Государственное и административное право Киликии

Институты государственного права рассматриваются главным образом в §§ 1‑7, 70, 71, а также в §§ 63‑69 и 115 – 118 Судебника. И в этих, и в ряде других параграфов установлены нормы, касающиеся отношений между царем и его вассалами, между самими вассалами, между ними и другими сословиями.

Основной принцип Судебника Смбата в отношении существа верховной власти разрешается им в том смысле, что светская власть стоит выше церковной. И это понятно, ибо в Киликии армянское духовенство не обладало той исключительной властью, которую оно имело в Армении. В Киликии светская власть в лице царя и его вассалов подчинила себе всю область правоотношений, оставив за церковью лишь вопросы вероисповедания и морали. Поэтому Смбат сознательно поместил на первом месте нормы государственного (светского) права, а затем церковно‑каноническое право, тогда как Гош ставил церковную власть выше светской и поэтому поместил церковное право на первом месте.

В Киликии светская власть не только подчинила себе всю область правоотношений, но задавала тон даже решениям церковных соборов. Это объясняется тем, что светская власть в лице царя и церковная власть в лице католикоса всех армян перестали открыто бороться за первенство в Киликии. Армянские великие князья, а потом цари укрепились здесь раньше, чем церковная власть. В этой связи Судебник Смбата определенно устанавливает, что царь стоит выше католикоса. Это являлось крупным шагом вперед по сравнению с Судебником Гоша. Более того, по Судебнику Смбата церковь лишалась той судебной компетенции, которую она имела в Армении; даже дела о преступлениях, совершенных клириками, подлежали теперь разбирательству светского суда. Вместо церковного покаяния Судебник применяет преимущественно денежный штраф.

К сказанному необходимо добавить и то, что Судебник не считает армянского католикоса первостепенным духовным лицом; выше него он признает римского папу и восточных патриархов (§ 71). Чем же это объясняется? Христианство в Армении существовало еще в III в., и стало государственной религией в 279 г. Глава армянской церкви назывался католикосом, т.е. вселенским владыкой, хотя и подчинялся греческому епископу Кесарии в Каппадокии, которым он посвящался в сан католикоса. Значит, армянская церковь подчинялась греческой. Но на соборе в 366 г. армянские епископы и князья во главе с царем, решив стать самостоятельными и в церковных делах, избрали и сами посвятили в сан католикоса патриарха Нерсеса и установили, что впредь армянские католикосы не подчиняются епископам Византии. Так была утверждена автокефалия армянской церкви. С тех пор армянская церковь и ее глава стали независимы от римского папы, александрийского и византийского патриархов. С IV в. в армянской церкви установилась иерархия, имеющая девять степеней:

1) католикос‑патриарх всех армян,

2) архиепископы, патриархи или митрополиты, т.е. епископы городов,

4) епископы,

5) священники,

6) диаконы,

7) дьяки,

8) анаганосы, т.е. чтецы,

9) псальты, т.е. певцы.

Но этим борьба между двумя церквами не кончилась: в 381 г. второй вселенский собор признал патриарха Константинополя вторым после римского папы и равным с другими патриархами. Патриарший престол в Константинополе стал в связи с этим претендовать на первенство над армянским, особенно после халкидонского собора 451 г., решения которого армянская церковь не приняла. Греки все время, особенно при императоре Маврикии, предлагали армянам унию и подчинение. Они ссылались на то, что существует всего четыре патриарших престола, и появление пятого‑армянского не обосновано. Чтобы показать грекам, что католикос является полноправным и независимым патриархом, армянский католикос Абраам I (596‑616) сделал католикоса Албании (Азербайджана) своим архиепископом и католикоса Грузии своим митрополитом. Но этим были недовольны и грузины, и греки. Западные церкви не прекращали попыток подчинить себе армянскую и установить унию, особенно в IX и X вв., когда почти все императоры Византии были армянского происхождения. Эти попытки не имели успеха, ибо большинство армянского духовенства было против унии.

В 1071 г. при Маназкерте турки нанесли почти смертельный удар Византийской империи, и постепенно начали утрачивать свое влияние восточные патриаршества – Александрийское, Антиохийское, Иерусалимское и Константинопольское. Напротив, римские папы с помощью крестоносцев приобрели большую силу на Востоке. Они делали все возможное, чтобы подчинить себе христианские церкви, в том числе и армянскую. Между тем, как только в Киликии окрепло армянское княжество, патриарший престол в 1147 г. был перенесен из Армении в Ромклай, а в 1293 г. в Киликию, где и оставался до 1441 г. Но здесь католикос‑патриарх всех армян и армянская церковь потеряли ту исключительную роль, которую они играли раньше в Армении. Во‑первых, потому, что Запад настоятельно требовал у армянской церкви пойти на уступки и признать власть папы. Во‑вторых, ряд выдающихся деятелей, из среды духовенства опасался ислама и, исходя из этого, проповедовал «объединение христиан», «братство», т.е. унию. Это привело к расколу армянской церкви и образованию ряда самостоятельных патриарших престолов, которые не подчинялись католикосу – патриарху всех армян. В‑третьих, католикосы‑патриархи постепенно сделались послушными воле армянских царей, которые без особых трудностей расправлялись с непокорными и назначали угодных им лиц, как об этом подробно говорилось выше.

И хотя уния и не состоялась, но церковь потеряла свой прежний вес в государстве, и духовенство лишилось своих судебно‑административных функций. И если в §§ 52, 60, 71 Судебника Смбат считает, что римский папа и восточные патриархи стоят выше католикоса‑патриарха армян, то он это делает, исходя из соображений и внешнеполитических, и внутригосударственных. Нужно было показать западным соседям, что закон признает первенство папы и патриархов, что все христиане едины, что из‑за формальных разногласий по вопросам веры не следует враждовать. Основываясь на признании первенства папы, армяне ожидали помощи от Запада. В действительности же все это оставалось лишь на бумаге, так как армянская церковь по‑прежнему сохраняла свою независимость от западных церквей. Внутригосударственное соображение заключалось в том, чтобы католикос‑патриарх не считал себя прежним самовластным владыкой, которого раньше боялись армянские феодалы. Не признавая гегемонии католикоса, армянские цари подчинили его себе, и светская власть фактически вырвала из рук церкви всю область правоотношений, оставляя за ней чисто религиозные и семейно‑нравственные вопросы.

Поэтому Смбат в §§ 8‑71 своего Судебника, излагая нормы канонического права, всюду отводит церкви такое место, чтобы она не выходила за рамки религиозно‑нравственных отношений. Он формулирует эти нормы, исходя из государственных интересов, стремясь ограничить церковь в уголовных и гражданских вопросах даже по отношению к церковникам. Первый абзац § 11 устанавливает, что церковники обязаны нести службу в церквах и монастырях, как и все другие сословия феодального общества, каждое по своей профессии. §§ 13, 16, 29, 49, 63 и другие устанавливают, что духовные лица, даже епископы, за уголовные преступления подлежат светскому‑царскому суду. И это является не произвольным добавлением Смбата, как думает И. Карст, а результатом торжества светской власти над духовной. Борьба между церковью и светской властью не является выдумкой Смбата – она велась в течение многих веков как на Западе, так и на Востоке. Это соперничество между церковью и светской властью в споре о приоритете напоминает нам аналогичную борьбу в Московском государстве, когда Иван Грозный в переписке с князем Курбским со всей резкостью и принципиальностью поставил проблему о взаимоотношении «священства» и «царства».

Подчинив себе церковь, светская власть в Киликии признала ее внутреннюю автономию. Во внутренних делах церковного строительства церковь имела самоуправление, а духовные чины подчинялись друг другу по установленному канонами иерархическому порядку. §§ 1, 34, 35, 37, 46, 47, 48, 50 и другие Судебника Смбата устанавливают пошлины, которые взимают в свою пользу церковники с населения. Кроме этих пошлин, которые поступали от всего христианского населения, церковь пользовалась также даровым трудом своих крепостных и рабов, которых эксплуатировала по феодальному праву, как землевладелец. Наконец, церкви и монастыри, кроме эксплуатации своих крепостных и рабов, получали десятину и другие поступления от прихожан. Так в руках белого и черного духовенства скоплялись большие земельные и денежные фонды, которые становились собственностью церквей и монастырей. Эти церковно‑монастырские земли передавались отдельным лицам «за службу» в виде кормления (епископам ‑епархии и священникам – приходы). Но священники и особенно епископы, выходившие из дворянских родов, превращали свою епархию в наследственную собственность своего рода и передавали эти земли, вместе с духовным саном, своим наследникам. Против этого боролись в прошлом как главы церкви, так и армянские цари. Эта борьба продолжалась и в Киликии. Нерсес Ламбронаци резко выступал против тех духовных лиц, которые превращали эти земли в вотчину. А Судебник Смбата прямо запретил духовенству передавать свои епархии и приходы наследникам. Светская власть с тревогой взирала на это. Ибо когда церковные или монастырские земли превращались в вотчины отдельных церковников и их потомков, происходило укрупнение земельных участков и возрастала сила церковников. Поэтому § 16 Судебника прямо гласит: «Святая церковь никоим образом не считается вотчиной епископа, и епископ не может назначать своим наследником своего епископата никого другого, кроме того, кто будет удостоен по выбору бога, патриарха и всего народа». Епископ, дерзнувший это сделать, подлежал низложению и карался светским судом. Эта статья красноречиво выявляет тенденцию светской власти не давать возможности церковникам замыкаться в касту, имевшую в своем распоряжении громадные средства.

О строгой соподчиненности духовных лиц говорят § 71 и другие параграфы Судебника, а также ст. 21 постановления церковного собора 1243 г., в которых говорится, что священники взимают десятину с народа, епископы – со священников, а патриархи – с епископов. Церковные доходы множились. Почти каждый умиравший богач считал своим долгом выделить церкви землю или деньги не только «за упокой души», но и за упокой тела – за могилу. Чтобы быть похороненным во дворе церкви или около нее, имущие люди добровольно оставляли в пользу церкви «хогадрам» (плата за землю, могилу). Церковники превратили эти доброхотные подаяния в обязательную дань, несмотря на то, что каноны неоднократно запрещали вообще взимание какой бы то ни, было платы за церковные службы – крещение, брак, похороны и т.д. Были даже такие священники и епископы, называвшиеся «капалаворами», т.е. подрядчиками, которые за определенную (единовременную или ежегодную) плату получали от князей или высших церковных сановников тот или другой приход и безжалостно эксплуатировали прихожан. § 47 Судебника строго запрещает беззаконную эксплуатацию прихожан, устанавливая применение к виновным смертной казни через сожжение. § 48 взимание платы за церковные службы и за могилу угрожает смертью с конфискацией имущества в пользу государства. §§ 17, 32, 54 и другие запрещают духовным лицам заниматься гражданскими делами прихожан и предписывают интересоваться делами их совести, не интересоваться мирскими делами и не наживать деньги путем ростовщичества. §§ 23, 30, 53 и другие запрещают духовенству вести тяжбы друг против друга из‑за прибылей.

Таким образом, Судебник Смбата, запрещая церковникам выходить за рамки религиозных обязанностей и сдерживая их алчность, одновременно в § 42 освобождает их от уплаты налогов, понимая место церкви в государстве.

Привилегированная и послушная церковь была одним из столпов Киликийского государства. Многочисленные храмы и монастыри были построены на добровольные пожертвования богатеев и с принудительным участием в работах неимущих слоев общества или на средства государства, в интересах духовных и светских феодалов.

Именно поэтому Судебник уделяет особое внимание благоустройству монастырей и в §§ 33‑34 и 62 подробно останавливается на уставах монашеских братств, которые помогали государству в деле призрения, обучения, попечительства над больницами, устройства благотворительных домов и тому подобных учреждений. Монашеские ордена были вне церковной иерархии, имели своих настоятелей, свои братства, хотя и подчинялись епископу епархии (§ 62). Эти вардапеты (учитель, ученый, доктор богословия) учились сами и учили других, составляли летописи и переписывали древние рукописи. Именно им мы обязаны тем, что многие труды древних армянских историков и ученых дошли до нас.

Монастыри, как указывает абзац 6 § 34, первоначально имевшие значение подворья для нуждающихся npoезжих, постепенно превратились в места паломничества, покаяния, духовного покоя. Наряду с этим они стали главным центром выработки различного рода норм и первоначальными школами. § 34 устанавливает те сборы, которые должны были поступать на содержание монастырей. Наряду с этим «скромные и кроткие» монахи жестоко эксплуатировали монастырских крепостных крестьян и рабов. § 50 запрещает вардапетам, членам монашествующих братств, иметь свой приход; приход могли иметь священники, но они не имели права запрещать своим прихожанам делать разные приношения монастырям. Кроме этих приношений, монастыри получали субсидию от епископов. Поэтому § 66 Судебника запрещает вардапетам брать вознаграждение от учеников за обучение. Напротив, монастыри сами должны были обеспечивать этих учеников всем необходимым и поощрять в них трудовые и образовательные навыки.

О значении армянских монастырей и их месте в церковной иерархии акад. Н. Марр писал: «Вне церковной иерархии получает широкое развитие орден духовных учителей, самопополняющийся избранием посвященных и представляющий пересаженную в церковный мир цеховую организацию. Само звание члена этого ордена, вардапет – учитель, сохраняет название главы как бы цеха каменщиков или зодчих, так как вардапет означало также главу мастеров, архитектора». Здесь нужно отметить, что «избрание» этих вардапетов, особенно на должности настоятелей и в состав высшего духовенства, происходило не путем свободного самопополнения, а из дворян и других имущих слоев общества. Судебник не указывает прямо на это, но в §§ 18 и 94 лишь запрещает рабам становиться духовными лицами без согласия своих господ. Из этого понятно, что лица из неимущих слоев общества в то время, как правило, не могли быть избранными в духовный сан, особенно высший, ибо они: в подавляющем большинстве были неграмотными; кроме этого, здесь играло огромную роль и то, что церковь и монастыри являлись доходными местами, которые дворянство и иные имущие слои не желали упускать из своих рук. Этим объясняется и тот факт, что духовенство в целом, ведя глухую борьбу против светской власти, в то же время помогало господствующему феодальному классу.

Мы оставляем в стороне главы, Судебника относительно собственно канонического права, и особенно те из них, которые имеют чисто религиозное содержание. Заканчивая рассмотрение параграфов, касающихся отношений между государством и церковью, отметим, что вся названная выше церковная иерархия: так или иначе «служила» феодальному государству. Духовные лица, особенно в местном управлении, помогали органам государственной власти в деле взимания налогов и соблюдения порядка. Они были верными слугами государства в борьбе с «грехами» своих прихожан и этим помогали местным судебным органам и властям.

В виде общего замечания следует указать, что в то. время как борьба между духовной и светской властью закончилась в пользу последней, борьба между царской властью и феодальными магнатами продолжалась. И хотя в §§ 70 и 71 Судебника четко очерчено место и положение каждого лица на лестнице светской и духовной иерархии и царь признается главой монархии, однако в других главах Судебника проступает воля феодальных магнатов.

Нужно отметить, что в самом Судебнике проводится тенденция сочетания крепкой централизованной власти в лице царя с иммунитетом крупных феодалов. Смбату не удалось разрешить этот вопрос. С одной стороны, он как брат царя, главнокомандующий войсками государства и дипломат боролся всеми силами за целостность и независимость созданного с таким трудом армянского средневекового государства, с другой, – как представитель аристократии хотел бы сохранить за крупными феодалами их политические вотчинные права, допускал их центробежные устремления. Это противоречие отразилось в Судебнике в столь важном вопросе, как порядок престолонаследия. В §§ 1 и 70 устанавливается, что царь должен быть выборным, т.е. он должен быть ставленником высшей аристократии, в то время как на практике действовал принцип наследственности престола. Более чем за тысячелетие до образования Киликийского государства, в Армении, как передают Мовсес Хоренаци и другие, действовал институт первородства – трон наследовал старший сын или, в случае его смерти, внук от старшего сына царя.

Армянские же феодалы всегда стремились к тому, чтобы наследование престола проводилось по феодальному принципу старшинства, чтобы наследовал не старший сын царя, а старейший член царского дома, причем по избранию феодалов. Но перевес оставался на стороне первого, традиционного порядка. Поэтому только в редких случаях в истории Армении имела место узурпация со стороны братьев или родственников царя, нарушавшая господствовавший порядок наследственности престола. Но эти исключения только подтверждают существование института единонаследия и указывают на непрекращающуюся борьбу между царской властью и феодальной аристократией.

Магистр юридических наук архимандрит Бастамянц в своих комментариях к Судебнику Гоша не признает достоверным проведенное в нем начало, по которому в первую очередь должны были наследовать братья царя и лишь при их отсутствии – сыновья. Он правильно указывает, что в государственной жизни древней Армении действовало не это начало, а принцип первородства. Но Бастамянц все же ошибался, полагая, что Гош заимствовал принцип старшинства у мусульманских народов, которые действительно применяли этот институт. Не прав и проф. И. Карст, считавший, что принцип избрания царя Смбат взял у западных феодалов. Эти ошибки произошли от неправильного понимания существа феодальных отношений вообще и армянского феодализма в частности. На самом деле, ни Гош, ни Смбат не заимствовали ни принципа избрания царя, ни принципа наследования по старшинству. Они выражали старую тенденцию древнеармянских нахараров (феодалов), желающих видеть на троне «своего царя», избранного ими и подчиняющегося им. Царь, который по «милости бога» наследовал престол согласно началу первородства, являлся бы в их глазах ярым противником притязаний феодальных магнатов. Поэтому, в то время как армянские феодалы мечтали законодательным порядком санкционировать феодальный принцип старшинства, практика и обычное право шли своим путем: действовала норма наследования по первородству. Таким образом, принцип старшинства в вопросе престолонаследия никогда в древней Армении не имел под собой твердой почвы. Эту историческую социальную подоплеку упускают из виду сторонники теории заимствований.

Нелишне отметить, что принцип, по которому наследует престол старейший член рода, был известен как на Востоке, так и на Западе Европы. Как указал Генри Мэн в своей работе о Салической правде, этот институт известен на Западе под названием «Tanistry» (танистри – кельтский термин, означающий, что наследует не старший сын, а старейший в роду мужского пола). Вначале этот институт действовал как в наследовании собственности, так и престола.

Салический закон (VI в. н.э.) франков в 59 статье запретил переход салических земель во владение женщины. В XIV в. эта статья стала комментироваться в том смысле, что она запрещала женщине занимать французский престол. На Западе этот институт давно перестал действовать, и его сменил институт primogeniture (первородства), но он продолжал действовать в области наследственного (вотчинного) права собственности и был отменен лишь в XVII в. в Англии при Джеймсе I (1603 – 1620). На Востоке же в странах ислама в престолонаследовании до начала XX в. действовал институт танистри, старшинства. Поэтому прав Г. Мэн, считая, что «прошлое Запада живет в настоящем Востока». Этот же порядок наблюдается в истории и других народов: когда идет борьба между королевской властью и крупной феодальной аристократией за упрочение королевской власти, короли стремятся узаконить первородство, между тем как аристократия, дабы ослабить ее, стремится сохранить за собой право избрания королей.

Следует также отметить, что при Багратидах действительно имело место нарушение принципа престолонаследия по первородству и братья царя старались получить предпочтение перед его сыновьями, в связи с чем этот период армянской истории ознаменован войнами за престол. Однако такое явление объясняется тем, что арабы, проводя в жизнь принцип «разделяй и властвуй», давали корону каждому, кто готов был сделаться их вассалом и, таким образом, подстрекали царей к междоусобицам. Халифы не могли согласиться с тем, чтобы в Армении образовалась сильная монархия. Этого не хотели и армянские нахарары. Именно эту практику имел в виду Гош, излагая законы о порядке престолонаследия.

Смбат же в этом вопросе сделал крупный шаг вперед по сравнению с Гошем, оставив совершенно в стороне братьев царя и установив, что престол должен наследовать один из его сыновей, хотя и по избранию. Первая часть этого постановления выявляет стремление к централизации власти в руках царя по прямой линии – от отца к сыновьям, вторая же часть‑допущение возвести на престол одного из сыновей, но не обязательно первородного, а того, кого пожелают крупные феодалы.

На Востоке в средние века и позже, как мы уже указывали, престол наследовал старейший член королевского рода; Гош сделал шаг вперед – по его Судебнику наследует один из братьев царя; Смбат сделал дальнейший шаг – по его Судебнику наследует один из сыновей царя. Несмотря на тенденцию Гоша и Смбата провести феодальный принцип старшинства, они не могли полностью отойти от древнего армянского обычая наследования первородного и в виде компромисса допускали избрание царя или из братьев (Гош) или из сыновей (Смбат) царя. Но эти положения Гоша и Смбата оставались лишь на бумаге: как правило, престол Киликии наследовал старший сын, как это имело место исстари в Армении.

Но никогда в древней Армении институт наследования первородным не достигал своего логического завершения: если первородной была дочь царя, она не наследовала престола, как и по Салической Правде, т.е. вообще женский пол отстранялся от престола. Это был общепринятый принцип, и в древности в редких случаях женщина наследовала престол. Судебник Смбата делает и в этом вопросе шаг вперед: он разрешает дочери царя, при отсутствии сыновей, наследовать престол, но с тем, что ее сыновья уже не имеют права наследования престола. Практика Киликийского государства перешагнула и это ограничение – наследовала не только дочь, но после нее ‑также и ее сыновья: Левон II оставил наследницей престола свою дочь Изабеллу, после смерти которой престол наследовал ее сын от царя Хетума I.

В истории средневековой Армении другие случаи наследования престола дочерью царя не известны.

Итак, в Киликии светская власть в лице царя стала выше духовной; вопреки реакционным стремлениям феодальной фронды, здесь существовало довольно централизованное государство во главе с верховным сюзереном‑царем, а наследование престола происходило по принципу первородства.

После этих предварительных замечаний перейдем к вопросу о царской власти, ее компетенции, регалиях и т.д.

Царь в Киликии – это средневековый монарх, каким были вообще армянские цари феодального периода. Тенденция ряда армянских историков считать армянских царей «восточными деспотами» не обоснована, во‑первых, потому, что древнеармянские цари были сами вассалами иноземных царей, во‑вторых, потому, что они не могли предпринимать никаких важных мероприятий без согласия нахараров. Если и есть некоторые основания считать древнеармянских царей подобием «восточных деспотов», то разве только Тиграна II Великого и некоторых других царей Артаксиадского периода, т.е. до н.э., но, начиная с Аршакидского периода, цари были всегда окружены могущественными нахарарами, которые постоянно вели борьбу с монархом и зачастую даже не считались с его волей.

С этим тесно связан и другой вопрос, являлись ли все земли страны собственностью царя, как настаивает на этом проф. X. Самуэлян? Выше мы уже останавливались на этом вопросе и, чтобы не повторяться, можем лишь отметить, что царь считался верховным собственником всех земель лишь номинально, а его нахарары были действительными собственниками своих вотчин. Это особенно подчеркнуто во многих параграфах Судебника Смбата, где, как мы увидим ниже, вотчины отличаются от поместий и где царь представляется феодальным монархом.

Цари, по Судебнику Гоша (ч. II, 114) и по Судебнику Смбата (§ 70), бывают или «поставленными богом» или же «возведенными на престол людьми». Поставленные богом, хороши они или дурны, только богом и могут быть низвергнуты с престола; возведенные на престол волею людей ими и могут быть свергнуты. Во всяком случае, свергнуть царя можно только с согласия другого какого‑нибудь царя, патриарха и «всей страны»; причем сыновья свергнутого царя не лишаются окончательно престола, ибо царство является наследственной собственностью (переходящей) от отца к сыновьям.

Царь, по Судебнику Смбата (§1), является «инкнакалом», т.е. самодержцем, автократом. Это, конечно, не значит, что он абсолютный монарх или восточный деспот, просто он является суверенным монархом, независимым от византийского или какого‑либо иного императора.

В конце XII в. Левон II, став царем и формально признав над собой власть германского императора и римского папы, тем самым снял с себя вассальную зависимость от византийского императора. Этому способствовало еще и то, что участники IV крестового похода в 1204 г. разгромили Византию. После этого армянские цари почувствовали себя независимыми и начали называться «инкнакалами».

В действительности, однако, царь в Киликии был «первым среди равных», среди своих феодалов. Об этом говорят те места Судебника, где права царя сужаются в пользу его вассалов. Касаясь регалий царя, § 3 Судебника устанавливает, что найденная на земле вассала золотая и серебряная руда принадлежит царю и царице, но они должны выделить часть добычи землевладельцу. Остальная же руда – железо, медь и др. – безраздельно принадлежит землевладельцу. В этом вопросе Гош и Смбат расходятся, поскольку Гош оставляет за царем право распоряжаться добычей золота и серебра полностью, Смбат же обязывает царя выделять часть добычи. В вопросе использования другой руды Гош также ограничивает права землевладельцев; Смбат этих ограничений не устанавливает.

Тенденция Судебника Смбата ограничить права царя и расширить права феодалов проявляется также и в предоставлении царю права отбирать лен (феод, поместье) только в одном случае, когда вассал совершил государственную измену; но при этом его сыновья и братья, родившиеся до совершения им этого преступления, не лишались отцовского имущества. §§ 2, 3, 4 и 70 ярко иллюстрируют неограниченные права вассалов на вотчину. Предпоследний абзац § 1 прямо запрещает царю накладывать руку на крепости, постройки и земли князей‑вассалов. По Гошу же царь имеет право отнять поместье, когда ему угодно. Нельзя согласиться с проф. Карстом, когда он утверждает, что расширение прав феодальной аристократии в Киликии происходило под влиянием латинских государств. Если в Судебнике Смбата мы видим расширение прав баронов в ущерб царской власти, то здесь сказалось не западное влияние, а восстановление прав древнеармянских нахараров.

Из вышесказанного можно сделать заключение, что верховный сюзерен в Киликии оставался феодальным монархом, который стал «инкнакалом» (самодержцем, сувереном) по отношению к императорам Византии и Германии и хотел стать независимым также от своих вассалов, но внутренние и внешние обстоятельства этому не благоприятствовали.

Этот монарх имел следующую компетенцию и исключительные права:

1) он представительствовал во внешней политике;

2) все законы издавались им или от его имени;

3) только он имел право объявлять войну и заключать мир;

4) его. «дарпас» (двор) был одновременно и судом, и казной, и центром управления;

5) ему принадлежало исключительное право чеканить монету, вводить налоги и пошлины;

6) только он или уполномоченный им великий князь или барон, а также другие князья, происходившие из царской династии, имели право выносить смертный приговор;

7) он был председателем совета баронов и верховного суда по делам дворянства.

По Судебнику Смбата трудно установить, отделялся ли государственный бюджет от царской казны. Из § 1 и других явствует, что царь получал определенную долю из военной и другой добычи, налоги и пошлины от населения и торговли; все эти средства поступали в «казну». Едва ли можно утверждать, что царь был таким же слугой государства, какими были другие чиновники, которые получали определенное жалование, но из § 1 и других явствует, что все постройки и сооружения государственного значения – крепости на границах, мосты, города – сооружались за счет «казны». За счет казны содержались также государственные чиновники.

Все золотые и серебряные рудники принадлежали государству в лице царя и царицы. Царю принадлежало также все золото, добытое в походе, и половина всех остальных трофеев. Если же он в походе не участвовал, то ему принадлежала 1/10 трофеев и все золото.

Параграф 112, говорящий о купле‑продаже, свидетельствует, что торговля вообще и внутренний рынок в частности находились под строгим надзором государства. Ежегодно осенью царь собирал всех своих гаварапетов (начальников уездов) и князей и устанавливал цены на хлеб, другие зерновые культуры и вино по урожайности. Самый распорядок торговли устанавливали бароны царя. Их наместники и начальники рынков (дуки и мухтасибы) следили за проведением в жизнь установленных порядков и за наказанием их нарушителей. Дук был главным надзирателем над рынками, одновременно председателем суда по торговым делам и делам о нарушениях правил торговли; мухтасиб был начальником рынка. Они следили за уплатой торговцами налогов и пошлин там, где происходила торговля и за соблюдением установленных цен. Интересно в этом отношении выражение Судебника: «цена придает всему прочность».

Судебник признает за феодалами право добывать «трофеи» своим мечом, т.е. путем грабежа, но разрешает им продавать эту добычу лишь в том случае, если часть ее будет отдана барону; в противном случае они караются как воры.

Судебник Смбата не говорит, какие именно виды налогов и пошлин взимались с торговцев, но из других актов киликийского двора мы знаем, что там резко различались:

1) баж, или ввозная, таможенная, пошлина,

2) апур, или транзитная пошлина (passagium).

Первая взималась по установленному государством общему тарифу, вторая – по установленной отдельными баронами таксе за «путь чист», т.е. за свободный проезд. Кроме того, взималась также пошлина при совершении торговых сделок:

а) таблагиум, или пошлина за постоялый двор,

б) самрсчек (censarium) – налог в пользу фиска за маклерство при покупке на публичных площадях или в частных лавках.

Разными налогами облагались ремесленники. В городах Тарсе и Айасе взималась особая пошлина в пользу царя, называемая regia duana. В пользу казны взимался налог за взятие под арест должника по требованию кредитора, а также за установление суммы залога или поручительства, если должник не подвергался тюремному заключению. Среди пошлин, взимаемых в пользу казны, известна экзекацио – еженедельная плата за содержание иностранцами харчевен или трактиров.

Следует отметить, что хотя в Киликии и были в обращении арабские и византийские деньги, однако налоги взимались в армянских деньгах. Из исследования архимандрита – мхитариста Сибильяна (вкратце переданного на русском языке С. А. Гамаловым‑Чураевым), основанного на изучении 3000 армянских денежных знаков, дошедших до нас из Киликии, мы знаем, что армянские цари, как отмечалось выше, чеканили свои деньги – золотые (дахекан), серебряные (драм) и медные (пог). Были и более мелкие монеты ‑динар, данг, пшит (лума, лепте), накарагит.

Царь и его вассалы. Царь получал от своих многочисленных вассалов военную помощь и часть взимаемых ими налогов. Вассалы не могли назначать или увеличивать налоги без ведома и разрешения царя. По § 70 Судебника Смбата вассалы делятся на два разряда:

1) возведенные царем в князья,

2) суверенные или самодержавные князья, которые были таковыми и до вступления царя на престол, т.е. существовавшие в Киликии до образования армянского государства Рубенидов.

С первыми царь мог обращаться как угодно, вплоть до лишения звания, в отношении вторых он мог действовать только с согласия других суверенных или «самодержавных» князей. Как это вытекает из § 2 Судебника, даже в случае измены вотчина вассала не подлежала отбиранию, но оставалась за сыновьями и братьями, родившимися до измены казненного вассала. Вообще Судебник Смбата запрещает изъятие у кого бы то ни было без законных оснований собственности: царь должен был следить за сохранностью имущества своих князей – вассалов, а последние – за сохранностью имущества своих подданных, как гласит предпоследний абзац § 1. По § 3, кроме золота и серебра, все остальное, что добывается из земли, принадлежит князьям; крепостные‑шинаканы имели право на дикорастущие плоды, а десятую часть собранных для продажи ягод они должны были отдавать господину. Этим доказывается неограниченное право князей на землю. Землевладельцы по этому же праву взимали налоги или пошлину (часто десятину) с добытого строительного материала, с дичи и рыбы.

Мы отмечали выше, что основную массу класса феодалов ‑землевладельцев составляли дзиаворы, т.е. рыцари (бывшие азаты) или мелкие помещики, которые составляли ядро войска и получали земли от царя или его вассалов, а затем превращали эти поместья в вотчину. Дзиаворы особенно были заинтересованы в закрепощении крестьян‑шинаканов и превращении части своих рабов в крепостных‑парикосов, т.е. страдных людей. Дзиаворы имели такое же важное значение для армянских царей Киликии, как рыцари и их ордена на Западе. Как на Западе, так и в Киликии, все принцы крови, и все бароны в обязательном порядке должны были принимать звание дзиавора. Вассал в 14–15‑летнем возрасте принимал в торжественной обстановке от своего сюзерена звание дзиавора. Армянские цари стали посвящать в рыцарство своих вассалов преимущественно на больших национальных и церковных праздниках, когда производился осмотр и парад рыцарского ополчения. Эти дзиаворы носили одежду из белого или синего сукна с золотым крестом и изображением льва, с надписью «служит кресту и армянскому льву». Алишан в своей работе «Сисуан», основываясь на свидетельстве арабского писателя начала XII в. (1113), говорит, что тогда как дзиаворы получали содержание по 12 золотых в месяц, другие воины (особенно – пешие) – лишь по 5 золотых. Институт рыцарства настолько вкоренился в быт киликийских феодалов, что многие из армянских царей на монетах изображены на лошади и со знаком рыцаря. Это был век, когда воспевались меч и голая сила. Но дзиаворы сражались не столько «за веру» и «за царя», сколько для себя. Пятый абзац § 112 Судебника прямо говорит, что самое лучшее имущество – то, которое добыто мечом в походе против «неверных», т.е. прямо провозглашает право добычи.

Дзиаворы, вассалы царя или баронов, были, в силу права иммунитета, в свою очередь, полными господами над своими подданными‑крепостными, не говоря уже о рабах. В защиту их интересов § 118 запрещает бегство крепостных от своих господ.

Бароны‑дзиаворы, хетзелворы (всадники) являлись высшими и низшими служилыми людьми царя. Среди них были бердакалы‑командующие крепостями, гаварапеты – начальники уездов, военные и гражданские высшие чины. Центральный государственный аппарат делился на военные и гражданские ведомства, компетенция которых простиралась на всю страну. Им подчинялись все местные правители, в свою очередь являвшиеся почти полноправными господами над своими подданными. Среди подданных Киликийского государства были также и многочисленные иноземцы: «франки» (французы, немцы, итальянцы), греки и мусульмане (арабы, турки, египтяне) и др. По отношению к подданным иностранного происхождения в Судебнике Смбата иной подход, чем в Судебнике Гоша.

Гош, исходя из угнетенного положения Армении и пренебрежения по отношению к армянам со стороны мусульманских поработителей, а также вследствие религиозной нетерпимости, разжигаемой эксплуататорскими классами, в свою очередь пренебрегает мусульманами и ставит их ниже христиан. По Гошу, мусульманин, в отличие от христианина, должен платить кроме общих налогов также и поголовный.

Иначе обстояло дело в Киликии. Здесь армянское государство не находилось под игом мусульман. Мусульманские подданные облагались такими же налогами, как и христиане. Только в § 1 сквозит пренебрежение к мусульманину, когда его «кровь» оценивается в три раза дешевле, чем «кровь» христианина. Возможно, это было результатом того, что в соседних мусульманских государствах также относились к христианам. В остальных же статьях исключительных норм по отношению к мусульманам как к иноверцам, не содержится. Нечего и говорить о подданных христианах чужеземного происхождения. Они пользовались разными льготами и иммунитетом. Киликийскому государству, небольшому и не очень сильному, невыгодно было вести политику пренебрежения к своим подданным иноземного происхождения или исповедующим нехристианскую веру. Наоборот, дальновидные политики Киликии старались всячески угодить своим лояльным подданным. Левон II построил много школ, где учились все, невзирая на национальную и религиозную принадлежность. Он привлек к себе на службу французов, итальянцев, немцев, англичан и других. Эту политику уважения прав других народов и людей иностранного происхождения проводили и потомки Левона II. Его внук Левон III в 1285 г. заключил с мамелюкским султаном Келавуном договор, в котором проводился принцип равноправия сторон: при обмене пленными каждая из сторон должна была передать равное число людей; за рыцаря‑рыцаря, за крестьянина‑крестьянина и т.д.

Киликийское армянское царство было суверенным государством. Государственная территория не была раздроблена на отдельные, политически независимые феодальные владения – уделы. Царь признавался главой монархии, стоящим на вершине феодальной иерархии. Все это нашло свое законодательное закрепление в ст. ст. 1, 70 и 71. O влиянии феодальной знати в вопросе об управлении страной, о взаимоотношениях между сюзереном и его вассалами свидетельствуют и другие статьи Судебника (ст. ст. 2, 3 и т.д.).

Тенденция Смбата ограничить власть царя видна и в ст. 2, согласно которой царь имел право отбирать вотчину у вассала только в случае совершения последним такого тяжкого преступления, за которое предусматривалась смертная казнь. Причем даже в таком случае дети и братья вассала, родившиеся до совершения последним тяжкого преступления, не могли лишаться отцовского имущества. Статьи 2, 3 и 4 Судебника Смбата ярко иллюстрируют неограниченные наследственные права вассалов на вотчину, а ст. 1 устанавливает норму, прямо запрещающую царю «наложить руку» на замок, крепость или другую какую‑нибудь постройку вассала, последний будет «навсегда владеть своей собственностью и оказывать помощь царю» военными силами.

Следуя в основном Мхитару Гошу, Смбат гундстабль установил нормы, которые санкционировали и оформляли сложившиеся сословные порядки периода развитого феодализма. При этом «по сравнению с Мхитаром Гошем, Смбат гундстабль сильно подчеркивает значение знати и духовенства...».

Например, в конце ст. 1 Судебника Смбата установлена норма, гласящая: «уважайте всякого рода ремесленников, но больше других кузнеца, плотника и каменщика. Еще больше – писателей и врачей, так как они имеют попечение о людях. Дворцовые должностные лица заслуживают уважения всей страны. Больше всякого рода людей должны быть уважаемы вардапеты, так как они являются врачами душ и опорой церкви». При этом он не включает в эту норму слова из соответствующей статьи Судебника Мхитара Гоша (ст. I, II ч.) о том, что «земледелие...необходимое и полезное искусство...».

В ст. ст. 1, 142, 147, 149 и других открыто проводится принцип классового и сословного неравенства людей. Ст. 118 санкционировала крепостное положение помещичьих крестьян. Заметим, что эта статья помещена в разделе о рабовладельческом праве. Это свидетельствует о том, что Смбат не видел особой разницы между рабами и крепостными. Более того, из ст. 112 Судебника Смбата явствует, какие большие размеры принимали обезземеливание крестьян Киликии и их зависимость от помещиков и ростовщиков. Характерно, что соответствующей статьи в Судебнике Гоша нет.

А.Г.Сукиасян. История Киликийского армянского государства и права (XI ‑ XIV вв.) Ереван, 1969.