Геноцид армян - преступление против человечества

В программных документах, с которых началась перестройка в СССР, геноцид был официально осужден как тягчайшее между­народное преступление. Отметив, что «просвещенный» XX век во­шел в историю с таким порождением империализма, как геноцид, М.С. Горбачев в Политическом докладе ЦК XXVII съезду КПСС изложил Основы всеобъемлющей системы международной безопас­ности, которыми в качестве условия мирного будущего и прогресса всех народов была предусмотрена необходимость «искоренения ге­ноцида». Изуверская резня армян в Сумгаите, Баку и других ме­стах Азербайджанской ССР, которая имела место через несколько лет после провозглашения этой программы, подтвердила, что в СССР задача предотвращения геноцида и наказания за него не менее актуальна, чем в других странах мира.

Острая и принципиальная борьба за усиление эффективности мер по искоренению геноцида из жизни общества путем его предот­вращения и ликвидации всех его последствий, которая разверты­вается в современном мире как в рамках ООН, так и за ее преде­лами, опирается на международно-правовую квалификацию гено­цида как преступления против человечества. Отсюда тот огромный теоретический и практический интерес к истории термина «геноцид» и его юридической квалификации. Отсюда тот огромный интерес к истории геноцида армян, который стал реальной фактической осно­вой как для появления самого термина «геноцид», так и для его международно-правовой квалификации.

Геноцид армян — первое в новой истории человечества широкомасштабное международное преступление, совершенное с целью уничтожения целого народа по политическим мотивам. В соответ­ствии с заранее разработанным планом все армянское население, без различия возраста и пола, было преднамеренно уничтожено на 9/10 территории его исторической родины. С беспримерной жестокостью, по сравнению с которой меркнут все известные в истории человеческой патологии случаи массовых убийств, были лишены жизни 2 млн. армян; около 800 тысяч человек бежало из страны, которую их предки населяли на протяжении тысячелетий. Сегодня потомки этих беженцев — 2 млн. 225 тыс. зарубежных армян, рас­сеянные в 84 странах мира, — находятся на положении «народа-изгнанника» и до сих пор испытывают последствия этого чудовищ­ного преступления.

Организатором этого преступления было турецкое правитель­ство. Оно осуществлялось при помощи армии, полиции, жандарме­рии и «Специальной организации» (Тешкилати махсуссе), создан­ной для этой цели по инициативе Центрального комитета правив­шей партии «Единение и прогресс» совместно с военным ведом­ством.

Действия турецкого правительства, отраженные в объективно констатируемых бесспорных фактах и подтверждаемые неопро­вержимыми документами и свидетельствами из самых различных источников, полностью соответствуют составу преступления геноци­да и подпадают под его определение в международном праве в том виде, в каком оно дано в Конвенции о предупреждении преступле­ния геноцида и наказании за него.

Хотя этот геноцид во всем мире с полным основанием рассма­тривают как «классический» и как «образцовый», те, кто выступают в качестве защитников организаторов и исполнителей этого пре­ступления, по понятным всем причинам пытаются отрицать или извращать объективные и общеизвестные факты, прибегая к грубой и открытой фальсификации истории, выдвигая самые противоречи­вые, взаимоисключающие версии.

Скрыть от мира физическое уничтожение одного из древней­ших народов мира, внесшего крупный вклад в развитие человече­ской цивилизации, — задача, конечно, непосильная. Армения без армян — сама по себе представляет неопровержимое доказатель­ство геноцида. Столь же мало перспективны попытки оправдать эти действия соображениями «государственной безопасности» и «правом на самосохранение», к которым прибегали и сами органи­заторы и исполнители этого преступления: они ясно и недвусмыс­ленно отвергаются международным правом.

Понимая, конечно, всю несостоятельность своих «исторических» аргументов, современные защитники организаторов и исполнителей геноцида армян на последнем рубеже своей ненадежной, шат­кой обороны отступают под прикрытие «правовых» аргументов чисто формального характера. Они утверждают, что физическое уничтожение армян не может квалифицироваться как преступление геноцида, т.к. такого понятия в то время еще не было: сама квалификация соответствующих действий как преступления против человечества и, следовательно, их наказуемость были установлены Конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, которая была принята в 1948 г. и вступила в силу только 12 апреля 1955 г. Ссылаясь на известный принцип, гласящий, что «закон обратной силы не имеет» и утверждая, что Конвенция эта не может распространяться на ранние случаи геноцида, пытаются исключить возможность международно-правовой оценки физиче­ского уничтожения армянского населения как геноцида, несмотря на полное соответствие установленных фактов составу этого преступления в том виде, как он был сформулирован в этой Конвен­ции. Все предельно просто и даже неотразимо с точки зрения тех, для кого международное право всего лишь средство для прикрытия преступления.

Отрицая правомерность юридической квалификации как преступления геноцида физического уничтожения турецким государ­ством армянского населения подвластной ему Западной Армении в 1878-1922 гг., тем самым отрицают и правомерность квалифика­ции как международного преступления геноцида и всех других случаев массового уничтожения национальных групп, совершенных до даты вступления в силу этой Конвенции. Иначе говоря, если квалификация действий, подпадающих под состав преступления геноцида, была бы обусловлена конвенционным признанием самого термина как условия sine qua non, то нельзя было бы называть геноцидом и все другие случаи геноцида, которые, как и геноцид армян, совершены до этой даты. Это в полной мере относится и к историческому факту уничтожения фашистской Германией 12 млн лиц славянского и еврейского происхождения в годы второй миро­вой войны на территории оккупированных ею стран Восточной Европы, поскольку в то время, когда осуществлялись эти акты геноцида, самого термина еще не было и соответствующие дей­ствия Германии, так же как в свое время действия Турции, опре­делялись описательно как «массовое уничтожение» или «истреб­ление».

Первым документом международного характера, в котором применяется термин «геноцид», был обвинительный акт от 18 октября 1945 г. против главных немецких военных преступников, представших перед Нюрнбергским военным трибуналом, но и он использовал этот термин post factum. Ни в самом Уставе Международного военного трибунала для суда, над главными военными преступниками европейских держав оси, ни в его приговоре от 1 октября 1946 г. слова «геноцид» вообще не содержится.

Так, Устав Международного военного трибунала, судившего главных военных преступников Германии и за акты геноцида, совершенные ими в отношении евреев и славянского населения оккупированных стран Восточной Европы, в перечне преступлений, подлежащих юрисдикции Трибунала, еще не применяет термин геноцид, хотя имеет в виду именно это преступление: пункт «с» статьи 6 указывает на «убийства, истребление, порабощение, ссыл­ки и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по полити­ческим, расовым или религиозным мотивам...».

Если обусловливать правомерность квалификации действий, подпадающих под состав этого преступления на формальном ос­новании договорного признания термина, то тогда возможность такой квалификации пришлось бы ограничить не только актами геноцида, совершенными после принятия Конвенции о предупреж­дении преступления геноцида и наказании за него, но и кругом государств, подписавших и ратифицировавших ее. Юридическая и политическая нелепость такого предположения очевидна. Таким образом, вопрос о термине и связанный с ним вопрос о юридиче­ской квалификации актов геноцида, совершенных до принятия Конвенции, или же совершенных после ее принятия государствами, не подписавшими или не ратифицировавшими конвенцию, приоб­ретает принципиальное значение. Соответственно и вопрос о квали­фикации геноцида армян, выходя далеко за его рамки, касается и других известных случаев геноцида.

Хотя термин «геноцид» был предложен польским юристом д-ром Рафаэлем Лемке после того, как был завершен процесс прямого физического уничтожения армянского населения во всей Западной и на части Восточной Армении, на самом деле как сам термин, так и определение состава этого преступления тесно связаны именно с геноцидом армян.

Очевидно, что д-р Лемке не изобрел нового преступления, а лишь подобрал наиболее точный термин для обозначения существовавшего уже понятия о преступном нарушении норм междуна­родного права, направленном на уничтожение целых национальных групп людей как таковых. Как отмечается в специальном иссле­довании ООН по этому вопросу, «слово геноцид появилось срав­нительно недавно как неологизм, обозначающий старое преступ­ление».

Элементарная логика подсказывает, что не термин, каким бы удачным он ни был, создает преступление, а преступления ведут к принятию термина. Очевидно, что термин «геноцид» мог появить­ся только после того, как имели место эти преступления. Именно поэтому уже в 1933 г., т.е. спустя всего лишь 10 лет после гено­цида армян, когда ужасы этого преступления были живы в памяти человечества, д-р Лемке, еще не имея подходящего термина, дал описание элементов этого преступления. В специальном докладе, представленном на Пятой конференции по унификации международного уголовного права, состоявшемся в Мадриде 14-20 октяб­ря 1933 г., Лемке внес предложение об объявлении действий, на­правленных на уничтожение или разрушение расовых, религиозных или социальных групп, варварским преступлением по международ­ному праву — delicta juris gentium.

Единственное крупномасштабное преступление, которое д-р Лемке мог иметь в 1933 г. в качестве реальной основы предложен­ного им определения и которое содержало состав преступления геноцида, было уничтожение армянского населения порабощенной Турцией части Армении. Приход фашистов к власти заставил вспомнить кровавые дела их предтеч — младотурок. Стало очевид­но, что если человечество не сделает должных выводов и не примет необходимых мер пресечения, за геноцидом армян последуют но­вые акты геноцида.

Что же касается самого термина «геноцид», то он был найден д-ром Лемке позднее - в 1944 году, т.е. спустя почти десять лет после описания самого этого преступления. Как и описание этого преступления, подбор для него адекватного термина также был тесно связан с физическим уничтожением армян турецким государ­ством. Еще до того, как Р. Лемке предложил термин «геноцид», образованный из греческого «genos» (раса, нация или племя) и латинского «cide» (убивать) и означавший дословно «убийство нации», весь мир единодушно квалифицировал действия турецкого правительства в отношении армян как преднамеренное «убийство целой нации», как «истребление целого народа», как «разрушение», «уничтожение» армянского народа. Такие определения действий турецкого правительства по отношению к армянам содержатся в многочисленных источниках — самых различных по характеру и по национальной принадлежности. Тут и сообщения прессы, и частные письма очевидцев, и донесения разведки, и заявления обществен­ных и политических деятелей, и акты государств. Это отмечают и противники Турции, это признают и ее союзники. Это признают, а вернее — признавали и сами турецкие правители, турецкий суд, турецкая пресса и т.д.

Так, например, уже в 1915 г. официальный историк Великобритании и один из наиболее авторитетных представителей западной историографии — Арнольд Тойнби, описал происходившие при нем события в Армении на основе документальных первоисточников в книге с выразительным и исчерпывающим названием «Убийство нации». В то же время лорд Брайс, выступая в Палате лордов, сказал: «Почти что целая нация была уничтожена, и я думаю, что - истории не известны подобные случаи со времен Тамерлана».  В секретном сообщении агента № 1 английской разведывательной службы от 11 августа 1915 г. в качестве вывода сообщается: «Тур­ки грубо и методично осуществляют уничтожение всей армянской расы».

Французский современник этих событий Ренэ Пинон в 1916 г. определил действия турецкого правительства как «уничтожение армян». Великий французский писатель Анатоль Франс определял как «удушение целого народа» то, что делало с армянами прави­тельство султана Абдул-Гамида, и как «уничтожение этого наро­да» - действия младотурецкого правительства в годы первой ми­ровой войны. Видный деятель революции С.М. Киров клеймил позором намерение турок «истребить все армянское население».

Такая оценка событий разделялась и мировой прессой. Так, 9 сентября 1915 г. газета «Журналь де Женев» в редакционной статье отмечала, что «происходит грубое и систематическое истреб­ление целого народа... Сегодня речь идет об уничтожении целого народа на всей территории Османской империи, повсюду, где бы ни проживали его представители». Другая швейцарская газета — «Базлер Нахрихтен» — квалифицировала действия турецкого пра­вительства как «планомерное» «истребление целого народа», осу­ществляемого с помощью созданной для этого «подлейшей и жесто­чайшей системы уничтожения».

Такое же определение действий турецкого государства в отно­шении армян как «убийства целого народа» давалось в целом ряде официальных актов. Так, премьер-министр и министр иност­ранных дел Франции в письме сенатору Луи Мартену от 14 октяб­ря 1916 г. официально подтвердил, что французское правительство «осудило преступления младотурок и вынесло на суд человеческой совести их чудовищный план уничтожения целого народа, винов­ного в их глазах в том, что он любил прогресс и цивилизацию».

Такого рода примеры можно было бы продолжать без конца, но и приведенных достаточно, чтобы убедиться, что в этих обще­принятых оценках в конкретной форме присутствовали основные элементы определения: «убийство целой национальной группы». Достаточно сравнения этих определений с термином «геноцид», предложенным Р. Лемке, чтобы убедиться в том, что этот термин представляет собой всего лишь греко-латинскую кальку именно с этого общепризнанного определения преступления, совершенного турками и через двадцать лет повторенного их учениками — гит­леровскими нацистами. Поэтому можно с полным основанием утверждать, что физическое уничтожение армянской нации в Тур­ции, как первый широкомасштабный геноцид XX в., стал непосред­ственной реальной основой для появления и утверждения этого термина и определения состава самого преступления.

Об этом прямо, не оставляя места для каких-либо сомнений, говорит сам д-р Лемке в своей автобиографии: «В 1915 году немцы оккупировали Варшаву и весь район. Я использовал это время для изучения истории. Я следил, не уничтожаются ли националь­ные, религиозные или расовые группы. Правда пришла только после войны. В Турции 1.200.000 армян было убито только за то, что они были христианами». По признанию Лемке, он был потрясен полным отсутствием правосудия, полной безнаказанностью этого преступления: «После окончания войны около 150 турецких военных преступников были арестованы и интернированы британским правительством на острове Мальта. Армяне попали делегацию на мирную конференцию в Версале. Они требовали правосудия. Но в один из дней делегация прочитала в газетах, что все турецкие военные преступники были освобождены. Я был потрясен. Нация была убита, а виновные в этом люди были освобождены. Почему наказывают отдельную личность, когда один человек убивает другого? Почему убийство миллиона людей должно быть меньшим преступлением, чем убийство одного человека?».

Р. Лемке прямо и недвусмысленно пишет, что именно геноцид армян побудил его посвятить свою жизнь борьбе с преступлением геноцида. Снова обратимся к автобиографии: «Все больше и боль­ше я солидаризировался со страданиями жертв, чье число возра­стало по мере того, как я продолжал изучать историю. Я понял, что функция памяти состоит не только в том, чтобы регистрировать прошлые события, но стимулировать человеческую совесть. Вскоре последовали современные образцы геноцида, такие, как избиения армян в 1915 году. Мне стало ясно, что существование различных наций, религиозных групп и рас необходимо для цивилизации, так как каждая из этих групп должна осуществить свою миссию и внести свой вклад в развитие культуры... Я решил стать юристом и работать для того, чтобы поставить геноцид вне закона и чтобы государства сотрудничали в его предупреждении».

Более того, в связи с выработкой и принятием Конвенции по предупреждению преступления геноцида и наказания за него Р. Лемке поставил перед собой прямую цель — добиться, чтобы Турция ратифицировала ее в числе первых, хотя и сознавал, с какими трудностями он столкнется: «В моем сознании созрел сме­лый план. Он состоял в том, чтобы Турция ратифицировала Кон­венцию в числе двадцати ее первоначальных участников. Это было бы искуплением за геноцид армян. Но как добиться этого?... Турки гордятся своей республиканской формой правления и прогрессив­ными идеями, которые помогли нм заменить правление Оттоман­ской империи. Конвенция о геноциде должна быть поставлена в рамки социального и международного прогресса. Я знал, однако, что в этом разговоре обе стороны вынуждены будут избегать упоминания одного предмета, хотя он постоянно будет в их сознании: армяне!».

И хотя в годы второй мировой войны Р. Лемке вместе с дру­гими польскими евреями сам стал жертвой геноцида и потерял 49 членов своей семьи, события эти не затмили в его сознании ужасы геноцида армян. Вводя в оборот термин «геноцид», Р. Лемке имел в виду и геноцид армян турками в Османской империи, и геноцид славянского населения и евреев оккупированных стран Европы.

Вполне закономерно, что уже в самые первые годы появления термина «геноцид» в доктрине международного права и еще до того, как он был воспринят в Конвенции о предупреждении пре­ступления геноцида и наказании за него, в специальной литературе была отмечена правомерность его применения к факту физическо­го уничтожения армянского народа турецким государством. В ста­тье «Начало геноцида», впервые опубликованной на языке идиш и позднее — в 1948 г. переведенной на английский язык, Джозеф Гуттман пишет, что корни этого преступления восходят к геноциду армян:

«Специальный научный термин геноцид был изобретен для того, чтобы характеризовать организованную попытку уничтожения целой этнической группы. Кто-то мог подумать, что в новое время такого преступления еще не было, но это неправильно. Нацисты организовали массовое убийство в неслыханном масштабе с бес­прецедентной «научной» жестокостью, но уже до этого в наш «про­свещенный» век имела место грандиозная попытка уничтожить целую нацию. Она имела место если не прямо в Европе, то у самых ее ворот, а ее жертвами были не члены «диких племен», а цивилизованный христианский народ. Если методы убийства, в сравнении с «научной» эффективностью нацистов, кажутся довольно прими­тивными (газовые камеры в то время еще не были известны), мы тем не менее видим там все элементы, которые позднее были «усовершенствованы» нацистами: был хорошо подготовленный план действий; координированные операции всей администрации, направлявшиеся обладавшей сильной властью партийной машиной; стимулированное правительством подстрекательство толпы к насилию; убийство всех мужчин, которые могли бы оказать сопротивление; разрушение семей, отделение мужчин от женщин, детей от роди­телей; массовые депортации в условиях, при которых большинство депортированных погибли в пути; ликвидация оставшихся в живых в отдельных районах в концентрационных лагерях или во время «маршей смерти». Некоторые читатели уже конечно догадались, что я имею в виду турецкие зверства в отношении армян тридцать лот назад».

Примечательно, наконец, и то, что все международные акты, введшие термин «геноцид» в оборот, прямо указали, что это опре­деление применимо и ко всем известным случаям разрушения и уничтожения национальных групп. Так, Генеральная Ассамблея ООН уже в резолюции 96 (I), принятой на первой сессии 11 декаб­ря 1946 г., отметив, что «геноцид означает отказ в признании права на существование целых человеческих групп подобно тому, как человекоубийство означает отказ в признании права на жизнь отдельных человеческих существ» и подтвердив, что «геноцид, с точки зрения международного права, является преступлением, которое осуждается цивилизованным миром, и за совершение ко­торого главные виновники и соучастники подлежат наказанию независимо от того, являются ли они частными лицами, .государствен­ными должностными лицами или государственными деятелями, и независимо от того, совершено ли преступление по религиозным, расовым, политическим или каким-либо другим мотивам», прямо и определенно относит к этой категории международных преступле­ний все предшествовавшие случаи: «Можно указать, — говорится в резолюции, — на многочисленные преступления геноцида, когда полному или частичному уничтожению подверглись расовые, религи­озные, политические и прочие группы». Сама Конвенция о преду­преждении преступления геноцида и наказании за него, отмечая в преамбуле, что «на протяжении всей истории геноцид приносил большие потери человечеству», подтверждает правомерность ква­лификации в качестве геноцида всех действий, подпадающих под описанный ею состав этого преступления. То, что и до ее принятия и вступления в силу геноцид рассматривался как преступление по международному праву со всеми вытекающими из этого послед­ствиями, следует из ясно выраженных слов этой конвенции, в ста­тье I которой стороны (в том числе и сама Турция) «подтвержда­ют», а не устанавливают, что геноцид «является преступлением, которое нарушает нормы международного права и против которого они обязуются принимать меры предупреждения и карать за его совершение».

И в дипломатической практике, и в научной литературе сегодня термином геноцид квалифицируются не только геноцид армян, но и все другие случаи геноцида, имевшие место до утверждения это­го термина. Достаточно в этой связи сослаться на специальные доклады по вопросу о предупреждении геноцида и наказании за него, подготовленные по заданию Подкомиссии по предотвращению дискриминации и защите меньшинств Никодемом Рухашианкико (Руанда) в 1978 году и Беном Уайтекером (Англия) в 1985 году.

Очевидно, что суть вопроса сводится не столько к самому тер­мину, сколько к его правовому содержанию: с оценкой разрушения национальной группы, физического уничтожения целого народа связаны юридическая квалификация этих действий как тягчайшего международного преступления против человечества и, как неиз­бежное следствие этого, постановка вопроса об уголовной ответ­ственности физических лиц, совершивших эти наказуемые по меж­дународному праву деяния, и, что еще более важно, вопроса о моральной, политической и международно-правовой ответственно­сти государства, совершившего геноцид, о восстановлении попран­ных прав народа, ставшего его жертвой.

Отрицая правомерность юридической квалификации как международного преступления всех актов геноцида, совершенных до вступления в силу Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, и утверждая, будто сама наказуе­мость этого преступления была установлена этой Конвенцией, опре­деленные силы хотят прервать действие причинно-следственной связи между преступлением и наказанием, пытаются не допустить постановки вопроса об уголовной ответственности виновных физи­ческих лиц - организаторов и исполнителей этого преступления п международно-правовой ответственности самого государства.

То обстоятельство, что при перечислении действий, квалифицируемых как преступление против человечества, Устав Между­народного Военного Трибунала еще не применяет самого термина «геноцид», никоим образом не может вызывать сомнение, что этот документ имел в виду именно то преступление, которое стало называться геноцидом. Отрицание, в частности, того несомненного факта, что содержащееся в Уставе трибунала определение вклю­чает и преступление геноцида, котя самого термина тогда еще не было, могло бы привести к чудовищному и ничем не обоснован­ному выводу, что либо Устав Международного Военного Трибуна­ла не включил геноцид в компетенцию Трибунала, либо Трибунал не осудил акты геноцида, совершенные гитлеровской Германией. Очевидно, что оба предположения несостоятельны. Преступление геноцида охватывалось Уставом, и Трибунал по праву сурово осудил фашистских руководителей Германии за это преступление.

Следовательно, международное право признает наказуемость всех актов преступлений геноцида, совершенных до вступления в силу Конвенции по предупреждению преступления геноцида и на­казании за него. Судебное преследование и наказание глазных военных преступников на Нюрнбергском процессе не были произвольным осуществлением власти со стороны государств-победителей. Правомочия Нюрнбергского трибунала в отношении преступлений, совершенных до принятия и вступления в силу Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, основы­вались на признании геноцида преступлением против человечества на основе обычных норм международного права. Именно на осно­вании действовавших уже до принятия этой Конвенции обычных норм и принципов международного права осуществлялось пресле­дование и устанавливалась мера наказания за это международное преступление. Тогда, как и теперь, международное право исходило из того, что действия, посягающие на основы существования и препятствующие нормальному развитию таких человеческих групп, как нации и народы, представляют особую опасность для человечества и должны рассматриваться как международные преступле­ния или как преступления против человечества и человеческой цивилизации. Именно поэтому международное право исходило из того, что государства, совершившие такого рода преступления, несут особую международно-правовую ответственность, а физиче­ские лица — уголовную ответственность.

Эти принципы и нормы международного права, воплощенные в Уставе Международного военного трибунала, нашли свое выра­жение в вынесенном им приговоре. Для наказания военных пре­ступников и признания ответственности германского государства за акты геноцида не имело значения то обстоятельство, что Кон­венция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него была принята уже после завершения Нюрнбергского процесса, а в Уставе Международного военного трибунала термин «геноцид» еще не применялся и о его наказуемости как «преступления про­тив человечества» не говорилось. Считалось достаточным призна­ние наказуемости по международному праву тех составляющих содержание геноцида действий, которые перечислялись в ст. 6 Устава Международного военного трибунала. По смыслу этой статьи подлежали наказанию перечисленные в ней преступления, включая такие преступления против человечества, как «убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершен­ные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам».

Хотя к юрисдикции самого Трибунала относились лишь те из них, которые были совершены «с целью осуществления или в связи с любым преступлением, подпадающим под юрисдикцию Трибуна­ла», квалификация актов геноцида, совершенных до 1939 г., как международного преступления очевидна. Таким образом, рассматривались как международное преступление убийства фашистами немецких евреев, а также евреев и лиц иной национальности из стран, воевавших на стороне Германии, хотя они не считались под­падающими под юрисдикцию трибунала.

То, что геноцид рассматривался как разновидность преступле­ния против человечества еще до принятия Устава Международного военного трибунала и Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, подтверждается и национальной судебной практикой — материалами процессов над лицами, винов­ными в совершении преступления геноцида в судах ряда стран.

В виде примера можно было бы сослаться на обвинительный акт и приговор Военного трибунала США в Нюрнберге по делу Йозефа Альтштоттера и других. Обвинительный акт следующим образом включает геноцид в определение преступлений против человечества: «В период между сентябрем 1939 г. и апрелем 1945 года указанные обвиняемые сознательно, незаконно и по доброй воле совершили преступления против человечества, предусмотренные законом № 10 Контрольного совета, в качестве исполнителей, пособников или добровольных соучастников, вовлеченных путем обмана или подстрекательства; все они были связаны с планами и мероприятиями по совершению зверств и преступлений, включаю­щих, в частности, убийства, истребления, похищения, депортацию, незаконные аресты, истязания, преследования в связи с расовой или религиозной принадлежностью, жестокое обращение и другие бесчеловечные акты против гражданского населения Германии и граждан оккупированных стран».

Квалификация геноцида как разновидности преступления против человечества содержится и в главном пункте обвинения по делу Ульриха Грейфельда и др. в Военном трибунале США в Нюрнберге. Указывается, что «обвиняемые совершили преступле­ние против человечества», совершив убийства, истребления, пора­бощение, депортацию, аресты, истязания, преследования на почве расовой и религиозной принадлежности и другие бесчеловечные и преступные деяния, которые «явились составной частью общего плана геноцида, предусматривающего систематическое истребление народов и этнических групп путем их физического уничтожения, а также путем разрушения и уничтожения их национальной специ­фики».

В приговоре Иерусалимского окружного суда по делу нацист­ского преступника Эйхмана, вынесенном 12 декабря 1951 г., суд указал, что совершенное нм преступление против еврейского наро­да, составляя преступление геноцида, является одним из тягчайших преступлений против человечества.

В связи с вопросом о международно-правовой квалификации геноцида как наказуемого международного преступления, приме­чательно мнение Военного трибунала США в Нюрнберге, выска­занное в 1947 г., то есть тогда, когда в Генеральной Ассамблее ООН вопрос о необходимости принятия специальной конвенции о геноциде только начали рассматривать. Давая оценку резолюции Генеральной Ассамблеи 180 (II), Трибунал отметил, что призна­ние в этом документе геноцида международным преступлением, влекущим за собой национальную и международную ответствен­ность отдельных лиц и государств, авторитетно отражает отношение к нему мирового общественного мнения.

Особую ценность для понимания существовавшей правовой ситуации имеет известное консультативное заключение Международного суда от 28 мая 1951 г, по вопросу об оговорках к Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, в котором Суд ясно и недвусмысленно отметил, что «принципы, на которых основана Конвенция, являются принципами, признанными цивилизованными нациями обязательными для всех государств вне всякой связи с Конвенцией».

Из заключения Международного суда ООН следует, что гено­цид представляет собой такое преступление, предотвращение, пре­сечение и наказание за которое составляли и составляют обязан­ность любого из государств мира независимо от его участия или неучастия в Конвенции и независимо от того, были ли акты гено­цида совершены до или после ее заключения и вступления в силу.

И если признается правомерность и юридическая обоснован­ность применения действовавших уже до вступления в силу Кон­венции норм международного права к оценке действий фашистской Германии в отношении евреев и славянского населения Восточной Европы, то столь же очевидно и также бесспорно, что эти же нор­мы международного права были применимы и к оценке идентич­ных по содержанию действий турецкого государства в отношении армян. Это подтверждается не только логическим умозаключением по аналогии, в силу полного сходства правовой ситуации, но и конкретным международно-правовым инструментарием, прямо и непосредственно относящимся к геноциду армян.

Значение соответствующих международно-правовых актов, принятых в связи с геноцидом армян, выходит далеко за рамки этого конкретного преступления — геноцида армян, и имеет огромное значение для международно-правовой квалификации актов геноци­да вообще. В этой связи следует указать, что только незнанием о существовании этого материала можно объяснить исторически ошибочное утверждение одного из упомянутых выше докладчиков Подкомиссии по предотвращению дискриминации и защите мень­шинств Никодема Рухашианкико, будто «история понятия геноцида как международного преступления начинается с момента разработки устава Международного военного трибунала в Нюрнберге».

В действительности же именно в связи с геноцидом армян впервые в истории, задолго до принятия резолюций Генеральной Ассамблеи ООН 96 (I) от 11 декабря 1946 г., 180 (II) от 21 ноября 1947 г. и 260 (III) от 9 декабря 1948 г. и заключения Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него в официальных международных актах, а затем и в доктрине между­народного права была дана исчерпывающая юридическая квалификация действий, составляющих геноцид, как «преступления про­тив человечества» и была сформулирована идея наказуемости этого преступления, идея личной уголовной ответственности членов турецкого правительства за его организацию и осуществление.

До этого, на протяжении десятилетий, мир характеризовал акты геноцида армян и других народов, подвластных турецкой империи, как «резню», «массовые убийства», «зверство», «варвар­ство», попирающие человеческое достоинство, несовместимые с элементарными представлениями о праве и морали. Такие оценки отражали нечеловеческую жестокость методов, применявшихся организаторами и исполнителями этих преступлений, и силу стра­даний жертв этих насилий. И хотя такие определения, как «звер­ства», «жестокость» и т. п. применялись и на Нюрнбергском и других процессах в отношении актов геноцида, совершенных на­цистскими преступниками, они выражали скорее морально-этиче­скую опенку характера преступных действий, но не раскрывали всего юридического содержания этого преступления как посяга­тельства на само человечество.

Важную, хотя до сих пор еще не получившую должного при­знания историческую роль в четкой юридической квалификации фактов уничтожения целых национальных групп как наказуемого преступления против человечества сыграла Россия и русская док­трина международного права. И впервые в истории геноцида такая квалификация был дана применительно к всеобщему уничтожению армянского населения турецким государством.

В условиях, когда правительство Османской империи уже приступило к заключительной стадии геноцида армян — к реализации заранее разработанного плана их полного и повсеместного физиче­ского уничтожения сперва в пределах подвластной ей Западной Армении, а потом и в смежных областях Восточной Армении, Рос­сия. стремясь пресечь это преступление угрозой неотвратимости возмездия, выступила с инициативой совместного демарша главных союзных держав. Непосредственная цель русской инициативы со­стояла в том, чтобы остановить турецкое правительство и тем спасти армянский народ. Этим определяется как время этой инициативы, так и та срочность, с которой Россия добивалась ее реализации.

26 апреля (12 апреля старого стиля) 1915 г. министр иностран­ных дел России направил телеграмму послам в Париже и Лондоне Извольскому и Бенкендорфу с поручением «предложить француз­скому (английскому) правительству опубликовать совместно с нами и с Англией (Францией) обращение к Порте, в котором личная ответственность за избиение армян возлагалась бы на всех членов турецкого Совета министров, а также всех гражданских и военных должностных лиц, прикосновенных к этим событиям». В телеграмме указывалось также, что «в обращении можно было бы напомнить о репрессивных мерах, принятых Европой в 1860 году, после резни в Сирии». Эта ссылка в виде прецедента на акт гуманитарной интервенции, предпринятой официально в интересах предотвращения новой резни христиан-маронитов турками, оче­видно, должна была служить указанием на гуманитарный харак­тер возможных ответных акций.

Послам поручалось, в случае согласия английского и француз­ского правительств с этим предложением, «условиться относитель­но текста обращения, которое желательно было бы опубликовать как можно скорее и в один и тот же день в трех странах».

В тот же день послы довели соображения своего правитель­ства до министров иностранных дел Франции и Англии — Делькассе и лорда Грея, изложив суть предложения в памятных записках. Ввиду срочности вопроса французский министр иностранных дел Делькассе направил в ночь на 27 апреля телеграмму послу Фран­ции в Лондоне Полю Камбону, в которой он, сообщая, что «не видит возражений» к принятию русского предложения, просил вы­яснить мнение английского правительства и его согласие «возложить подготовку текста на русское правительство».

Рассматривая совместную декларацию главных союзных дер­жав и параллельно предпринимавшиеся усилия по оказанию воз­действия на турецкое правительство при помощи нейтральных государств с целью спасения армянского народа не как альтерна­тивы, а как взаимно дополняющих средств, Россия предложила французскому и английскому правительствам добиваться, чтобы правительства США и Италии также потребовали от турецкого правительства прекращения резни армян. Министр иностранных дел Англии Грей поручил английским послам в Риме и Вашингтоне поддержать усилия русского посла. Такие же инструкции были даны своим послам французским министерством иностранных дел.

Срочная необходимость и значение совместной декларации резко возрастали по мере того, как становилась очевидной неэф­фективность заступничества США. Уже 5 мая 1915 г. посольство России в Париже сообщает местному министерству иностранных дел, что в связи с поступлением новых сообщений о резне армян и «ввиду неэффективности вмешательства американского посла, который ограничился призывом к османскому правительству взять «под защиту» армян», российское правительство считает необхо­димым срочно опубликовать предложенное Сазоновым коллектив­ное заявление Порте в соответствии с памятной запиской имперско­го посольства от 26 апреля 1915 г.».

10 мая 1915 г. русский посол в Лондоне Бенкендорф снова справился у А. Никольсона о результатах контактов с правитель­ствами США и Италии. Изучение телеграмм, полученных англий­ским министерством иностранных дел, показало, что «очень не­ясные переговоры, по-видимому, не дают ожидаемого результата». Тогда русский посол прямо спросил у английского министра ино­странных дел, согласится ли он, чтобы союзные державы опубли­ковали «декларацию, которая возложила бы на турецкое правительство ответственность за насилия над армянами».

Настойчивость русского посла была, конечно, не случайной. Она объяснялась явным нежеланием английской дипломатии за­крывать пути для традиционной политики сговора с турецкой им­перией по армянскому вопросу. В данном случае это проявилось в поведении А. Никольсона, который «заметил, с одной стороны, что армяне, похоже, находятся в состоянии восстания против ту­рецкого правительства, а с другой стороны, что публикация такого манифеста представляет ненужную демонстрацию, из которой армяне не извлекут для себя никакой пользы».

Этот алогичный тезис, что оставлять жертв геноцида без под­держки, на произвол их убийц — в их же интересах, применялся английской дипломатией и раньше. По нечистоплотным политиче­ским соображениям она будет обращаться к нему неоднократно и в дальнейшем. Сейчас же Никольсон ограничился обещанием передать сообщение русского посла Грею.

Дело, однако, не терпело затяжки. Адская машина истребления людей была уже запущена. Каждый день мог стоить жизни тыся­чам людей. Поэтому, не дожидаясь ответа, уже на следующий день — 11 мая 1915 г., русские послы в Париже и Лондоне пере­дали на рассмотрение кабинетов этих стран текст декларации, предложенный российским министром иностранных дел Сазоновым:

«В течение всего последнего месяца в Армении происходит резня армян курдами и турками при явном попустительстве, а иногда и при прямом содействии оттоманских властей. В половине апреля н.ст. резня армян имела место в Эрзеруме, Дергане, Эгине, Акне, Битлисе, Муше, Сасуне, Зейтуне и во всей Киликии; поголов­но вырезаны жители сотен деревень в окрестностях Вана; в самом Ване армянский квартал осажден курдами. В то же время константинопольское турецкое правительство подвергает арестам и небывалым притеснениям мирное армянское население. Ввиду новые преступлений, совершаемых Турцией против христианства и цивилизации, союзные правительства сим публично объявляют Порте, что они возлагают личную ответственность за эти преступления на всех членов турецкого правительства, а также на тех его мест­ных представителей, которые окажутся причастными к резне ар­мян».

Послы просили сообщить, согласны ли соответствующие правительства с предложенной редакцией декларации и просили указать приемлемую дату ее публикации.

Первым ответило английское правительство. Государственный секретарь по иностранным делам Грей сообщил российскому мини­стерству иностранных дел о своем согласии с предложенным тек­стом декларации и о готовности опубликовать его в Лондоне, как только французское правительство даст свое согласие. По указа­нию Грея английский посол в Париже нотой от 19 мая 1915 г. со­общил об этом французскому министру иностранных дел.

Однако французское правительство предложило серьезную редакционную правку терминологического характера, имевшую отношение к определению характера преступления. Дело в том, что в первоначальном проекте декларации преступлению геноцида ар­мян давалась правовая оценка с христианско-этических позиций. Объяснялось это прежде всего тем, что само турецкое правитель­ство, объявив армянам джихад, проводило геноцид под прикрыти­ем ислама. С другой же стороны, в эпоху европоцентризма само международное право рассматривалось как право «христианских» или «цивилизованных» государств Европы. Мировая война и после­довавшие за ней события стали важным этапом на пути отказа от такого европоцентристского подхода, и это нашло отражение в пересмотренном тексте рассматриваемого документа. При ознаком­лении с французским текстом министр иностранных дел этой стра­ны собственноручно заменил слова «против христианства» словами «против человечества».

Вместе с тем следует отметить, что авторы текста, говоря о том, что геноцид армян является преступлением «против христиан­ства», не просто или не только отдавали дань традиции. Они, ве­роятно, вкладывали в эту оценку определенную дипломатическую нагрузку, ориентированную на общественное мнение двух нейтраль­ных государств — Италии и США, в которых религиозный фактор играл существенную роль. Затрагивая религиозную струну, они хотели, очевидно, воздействовать на правительства этих стран, чтобы они предоставили гуманитарным соображениям приоритет перед их корыстными меркантильными или политическими интере­сами. Вероятно, определенную роль играло и желание воздейство­вать на христианские чувства населения Германии, кайзеровское правительство которой фактически действовало в роли соучастника турецкого правительства.

Конечно, такой религиозно-этический подход к оценке гено­цида армян был чреват и негативными последствиями, ибо пере­водил вопрос, как того хотели сами организаторы геноцида армян, в плоскость религиозных отношений, в то время как речь шла о признании действий султанского правительства преступными на основе общечеловеческого критерия.

В пользу такого общечеловеческого, а не религиозного подхода говорило не только то, что соучастником геноцида выступали хри­стианские Германия и Австро-Венгрия, объявленные султаном-ха­лифом «друзьями ислама», но и то, что уже тогда турецкое правительство не ограничивалось геноцидом армян, распространяя преследования на мусульманские народы — арабов и даже на курдов.

Соответствующее изменение текста декларации было согласо­вано в ходе его дальнейшего обсуждения, осуществлявшегося по дипломатическим каналам. Уже 20 мая 1915 г. «в ответ на ноты, многократно адресованные его превосходительством послом России по вопросу о преследованиях и избиениях армян, жертвой которых снова стало армянское население определенных вилайетов Тур­ции», министр иностранных дел Франции сообщил ему, что «фран­цузское правительство готово опубликовать в Париже декларацию, текст которой был сообщен ему его превосходительством г-ном Извольским в его ноте от 11 мая». Вместе с тем, «в виду сущест­вующей для французского правительства необходимости щадить чувства мусульманского населения, которое живет под его суверенитетом», министр иностранных дел Франции высказывал мнение, что слова «против христианства и цивилизации» во втором пара­графе предложенного текста «могли бы беспрепятственно исчез­нуть». Мотивировалось это тем, что указанные слова «могли бы создать представление, будто интересы Франции в отношении Турции связаны только с христианским населением». Французское правительство постаралось заручиться поддерж­кой в этом вопросе со стороны английского правительства. В тот же день, 20 мая 1915 г., сообщая английскому послу о своей готов­ности «опубликовать эту самую декларацию», французский министр иностранных дел предложил опустить из ее текста слова «против христианства и цивилизации». Убеждая английское правительство согласиться с его поправкой, французский министр рассчитывал, что соображения колониальной политики, которыми руководство­валась Франция, будут приняты во внимание и Британской империей: «Заинтересованность в том, чтобы пощадить чувства мусульманского населения, проживающего под суверенитетом Франции и Англии, убедит, без сомнения, британское, так же как и француз­ское правительство, в целесообразности воздержаться от указания, будто интересы двух держав находятся на стороне христианских элементов». Передавая через английского посла Э. Грею свои со­ображения, Делькассе просил сообщить, одобряет ли британское правительство «идею модификации задуманной декларации в ука­занном смысле».

Предлагая по взаимной договоренности заменить или опустить христианско-этическую оценку этого преступления, Англия и Франция явно исходили из того, что, поскольку преступление со­вершалось правительством турецкого султана, являвшегося одно­временно и главой всех правоверных по отношению к армянам-христианам, против которых была объявлена «священная война» — джихад, то все мусульмане подвластных им стран будут руковод­ствоваться лишь чувствами религиозного фанатизма и не смогут дать правильной общечеловеческой оценки этому уголовному преступлению, совершенному с политическими целями.

Если судить по реакции некоторых мусульманских лидеров Индии — духовных «отцов» нынешнего Пакистана, то, вероятно, можно было бы сказать, что для этих соображений были из­вестные основания. Следует, однако, иметь в виду, что эта их ре­акция была результатом тайной работы не только турецких аген­тов, но и соответствующих властей и служб самой Англии, правя­щие круги которой использовали ими же созданное «мнение» мусульман для таких политических решений территориальных и иных аспектов армянского вопроса, которые были направлены на ослабление русского или советского влияния в заповедных районах английского империализма и колониализма.

21 мая 1915 г. английский посол передал французскому мини­стру иностранных дел предложение принять текст с исключением слов «христианства и», в результате чего истребление армян ква­лифицировалось бы как преступление «против цивилизации». Кро­ме того, в последнем параграфе, где говорилось о привлечении к ответственности представителей правительства, причастных «к рез­не армян», предлагалось говорить о причастности к «подобной рез­не». Это положение вводило определенную степень обобщения, указывая, что наказуемы не только резня армян, но и всякая «подобная резня». В конце сообщения посол от себя добавлял, что он телеграфно запросил Грея о возможности изъятия всей фразы «против христианства и цивилизации», как это было предложено французским министром накануне.

В тот же день, 21 мая 1915 г., английский посол сообщил, что Грей соглашается с предложением Делькассе опустить всю фразу. Принятие этого предложения выхолостило бы юридический смысл совместной декларации, и поэтому 24 мая 1915 г., в день, согласо­ванный для опубликования декларации в трех столицах, россий­ский посол в Париже Извольский получает указание своего мини­стерства «срочно» довести до сведения французского министра иностранных дел телеграмму с недвусмысленным изложением по­зиции России: «Императорское правительство согласно заменить формулу «против христианства и цивилизации» словами «против человечества и цивилизации» и закончить декларацию, как того желает сэр Эдвард Грей, словами «к подобной резне» вместо «к резне армян». Хотя российское министерство иностранных дел вы­разило готовность опустить слова, вызвавшие возражение, оно дало попять, что это принято только как крайняя мера — с целью не сорвать опубликование декларации 24 мая, и выразило «надежду, что кабинеты Парижа и Лондона примут внесенное им изменение».

Благодаря настойчивости России эта формула была принята, так как она не оставляла никаких политических оснований для прежних возражений и была полностью обоснована с точки зрения международного права. В результате 24 мая 1915 г. Декларация была одновременно опубликована в Париже, Лондоне и Петрогра­де. Окончательный официальный текст Декларации правительств трех стран гласил:

«В течение всего последнего месяца в Армении происходит резня армян курдами и турками при явном попустительстве, а иногда и при прямом содействии оттоманских властей. В половине апреля н.ст. резня армян имела место в Эрзеруме, Дергане, Эгине, Битлисе, Муше, Сасуне, Зейтуне и во всей Киликии; поголовно вырезаны жители сотен деревень в окрестностях Вана; в самом Ване армянский квартал осаждался курдами. В то же время константинопольское турецкое правительство подвергает арестам и небывалым притеснениям мирное армянское население.

Ввиду этих новых преступлений, совершаемых Турцией против человечества и цивилизации, союзные правительства России, Фран­ции и Англии сим публично объявляют Порте, что они возлагают личную ответственность за эти преступления на всех членов турецкого правительства, а также на тех его местных представителей, которые окажутся причастными к подобной резне».

Юридический анализ этого документа убедительно раскрывает его чрезвычайно важное значение не только с точки зрения квали­фикации преступления геноцида армян, но в общем плане борьбы, против этого преступления.

Прежде чем дать оценку действиям турецкого правительства как «преступления против человечества и цивилизации», авторы документа излагают эти действия, определяя тем самым сам со­став преступления. Указывая на массовые убийства армян, совер­шавшиеся на основании их национальной принадлежности, и гово­ря о преступном характере «подобной резни», авторы Декларации подчеркивали тем самым, что в ней речь идет о применении к конкретному случаю резни армян общего нормативного положения международного права. В документе четко определяется отношение к этим массовым убийствам армян самого турецкого правительства не только как «попустительство», но и как «прямое содействие». Принципиально важное значение имеет указание на то, что происходят «новые преступления». Тем самым, во-первых, указы­вается, что прежние акты массового уничтожения армян тоже составляли преступление, и, во-вторых, подчеркивается тесная связь новых преступлений геноцида армян с прошлыми актами геноцида этого народа.

Семантически определение геноцида как «преступления про­тив человечества» наводит прежде всего на мысль, что объектом этого преступления является не только та человеческая группа, которая стала непосредственной его жертвой, но и все человечест­во. События, последовавшие за квалификацией геноцида армян как «преступления против человечества», полностью подтвердили обоснованность такой оценки. И это не только по той причине, что физическое уничтожение любого народа — это уничтожение части рода людского не только потому, что посягательство на жизнь армянского народа, внесшего крупный вклад в развитие человеческой цивилизации, представляло посягательство на само человечество и его цивилизацию. Дело еще и в том, что геноцид армян сказался непосредственно на судьбах многих других народов Европы и мира. Это преступление имело неисчислимые последствия для всего человечества, в том числе и для народов, непосредствен­но причастных к геноциду армян, — для курдов, бывших слепым орудием в руках турецкого государства, и даже для самих турок — господствующей нации империи.

Смысл квалификации геноцида как «преступления против человечества» не ограничивается указанием на тяжесть и масштаб­ность этого преступления, его общечеловеческие разрушительные последствия. Чрезвычайно важное с правовой точки зрения значе­ние этого определения связано с заложенным в нем постулате об ответственности и неотвратимости наказания. С точки зрения юри­дической Декларация примечательна тем, что с квалификацией геноцида армян как «преступления против человечества и цивили­зации» она связывает личную уголовную ответственность за это международное преступление всех членов турецкого правительства и его местных представителей, причастных к резне армян. Тем самым Декларация положила начало утверждению в международ­ном масштабе личной уголовной ответственности физических лиц. При этом она явно и недвусмысленно отвергает возможность ссыл­ки на доктрину «акта государства», согласно которой деяния, со­вершаемые государственными органами, инкриминируются собст­венно государству, что исключает ео ipso индивидуальную вину, физических лиц, являющихся исполнителями этих деяний. Сог­ласно Декларации официальное положение лиц, виновных в гено­циде армян, являются ли они членами правительства или его представителями на местах, не может рассматриваться как оправдатель­ное обстоятельство или как основание для смягчения наказания.

Следует отметить также, что помимо установления ответствен­ности турецкого правительства международно-правовая квалифи­кация геноцида армян как преступления против человечества неизбежно влекла также и признание обязанности международного сообщества государств и прежде всего тех, которые подписались под Декларацией или признали данную в ней оценку, обеспечить правосудие, возможно более полное устранение последствий этого преступления, восстановление права и справедливости.

Формально-юридическое значение имела и заблаговременная официальная нотификация турецкого правительства о междуна­родно-правовой квалификации его действий как преступления и их наказуемости. Тем самым отвергалась всякая возможность в дальнейшем ссылок на незнание последствий своего преступления.

Эта нотификация была осуществлена через нейтральные Сое­диненные Штаты Америки. В соответствии с предписанием минист­ра иностранных дел Франции Делькассе, сохранившимся на архив­ном экземпляре Декларации, копия ее вместе с йотой министра от 25 мая 1915 г. была послана послу США в Париже Уильяму Шарпу с просьбой, чтобы его правительство «по обычным каналам» сроч­но довело их до сведения оттоманского правительства.

В результате официальной нотификации турецкое правитель­ство, продолжая геноцид армян, знало, какую международно-пра­вовую квалификацию дает мир его действиям, знало об уголовной наказуемости совершаемого им преступления и о международной ответственности самого турецкого государства.

Таким образом, квалификация геноцида армян как преступле­ния против человечества основывается не только на сопоставлении объективно установленных фактов с существующим определением состава этого преступления, но и на том, что именно геноцид ар­мян впервые в истории этого преступления был квалифицирован expressis verbis — как преступление против человечества по меж­дународному праву.

Содержавшаяся в Декларации международно-правовая квали­фикация геноцида армян как «преступления против человечества» впоследствии неоднократно подтверждалась не только ее автора­ми — главными союзными державами, но была поддержана и дру­гими государствами.

С признанием геноцида армян тягчайшим международным преступлением были сопряжены далеко идущие политические и правовые последствия. Союзные державы перед всем миром тор­жественно и официально обещали наказать преступников — винов­ников мучительной гибели 2 миллионов ни в чем не повинных мужчин, женщин и детей; обещали восстановить попранное право и справедливость в отношении армянского народа — жертвы этого преступления. Идея международной ответственности турецкого государства должна была лечь в основу послевоенного мирного урегулирования. Преступление, совершенное турецким государст­вом, окончательно порвало юридические связи между ним и его армянским населением, лишило Турцию каких-либо международно-правовых оснований для сохранения государственной власти над армянским народом. Мир исходил из того, что геноцид не мог породить для государства, совершившего это тягчайшее международное преступление, каких-либо прав или преимуществ. Допуще­ние противоположного означало бы не только отрицание самой идеи права, но было бы противно самым элементарным представ­лениям о справедливости в международных отношениях.

С квалификацией геноцида армян как преступления по международному праву была связана и постановка вопроса о подсудно­сти этого преступления международному суду, учреждение кото­рого предусматривалось в рамках мирного договора. То обстоя­тельство, что правосудие не состоялось, что предполагавшийся международный судебный процесс над турецкими организаторами и исполнителями геноцида армян не стал ни первым, ни последним судебным процессом над виновниками этого тяжкого преступления против человечества, объясняется отнюдь не тем, что оно не со­знавалось или не было необходимости в нем, или что не было необходимой юридической основы для установления уголовной ответственности физических лиц — организаторов и исполнителей этого преступления. Напротив, изучение вопроса со всей очевид­ностью показывает, что была и соответствующая правовая основа в виде признания геноцида международным преступлением против человечества, было и сознание мировой общественностью необхо­димости сурового наказания виновников этого преступления и воз­можно более полной и скорой ликвидации его последствий. Не было только необходимых политических условий, поскольку и тог­дашние вершители судеб мира — державы Антанты, и молодое Советское государство интересы правосудия и восстановления пра­ва и справедливости принесли в жертву своим политическим инте­ресам, вступили в позорный сговор с преступниками, используя права и интересы беспомощной, несчастной жертвы преступления как разменную монету в политической игре.

Тем не менее, квалификация геноцида армян как преступления против человечества уже в то время, когда он осуществлялся, и впервые в истории этого международного преступления имеет принципиальное, основополагающее значение для квалификации в качестве преступления против человечества по международному праву всех случаев геноцида, совершенных до вступления в силу Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него или совершаемых теперь государствами, не являющимися ее участниками.

Для понимания значения и места Декларации 24 мая 1915 г. по вопросу о геноциде армян в истории борьбы против этого меж­дународного преступления уместно сравнить ее с аналогичной по содержанию и целям Декларацией трех великих держав — СССР, Англии и США об ответственности гитлеровцев за совершенные зверства, опубликованной в Москве 2 ноября 1943 г. Эго заявление, сделанное по инициативе СССР, стало первичной юридиче­ской основой всех дальнейших действий, направленных на наказа­ние фашистских преступников за геноцид и другие преступления против человечества. На его основе было заключено специальное соглашение и создан Международный военный трибунал. Нюрн­бергский процесс над главными военными преступниками фашистской Германии стал первым в истории международным процессом по делам о преступлениях против человечества, включая преступ­ление геноцида. Суд народов в Нюрнберге осудил преступления не только фашистских палачей, но и их вдохновителей и учителей — организаторов и исполнителей геноцида армян.

 

РЕЗЮМЕ

Геноцид армян полностью соответствует составу этого международного преступления и подпадает под его определение в меж­дународном праве. Те, кто выступают в качестве преемников и защитников этого преступления, пытаются снять ответственность за геноцид армян с турецкого государства. Не имея возможности скрыть объективные и общеизвестные факты или оправдать эти действия соображениями «государственной безопасности» и «пра­вом на самосохранение», которые ясно и недвусмысленно отверга­ются международным правом, они пытаются прикрыться «право­выми» аргументами чисто формального характера. С этой целью они утверждают, что турецкое государство не могло совершить преступления геноцида, т.к. само это понятие возникло позднее и его наказуемость была установлена лишь с вступлением в силу в 1955 г. Конвенции о предупреждении преступления геноцида и на­казании за него.

Отрицая правомерность квалификации физического уничтоже­ния турецким государством армянского населения в 1878—1922 гг. как преступления геноцида, тем самым отрицают и правомерность такой квалификации и в отношении всех других случаев массового уничтожения национальных групп, совершенных до даты вступле­ния в силу этой Конвенции, включая и исторический факт уничто­жения фашистской Германией 12 млн лиц славянского и еврейско­го происхождения. Такой подход опровергается как Нюрнбергским и другими процессами над нацистскими преступниками, так и самой Конвенцией.

Те нормы международного права, которые были применены при оценке действий фашистской Германии в отношении евреев и славянского населения Восточной Европы, применимы и к оценке идентичных по содержанию действий турецкого государства в от­ношении армян. Это подтверждается не только логическим умо­заключением по аналогии, в силу полного сходства правовой си­туации, но и конкретным международно-правовым инструментари­ем, прямо и непосредственно относящимся к геноциду армян.

Хотя термин «геноцид» вошел в оборот уже после завершения процесса физического уничтожения армянского народа во всей Западной части Восточной Армении, на самом деле как сам термин, так и определение состава этого преступления тесно свя­заны именно с геноцидом армян. Термин «геноцид» представляет собой всего лишь греко-латинскую кальку с определения действий турецкого государства в отношении армян как «убийства целой нации», которую единодушно давал весь мир. Геноцид армян впервые в истории был квалифицирован expressis verbis — как преступление против человечества в Декларации главных союзных держав от 24 мая 1915 г. В принятии этого документа, имеющего основополагающее значение в борьбе против этого тяжелого пре­ступления, важную, хотя до сих пор еще не оцененную по достоин­ству роль сыграла Россия.

Ю.Г. Барсегов. Геноцид армян - преступление против человечества. О правомерности термина и юридической квалификации. Ереван, 1990.