыла и нанес полное поражение, взяв в плен более 7-ми тысяч турок. Аладжинская операция получила высокую оценку как в России, так и в иностранных военных кругах.

Остатки турецких войск отступили к хорошо укрепленным позициям Девебойну. В этом районе объединенные силы Мухтар-паши и Измаил-паши попытались взять реванш в октябре. Но отряды Лорис-Меликова, возглавляемые генералами Лазаревым, Гейманом и Шелковниковым, в ожесточенных боях вначале разгромили турок при Авлиаре (2 – 3 октября), а 23 октября –при Девебойну. За эти победы генерал Лорис-Меликов был награжден почетным боевым орденом Св. Георгия 2-й степени.

После этого Карс оказался изолированным от остальной Турции, и Лорис-Меликов приступил к полной блокаде крепости и подготовке к взятию города и крепости.

Первоначально ее штурм был назначен на ночь с 1 на 2 ноября. Но в связи с ухудшением погоды (с утра 1 ноября пошел дождь, затем снег) его начало отложили.

Накануне штурма Карса корпус покинул французский генерал Курси, считавший, что по боеспособности в мире нет войска, которое можно было бы сравнить с корпусом Лорис-Меликова. У отъезжавшего француза спросили: «Неужели, генерал, вы не дождетесь штурма Карса?», на что Курси ответил: «Я так люблю Кавказскую армию, что не в состоянии видеть ее несомненную неудачу. Не взять вам Карса никогда!».

В ночь с 5 на 6 ноября 1877 г. начался штурм. Но еще накануне Лорис-Меликов обратился к коменданту крепости с предложением сдать ее без кровопролития, на что получил отказ.

План ночного штурма был разработан командующим и одобрен военным советом. Главная атака возлагалась на генерала Лазарева и его пехоту в 13,5 тысяч штыков. Они должны были взять важнейшие форты Хафис, Канли и Сувари. Демонстрационные колонны состояли из 11,3 тысяч штыков, а резерв – из 1,6 тысяч. Кавалерия была разбита на три группы для наблюдения за дорогами на Ардаган, Эрзерум и для содействия пехоте.

Общее руководство штурмом взял на себя сам командующий, находившийся со своим штабом недалеко от укрепления Канли. Атака началась в 8 часов вечера. И уже через два часа передовые отряды ворвались в Хафис. Значительные потери понесли обе стороны. Горькой вестью для командующего стало сообщение о гибели генерала Граббе, которому Лорис-Меликов давал самые серьезные поручения.

При штурме форта Канли погиб полковник Белинский, заменивший Граббе. При первом натиске форт взять не удалась. Через полчаса была предпринята вторая атака. Отрядам, возглавляемым полковником Бульмерингом, наконец, удалось овладеть укреплениями грозного форта. Турки заперлись в казематированной казарме и после долгих переговоров сдались. К 11-ти часам войска окончательно овладели фортами Хафис, Карадаг и Араб, являющимися ключом ко всей крепости. К 12-ти часам ночи наступило затишье. Резерв турецких войск был направлен к фортам, однако, предвидя такой поворот событий, Лорис-Меликов прикрыл подходы кавалерией князя Чавчавадзе.

Большую роль во взятии фортов сыграла демонстрационная колонна, которую турки приняли за главные силы атакующих и поэтому оттянули из других фортов часть войск и весь резерв, туда же переместился и сам комендант крепости. Когда исход сражения за крепость стал очевидным, турки, в их числе комендант со своей ближайшей свитой, начали поспешно покидать крепость и бежать по направлению к Соганлугу. Однако Лорис-Меликов приказал оставшимся в резерве казакам преследовать их. Большая часть пехоты неприятеля была взята в плен.

К утру продолжала сопротивляться только цитадель. Но когда саперный батальон генерала Лазарева приготовился к ее взятию, комендант крепости Гусейн-бей, видя всю бесперспективность сопротивления, заявил о ее сдаче. Этим закончился блестящий, беспримерный в истории штурм Карса.

Один из участников взятия Карса через двадцать лет в столичной военной газете («Русский инвалид») вспоминал: «Событие это беспримерно не только в летописях нашей военной истории, но и в истории всех народов... Никогда и нигде до сих пор не штурмовали ночью такой поистине могущественной крепости, в которой природа так тесно сплотилась с искусством; четырнадцать отдельных фортов и батарей при 303 орудиях с 20-тысячным гарнизоном. Все эти постройки с соединительными траншеями и волчьими ямами были построены английскими и немецкими инженерами».

Командующий корпусом генерал Лорис-Меликов к 8-ми часам поехал с докладом к главнокомандующему, а уже в 10 часов въезжал в побежденный Карс. Эта победа показала торжество духа, характера, решимости и образцовых распоряжений, торжество беззаветной доблести от командующего до солдата. Лорис-Меликов был встречен депутацией старейшин города, духовенством и плененными турецкими офицерами, в числе которых находился и Гусейн-бей. На замечание Лорис-Меликова, почему не сдали крепость без боя во избежание кровопролития, Гусейн-бей ответил: «Такую крепость, как Карс, нельзя было сдать без боя».

Торжественный въезд в Карс великого князя, формального главнокомандующего, состоялся 7 ноября, а на следующий день был парад войск. Особенно торжественной, оставившей неизгладимое впечатление была та минута, когда великий князь выехал перед всем фронтом войск, поднял саблю и, обращаясь к войскам, скомандовал: «Слушай команду: На караул, корпусному командиру ура!», затем отсалютовал генерал-адъютанту Лорис-Меликову. Восторженные крики «ура!» и грохот салюта, произведенного из всех орудий, дополнили величественность картины.

Утром 11 ноября 1878 г. великий князь осматривал знаменитые укрепления Карадаг и Араб. После осмотра он сказал Лорис-Меликову, что если бы видел этот Карадаг и этот Араб перед штурмом, то ни за что бы не разрешил штурм Карса.

Взятие Карса – одно из решающих событий русско-турецкой войны. Теперь русским войскам ничто не мешало продвинуться к Эрзеруму, блокированному и готовому к сдаче на милость победителей. Моральный дух противника пал настолько, что в военном отношении представлялось возможным совершить марш-бросок до Константинополя. Но эти лавры победы были уже распределены среди командования, действовавшего на Балканском театре войны.

Биограф пишет о следующих итогах «всех усилий, оказанных армии» Лорис-Меликовым: 1) присоединение двух областей с населением, в христианской его части преданным России, а также земледельческим и трудолюбивым; 2) завладение штурмом двумя первоклассными крепостями; 3) отбитие у неприятеля 504 орудий, множества оружия, огнестрельного и холодного, и массы казенного имущества; 4) пленение около 20000 нижних чинов, 1200 штаб- и обер-офицеров и 16 пашей.

За взятие Карса Лорис-Меликов был награжден орденом Св. Владимира 1-й степени с мечами и получил графское достоинство Российской империи. Следует отметить, что орденом Св. Георгия 2-й степени за 148 лет его существования (до 1917 г.) был награжден всего 121 человек.

Восточная война с Турцией 1877 – 1878 гг. стоила империи огромных средств, привела к резкому падению курса рубля, страна оказалась на грани финансового банкротства, а на Кавказском фронте Лорис-Меликов вел войну на кредитные деньги, благодаря доверию местного населения и подрядчиков, чем сохранил казне несколько десятков миллионов рублей. Бескорыстие Лорис-Меликова доходило до того, что он даже отказывался от денежных наград, предлагаемых ему с Высочайшего соизволения, хотя порой испытывал нужду в средствах. Граф продал дарованные императором земельные угодья на Кубани для содержания своей разросшейся семьи.

Весной 1878 года граф Лорис-Меликов ушел в отпуск для восстановления подорванного здоровья. Но, не успев отдохнуть после войны, он в январе 1879 г. получил назначение на должность главы временного Астраханского, Саратовского и Самарского генерал-губернаторства, учрежденного ввиду известия о появлении эпидемии чумы. Прибыв на место и приняв решительные действия по локализации и преодолению опасной болезни, Лорис-Меликов, вопреки, казалось бы, своим бюрократическим интересам, немедленно поставил вопрос о снятии исключительного положения и об упразднении своего генерал-губернаторства. Из отпущенных в распоряжение Лорис-Меликова 4-х миллионов рублей для борьбы с чумой было израсходовано не более трехсот тысяч. За эту деятельность Лорис-Меликов был удостоен ордена Св. Александра Невского.

Отправившись с отчетом о своей деятельности в Санкт-Петербург, граф получил назначение в Харьков в качестве временного генерал-губернатора шести губерний.

«Харьковский эксперимент»

После неудачного покушения народника Соловьева 2 апреля 1879 г. на императора последний специальным указом Сенату вводит временных генерал-губернаторов в Петербурге, Харькове и Одессе с чрезвычайными правами. Им подчинялись все гражданские учреждения, судебные ведомства и учебные заведения. Практически это означало резкое ограничение земского самоуправления и приостановление законодательных актов по судебной, цензурной и университетской реформам. Александр II назначил временными генерал-губернаторами популярных военачальников минувшей русско-турецкой войны – героев Плевны И.В. Гурко и Э.И. Тотлебена соответственно в столицу и Одессу, а командующего действующим Кавказским корпусом, покорителя неприступного Карса М.Т. Лорис-Меликова в Харьков.

Биограф М.Т. Лорис-Меликова отмечал, что «со званием временных генерал-губернаторов, которым в Харьковский был назначен 7 апреля 1879 года Михаил Тариелович, не была связана никакая ответственность, и генерал-губернаторам не было дано никаких формальных инструкций, кроме указа от 5 апреля, власть их была почти не ограниченная, и всякие мероприятия исходили от них по личному усмотрению, вмешательство и распоряжения были им дозволены по всевозможным профессиональностям».

В состав Харьковского генерал-губернаторства, куда получил назначение Лорис-Меликов, входили шесть губерний: Полтавская, Черниговская, Курская, Воронежская, Орловская и, собственно, Харьковская, огромная территория, равная Великобритании с населением в 12 млн человек. Выбор Харькова как административного центра генерал-губернаторства был не случаен. Он являлся одним из крупнейших городов империи, основанным в 1656 г. казаками в качестве крепости для защиты южных рубежей России от Крымского ханства. В первой половине XIX в. в Харькове появились промышленные предприятия, число которых умножилось после начала проведения крестьянской реформы. В числе первых и лучших университетов был харьковский, основанный в 1805 г.

Но Харьков в тот период в общественном мнении больше воспринимался как один из центров радикального и либерального движений. Местное общество с настороженностью встретило генерал-губернатора, ожидая, какие шаги он предпримет для «ограждения государственного порядка и общественного спокойствия от нарушения их злоумышленниками».

Прибывший 20 апреля 1879 г. в Харьков генерал-губернатор недолго томил ожиданием общество. Последовали первые распоряжения и конкретные действия, которые вызвали успокоение, а затем и желание со стороны «конструктивных» кругов оказать всемерное содействие в начинаниях М.Т. Лорис-Меликова.

В то время, когда в иных местах генерал-губернаторы приступили к тотальной «зачистке» вверенных им территорий и от «бомбометателей», и от либерально настроенной интеллигенции, где, по словам революционера-народника С.М. Степняка-Кравчинского, «политических процессов было хоть отбавляй», Лорис-Меликов нашел свой метод в выполнении той задачи, для которой он был назначен в Харьков. Об этом «методе» писал его неизвестный биограф. Михаил Тариелович «обратился к своей испытанной системе действовать на корень, на причины зла – он взялся за здравый смысл русского человека, за тайные пружины его далеко незлабиваго сердца и на преданность своей родине, которой этот человек бывает вреден только тогда, когда заблужден или дурно направлен. Затронув эти живые струны своим симпатическим словом, Михаил Тариелович прежде всего снискал быстрое и вполне искреннее расположение во всех сферах населения вверенных ему шести губерний, а раз он достиг этого, ему уже не трудно было привести в порядок самый инструмент и разыгрывать на нем какие угодно концерты».

Лорис-Меликов, устроив званый обед для отъезжавшего из города бывшего начальника округа Минквица, дал понять присутствующим, что никак не собирается затрагивать «механизм самоуправления», наоборот, стремится создать благоприятные условия для его самостоятельности и дальнейшего развития. Но это станет возможным только при условии искоренения террора, установления взаимного доверия между правительством и земствами, и вообще всем мыслящим обществом.

В дальнейшем уже в приватных беседах с интеллигенцией, представителями земств шести губерний генерал-губернатор продолжил разъяснять методы установления взаимодействия между государством и обществом. Огромную роль в этом сыграли его личные качества. А.А. Скальковский в своей биографической статье о Лорис-Меликове об этих встречах писал: «Доступность, простота в обращении, ласковость графа быстро расположили к нему массу. Он, действительно, имел способность привлекать к себе людей; его мягкие, вкрадчивые манеры, веселость, магнетическое влияние красивых умных глаз очаровывали многих; женщины в особенности легко подчинялись его влиянию». Об этом же сообщал в своих воспоминаниях и французский посол в России Морис Палеолог. Он отмечал, что в течение двух месяцев генерал-губернатор «сумел даже любезными и внимательными словами расположить к себе журналистов, профессоров и студентов, что не мешало ему, однако, беспощадно расправляться с заговорщиками и бунтовщиками». По свидетельству посла, Лорис-Меликов «добился широкой популярности, распространившейся далеко за пределы подчиненной ему области».

Безусловно, генерал Лорис-Меликов не скрывал своего решительного намерения «очистить» подвластную ему территорию от государственных преступников, имея в виду тех, кто с помощью террора пытался сознательно дестабилизировать ситуацию в стране. Одновременно он удалял из управления тех чиновников, которые своими действиями отдаляли от власти «конструктивные» силы, превращая их в непримиримую оппозицию. Граф справедливо полагал, что в конкретных условиях того времени, когда в России создавались благоприятные условия для формирования основ гражданского общества, нельзя было позволить террористам расшатать политическую систему в империи. Это было и на руку реакционным силам, внушавшим императору мысль о существовании прямой связи между реформами и разгулом терроризма. Его главным достижением стало то, что он превратил общество в своего союзника в утверждении правопорядка и в борьбе с нигилизмом.

Михаил Тариелович поднял авторитет власти настолько высоко, что искоренил само намерение дестабилизировать ситуацию в генерал-губернаторстве. Вот что пишет об этом биограф: Лорис-Меликов «поддержал высокое значение судебной власти и прокурорского надзора и в оплату за это нашел в обоих институтах ревностных и добросовестных себе помощников и содеятелей. В течение всего времени его управления в Харькове не было даже ни одного случая обыкновенного нарушения общественного порядка».

Уже первые его полицейские меры, носившие чисто профилактический характер, были лояльно восприняты обывателями. В Харькове действовал военно-окружной суд, в котором «судили, однако, не упрощенно, а совсем lege artis», сообщал один из источников. Даже революционеры вынуждены были признать, что в «одном-единственном политическом процессе, и то два главных обвиняемых не были нигилистами».

Особая роль принадлежала Лорис-Меликову в ликвидации центральных каторжных тюрем (централов), находившихся в Харьковском генерал-губернаторстве. Уже после отъезда в Петербург Лорис-Меликов в должности председателя Верховной распорядительной комиссии и министра внутренних дел осуществит сенаторскую ревизию, которая обнаружит «такое великое множество случаев высылки людей по ложным доносам, что само правительство ужаснулось». Верховная комиссия Лорис-Меликова тогда начала пересмотр дел о политических ссыльных, в результате чего из ссылки были освобождены 174 человека, включая знаменитого писателя В.Г. Короленко. Не удивительно, что Лорис-Меликов оказался единственным из генерал-губернаторов, кого ЦК «Народной воли» не включил в список приговоренных к смерти. Объяснялось это огромной популярностью Михаила Тариеловича, убийство которого могло бы оттолкнуть от народнического движения многих его сторонников.

Однако борьба по «искоренению крамолы» занимала далеко не самое главное место в деятельности графа. Им проводились мероприятия, которые меняли в лучшую сторону облик городов и жизнь населения. Существенно улучшилось санитарное состояние населенных пунктов, предпринимались меры по недопущению опасных эпидемических заболеваний, пожаров, преступлений на бытовой почве.

Многочисленные источники свидетельствуют, что доверие к власти восстановилось настолько, что харьковское генерал-губернаторство было поставлено в ряду самых спокойных и «благонадежных» областей империи. Деятельность графа, сообщалось в январском номере (1889) ежемесячника «Русская старина», «проникла за его пределы и дошла до Петербурга, где окончательно упрочила его административную репутацию».

Впоследствии благодарное харьковское общество возвело в городе Триумфальную арку с надписью: «Победителю Карса, чумы и всех сердец». Кроме того, Харьковское, Полтавское и Елецкое городские общества ходатайствовали перед Александром II о присвоении Михаилу Тариеловичу звания почетного гражданина указанных городов. По Высочайшему соизволению от 25 апреля и 2 мая 1880 г. эти звания были присвоены.

В ноябре 1879 г. по пути из Ливадии в столицу в Харькове сделал остановку Александр II. Хорошо информированный о положении дел в генерал-губернаторстве, император высоко оценил административный талант Лорис-Меликова. Он отметил, что деятельность графа вполне соответствует его видам и намерениям.

Отчет о своей деятельности в Харькове Лорис-Меликов изложил императору 2 февраля 1880 г., ровно за три дня до взрыва в Зимнем дворце. 8 февраля были приглашены во дворец министры, а также прибывший к торжеству Михаил Тариелович, состоявший в тот день дежурным генерал-адъютантом. Государь неожиданно для всех объявил высочайшую волю «о сосредоточении разъединенных властей в одном лице» и тут же подписал указ о назначении диктатором России графа Лорис-Меликова…

Диктатор без диктатуры

Либерально настроенные чиновники не раз внушали Александру II Освободителю идею логически завершить Великие реформы путем введения в стране представительного органа. Но как только император проявлял незначительные признаки внимания к данной проблеме, так очередной громкий теракт революционеров, игравший на руку сторонникам сохранения абсолютизма, отвращал его от самой мысли о конституции.

Наступившая в конце 1879 г. на некоторое время стабилизация в стране позволила императору вновь задуматься о реформировании «верховной власти». В декабре 1879 г., а затем в январе следующего года вопрос о представительстве тайно обсуждался по почину самого императора на Особом совещании. Внимание тогда привлекли проекты Валуева и великого князя Константина Николаевича. На последнем заседании в конце января 1880 г. решено было обсуждение отложить. А через несколько дней (5 февраля) революционеры произвели мощный взрыв в Зимнем дворце. Царь и его семья остались в живых благодаря совершенно случайным обстоятельствам. Собрав своих министров, император заявил, что считает неизбежным принятие исключительных мер, в числе которых предусматривалось создать диктаториальное учреждение – Верховную распорядительную комиссию. Имея чрезвычайные полномочия, в том числе и некоторые права верховной власти, комиссия должна была наряду с нейтрализацией радикалов найти способ выхода из политического кризиса. Главой Верховной распорядительной комиссии император назначил генерал-лейтенанта М.Т. Лорис-Меликова, подчинив ему все административные власти, включая министров.

Назначенный диктатор отбросил колебания, свойственные царю-реформатору, и приступил к решительным мерам по умиротворению империи. Но не только и не столько репрессивными методами, сколько попыткой сплотить все «благомыслящие» силы общества с властью. Намерения «диктатора» были четко обозначены 15 февраля, когда в «Правительственном вестнике» появилось его воззвание «К жителям столицы». В нем Лорис-Меликов обещает не останавливаться ни перед какими строгими мерами для наказания преступных действий, с одной стороны, а с другой – успокоить и оградить законные интересы благомыслящего общества.

11 апреля, то есть через два месяца пребывания в должности диктатора, Лорис-Меликов представил Александру II обширный Всеподданнейший доклад, в котором изложил свои взгляды и указал способы наведения общественного порядка. Он считал, что необходимо изучить причины, приведшие к возникновению кризисной ситуации.

В докладе Лорис-Меликов характеризует состояние господствующего класса, не способного должным образом исполнить роль социальной опоры власти. Бюрократия, по его мнению, своей политикой увеличивает число недовольных и уменьшает устойчивость почвы под началами государственного порядка, деятельность государственного аппарата не отвечает потребностям страны. В то же время новые общественные институты (земства и городские думы) не могли остаться долго на той высоте при отсутствии средств к более широкому исполнению местных задач и при недостатке правительственной поддержки. В новых условиях от представителей власти требуются другие знания и приемы деятельности, иные способности, чем прежде.

И здесь невольно возникает вопрос, где же выход из создавшегося положения. Диктатор считал, что полезно и необходимо привлекать дворянство, земства и города к участию в таких вопросах, которые близко касаются местных нужд. Участие это желательно не предоставлять выборам самих общественных учреждений, но власть всегда может намечать из их среды наиболее сведущих и благонадежных лиц, труды и знания которых не могут не принести пользы при разработке экономических, хозяйственных и финансовых вопросов страны. В целом в отношении всего доклада Александр II, изучив его, высказался очень благожелательно.

Таким образом, Лорис-Меликов получил кредит доверия у царя и теперь мог продолжить работу по восстановлению порядка не только и не столько мерами чисто полицейского характера, сколько с помощью «привлечения сердец к источнику власти в России». Такая политика получила в литературе название «диктатура сердца». Своим апрельским докладом диктатор гениально подготовил почву для будущей своей «Конституции».

Все последующие месяцы Лорис-Меликов занимался упорядочением положения дел в России путем законодательных и административных мер, восстанавливая при этом порядки, которые были созданы реформами 60 – 70-х гг. Прислушиваясь к общественным требованиям, он отправил в отставку крайне правых деятелей правительства. К руководству министерствами и ведомствами пришли либерально настроенные чиновники (А. Абаза, М. Каханов, А. Сабуров, Д. Сольский и др.). Кадровые изменения ускорили проведение первоочередных мероприятий, направленных на улучшение жизни населения и более динамичное развитие хозяйства.

Деятельность Лорис-Меликова на высших государственных постах вызвала удовлетворение либеральных кругов России, однако политикой премьера оказались недовольны консервативные круги. В открытой форме их взгляды выразил М.Н. Катков, требовавший проведения последовательной диктатуры. В своем письме к императору он высказал мнение, что не государство должно искать общественного содействия, а, наоборот, общественные круги должны заискивать перед ним.

Новый политический курс был с озлоблением встречен революционными кругами. Последние опасались увидеть себя обойденными и отрезанными от общества либеральной, реформаторской политикой нового правительства. Предвидя дальнейшее ослабление революционных рядов, выявившееся благодаря решительным шагам премьера, революционные лидеры сочли необходимым теснее сплотиться и подготовиться к новой атаке против обновляющейся монархии.

Успокоение в обществе позволило поставить вопрос о ликвидации чрезвычайного органа, каким являлась Верховная распорядительная комиссия. Такое предложение поступило императору от самого главы комиссии. Указом Сенату Александр II упразднил комиссию, широкие функции которой перешли к МВД. На посту министра внутренних дел (равноценной должности премьер-министра) Лорис-Меликов продолжал налаживать тесную связь между правительством и обществом. Олицетворением общества для премьера становятся земства, деятельность которых необычайно оживилась. Министр стремился не только объединить работу земств между собой, но и связать ее с деятельностью правительства. Большие надежды подавал Лорис-Меликов земствам в связи с сенаторскими ревизиями, проводившимися в ряде губерний. Результаты ревизий должны были обсуждаться правительством при непосредственном участии представителей земств.

К началу 1881 г., по мнению премьера, сложились благоприятные условия для выдвижения его проекта реформы власти. В феврале должны были отметить 20-летие Манифеста, даровавшего крестьянам свободу и открывшего полосу Великих реформ. 28 января Лорис-Меликов выступил с докладом, который стал основным документом т.н. Конституции.

Январский доклад вобрал в себя все наиболее важные конституционные проекты, предложенные либеральными кругами российского общества. При этом проект премьера был умереннее многих из них, а следовательно, создавал благоприятные условия для успешной реализации этой «крипто-конституции». В начале доклада Лорис-Меликов отметил, что осуществление предложенных им мероприятий приведет к стабилизации и укреплению правительственной власти и что имеются все необходимые возможности завершить «великое дело государственных реформ».

Премьер обратил внимание императора на необходимость удовлетворения тех стремлений передовых представителей общества к участию в государственной жизни, которые он находил совершенно оправданными и законными, поскольку они выражались в лояльных формах. В первую очередь, речь шла о создании временных подготовительных редакционных комиссий по основным направлениям политики. Комиссии предполагалось создать из наиболее квалифицированных чиновников высших государственных органов и лиц, призванных из состава общества: земских деятелей, ученых, литераторов и т.д. Было предложено в первое время образовать две такие комиссии – административно-хозяйственную и финансовую, также был подробно охарактеризован круг их занятий. Для успешной законотворческой работы Лорис-Меликов распорядился, чтобы имеющиеся в разных департаментах и других центральных учреждениях материалы, относящиеся к вышеперечисленным вопросам, были собраны, систематизированы и сгруппированы по однородным предметам и переданы соответствующим подготовительным комиссиям.

Составленные комиссиями законопроекты должны были поступать на обсуждение Общей комиссии (контуры парламентской нижней палаты), которая образовывалась, во-первых, из полного состава подготовительных комиссий, во-вторых, из экспертов-выборных от земского и городского самоуправления. Там же, где не было земств, предполагалось уже по выбору власти приглашать двух представителей не только из среды местных гласных, но и вообще из компетентных людей, знакомых с обсуждаемой проблемой. После обсуждения на Общей комиссии законопроекты поступают в Госсовет (подобие верхней палаты), куда для рассмотрения приглашаются от 10-ти до 15-ти выборных, работавших в Общей комиссии. Последнее предложение вызвало настороженность у Александра II. Напротив него, на полях, он поставил вопросительный знак.

Устанавливалось и время, необходимое для рассмотрения законопроектов Общей комиссией, которое по парламентским стандартам следовало назвать сессией. Но чтобы это слово не испугало царя, автор проекта установил срок работы Общей комиссии не более двух месяцев. Другим «успокоительным» для монарха стало предложение о привлечении министров для представления в Государственном совете соответствующего законопроекта. Премьер предложил завершить все работы, включая деятельность подготовительных комиссий, к осени 1881 г. с тем, чтобы в начале следующего года, сразу же после окончания сессий губернских земских собраний, созвать Общую комиссию.

В завершающей части доклада Лорис-Меликов отмечает, что введение представительного учреждения может привести к заметному стремлению общественных сил к служению престолу и Отечеству и предоставит правительству возможность пользоваться опытом местных деятелей, знающих жизнь народа лучше, нежели чиновники центральных управлений.

Как консерваторы, так и либералы пытались определить уровень «конституционализма» этого документа. И те, и другие нуждались в дополнительном разъяснении от самого «первоисточника». Этого хотел и царь, который готов был принять проект при условии, что он будет способствовать общественному успокоению и искоренению нигилизма. Такое разъяснение последовало 5 февраля, когда императором было созвано Особое совещание (новый политический институт), членами которого стали наиболее влиятельные лица в государстве (наследник престола царевич Александр, великий князь Константин Николаевич, Абаза, Адлерберг, Валуев, Набоков, Урусов и, конечно, Лорис-Меликов). Премьер выступил с подробным обоснованием своего проекта.

В целом это было повторение доклада от 28 января. Но в то же время в документе от 5 февраля были существенные отличия. Во-первых, главная идея о представительстве уже не перемешивалась с разнообразными второстепенными словопрениями, убеждавшими царя в незыблемости основ самодержавия. Во-вторых, учитывая активизацию консерваторов, которых поддержал наследник престола Александр, особое внимание обращалось на то, что террор вызван отнюдь не реформами и либеральными проектами общественного переустройства. Наоборот, подчеркнул министр внутренних дел, привлечение общества к разработке законопроектов – это именно то средство, которое необходимо для дальнейшей борьбы с крамолой. В-третьих, самое существенное, детально характеризовался порядок формирования органов представительства.

Проект предусматривал такой состав «нижней палаты», то есть Общей комиссии: 1. Лица, принимавшие участие в работах подготовительных комиссий и не назначенные к постоянному участию в занятиях Общей комиссии, должны присутствовать в ней, с правом голоса, при обсуждении тех законопроектов, в составлении которых они участвовали. 2. Выборные от губерний, в которых введено Положение о земских учреждениях. В зависимости от численности населения губернии губернское земское собрание избирает по одному или два своих члена. 3. Представители достаточно крупных городов избираются городскими думами (от Санкт-Петербурга и Москвы по два, от других «значительных» городов по одному представителю).

Проект Лорис-Меликова разрешал земским собраниям и городским думам избирать членов Общей комиссии как из среды гласных, так и из других лиц, принадлежащих к населению губернии или города. В тех местностях, где положение о земских учреждениях не действует (Закавказье, Сибирь, Царство Польское и др.), как и при комплектации подготовительных комиссий, порядок назначения в Общую комиссию предлагалось определить в ближайшее время.

После 5 февраля состоялось два заседания Особого совещания (9 и 14 февраля), на которых проект премьера был одобрен. Единственное возражение у членов совещания (точнее, у Александра II) возникло по поводу пункта о представителях Особой комиссии в Государственном совете. 17 февраля царь утвердил журнал Особого совещания, а следовательно, и «Конституцию». Сразу же после завершения празднования двадцатилетнего юбилея великой крестьянской реформы по распоряжению императора был подготовлен проект правительственного сообщения, объявлявший о намерении верховной власти призвать избранных от населения лиц к законосовещательной деятельности.

Хотя «Конституция» Лорис-Меликова была далека от настоящей конституции (ее автор был противником упоминания этого слова), тем не менее, по оценкам всех ее противников и сторонников, осуществление проекта открыло бы путь трансформации самодержавия в конституционную монархию.

Утром 1 марта император подписал проект правительственного сообщения и назначил на среду, 4 марта, заседание Совета министров, на котором предполагалось его обнародовать и тем самым начать осуществление проекта Лорис-Меликова. Почти сразу же после подписания указанного проекта император, несмотря на предупреждение Лорис-Меликова, отправился на развод войск, а затем в Михайловский дворец к великой княгине Екатерине Михайловне. Брошенная в карету радикалами бомба не только остановила сердце Александра II, но также не позволила России плавно, без революционных потрясений утвердить основы конституционного строя.

29 апреля правительственная печать опубликовала высочайший манифест, подготовленный обер-прокурором Синода Победоносцевым и подписанный новым императором Александром III. В нем содержалась только одна мысль: самодержавную власть необходимо утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений. В первую очередь под таким поползновением имелся в виду проект Лорис-Меликова. На первой странице «Манифеста» рукой Александра III было написано: «Слава Богу, этот преступный и спешный шаг к конституции не был сделан, и весь фантастический проект был отвергнут в Совете министров весьма незначительным большинством». Своей недальновидной политикой последние российские монархи сами подталкивали общество к разрушительной революции.

Уйдя в отставку, Лорис-Меликов большую часть времени проводил на европейских курортах, пытаясь остановить прогрессировавшие болезни. Наездами граф бывал в Тифлисе, совсем редко приезжал в столицу, и то для участия в заседаниях Государственного совета. Учитывая огромный опыт военно-административной деятельности графа, его великолепное знание Кавказа, император Александр III, несмотря на личную неприязнь к Лорис-Меликову, 23 декабря 1882 г. назначил его членом Особого совещания по обсуждению вопросов российской политики на Кавказе. Со своей стороны, Михаил Тариелович обещал императору, что в случае начала новой войны с Турцией он готов в любом качестве быть полезным Родине.

Последние годы своей жизни он проводил в полюбившейся ему Ницце. Когда в феврале 1887 года в курортном городе произошло сильное землетрясение и многие покинули город, Лорис-Меликов оставался жить в своей аварийной квартире.

За внешне кажущейся праздностью (если можно так назвать состояние, вынуждавшее графа месяцами находиться на постельном режиме) Лорис-Меликов устраивал многочисленные встречи с выдающими для своего времени представителями европейского и российского политического бомонда. В дружественных отношениях с ним находились и многие известные общественные деятели мира, но искренняя дружба в последние годы жизни связывала его с немногими. В их числе египетский министр армянин Нубар-паша12 и особенно доктор Белоголовый.

Оставивший о Лорисе-Меликове воспоминания Белоголовый писал: «Не могу знать, чем он дорожил во мне; я же в нем, помимо разностороннего и приятного ума, высоко ценил его человечность, его горячую веру в прогресс, его простоту и честность в отношениях. Хотя он очень любил свою кавказскую родину, он очень любил и свою вторую родину – Россию. Его смело можно назвать русским патриотом в лучшем значении слова».

Кстати, Н.А. Белоголовый дал такую меткую характеристику политическим воззрениям Лорис-Меликова, что ее приводят во всех биографиях графа. «По политическим своим воззрениям, – отмечает доктор, – Лорис-Меликов был умеренный постепеновец, последовательный либерал, строго убежденный защитник органического прогресса, с одинаковым несочувствием относившийся ко всем явлениям, задерживающим нормальный рост и правильное развитие народов, с какой бы стороны эти явления ни обнаруживались. Непоколебимо веруя в прогресс человечества и в необходимость для России примкнуть к его благам, он стоял за возможно широкое распространение народного образования, за нестесняемость науки, за расширение и большую самостоятельность самоуправления и за привлечение выборных от общества к обсуждению законодательных вопросов в качестве совещательных членов».

12 декабря 1888 г. выдающийся политический и военный деятель России скончался в Ницце. Из-за отсутствия там армянского священника 14 декабря в присутствии близких друзей и прибывшей из Канн великой княгини Ольги Федоровны панихиду по усопшему совершил православный священник.

Траурная церемония проходила под залпы 11-ти орудий перед войсками гарнизона Ниццы. 8 февраля 1889 года останки графа Лорис-Меликова были перевезены в Тифлис. На вынесенный из вагона гроб было возложено огромное количество венков от различных учреждений, городов и лиц. Литургию и отпевание в Ванском соборе 13 февраля совершало многочисленное духовенство во главе с высокопреосвященным епископом Аристакесом.

В надгробной речи, произнесенной в день похорон генерал-адъютанта графа М.Т. Лорис-Меликова, епископ, в частности, сказал: «…Сын, хотя и дворянской, но имеющей скромный круг армянской семьи, начав свою служебную карьеру с низших воинских степеней, проложил себе дорогу до той высоты, до которой редко кому удается дойти, и все это благодаря своей силе, выдающемуся таланту и безусловной честности... Где бы он ни побывал, какую бы ни занимал должность, всегда близко стыковался с народом, вслушивался в его голос с большим вниманием, предавался заботам о нем, а для выполнения всего этого он не останавливался перед затруднениями и опасностями... Под военным знаменем был героем, в административных должностях – наипопулярнейшим, наилюбимейшим, в высоком сане государственного мужа – сильным и могучим... Добродетель бессмертна, а так как великие люди становятся великими лишь своей добродетелью, то они и не умирают. Они бессмертны и остаются бессмертными деяниями своими в воспоминаниях современников; бессмертными – для грядущих поколений через посредство истории, которая достойно ценит добродетель; бессмертными – и для небес, ибо с точностью сохраняя истинное значение дара жизни, они удостаиваются блаженного бессмертия... Отдавая, таким образом, наш прощальный поклон почтенному праху телесно от нас разлучившегося великого мужа, благословим путь души его от тленного в бестленное. Благословим память его, начавшего жизнь свою добродетелью и ею же кончившего дни свои. Вечная память праведным! Аминь».

После этих слов граф был похоронен в ограде армянского Ванского собора рядом с его боевыми соратниками – генералами Тер-Гукасовым, Алхазовым, Шелковниковым и Лазаревым.

Советский и современный Тбилиси проявил полное равнодушие, если не сказать низость и подлость, в отношении тех выдающихся героев, которые защитили Грузию от азиатских орд. Героев-армян, которые обеспечили этой стране иную судьбу чем своей родине, попранной и распятой… В 1958 г. останки героев из оскверненного Ванского собора были перезахоронены на подворье небольшой армянской церкви Сурб Геворг.

Один из потомков Дая

В 1884 – 1906 гг. в Тифлисе издавалась газета «Новое обозрение». Пожалуй, самый интересный период в истории газеты пришелся на 1889 г., когда в ее редакцию (М.А. Успенский, Н.Я. Николадзе) вошел Александр Валентинович Амфитеатров (1862 – 1938) – популярный русский журналист, фельетонист, прозаик, литературный и театральный критик, драматург. Этот небольшой анонс нам потребовался для того, чтобы перейти к заключительному фрагменту нашего очерка о Лорис-Меликове. В указанном году в № 1762 «Нового обозрения» была опубликована статья Шамира Мелик-Каракозова «Некоторые данные о происхождении графа М.Т. Лорис-Меликова»14. Приводя ее ниже, мы тем самым возвращаемся к обещанному третьему аргументу, о котором говорилось в начале этого очерка.

«Много времени тому назад, при грузинском царстве, местность Лори, ныне составляющая часть Борчалинского уезда, Тифлисской губ., играла довольно выдающуюся роль в крае. Этот уголок изобиловал дворянами, в числе коих были и армяне Калантаровы, носившие свою фамилию от деда их, бывшего когда-то местным «калантаром», что по-персидски значит правитель. Один из этих Калантаровых, по имени Дай, пользовавшийся в обществе большим почетом, был награжден высшим у армян титулом «мелика». Впоследствии потомки Дая отделились от остальных Калантаровых и стали именоваться Меликовыми. Для отличия от прочих дворян – Меликовых, живших в разных местностях и подчиненных владетельным ханам, они прибавили к новой фамилии слово «лору», т.е. лорийский, и таким путем образовалась фамилия Лорис-Меликов. Во время одного набега персиян на Лори Калантаровы и Лору-Меликовы вынуждены были бросить родину и со всем своим добром спасаться бегством в нынешнюю Батумскую область. Здесь они поселились в деревне Артвин, но ненадолго; частые набеги персиян и лезгин заставили их бросить и эту деревню и расселиться по разным местам. Потомки Дая, Лору-Меликовы, на некоторое время спрятались в громадной пещере, расположенной в соседней местности, а затем перебрались в Тифлис.