Мотивы и цели провозглашения независимости Закавказья, инициированные Турцией на переговорах в Трапезунде

Инициатором проведения дипломатических переговоров с правительством Закавказья и заключения мирного договора было османское правительство. Последующие события показали, что все это было заранее разработанной военно-политической тактикой турецкого руководства, посредством которой оно пыталось поставить в безвыходное положение закавказские народы (за исключением их соплеменников – кавказских татар, имеющих общую с ними религиозную принадлежность) – реализовать стратегические цели Турции и по законам территориального влияния обеспечить ее безопасность с севера, т.е. со стороны России.

Исходя из этого, Турция стремилась в процессе дипломатических переговоров собственными военными успехами чашу весов склонить в свою сторону. Выдвигая на первый план тактику дипломатических переговоров, она пыталась, во-первых, отвлечь и ввести в заблуждение, а во-вторых, усыпить бдительность закавказского правительства и ослабить сопротивленческий дух народов Закавказья, в частности, армян. Турция также стремилась к миру, чтобы выиграть время и сгруппировать свои военные силы на фронтах войны.

Османская Турция задействовала свою традиционную политику как в преддверии турецко-закавказских дипломатических переговоров в Трапезунде, так и в их процессе и впоследствии. Турки, с одной стороны, вели переговоры, а с другой – силой оружия активно заставляли выполнять их незаконные требования. В этой связи Ал.Хатисян писал следующее: “При всех обстоятельствах действия турок неизменны – вести переговоры и одно-временно воевать с целью навязывания своей воли. Весьма тяжело они (военные походы турок) отразились на наших переговорах о мире (в Трапезунде). Впоследствии такая история повторилась со мной дважды за один и тот же год – в мае в Батуме, и в ноябре 1920 г. – в Александрополе”.

Вечером 23-го февраля (8-го марта) закавказская миротворческая делегация прибыла в Трапезундский порт, а турецкая делегация умышленно тянула время, держа всех в неведении. Их цель была очевидна: с одной стороны, до начала турецко-закавказских дипломатических переговоров захватить побольше территорий, а с другой – оказать морально-психологический прессинг на закавказскую делегацию. Обретшая силу традиции, эта политика турок была задействована и в ходе переговорного процесса в Трапезунде.

В создавшейся ситуации закавказская миротворческая делегация не имела права сойти на берег и была вынуждена в течение четырех дней, до прибытия турецкой делегации в Константинополь, находиться на борту румынского крейсера “Король Карлос”. Лео, советник по Армянскому вопросу, отмечал, что это было “…унизительно для всей делегации. Проходят дни, а турецкой делегации все нет, на нашем “Карлушке” уже начался голод. Ни на берег не можем сойти, ни вернуться обратно. На берег сошли только наши турецкие (кавказские татары) коллеги, они уходят на весь день, а вечером возвращаются веселые и довольные, как из земли обетованной [Мекки]”.

В момент прибытия закавказской миротворческой делегации в Трапезунд последний был уже захвачен турецкими войсками. Трапезунд больше не являлся нейтральной зоной, он уже был турецким городом, они [турки] “…уже чувствовали себя здесь, как дома, были хозяевами положения”.

Через два дня, 25-го февраля (10-го марта) Мехмед Вехиб-паша послал две телеграммы-угрозы в адрес закавказского правительства с требованием о незамедлительном выводе войск из Карса, Ардагана и Батума.

Делегация была изолирована от внешнего мира, и в таком положении она продолжала пребывать на протяжении всего переговорного процесса в Трапезунде. “Внешние условия, – пишет Лео, – становились все более неблагоприятными для нашей делегации. Прежде всего то, что наш “Карлушка” остался без денежных средств и продовольствия… Вопрос для нас, конечно, состоит не в этом, а в том, что мы остались изолированными от мира, пленниками турок… Мы в невыносимом положении. Главное, что у нас не было радио, телеграфа, мы не могли ни послать, ни получить какое-либо известие”.

На общем заседании закавказской миротворческой делегации был поднят вопрос о создавшейся ситуации и наших дальнейших действиях. После длительных обсуждений было принято решение, что на следующий день – 27-го февраля (12 марта), утром, делегация должна вернуться в Батум, т.к. не было никаких контактов с турецкой делегацией, и все еще оставалось неизвестным, когда она прибудет в Трапезунд. Однако вскоре после завершения заседания турецкая сторона в письменной форме сообщила, что из Константинополя в Трапезунд прибыла делегация из пяти человек во главе с начальником штаба военно-морских сил Османской империи Хусейном Рауф-беем (черкесом по происхождению). Закавказская миротворческая делегация пересмотрела свое решение, и турки разрешили им покинуть корабль и сойти на берег. В тот же день делегации стало известно, что турки захватили Эрзерум. “В песнях шествовавших по улице турецких войск, – пишет Лео, – акцентировалось братство – “аллеман-османи”. Наша делегация была в угнетенном состоянии [духа], ощущала давление гнетущей атмосферы. А наши турецкие коллеги сияли от радости и то и дело подходили к большой карте Турции”.

В условиях такого морально-психологического напряжения и взаимного недоверия начался переговорный процесс, длившийся с 27-го февраля (12 марта) по 1-е (14) апреля.

После прибытия турецкой делегации председатель закавказской миротворческой делегации А.Чхенкели встретился с Хусейном Рауф-беем. Последний, после любезного приветствия, предложил обсудить вопросы технического и организационного формата мирных переговоров. Во-первых, он исключил возможность использования в переговорах русского языка, затем потребовал разъяснений о том, почему русский генерал Е.Лебединский (командующий Кавказским фронтом) включен в состав закавказской миротворческой делегации. А.Чхенкели ответил, что “генерал Е.Лебединский подчиняется только Закавказскому сейму. Турки были удовлетворены”. Хусейн Рауф-бей предложил, чтобы председателем на конференции был представитель турецкой делегации, поскольку конференция будет проходить на турецкой территории, а члены закавказской миротворческой делегации являются всего лишь их гостями. На самом деле турки тем самым отвергли предложение А.Чхенкели о поочередном председательстве. Дабы не заострять вопрос, делегация приняла предложение турецкой стороны, при этом выразив в письменной форме свое несогласие.

В тот же день имели место взаимные визиты и частные беседы между представителями обеих делегаций, во время которых “тем не менее, – как пишет Ал.Хатисян, – постоянно ощущалась неопределенность в наших отношениях с турками”. Турецкая сторона дала понять, что она не намеревается вести дипломатические переговоры с закавказской миротворческой делегацией. К тому же стало известно, что они прибыли в Трапезунд не для заключения мира, а всего лишь для заключения экономического, торгового и иных договоров.

Трапезундская встреча турецкой делегацией была представлена в качестве мирной конференции, а не дипломатических переговоров. Члены турецкой делегации настаивали на том, что решение вопроса было закреплено Брест-Литовским мирным договором и нет никакой необходимости в проведении дипломатических переговоров. Вместо этого закавказская делегация должна безоговорочно и незамедлительно возвратить Ардаган, Батум, Карс с их провинциями, в противном случае турецкая сторона будет вынуждена, достигнув согласованных договором границ, продолжить военное наступление в направлении Закавказья. В этой связи секретарь закавказской миротворческой делегации М.Туманян пишет: “Турки отнюдь не желают назвать наше собрание “мирной конференцией”, так что для нас – мир, а для них – война, поэтому все время стараются назвать [этот форум] “Трапезундской конференцией”.

1-го (14) марта 1918 г. состоялось официальное открытие. Председательствовавший на заседании Хусейн Рауф-бей с нарочитой любезностью, под которой скрывались двуликость и лживость, приветствовал закавказскую миротворческую делегацию, заявив об искреннем желании турецкого правительства установить добрососедские отношения с Закавказьем – с формирующейся республикой. Искажая историческую реальность и истину, Хусейн Рауф-бей заявил: “Все военные действия Турции и народов Закавказья против царизма на протяжении двухсотлетней славной истории еще более укрепили связи этих народов. Связующим звеном для этих народов являются не только исторические и геополитические отношения, но гораздо больше – родственные связи, которые восходят к нашему общему прошлому. Именно в силу этих причин турецкий и закавказские народы имеют одну и ту же религиозную и национальную принадлежность и почти схожую историю”.

Фактически, председатель турецкой делегации, фальсифицируя историческую истину, ущемлял национальное достоинство представителей закавказской делегации – армян и грузин, которые не являлись их соплеменниками и имели иную религиозную принадлежность, что “разумеется, вызвало у нас замешательство и не-приятные чувства”, – пишет Ал.Хатисян. Хусейн Рауф-бей пытался, якобы, доказать историческую общность судеб народов Закавказья и Османской империи в прошлом. А 2-го (15), 3-го (16) и 4-го марта он выступил с такими заявлениями, которые пресекали возможность дипломатических переговоров с закавказской делегацией. Обойдя вопрос заключения мирного договора и его условий, он сказал членам делегации, что обращается к ним не как к делегатам государства, а всего лишь как к представителям народов отделенных территорий, которые возвращаются в родную страну (речь идет о возврате Турции Батума, Ардагана и Карса).

Во время переговоров Хусейн Рауф-бей публично декларировал о том, что турецкое правительство не признает Закавказье в качестве самостоятельного государства, и предложил делегации озвучить, что представляет собой их республика по своей форме, какова ее политическая и административная структура, имеются ли все условия, с точки зрения международного права, для образования государства.

Бесспорно, наивно было бы думать об отсутствии информированности турецкой делегации о том, что согласно критериям международного права, Закавказье пока не декларировало свою независимость. Однако турецкая сторона, нарушая нормы международного права, предложила заключить мир с Закавказьем. Все это делалось в условиях, когда Закавказье, хоть и формально, но в правовом аспекте все еще являлось частью Советской России, и турецкое правительство вместе с Германией в Брест-Литовске вело мирные переговоры именно с Советской Россией.

7-го (20) марта, на 4-ом заседании Трапезундской конференции председатель закавказской делегации А.Чхенкели, в ответ на заявления турецкой стороны, отметил, что после большевистского переворота в России в Закавказье было создано новое самостоятельное правительство, которое сейчас несет ответственность перед Сеймом и, фактически, оно есть государство, вступившее в международные отношения. Он также подчеркнул, что турецкое правительство само внесло предложение о проведении отдельных переговоров и заключении мирного договора, следовательно, оно признало факт наличия самостоятельной власти в Закавказье, что уже обозначает государство.

Затем А.Чхенкели официально заявил, что закавказская делегация не признает большевистскую власть России и положения подписанного ею 3-о марта Брест-Литовского мирного договора, касающиеся Кавказа, поскольку этот договор не имеет какой-либо правовой основы и был заключен без их ведома и согласия, посему, с точки зрения международного права, он не имеет силы. А.Чхенкели также отметил, что трапезундские переговоры не являются актом международно-правового характера. Хотя и в Закавказье официально не провозглашена независимость и государствам еще не посланы соответствующие ноты, но Закавказье обрело статус государства, и процесс этот уже задействован.

Возражая А.Чхенкели, Рауф-бей выступил с новым официальным заявлением, потребовав, чтобы закавказское правительство, еще до завершения Трапезундской конференции, публично провозгласило бы свою независимость в соответствии с принципами международного права и предприняло шаги по признанию ее независимости другими государствами. “Мы тоже призна́ем в качестве суверенного государства, – ответил Рауф-бей. – Мы с радостью окажем вам содействие в создании собственного государства, что в наших интересах [и направлено] против России. Мы окажем вам помощь, какую вы пожелаете, к примеру, предоставим вам войска против большевиков. Это нужно и для Армянского вопроса: поможем в [вопросе] армянских территорий (образовании государства) в пределах Кавказа”.

1-го (14) апреля Хусейн Рауф-бей в частной беседе с Ал.Хатисяном отметил: “Мы не хотим полностью игнорировать интересы армян. Мы желаем разделить Кавказ не на две части, а на три. Это вы однозначно можете принять на веру”. Несомненно, эти неискренние речи Хусейн Рауф-бея исходили из интересов Турции, которая для этого имела серьезную мотивацию.

7-го марта, на 4-ом заседании конференции, Хусейн Рауф-бей в своем выступлении сделал оговорку, заявив, что при заключении Брест-Литовского мирного договора Закавказье еще не было отделено от Советской России, в силу чего этот договор является обязательным для Закавказья, и если оно сегодня провозгласит независимость, то этот акт не будет иметь обратной силы, поскольку Закавказье не имеет права оспорить его законность. Этим заявлением турецкая сторона четко дала понять, что в случае провозглашения независимости Закавказья Батум, Ардаган и Карс с их провинциями не могут, с точки зрения права, являться частью края. Итак, закавказская делегация оказалась в дипломатическом тупике: турецкая сторона резко отклонила заявление А.Чхенкели, озвученное последним 7-го марта и призывающее к непризнанию касающихся Кавказа положений Брест-Литовского мирного договора.

Очевидно, что настоятельные требования турецкой делегации о провозглашении независимости в Закавказье имели серьезную мотивацию, обусловленную захватническими притязаниями Турции. При частных беседах председателей двух делегаций Рауф-бей не стал скрывать от А.Чхенкели, чем обусловлена решительная позиция Турции в вопросе провозглашения независимости в Закавказье: “Россия ненавидит Турцию, и ей (Турции) нужна независимость Кавказа в качестве буфера против России, – сказал Рауф-бей. – Если Кавказ сможет выполнить эту роль, то можно говорить о возвращении ей крепостей (Батум, Карс). Однако неизвестно, сможет ли Кавказ стать крепким самостоятельным единством (т.е. государством), и можно ли быть уверенным в том, что Кавказ преданно будет защищать интересы Турции.

…Кавказ должен быть независимым, т.к. мы боимся, что при удобном случае Кавказ вновь примет ее сторону. Ведь Россия лет через 20 вновь возродится. Неужели Россия сможет отказаться от Баку, который обеспечивает топливом всю страну?”.

Несомненно, у турок были опасения по поводу того, может ли быть создано, после провозглашения независимости, самостоятельное единое и крепкое Закавказское государство, которое могло бы служить барьером между Турцией и Россией. Однако подобное было нереальным в силу ряда серьезных обстоятельств и препон.

Османская империя располагала сведениями о наличии глубоких противоречий и противостояния между тремя главными народами этого края. Причинами этих противоречий были различия в политической ориентации и территориальные споры, которые иногда переходили в кровавые межнациональные столкновения. Турки были осведомлены об откровенной антирусской ориентации грузин и кавказских татар (кавказские татары имели бесспорную турецкую ориентацию), но они не были уверены в том, примут ли грузины турецкую ориентацию. А у армян была традиционная русская ориентация, и турки опасались, что Восточная Армения может стать частью России, а это всецело противоречило их интересам.

Наконец, в подобной ситуации у Турции не было уверенности, что грузино-татарская антирусская ориентация может послужить достаточным основанием, чтобы собственными силами защитить себя от России. Исходя из сказанного, турки были весьма решительно настроены в вопросе сохранения крепостей Батума, Ардагана, Карса как форпостов защиты от России. Гораздо позже Рауф-бей в частной беседе с председателем закавказской делегации вновь выразил свои опасения: “Через 10–20 лет Россия, окрепнув, вернется на Кавказ, следовательно, Закавказье должно понять Турцию и пойти ей навстречу”, – сказал он. Турция, пользуясь подобным благоприятным моментом, стремилась путем захвата территорий окончательно обеспечить себе за-щиту от опасности, грозящей со стороны России, кото-рая не в столь далеком будущем могла стать реальной угрозой для ее границ. Именно в силу этих причин Турция заявляет, что Карс, Ардаган и Батум должны оставаться в ее составе в качестве военных форпостов: Карс – для защиты Эрзерума, а Батум – как сильная военная база в Черном море – для защиты от России и Болгарии, которая являлась угрозой для Константинополя. Х.Карчикян пишет: “Захват Кавказа – это политический проект и необходимость для Турции. Захват Батума и Карса – это первый этап, [призванный] упростить захват Кавказа”.

Таким образом, очевидной целью Турции было путем провозглашения независимости в Закавказье окончательно де-факто и де-юре отделить его от России и, захватив этот ослабший и не имеющий поддержки край, включить его в сферу своего влияния, тем самым обезопасить край от России.

Вовсе не случайно на 4-ом заседании Трапезундской конференции, 7-го (20) марта, турецкая делегация официально отказалась выполнить требования закавказской делегации в отношении провинций Ардагана, Батума и Карса. Рауф-бей заявил, что дипломатические переговоры по заключению мирного договора могут быть начаты лишь тогда, когда закавказская делегация откажется от притязаний в отношении этих провинций. Татарский представитель делегации М.Гаджинский, выступив в защиту требований турецкой стороны, отметил: “Для меня ясно одно, главное для турок – это провозглашение нашей независимости, лишь наша независимость даст возможность начать переговоры. Брестский мирный договор для них неизбежен, для заключения мира необходимо провозгласить независимость (Закавказья) и отказаться от Карса, Ардагана, Батума. И ничего более”.

В ходе трапезундских переговоров обсуждение ряда других вопросов вызвало отрицательный резонанс и несогласие членов закавказской делегации (за исключением представителей кавказских татар), что имело весьма тяжелые последствия. Закавказское правительство в телеграмме, адресованной своей делегации, сообщало, что “турецкие войска вступили на территорию Кавказа, в таких условиях нельзя заключить мирный договор, создается двойственная ситуация, надо пресечь продвижение войск”.

На мирных переговорах в Трапезунде с целью навязывания своих незаконных, несправедливых и захватнических требований турки, с одной стороны, вели переговоры, а с другой – стремясь подвергнуть морально-психологическому прессингу закавказскую делегацию и посеять в их рядах панику, продолжали военные действия, чтобы захватить спорные территории. “Каждая плохая весточка с фронта, – пишет Ал.Хатисян, – придавала врагу силу”.

Такова была тактика турецкой дипломатии во время трапезундских мирных переговоров. Вот что об этом пишет Ал.Хатисян: “Я считаю, что в подобных условиях невозможно продолжить переговоры, необходимо избавиться от [этих] адских условий”. А председатель делегации А.Чхенкели охарактеризовал создавшееся для закавказской делегации положение как тюремные условия.

В этой ситуации закавказская делегация стремилась изыскать пути для продолжения дипломатических переговоров с турками. “Прежде всего потому, – пишет А.Хачатрян, – что Чхенкели и его друзьям было известно – “Положение на фронте очень плохое. Наше войско и командиры в плане выполнения своих обязанностей [оставляют желать лучшего]… В стране [царит] безвластие, воевать не могут”. Во-вторых, Чхенкели признается: – “Мы прибыли сюда неподготовленными. Наша несостоятельность – в отсутствии единства среди нас”.

И впрямь, что представляла собой кавказская делегация – смешение кавказских племен, которые лишь испытывали племенную ненависть друг к другу, якобы, припоминая исторические факты, но по своим национальным чаяниям и интересам были диаметрально противоположны друг другу.

И туркам это было хорошо известно, посему, не придавая значения разным призывам о пресечении наступления, они во всю мощь продвигались вперед, продолжая захват территорий, с другой стороны – елейными и лживыми речами отвлекали делегатов, стараясь еще более углубить образовавшуюся между ними трещину”.

Итак, на Трапезундской конференции благодаря нарастающему дипломатическому прессингу и территориальным захватам турецкая делегация продолжала навязывать свои наиважнейшие требования – торжественно декларировать независимость Закавказья, безоговорочно принять Брест-Литовский мирный договор, незамедлительно возвратить Османской империи Батум, Ардаган и Карс с их провинциями.

При всем при этом в создавшихся условиях закавказская миротворческая делегация пыталась вырваться из дипломатического тупика и продолжить переговоры, внеся в повестку дня мирных переговоров главные положения (3-е и 4-ое) утвержденного Закавказским сей-мом договора с Турцией.

Перед этим, по поручению Рауф-бея, во время частных бесед делегации обсуждали утвержденное 16-го февраля (1-го марта) Закавказским сеймом 4-е положение, которое гласило, что делегация признает самоопределение Восточной Анатолии, в частности, автономию Западной Армении в рамках турецкого государства.

Рауф-бей и первый секретарь турецкой делегации Исмаил Ами-бей в беседе с Ал.Хатисяном и Ов.Качазнуни предложили свой вариант “решения” Армянского вопроса. Рауф-бей предлагал произвести обмен населения Турции и Закавказья. Турция настаивала на том, что 300 тысяч армянских беженцев из Западной Армении следует оставить в Восточной Армении, а взамен такое же число мусульманского населения переселить на постоянное жительство в Западную Армению.

Это означало, что турецкая сторона отказывалась выполнить требование о решении Армянского вопроса. Разумеется, армянские члены закавказской делегации Ал.Хатисян и Ов.Качазнуни в резкой форме отклонили подобное предложение, “поскольку оно, – как пишет Ал.Хатисян, – лишает нас права потребовать Западную Армению, где турки желали поселить разнородные мусульманские элементы из Закавказья”. По поводу возражений армянской делегации Рауф-бей официально заявил: “Армяне не согласны с нашим требованием, они – русские армяне (восточные армяне) также могут подвергнуться погромам, как турецкие армяне (западные армяне)”. Причем, подобное официальное заявление главы делегации военно-политического руководства Турции еще раз указывает на то, что в Западной Армении и иных населенных армянами местностях имели место геноцид и депортация.

Начиная еще с середины XIX века османское правительство, с целью изменения демографического состава населения Западной Армении, периодически и последовательно проводило свою традиционную политику, а именно – не только исключить возможность возвращения в “родные пенаты” западно-армянских беженцев, лишенных своей родины в результате геноцида, но и поселить в Западной Армении мусульманское население Закавказья и других краев и тем самым продемонстрировать международной общественности, что на территории Западной Армении армяне не составляют большинства.

Турецкое руководство вселяло в курдов надежду, что после окончательного “очищения” Западной Армении от армян будут созданы реальные условия для курдской автономии. Курды, окрыленные перспективой будущей государственности, стали самыми активными соучастниками преступления, совершенного в отношении армян в Западной Армении и иных населенных армянами местностях, – геноцида и насильственной депортации. Вместе с турками они захватили дома и имущество западных армян: “…в результате, – как отмечает профессор В.Байбуртян, – курдский этнический элемент на территории Западной Армении стал доминирующим и составлял большинство. Как будто претворялась в жизнь идея создания автономного Курдистана, обещанная курдам младотурками. Однако, начиная с этого момента, неотложным вопросом в повестке дня для турецкого государства стало решение “курдской проблемы”. Учитывая наличие курдского элемента в Османской империи, один из руководителей комитета “Единение и прогресс” писал: “Нашу страну следует очистить от нетурецких элементов”.

Сегодня, в качестве бумеранга, угроза геноцида нависла над курдами Западной Армении (которую курды считали своей “родиной”).

В ходе частных бесед турецкая делегация открыто заявляла о своей официальной позиции: “Впредь не позволят армянам вернуться в Западную Армению”. Турки выступили также с заявлением о том, что “Турция не признает Армянского вопроса и даже излишне говорить об автономии Турецкой Армении, там (в Западной Армении) армян нет и не будет, поскольку там, куда ступила нога турецкого солдата, больше не будет армян”. Поэтому турки советовали грузинским и татарским членам закавказской делегации не поднимать вопроса об автономии Западной Армении, а “найти общий язык и действовать солидарно, без армян”.

Рауф-бей и члены его делегации не намерены были идти на уступки и заняли решительную позицию в отношении своих требований. 8-го (21) марта на 5-ом заседании трапезундских мирных переговоров Рауф-бей резко отклонил и счел недопустимым предложение закавказской делегации о внесении в повестку дня утвержденного Закавказским сеймом главного четвертого пункта, касающегося вопроса автономии Западной Армении, официально назвав это “вмешательством во внутренние дела Турции”.

Он гневно заявил, что “за время турецкой истории последних веков великие державы душили Турцию этим  вопросом (армянский)”. Затем Рауф-бей в письменной форме представил А.Чхенкели ультиматум, требуя ответа в кратчайший срок – в течение 3–4-х дней. Вот что пишет в этой связи Ал.Хатисян: “Это заявление оказало сильное воздействие на делегацию. В силу серьезности вопроса было заявлено, что необходимо сделать перерыв, дабы обратиться с запросом к своим правительствам с целью [уточнения] дальнейших действий”. Дипломатические переговоры в Трапезунде были временно прекращены, однако обсуждения вокруг Армянского вопроса продолжались при контактах обеих делегаций и во время частных бесед, при этом турецкая сторона опять-таки продолжала упорно отклонять вопрос автономии Западной Армении, со всей решимостью настаивая на выполнении их главных требований.

Фактически, вопрос автономии Западной Армении оставался в рамках частных бесед обеих делегаций. На выдвинутый Ованесом Качазнуни вопрос А.Чхенкели ответил следующим образом: “…Во время частных бесед каждый раз получаю один и тот же формальный ответ: “Это дело Турции””. В беседе с Ал.Хатисяном Рауф-бей сказал, что “в каждом армянине сидел русский шпион”, “армяне предали Турцию, до войны (Первой мировой) турки предложили им вступить в союз против русских, настолько они доверяли им (армянам). Но армяне сбегали из армии… в Россию и воевали против турок. У них находили бомбы, снаряды, пушки, шифровки из Англии и Франции, которые опять-таки перевозились через Урфу (Киликия). Если бы турки не предприняли мер против армян, то русские уже были бы в Константинополе и Александретта”.

В тот же день, 8-го марта вечером, состоялось несколько общих заседаний закавказской миротворческой делегации. По предложению А.Чхенкели была создана специальная комиссия, в которую вошли 17 членов делегации во главе с Ов.Качазнуни, Г.Ласхишвили, И.Гайдаровым. Комиссия должна была отправиться в Тифлис, дабы доложить Сейму и правительству о возникшей между двумя делегациями конфронтации и их разногласиях и получить от них новые рекомендации по продолжению прерванных турецко-закавказских переговоров. Однако специальная комиссия “со своей стороны, – как пишет Ал.Хатисян, – не сделала никаких распоряжений и не подала ни одной идеи, представив лишь одну сторону дела”.

На следующий день, 9-го (22) марта, комиссия отправилась в Тифлис. 12-го (25) марта на общем собрании президиума Закавказского сейма, правительства и представителей фракций возглавлявшие комиссию Ов.Качазнуни, Г.Ласхишвили и И.Гайдаров представили протоколы 5 заседаний мирных переговоров, имевших место в Трапезунде, возникшие в ходе дипломатических переговоров разногласия и общую картину противостояния. Они сообщили также, что миротворческой делегацией Закавказья членам комиссии были даны распоряжения “поручить Сейму информировать о сложившейся в ходе переговоров ситуации, а у самой делегации нет единого мнения о том, какие изменения можно внести в положения, утвержденные Сеймом”. На общем собрании состоялся обмен мнениями по двум вопросам: 1. Провозглашение независимости в Закавказье и 2. пересмотр утвержденных Сеймом 16-го февраля (1 марта) 3-го и 4-го основных положений перемирия и ряд уступок Турции.

При обсуждении первого вопроса все фракции Сейма, за исключением “Мусафат”-а, мусульманского социалистического блока и мусульманской партии России, выступили против провозглашения независимости Закавказья, внеся предложение, чтобы это отдельным пунктом было бы закреплено в будущем мирном договоре. Представитель мусульманской фракции М.Мехтиев, выступив с защитой требований Турции, заявил, что если в Закавказье не будет провозглашена независимость, то их фракция не окажет поддержки Трапезундским мирным переговорам.

На общем собрании были озвучены мнения членов президиума Сейма и правительства – И.Церетели, Х.Карчикяна, руководителей специальной комиссии Ов.Качазнуни, Г.Ласхишвили и др. по вопросу будущих территориальных границ края в случае провозглашения независимости Закавказья, а также серьезных последствий политической, военной, экономической и иного рода конфронтаций. И.Церетели, выступив против провозглашения независимости Закавказья, отметил, что в таком случае “вынуждены будем решить территориальные границы Закавказского государства, и поскольку в эти границы войдут являющиеся объектом споров три области (Батум, Ардаган, Карс), то ни Турция, ни другие союзнические державы не признают нашу независимость, и наше предложение рассмотрят как ультиматум”. Вокруг второго вопроса развернулась дискуссия, призванная определить максимальные и минимальные параметры уступок Турции, чтобы в Трапезунде была создана возможность продолжения прерванных дипломатических переговоров с турецкой делегацией.

Однако по предложению члена Сейма И.Церетели было единогласно принято, что на общем собрании нецелесообразно поднять вопрос уступок и принять решение. Вместо этого следует облечь широкими полномочиями председателя закавказской миротворческой делегации, министра иностранных дел А.Чхенкели, а остальным членам делегации предоставить статус советников. А.Чхенкели предоставлялось право самостоятельных действий в вопросе тех или иных уступок, а в более важных вопросах ему следовало обратиться к Сейму и правительству.

Помимо этого было принято решение, что на трапезундских мирных переговорах официальные действия будут предприняты лишь после их предварительного обсуждения и одобрения членами закавказской миротворческой делегации на общих заседаниях. А.Чхенкели было дано право на подписание мирного договора с Турцией. Однако будущие события еще раз убедили в том, почему грузинскими представителями, составляющими в Сейме большинство, 13-го (26) марта были даны А.Чхенкели столь широкие полномочия.

На самом деле А.Чхенкели и его делегация не способствовали предотвращению опасности, грозящей Закавказью, а обойдя вопросы, касающиеся армян, всего лишь выступили в защиту интересов Грузии в ходе всего переговорного процесса, что имело печальные последствия не только для армян, но и для грузин. 16-го (29) марта специальная комиссия вернулась в Трапезунд. В тот же день было созвано 39-ое общее заседание закавказской миротворческой делегации, на котором были заслушаны доклады членов специальной комиссии по обсуждавшимся вопросам и принятым решениям на тифлисском общем собрании и в Сейме. Вечером того же дня в частной беседе с А.Чхенкели Хусейн Рауф-бей потребовал от закавказской миротворческой делегации ответа не позже 21-го марта (3 апреля).

18-го (31) марта на общем заседании закавказской миротворческой делегации в Трапезунде (под председательством А.Чхенкели) обсуждался вопрос пересмотра утвержденных Сеймом 3-го и 4-го положений мирного договора и ряда уступок Турции. Заседание началось с обсуждения вопроса 4-го – главного положения Сейма о предоставлении Западной Армении автономии в рамках турецкого государства, в связи с чем между членами делегации возникли новые разногласия.

На общем заседании по вопросу автономии Западной Армении с обстоятельными и аргументированными докладами выступили Ал.Хатисян и Ов.Качазнуни. Вначале Ал.Хатисян представил краткую историю вопроса, затем детально озвучил факты, связанные с геноцидом 1915 г., в особенности преступления, совершенные в Трапезунде, акцентировав при этом необходимость решения вопроса автономии Западной Армении.

Говоря о территориях, Ал.Хатисян отметил, что армяне в Западной Армении преследуют как этнические, так и политические и территориальные цели. “Учитывая это, мы должны добиться того, чтобы была определена хотя бы минимальная территория со строго очерченными границами, где армянскому населению и другим народам, живущим в Турции, должно быть предоставлено право на автономию. Такой территорией могут быть Баязетский санджак, Эрзерумский вилайет, Мушский санджак и северная часть Битлисского вилайета, без южного района Батмана” (верхнее течение Тигра).

В конце своего выступления Ал.Хатисян заявил: армяне хотят, чтобы на их родине им был бы предоставлен уголок, где они могли бы жить автономно под покровительством турецкого правительства: “…Озеро Ван с тремя равнинами – Мушской, Алашкертской и Ванской, на них сфокусировано внимание армянского народа. …Население этого района должно пользоваться правом самоуправления – с законодательным представительским собранием и выборным центральным исполнительским органом. На самоуправляемой территории ему предоставляется право сформировать милицию из представителей живущих здесь народов… В мрачнейших условиях армяно-турецких отношений в среде армян не было сепаратистских идей. Самоуправляемая Армения в границах Турции – такова была постоянная ориентация турецких армян”.

Ал.Хатисян придавал также важное значение вопросу возвращения в родные очаги западноармянских беженцев, лишенных родины в результате геноцида: “Сейчас я и мой друг Качазнуни выступаем от имени российских армян как делегаты – члены Закавказского сейма, нам известно желание наших братьев, и мы также знаем, что без решения в Турции Армянского вопроса в Закавказье невозможно установить порядок. Закавказье и живущие там народы не смогут устранить возникшие между ними внутренние разногласия, если вопрос расселения армян в Турции и возвращения домой армянских беженцев не будет решен положительно.

Таковы основные положения проблемы расселения армян в Восточной Анатолии. Такой способ решения этого наболевшего вопроса самым решительным образом приведет к развязке крайне важной проблемы – спокойного возвращения на родину живущих в Закавказье турецких армян”. Затем для освещения ряда положений, в особенности касающихся численности армян, живущих в шести вилайетах Западной Армении, Ал.Хатисян приводит общие статистические данные. Они были взяты из “Сборника дипломатических документов”, изданного в 1914 г. министерством иностранных дел России, и из данных, опубликованных в 1913 г. немецким ученым Й.Лепсиусом. Согласно этим данным, общая численность населения в шести вилайетах Западной Армении составляла 2600000, а численность армян – 1034400.

В заключение Ал.Хатисян отмечает: “Что же касается способов претворения в жизнь требований армян, то надо надеяться, что закавказская демократия, взявшая в свои руки дело скрепления почетного мира, приемлемого для Турции и Закавказья, в особенности демократия Грузии и мусульман сделает то, что прежде не удавалось сделать международной дипломатии, и в истории турецких армян откроется новая светлая страница”.

А.Чхенкели, откликнувшись на доклад Ал.Хатисяна, напомнил участникам общего заседания о том, что “у нас есть ответ османской делегации, данный нам 8-го марта и касающийся Армянского вопроса (зачитывает). Этот вопрос был выдвинут в Сейме в известной форме, нашедшей отражение в нашем 4-ом тезисе. Предлагаю делегации заняться официальным обсуждением возможности изменения постановки вопроса”.

А.Чхенкели словно ориентировал членов делегации на снятие с повестки 4-го пункта. При этом Ов.Качазнуни, не соглашаясь с А.Чхенкели, отметил, что одновременно с подписанием мирного договора султан выдвигает особое условие – автономию Западной Армении под властью султана, но с собственным правительством и милицией. Автономная Западная Армения будет выплачивать султану ежегодную пошлину; вопросы границ автономии, заселения территорий, формы правления и т.д. также будут сформулированы при условии, “если последует принципиальный ответ османской делегации на следующий вопрос – обсудить и согласовать проблему Турецкой Армении в вышеуказанном направлении.

Форма обязательства и оглашения со стороны Турции – это дело дипломатической техники, чему мы не придаем существенного значения”.

Однако в вопросе автономии Западной Армении члены грузинской и татарской делегации в целом заняли отрицательную позицию. Г.Ласхишвили выступил с заявлением: “У нас нет возможности добиться решения Армянского вопроса. Поэтому я полагаю, что из положений Сейма надо исключить 4-ый пункт. Мы должны разъяснить туркам, что это не есть вмешательство в их дела, что Закавказье не может спокойно жить и развиваться, если в границах Турции Армянский вопрос не будет решен. Полагаю, что с Турцией должно быть заключено специальное соглашение об амнистии и возвращении армян-беженцев в Турцию – в покинутые ими провинции. К сожалению, больше мы ничего сделать не сможем”.

Член миротворческой делегации Хас-Мамедов, выступив в защиту требований турок, заявил: “Я буду говорить не как член миротворческой делегации, а как закавказец, как общественный и политический деятель. Я также полагаю, что форма изложения Сеймом требований в отношении Армении есть не что иное, как вмешательство во внутренние дела османского государства”. А грузинский делегат Г.Гвазава, возразив против идеи об автономии Западной Армении, отметил: “Единственное, что возможно сделать, это потребовать всеобщую амнистию для беженцев… и других. Это будет иметь огромное значение для беженцев. Посему я предлагаю снять 4-ый пункт полностью”.

М.Гаджинский также не был согласен с Ов.Качазнуни, квалифицировав требования армян как более ультимативные, нежели 4-ый пункт требований Сейма, и внес предложение о выдвижении вопроса в следующей форме: “хотя бы в виде амнистии для граждан воюющих сторон и возвращения в Турцию армян-беженцев”. По вопросу автономии Западной Армении почти столь же отрицательно выступили и другие члены миро-творческой делегации, и в результате проблема была перенесена в юридическое поле “амнистии”, которую Турция также отклонила.

В своем заключительном выступлении Ал.Хатисян, возразив предшествующим докладчикам, еще раз вкратце представил политическую, экономическую, демографическую, в том числе с точки зрения безопасности, важность проблемы не только для армян, но и для других народов Закавказья. Не соглашаясь с мнением предыдущих ораторов, Ал.Хатисян “предлагает продемонстрировать османской делегации, что закавказская делегация не имела в виду вмешательство во внутренние дела османского государства, и отметить те основания, посредством которых с целью урегулирования Армянский вопрос вошел в положения, выдвинутые закавказской делегацией. В нашем ответе мы в первую очередь должны отметить дружественные отношения народов, населяющих Закавказье и Османскую империю, а во-вторых, то, что в пределах Закавказья живет несколько сотен тысяч турецкоподданных армянских беженцев, будущая судьба которых неразрывно связана с продовольственными, экономическими и иными интересами Закавказского края, и от того или иного решения Армянского вопроса в Турции зависит организация внутренней жизни Закавказья. Я не согласен с Г.Гвазава, внесшего предложение о снятии 4-го пункта, поскольку тот или иной пункт может быть снят только Сеймом. Данные Сеймом новые полномочия не дают нашему председателю права на снятие из положений того или иного пункта. Если нам предлагают, как это сделал Г.Ласхишвили, отложить решение Армянского вопроса до новой всемирной конференции, то, по моему глубокому убеждению, тогда решение Армянского вопроса может быть излишним, так как если переговоры не приведут к желаемым результатам, это может привести к новым погромам армян”. Фактически, вопрос автономии Западной Армении продолжал оставаться предметом непродуктивных обсуждений двух делегаций.

Таким образом, в создавшихся условиях было очевидно, что оба армянских члена закавказской миротворческой делегации – Ал.Хатисян и Ов.Качазнуни не могли играть какой-либо роли на дипломатическом поле и оказывать влияние не переговорный процесс. Тем не менее армянские делегаты попытались поднять вопрос об автономии Западной Армении, что со стороны турок и ряда членов миротворческой делегации было квалифицировано как вмешательство во внутренние дела Турции. В ходе частных бесед между членами двух делегаций турецкие делегаты открыто заявили, что в случае отклонения их условий они не только уничтожат около 200 тыс. армян, живущих на территории Турции, но не пощадят также кавказских армян. Тем самым вопрос об автономии Западной Армении на Трапезундской конференции был закрыт.

Гегам Петросян. Закавказье в дипломатических перипетиях: становление армянской независимой государственности (февраль 1917 – июнь 1918 гг.). Ереван, 2019.