Язык любого народа есть основа его национальной культуры; сохранение и развитие языка следует рассматривать как проблему общегуманитарную – культурную, нравственную, экономическую, юридическую и т. д.
В современном многополярном мире особенно важно учитывать, что культурная, духовная и языковая составляющие социума взаимодополняют друг друга в этно-лингво-гуманитарном плане. Многонациональное государство, каковым является Россия, исторически унаследовало универсальное средство консолидации населяющих его этносов – русский язык. Его функционирование как государственного языка и как языка межнационального общения способствует в условиях интеграции продвижению национальных интересов России.
Языковая политика нашего государства направлена на сохранение исторической, культурной и духовной самобытности всех населяющих его народов – больших и малых – прежде всего за счет всемерного поддержания и всемерного развития их исторического и культурного наследия, в том числе и языкового. Вместе с тем наиболее оптимальным решением проблемы развития и совершенствования идентичности небольших этнических групп и образований в составе многонационального государства и обеспечения равноправного демократического общения в нем является именно освоение основного языка метрополии, языка мажоритарного как универсального средства коммуникации в дополнение к своему родному. Это связано с реализацией социально-экономических, культурных и духовных потребностей каждого конкретного человека, поскольку, овладевая вторым – базовым – языком-посредником, индивидуум одновременно постигает и культуру народа-носителя, как правило, древнего и обладающего ценностью языка. Именно к таким языкам относится русский язык.
В Российской Федерации национально-русское двуязычие является исторически сложившимся условием совместного общественно-политического, социально-экономического и культурного развития проживающих на данной территории народов, для которых русский язык стал языком межнационального общения, государственным языком, языком русской культуры и литературы.
Национально-русское двуязычие особенно значимо для многоязыкового и полиэтнического Кавказа. Академик Г.Г. Гамзатов, размышляя о национально-русском билингвизме в условиях дагестанского многоязычия, утверждал, что потребность в языке-посреднике всегда оставалась для данного региона «насущной и необходимой. И история сама распорядилась таким образом, что именно русскому языку было суждено стать первым в истории Дагестана всеобщим и общепризнанным языком межнационального общения. Жизнь современного Дагестана без русского языка просто немыслима».
Кавказская история богата этноязыковыми явлениями, которые представляются сегодня уникальными, поскольку расширяют наше представление о национально-русском полилингвизме. Одним из них, без сомнения, можно по праву считать феномен армянского села Эдиссия, которое основано в 1798 г. Эдиссийцы – «осколок рассеянного армянства», потомки выходцев из киликийского города Урфа. Расположенное на территории Курского района Ставропольского края, село Эдиссия является уникальным во всех отношениях: в житейском укладе, в традициях и обычаях, в языковом общении. Несмотря на самобытность эдиссийцев, многие вопросы, связанные с их культурой и языком, до сих пор фактически не изучены. Быт, язык, фольклор жителей с. Эдиссия еще требуют дополнительного исследования. Единственным научно-популярным трудом в этой области является историко-этнографический очерк Р. Симоняна «Едесия – Эдиссия», опубликованный в 1998 г. к 200-летию основания села. Поэтому обращение к истории и культуре, отразившимся в особенностях языка жителей Эдиссии, следует считать новым в исследовании данного участка языковой картины мира Ставрополья. Многие аспекты проблемы отразились в материалах, которые впервые обработаны и обобщены автором статьи.
Постановка вопроса о специфике языковой личности эдиссийца представляется актуальной и востребованной.
Человеческий фактор всегда был, является и будет определяющим вектором развития социума любого уровня и масштаба. Небольшой эдиссийский этнос своей непростой историей заслужил того, что языковая личность его представителя получила лингвокультурологическое осмысление.
Как показывает современная история Северного Кавказа, для установления прочного мира и согласия в этом неспокойном регионе необходимо всеми способами налаживать контакты между представителями проживающих здесь этносов. Решать эту непростую задачу можно, только опираясь на сознательную языковую личность, которая владеет языком межнационального общения, а именно – русским.
Современное речевое общение жителей села Эдиссия является уникальным «локусом» взаимодействия армянской, тюркской, русской культур и их языков. Сам выбор термина для обозначения средства общения жителей этого небольшого региона Ставропольского края представляется весьма непростым. Все общепринятые термины, называющие подобные небольшие языковые образования, не соответствуют реальности эдиссийского «языка». Средство общения жителей маленького армянского села, расположенного в русскоязычном территориальном контексте, можно обозначить термином «этнорегиолект». Тем самым во внутренней форме данной номинации сделаны акценты на этнической и региональной составляющих данного языкового феномена. В современном речевом пространстве эдиссийского региолекта при доминировании русской письменной традиции устная форма общения основана на динамическом равновесии русскоязычной и тюркоязычной составляющих, и оно сегодня постепенно нарушается в пользу русского языка.
Национально-русский билингвизм характерен для эдиссийцев с самого момента основания села и играет ведущую роль в общественно-политической, социально-экономической и культурной жизни. За относительно короткий период его русскоязычный компонент стал мощным рычагом общения, образования, делопроизводства, литературы и науки, претендуя в начале нового тысячелетия уже на основное средство коммуникации. Вместе с тем очевидно, что этнокультурные ценности любого народа находят непременное отражение в языке. В языковой картине мира эдиссийца как личности в качестве важного источника влияния на формирование национального характера в современных условиях продолжает играть фольклор, тесно связанный с национальным (здесь – армянским, частично – азербайджанским) языком. На важность данного момента указывает, в частности, С. Г. Тер-Минасова.
Изучение эдиссийского этнорегиолекта сталкивается с некоторыми затруднениями, поскольку речевые формулы, скажем, в русском языке носят более определенный конкретно-этикетный характер и не обладают широтой фактического употребления, которая наблюдается в случае с речевыми формулами языка эдиссийцев. При всех спорных моментах ясным остается одно: эдиссийский этнорегиолект представляет огромный интерес для исследователей; он практически не изучен и требует конкретного определения его статуса, функций, возможностей, изучения его жанров и их конструкций, случаев употребления и синтаксической роли, а может, и ролей. Его изучение необходимо и с позиции культурологической, поскольку результаты, полученные при детальном исследовании, помогут лучше понять свою культуру и найти точки соприкосновения с другими культурами, что поможет несомненному сближению народов и изучению культурного наследия других этносов.
Язык – необходимое условие существования и развития общества, ведущий элемент его духовной культуры. В Северо-Кавказском регионе, в силу особенностей исторического развития, сложилась богатая поликультурная среда. Поэтому необходимы инновационные подходы к организации учебного процесса, выбору конкретных форм и методов развития духовного потенциала учащихся, формирования толерантного отношения к представителям других национальностей. В данных условиях важная роль принадлежит русскому языку как государственному языку, являющемуся объединяющим фактором в поликультурной среде. Во взаимодействии с эдиссийским этнорегиолектом и эдиссиским этносом он становится моментом, который формирует новую языковую личность.
Языковая личность (ЯЛ) – это категория, формирующаяся на основе формирования общечеловеческой личности, имеющей типологические признаки: а) развитой личности, имеющей устойчивый интерес к знаниям и умеющей осуществлять самокоррекцию; б) свободной личности, обладающей высоким уровнем гражданского самосознания, чувством собственного достоинства; в) гуманной личности, понимающей особую ценность человеческой жизни, стремящейся к миру, добрососедству, взаимопониманию; г) духовной личности, имеющей развитые потребности в познании, самопознании, поиске идеала в общении с искусством; д) творческой личности, обладающей развитым интеллектом, творческими способностями; е) культурной личности, знающей и выполняющей правила поведения в обществе, уважающей традиции и обычаи других наций и народностей; ж) практичной личности, владеющей умениями, необходимыми для жизни в новых социокультурных условиях.
Именно на этих основаниях и строится языковая личность. В понимании В. А. Масловой, это социальное явление, в котором есть и «индивидуальный аспект. Индивидуальное в языковой личности формируется через внутреннее отношение к языку, через становление личностных языковых смыслов».
Лингвистическая концепция языковой личности была впервые сформулирована Г.И. Богиным. Она основана на готовности индивида «производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи» рассматривается в качестве производного при пересечении и взаимодействии сложившейся структуры языка, индивидуального владения языком и тех видов речевой деятельности, которые присущи индивиду. Создание же самой теории языковой личности в конце 80-х гг. прошлого века связано с именем Ю.Н. Караулова, который внёс наибольший вклад в разработку научной концепции структурирования такого сложного понятия, как типология речевых индивидуальностей. Идеи этого учёного повлияли не только на лингвистическую трактовку языковой личности, но и на подходы к ней в литературоведении, текстологии и, конечно же, лингвокультурологии. Ю.Н. Караулов понимает языковую личность как проявление человеческой личности вообще, функционирующее в области взаимодействия этноментальных и субъективно-индивидуальных энергетических сил – ассоциативно-семантических и ассоциативно-коммуникативных «сетей». По мнению Ю. Н. Караулова, языковая личность структурирована в своем проявлении как многоуровневое образование. В структуре ЯЛ соотносятся три уровня: нулевой уровень – вербально-семантический, или структурно-системный; первый уровень – лингвокогнитивный, или тезаурусный; второй уровень – мотивационный, или функционально-прагматический. Каждый из этих уровней характеризуется «достраиванием» автора текста, или говорящего, до его «конкретно-индивидуальной реализации», соответственно, за счет включения в структуру личности базовых вербальных элементов языка эпохи, в которую осуществляется речевая деятельность, далее – за счет приобретения социолингвистических характеристик той языковой общности, к которой относится личность, и, наконец, за счет ценностно-психологических критериев, определяющих эстетический «колорит» языковой личности.
Многие идеи Ю.Н. Караулова нашли отражение в трудах по лингвистической персонологии и личностному портретированию.
В аспекте нашего исследования представляют интерес взгляды В. И. Тхорика. Разрабатывая этнонациональные и социально-политические характеристики языковой личности в процессе её лингво-культурологического описания, он считает, что обусловленность речевого человеческого феномена национальной ментальности связана с прагматическим фактором – речевой деятельностью, где и реализуется то, что принято считать концептуальным образом мира. При этом важную роль играет фактор языковой идеологии, выражающийся в речевом поведении человека, отражающем его индивидуальную жизненную позицию.
Последнее утверждение представляется весьма важным в аспекте исследуемого нами вопроса. Мы считаем, что современная языковая личность эдиссийца формируется в контексте новых подходов к пониманию самоидентичности и национальной ментальности. «Внутренняя форма» (если развивать значение этого термина А. А. Потебни) данной личности сохраняет и приумножает те историко-культурные ценности, которые закреплены в языковом сознании артефактами армянского генезиса и тюркоязычного прошлого на уровне ментальных констант. Последние же всегда имеют общечеловеческий, интернациональный характер, поэтому «внешняя форма» языковой личности жителя Эдиссии ХХI в., ориентирующаяся на активную коммуникацию, прежде всего в ее прагматическом ракурсе, неизбежно должна быть русскоязычной.
Несмотря на то, что по сей день остается неизученной сама «модель коммуникативной селекции» (выделено нами. – авт.) речевого портретирования, в аспекте возможного лингвистического портретирования рассматриваемой языковой личности представляет интерес методика, предлагаемая Т.В. Шмелевой. Согласно мнению данного исследователя, для портретирования языковой личности важно учитывать 4 типа ситуаций.
1. Ситуация описания человека с целью его представления кому-либо. Назначение такого портрета – выделение человека говорящим из множества людей. Дифференциация человека происходит путем называния его отдельных черт, деталей. Это поверхностное портретирование в том смысле, что говорящий за короткое время, без длительных раздумий должен назвать те черты и качества, с которыми он ассоциирует человека и которые актуальны для него или слушающего в данной ситуации.
2. Ситуация описания человека с целью его идентификации. Акт идентификации «устанавливает тождество объекта самому себе путем сопоставления свойств, признаков, фактов и т. п., данных в непосредственном наблюдении или поступающих по каналам информации, со сведениями или впечатлениями, вытекающими из прошлого опыта. Идентификация есть итог сличения результатов разного знания, прямого или опосредованного. В зависимости от характера сопоставляемого опыта можно выделить ряд ситуаций идентификации. Для речевого жанра «портрет человека», по мнению Т.В. Шмелевой, актуальны две из них: ситуация перехода от знания к знакомству и ситуация узнавания.
3. Ситуация описания человека с целью подчеркивания его личностной (внешней и внутренней) индивидуализации. Такое описание обусловлено не утилитарно-практическим назначением, а намерением показать эстетическое, морально-этическое, духовное своеобразие и ценность человека, проявление его внешних и внутренних качеств в их соотношении и единстве. Личностная характеристика, передающая самобытность и самоценность человека в любом отношении, – это предел его описания, пожалуй, больше этого о человеке уже не скажешь.
4. Ситуация описания человека с целью его положительной или отрицательной оценки. Так или иначе оценить человека можно при представлении его другим людям, идентификации, подчеркивании личностной индивидуальности. При оценочной характеристике человека или его сторон ведущую роль играют межличностные отношения участников коммуникации. Отметим, что фактор взаимоотношений между участниками коммуникации при портретной характеристике из плоскости субъект речи – адресат перемещается в плоскость субъект речи – субъект референтной ситуации.
В динамическом равновесии «старое VS. новое», определяющем формирование современной языковой личности эдиссийца, мы выделяем следующие составляющие, чье взаимодействие определит уровень ее жизнеспособности: этнорегиональная, территориальная, социальная, когнитивная, культурная, религиозная, психологическая, языковая.
Эдиссийская языковая картина мира – одна из молекул языка современной многонациональной России, сквозь призму которой можно научить воспринимать окружающий мир не враждуя, а сотрудничая и созидая общие ценности. Эта мысль определяет наш проект как практико-ориентированный, рассчитанный на выход собираемых и обобщаемых нами материалов в широкую аудиторию, их обсуждение в общении как с эдиссийцами, так и с представителями других этносов региона.
На формирование эдиссийской языковой картины мира огромное влияние оказывает письменность, но эдиссийский этнорегиолект, как известно, письменности не имеет. Отсутствие письменности эдиссийского этнорегиолекта приводит к тому, что он не используется ни на государственном, ни на научном уровнях. Это приводит к отмиранию языка. Как следствие происходит процесс отчуждения от родного языка, процесс стихийного «языкового обрусения».
Адекватному формированию эдиссийской языковой картины мира должны помочь качества, присущие русскому языку, осваиваемому жителями села. Это синергетичность как признание саморазвития и отрицание абсолютного порядка, и абсолютного хаоса (Б. Мандельброт); пассионарность как способность к самоконцентрации ради достижения высокой духовной цели (Л.Н. Гумилев); креативность как созидание и творчество в противовес деконструкции; это, конечно же, и толерантность как терпимость и умение прощать слабость ближнего своего.
Кирилло-мефодиевская традиция, на наш взгляд, завещала нам именно эти ценностные начала языковой личности, формирование которых заставляет нас вслушиваться, всматриваться и вникать в дискурс, сотворенный Господом и требующий от нас одного: ненасилия, неразрушения, неприсоединения к злу, уродующему духовную суть нашего общения. Этот дискурс воплощен в русском языке, культурную роль которого на Северном Кавказе трудно переоценить.
Исследование региональной языковой картины мира, относящееся к производным поликультурного семиозиса, связано с решением весьма важной задачи – преодоления региональной «инерции» мышления, и, следовательно, речевого поведения в целом. В языковом сознании языковой личности жителя поликультурного региона стихийно стереотипизируется наивно-бытовая картина мира, совмещающая как демократические и интернациональные проявления языкового сознания, так и (к сожалению, весьма часто) этноментальные признаки иного свойства. Управление подобного рода сложным и неоднозначным текстом должно осуществляться централизованно, как результат языковой политики, имеющей государственную концепцию. Культурная ситуация на Северном Кавказе сегодня определяется взаимодействием целого ряда объективных и субъективных обстоятельств, среди которых фактор языковой личности, ее состояние и динамика, выступает показателем способности граждан великой России как носителей великого русского языка сохранить приумножить интеллектуальные и нравственные ценности.
В.А. Атаян