Основные направления внешней политики правительства Ованеса Качазнуни. Внутриполитическое и внешнеполитическое положение Республики Армения

22-го апреля 1918 г. Закавказский сейм объявил о том, что Закавказье отделяется от России и становится независимым государством. В его состав вошли три народа Закавказья – армяне, грузины и татары (азербайджанцы). 26-го мая было созвано последнее заседание Закавказского сейма, на котором было принято предложение грузинской меньшевистской фракции о его роспуске. Вечером того же дня Грузинский национальный совет декларировал независимость Грузии. 27-го мая в Тифлисе, на внеочередном заседании Закавказского сейма мусульманские депутаты приняли решение взять на себя управление Азербайджаном. На следующий день временный Национальный совет Азербайджана принял декларацию о независимости. По решению Закавказского сейма Гянджа (Гандзак) временно была объявлена столицей, так как Баку в то время находился в руках возглавляемых Степаном Шаумяном большевиков.
30-го мая в прессе было опубликовано заявление Армянского национального (центрального) совета, в котором извещалось о том, что последний намерен возглавить верховную власть в армянских провинциях. Текст объявления был составлен Николом Агбаляном. Таким образом, в Восточной Армении была восстановлена армянская государственность – создана Республика Армения. Она возникла в очень трудных условиях – как внутренних, так и внешних. Новосозданной республике предстояло решить множество неотложных задач, касающихся как внутренней жизни страны, так и ее внешней политики. Чтобы вывести страну из тяжелого и безвыходного положения, необходимо было проявить политическую волю, приложить неимоверные усилия и провести целенаправленную работу. В июне 1918 г. первый премьер-министр республики Ованес Качазнуни разработал программу, в которой были указаны основные направления политики возглавляемого им временного правительства 1-го августа 1918 г. в Ереване было созвано первое заседание парламента Республики Армения. Через два дня премьер-министром республики была представлена программа деятельности временного правительства.
В своем выступлении Ов. Качазнуни отметил следующее: «Сформированное мною правительство приступило к работе в исключительных условиях. Оно призвано осуществить исполнительную власть в государстве, которое только образовано и пока находится на начальном этапе своего формирования. Правительство не имеет никакой опоры в прошлом; оно не является преемником предшествующего правительства и не может продолжить уже налаженную государственную деятельность; оно даже не наследует аппарат центральной власти, который мог бы адаптироваться к нуждам [страны]. Оно вынуждено все начать с самого начала: из бесформенного хаоса и груды развалин оно должно создать жизнеспособный и трудоспособный орган».
Вставшие перед Республикой Армения важнейшие проблемы Ов. Качазнуни подразделял на две группы: внутреннюю и внешнюю. Премьер-министр весьма реально представлял крайне тяжелое внутреннее положение страны, чем и должна была быть обусловлена ее внешняя политика. Согласно краткой характеристике Ов. Качазнуни, положение в стране было крайне безнадежным. Больше половины ее населения составляли беженцы и переселенцы, лишенные крова и пропитания. Деревни были разрушены и опустошены, сельскохозяйственные работы в них были полностью приостановлены. Из-за отсутствия хлеба и в силу острой нехватки других продуктов питания жители армянских деревень использовали свои посевные запасы, а вскоре очередь дошла до тяглового скота. В результате царившего в стране голода стали быстро распространяться различные инфекционные болезни и, в первую очередь, сыпной тиф. Не было лекарств. Аптеки были пусты.
Республика Армения была изолирована от внешнего мира, поскольку единственная железнодорожная линия была захвачена турецкими войсками. Из-за отсутствия связи с Россией, Персией и Европой был прекращен ввоз необходимых товаров потребления. Возник острый дефицит в товарах первой необходимости. В стране царили полнейший хаос и безвластие. Именно в этих условиях необходимо было заложить фундамент нового Армянского национального государства. Следует отметить, что все это главным образом было следствием турецких набегов.
Дипломатический представитель Республики Армения в Грузии Аршак Джамалян в секретном письме – инструкции от 7-го декабря 1918 г., адресованном представителю Республики Армения в Турции Ф. Тахтаджяну, отмечал следующее: «Они (турки – Г. П.) унесли в истинном смысле слова все, будь то государственное, общественное или частное. Они забрали зерно, скотину, готовое топливо, товары со складов и из магазинов, железнодорожные семафоры, фонари, телеграфные провода, во многих местах телеграфные столбы и так далее. Одним словом, они забрали все, что представляет хоть какую-то ценность для нашего народа и государства. …4. Положение беженцев просто безнадежно: часть их не может вернуться в страну, так как турки все еще там, и страх этих беженцев велик. Это беженцы из Западной Армении, в частности Карса, а также из отдельных районов Эчмиадзина, Сурмалу, Шарура, Нахиджевана и Ахалкалаки. Другая часть беженцев, которая смогла вернуться и вернулась в свои населенные пункты, осуждена на голодную или холодную смерть, поскольку, как было упомянуто выше, турки унесли все средства к существованию и все запасы топлива, а также опустошили их жилища. 5. В границах Закавказья коммуникационные сложности достигли невиданных масштабов. Поездка в Баку для нас считается подвигом. Без риска для жизни мы не можем поехать и в Гандзак. Почти год с лишним мы оторваны от Карабаха. Поездка в Тифлис и обратно возможна лишь при условии выполнения 5 – 6 формальностей. По маршруту Тифлис – Ереван и обратно поезда ходят лишь раз в 3 – 4 недели. Трудности сообщения породили для нас просто невозможную ситуацию не только в плане экономических операций, но и в той связи, что беженцы и наши военнопленные не могут днем раньше вернуться на свои места. 6. Положение со снабжением Армении продовольствием просто критическое. Мы не можем получить зерно ни из Грузии, ни тем более из Азербайджана, где имеются огромные запасы зерна, так как грузины и азербайджанцы не разрешают закупать и вывозить его. Мы не можем получить зерно и с Северного Кавказа или Украины, где есть возможность закупа зерна, поскольку, во-первых, железнодорожное сообщение весьма затруднено, и, во-вторых, мы с трудом достаем русские деньги, а наши закавказские бонны там не берут и, в-третьих, грузины создают большие сложности для транзита».
Катастрофическое внутриполитическое и экономическое положение республики длилось до конца года: «Армения со всех сторон окружена врагами, и мы совершенно отрезаны от внешнего мира, – пишет Симон Врацян, – голод и эпидемия, болезни царят в нашей стране; слабые умирают, и сильные слабеют, чтобы умереть. Если так будет продолжаться еще шесть месяцев, то боxльшая часть народа Армении погибнет». Оторванная от мира, беспомощная и окруженная врагами Армения в течение нескольких месяцев (до октября) израсходовала свой скудный запас зерна. «Собранное правительством зерно было израсходовано, – пишет врач Арташес Бабалян, – и голод вонзился своими беспощадными когтями в грудь армянского крестьянина. Умирали тысячами, десятками тысяч».
С 1918 года на всей территории страны свирепствовала эпидемия сыпного тифа, унесшая тысячи человеческих жизней. В Ереване и Эчмиадзине число умирающих порой превышало несколько сотен. Тяжелая ситуация царила и в армии. «Военные госпитали были переполнены, и санитары скорее занимались перенесением трупов, нежели уходом за больными. А то, что творилось тогда в Сардарабате, Камарлу и в районе Игдыра, а также в бараках беженцев, трудно вообразить. Сотни домов в этих районах остались навсегда закрытыми, так как все их жители умерли. Число умерших было так велико, а их близкие были так обессилены, что даже не в состоянии были похоронить их. Днями остававшиеся незахороненными трупы загнивали, становясь причиной новых эпидемий. В районах, где царил голод, не осталось ни одной собаки, кошки. Люди дошли до того, что стали питаться трупами животных и даже человеческими трупами», – пишет Аршак Джамалян. Согласно данным министерства внутренних дел Республики Армения, до лета 1919 года из-за эпидемии сыпного тифа и голода страна потеряла около 192 тысяч человек.
В силу сказанного вполне понятно, какая морально-психологическая атмосфера царила в стране. Внутренний раскол подобно червю подтачивал единство национального духа, ослаблял сопротивляемость армянской нации и лишал ее способности действовать в общегосударственных интересах. В подобных условиях становление национальной государственности представляло собой чрезвычайно сложный процесс.
На протяжении многих веков лишенный государственности армянский народ, наконец, получил возможность воссоздать свою независимость. Однако в каждом районе Республики Армения существовали различные местные группировки, рассматривавшие все вопросы сквозь призму собственных интересов, ставя во главу угла личную выгоду. «Все эти ереванцы, ванцы, сасунцы, карабахцы, шатахцы, нухинцы, арешцы и так далее и тому подобное создают такой сумбур в наших государственно-общественных делах, что даже трудно себе это представить, – пишет по этому поводу Аршак Джамалян. – Ереванцы недовольны были руководителями Армении, которые, будучи не местными, в своих делах обходятся без участия местных. И поэтому они, словно обиженные дети, исполняли роль стороннего наблюдателя в отношении событий, происходивших в Армении. Ванцы считали, что к числу наиважнейших вопросов правительство должно причислить возвращение «города Вана» с окрестными районами с тем, чтобы беженцы перестали терпеть лишения. Карабахцы, наоборот, утверждали, что предметом заботы правительства, в первую очередь, должно быть освобождение Карабаха, поскольку Карабах является неотъемлемой частью Армении.
Сасунцы жили обособленно, как отдельное племя, и не позволяли кому-либо вмешиваться в их внутренние дела, равно как и сами не вмешивались в дела других, считая распоряжения правительства необязательными, пока они не поступали от имени ставшего в их глазах племенным вождем «Рубена-паши». Арешцы не могли понять, как может правительство Армении заниматься каким-либо вопросом, пока оно не убило последнего турка в нашей стране. Ведь эти турки или же их родные соплеменники уничтожили 40000 армян в Ареше и Нухе. И поэтому они хотели сделать то, чего не делало правительство.
Так поступали и все остальные местные группировки. Все они связывали с правительством Армении личные надежды, чем и во многих случаях обусловливали свою помощь правительству. Я не говорю уж об отдельных личностях и маленьких группах, которые в большинстве своем вынуждены были приехать в нашу страну из России, Европы, Америки, Константинополя, Тифлиса, Баку. При этом они привозили с собой многочисленные программы, те или иные соображения и критические пожелания. Каждый из них вносил свою долю разнообразия в нашу действительность, желая перекраивать задачи Армении в соответствии с увиденным и услышанным.
Излишне говорить о неоднозначном отношении зарубежных армян к Республике и ее проблемам, что, разумеется, не могло не сказаться на процессе нашего государственного строительства». Как видим, А. Джамалян весьма точно представил царящую в Республике Армения морально-психологическую атмосферу.
Положение еще более усложнялось и тем, что около 30% населения Республики Армения составляли мусульмане, постоянно чинившие препятствия молодой республике и являвшие собой угрозу для новосозданного государства. По свидетельству Ов. Качазнуни, «поощряемое Турцией и Азербайджаном мусульманское население Армении придерживалось антигосударственной позиции». А. Джамалян, в свою очередь, утверждает, что «... большая часть мусульманского населения Республики Армения под воздействием внешнего диктата и внутренних умонастроений вовсе не признавала нашу власть и не хотела иметь дела с государством. А меньшинство, которое в силу своей слабости не могло открыто выступать против нашей власти, хотя внешне и признавало ее, но не хотело каким-либо образом поддерживать ее».
Более того, мусульманская часть населения Армении не только не признавала власть армян, но и зачастую прибегала к вооруженным выступлениям. Хотя русских в Республике Армения было немного – около 10 тысяч, но они представляли собой внушительную силу как в государственных органах, так и в армии. Они составляли две группы. В одну группу входили крестьяне, обосновавшиеся в Армении в результате осуществленного царским правительством переселения. Другая группа охватывала чиновников и государственных служащих, работающих главным образом в военной и судебной сферах, а также в сфере коммуникаций. За небольшим исключением представители обеих групп, пользовавшиеся в период русского господства в Армении привилегиями, были «очень плохо настроены в отношении нашего государства. Помимо того, что они психологически не могли примириться с мыслью о том, что вчерашний подданный русского стал хозяином в их стране, им не нравилось стремление нашего государства уравнять в правах армянского и русского крестьянина в вопросе раздела земли и признания армянского языка в качестве государственного во всех сферах общественной жизни. Первое не нравилось русским крестьянам, так как расшатывало их привилегированное положение, а второе не нравилось, в частности, русским должностным лицам, поскольку затрудняло их службу в Армении. Таким образом, в лице русского населения мы, в целом, имели элемент, по меньшей мере недоброжелательно настроенный в отношении нашего государства».
Полагаем, нет необходимости приводить факты, свидетельствующие о том, что в течение первых месяцев после провозглашения независимости Республики Армения создавшаяся в стране морально-психологическая атмосфера также негативно сказалась на деятельности правительства Республики Армения как в плане ее внутренней политики, так и внешней.
Решительным императивом выхода страны из крайне тяжелой ситуации было эффективное функционирование ее формирующейся политической системы. Однако внутриполитические отношения были очень напряженными, налицо было отсутствие четкой и слаженной работы в различных сферах государственного устройства, имелись разногласия между законодательным органом – парламентом Республики Армения, исполнительным органом – правительством и господствовавшей политической силой страны – Армянской революционной партией Дашнакцутюн. В этой связи впоследствии премьер-министр Республики Армения Ов. Качазнуни напишет следующее: «Практически наша партия стремилась подчинить себе, взять под свой контроль как законодательный орган, так и правительство. Возникла неприемлемая двойственность власти: публично – парламент и правительство, в тени – партия и ее органы.
Понятно, что эти две формы власти – официальная и неофициальная, могли лишь мешать и сковывать друг друга; формальные требования не позволяли, чтобы партия действовала свободно и оперативно, изъявляла свою волю, а вмешательство партии не позволяло правительству проводить свою линию». Видимо, подобное положение дел было неизбежным на том этапе. Формирование демократической политической государственной системы было нелегкой задачей. Премьер-министр республики верно представлял себе решение этой проблемы. Он считал, что пришедшая к власти партия дашнаков не может установить в стране авторитарную власть.
Она должна предоставить политическую арену парламенту и правительству. Однако Ов. Качазнуни не удалось реализовать свою политическую концепцию и суметь предотвратить влияние партии Дашнакцутюн на политическую жизнь страны. В результате он был отстранен от управления государством. В этой связи Рубен Тер-Минасян пишет: «Отсутствие ... Качазнуни, по сути, его отстранение означало усиление влияния Дашнакцутюн». Более того, он даже был удален из страны. 4-го февраля 1919 г. парламент Армении принял решение о командировке премьер-министра Ов. Качазнуни в Европу и Америку с целью закупа для Республики Армения зерна, продовольствия и предметов первой необходимости.
Однако поскольку английское военное командование умышленно оттягивало предоставление Ов. Качазнуни права на въезд в Европу и Америку, он смог уехать в Америку лишь 29-го мая 1919 г. Создавшаяся в республике сложная внутриполитическая и внешнеполитическая ситуация вызывала у большинства населения чувство недоверия к независимой Республике Армения. Для большинства восточных армян независимость ассоциировалось с чем-то непонятным, презренным и лишенным смысла. «Армянский крестьянин так называемой российской Армении и мещанский мелкий буржуа, которые страшно пострадали от хаоса последних лет и находились в тяжелом экономическом положении, мечтали о возвращении России, которая принесет с собой дешевый хлеб, сахар, шелк и снова сделает жизнь такой же легкой, как и прежде...», – вспоминает А. Джамалян.
По утверждению Григора Чалхушяна, в первые месяцы после провозглашения независимости Армении никто не верил, что эту независимость можно будет сохранить. Независимость казалась временным явлением, ибо государство не имело стабильной основы. Восточные армяне были убеждены в том, что, в конце концов, русские должны вернуться и вновь овладеть их губернией. В представлении же западных армян Арменией являлась лишь Анатолия, т. е. Западная Армения. Отдельные члены парламента республики даже не признавали существование независимой Армении. Они требовали воссоединения страны с Россией. Так например, 6-го августа 1918 г. на четвертом заседании парламента Армении депутат С. Мамиконян в своем обращении к членам парламента задается вопросом: «Не является ли катастрофой само существование Республики Армения?». Высказавшись против независимости страны, С. Мамиконян требует «восстановить союз с Россией».
Нам представляется вовсе не случайным тот факт, что на начальном этапе существования республики парламент и правительство Армении сочли нецелесообразным официальное принятие декларации о провозглашении независимости страны. Последнее, согласно С. Врацяну, позволило нашим «мнительным соседям, да и не только соседям (имелась в виду и Россия – Г. П.) думать, что армяне не являются сторонниками независимости». Таким образом, нестабильное, неопределенное и сложное внешнеполитическое положение республики весьма негативно сказалось на её внутренней жизни, еще более усложнив последнюю.
Как известно, внешняя политика любого государства является продолжением его внутренней политики, отражением внутреннего состояния государства, к тому же она призвана решать стоящие перед страной задачи, используя благоприятные международные условия в интересах государства. В этой связи Ов. Качазнуни писал: «... Я буду следовать высокому принципу – установлению доброжелательных отношений с соседними странами, всеми возможными способами избежав столкновения с ними. Это продиктовано тем обстоятельством, что нашему народу, нашей стране необходима передышка, необходим мир, пусть даже нестабильный. Мы истощены, обессилены и, в конце концов, дезорганизованы. Мы не способны к дальнейшему напряжению сил, мы не выдержим новых испытаний. Любое новое осложнение внешней ситуации грозит нам неизбежной и окончательной гибелью. Мы являемся разгромленной, потерпевшей поражение стороной. Мы должны это четко осознавать, всегда об этом помнить и иметь мужество сделать соответствующие выводы.
На данный момент мы можем иметь одну цель – спасти осколки армянской нации и осуществить героическую попытку создания государства на оставшейся еще в наших руках маленькой территории. Осознание этого должно стать краеугольным камнем нашей нынешней внешней политики». Действительно, эта уцелевшая от угрозы физического уничтожения часть армянского народа, воистину, нечеловеческими усилиями стремилась встать на ноги, основать национальное государство на этой, доставшейся ей маленькой территории. А для этого армянскому народу нужен был мир, в противном случае он не выдержал бы новых испытаний, грозящих ему со стороны соседних государств, проявлявших к нему откровенно недоброжелательное отношение.
Следовательно, главным вопросом внешней политики новосозданной республики было установление добрососедских отношений с соседними странами, что было отнюдь не легкой задачей. Причем, еще большую опасность представляла турецкая агрессия. Турки все еще не отказывались от идеи «выжить» Армению из ее исторического пространства, т.е. страну, являвшуюся серьезной преградой на пути реализации лелеемой ими пантюркистской стратегической программы.
Из сделанного Ов. Качазнуни заявления явствует, что первоочередной задачей Армении во внешнеполитической сфере была политика в отношении Турции. Ов. Качазнуни справедливо полагал, что руководством Республики Армения должны быть использованы все возможные способы и средства для примирения с Турцией, невзирая на антиармянскую политику последней, о чем красноречиво свидетельствовали следующие его слова: «У нас нет оснований питать дружеские чувства к Турции в силу ее деятельности как в прошлом, так и в настоящем».
Как государственный и политический деятель Ов. Качазнуни, пожалуй, дает самую трезвую и верную оценку турецкой политике. «... Как в Закавказье, так и в Восточной Анатолии Турция стремится политически уничтожить армянский элемент и воспрепятствовать процессу становления армянского государства».
Однако после учиненного турками геноцида обескровленный армянский народ в состоянии ли был вступить в борьбу с Турцией? Проблема заключалась именно в этом, и премьер-министр республики, совершенно адекватно оценивающий сложившуюся ситуацию, считал, что армянский народ не мог вступить в противоборство с Турцией. Он настаивал на том, что если есть толика возможности спасти армянский народ, то эту возможность надо искать в достижении согласия с Турцией и притом любой ценой. «Это означает, что наши требования и протесты не должны привести к конфронтации и столкновению. Такой должна быть наша политика в отношении Турции», – считал Ов. Качазнуни.
У правительства Армении и впрямь не было альтернативы. Подобный подход был продиктован создавшейся в стране сложной и грозившей ее физическому существованию ситуацией. Письменным обязательством от 3-го июня и Батумским договором от 4-го июня 1918 г. Армения была зажата Турцией в тиски и, дабы вырватся из них, правительству Республики Армения нужно было время, и главное, оно должно было приложить колоссальные, воистину нечеловеческие усилия. Турция, первая признав независимость Республики Армения, в конце июня приветствовала «окончательное решение Армянского вопроса». Турецкие власти заявляли, что «они создали Армению, и таким образом Армянский вопрос считают окончательно решенным».
В течение десятилетий Армянский вопрос был камнем преткновения для Турции. Великие державы постоянно спекулировали этим вопросом в целях вмешательства во внутренние дела Турции и обеспечения своего влияния. Разумеется, Турция старалась как можно скорее избавиться от этой «головной боли». Для этого она выбрала весьма удобный для себя способ физического уничтожения армянского народа и его изгнания с исторической родины. А посему заявления турок об окончательном решении Армянского вопроса были неприкрытым фарисейством. На самом деле они готовы были в любой благоприятный момент уничтожить остатки армянского народа. Батумский договор был очередным шагом в этом направлении.
Охватывающая небольшую территорию Республика Армения скорее походила на огромную тюрьму, чем на независимое национальное государство. Турции удалось окружить Республику Армения и изолировать ее от внешнего мира. «Армения осталась одна, с четырех сторон окруженная враждебными или недоброжелательными силами, без всякой внешней опоры и помощи», – писал Ов. Качазнуни. И вот, нарушив Батумский мирный договор, без всякого повода и предупреждения, турки 7-го – 9 июля 1918 г. начали военные действия против дислоцированных в Сардарапате и Эчмиадзине армянских войск, захватив деревни Хатунарх, Чобанкяра, Неджирлу. В июне – августе 1918 г. и в последующие месяцы больше половины территории Армении была захвачена турецкими войсками. «[Население] остальной территории страны было в сильном смятении. Армянский народ переживал весьма тревожные дни. Интеллигенция была в угнетенном и подавленном состоянии. На пальцах можно было сосчитать деятелей, сохранявших душевное равновесие и энергию», – вспоминает Симон Врацян.
Турки находились на расстоянии нескольких километров от Еревана. Угроза захвата столицы Армении и нанесение ей последнего удара была вполне реальной. Хотя и дорогу туркам преграждал надежный армянский отряд, представлявший собой весьма значительную силу как по численности, так и по организованности и дисциплине, однако она «ощущала острую нехватку боеприпасов и поэтому не могла выдержать продолжительных боев», – писал А. Джамалян. Для прорыва турецкой блокады руководство республики пыталось воспользоваться существующими между Турцией и ее союзниками противоречиями в вопросе о Закавказье и, в первую очередь, разногласиями между Турцией и Германией. Последняя противилась чрезмерному усилению турецкого влияния в Закавказье, в силу чего она склонялась к сохранению условий Брест-Литовского договора. В этой ситуации руководство республики пыталось снискать расположение Германии.
3-го июня 1918 г. с принимавшим участие в батумских переговорах представителем Германии генералом О. фон Лосовым отбыли в Берлин представители тифлисского Армянского национального (центрального) совета Амазасп Оганджанян и Аршак Зурабян (несколько позже они выступили как официальные представители Республики Армения). Отчасти благодаря их усилиям было принято решение о созыве 25-го июня в Константинополе конференции стран Четверки (Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии), на которой должны были решиться все вопросы, относящиеся к Турции и Закавказью. На конференцию были приглашены и представители закавказских республик.
13-го июня 1918 г. в Константинополь отправилась мирная делегация республики во главе с Аветисом Агароняном. Членами делегации были Александр Хатисян и Микаел Пападжанян (Пападжанов). Однако конференция не состоялась в назначенный срок из-за военных неудач стран Четверки. Она все время откладывалась. Около четырех с половиной месяцев (до 1-го ноября) члены делегации Республики Армения находились в Германии и в Константинополе, где имели встречи с высокопоставленными государственными деятелями Германии, Австро-Венгрии и Турции, в результате которых армянской делегации в какой-то мере удалось добиться некоторого позитивного расположения представителей указанных стран к Республике Армения.
Однако отношения Республики Армения с её непосредственными соседями – Грузией и Азербайджаном – продолжали оставаться нестабильными, неопределенными и противоречивыми в силу кардинально противоположных политических целей, ориентаций и территориальных споров последних. Немаловажную роль в этом играла и спорность границ между тремя республиками, а также унаследованные из прошлого взаимное недоверие, мнительность, страх и радикальные отличия в вопросах внешней ориентации. Азербайджан безоговорочно, а Грузия с некоторыми оговорками стремились сблизиться с Турцией с целью образования единого фронта борьбы против России. Между тем господство Турции в Закавказье Республика Армения рассматривала в качестве весьма серьезной угрозы для своего существования.
С самого начала Первой мировой войны кавказские татары (азербайджанцы) целиком были на стороне Турции, с которой их связывала этническая и религиозная общность. Когда «в конце 1917 года русские войска оставили Кавказский фронт, а турецкая армия начала свое победное шествие на север, татары почти открыто перешли на сторону Турции. Они не только не хотели продолжать войну против Турции, но и делали все возможное, чтобы Турция днем раньше овладела Закавказьем», – пишет Ов. Качазнуни. Он также отмечает, что после образования Республики Армения «Азербайджан (Закавказский Татарстан), опираясь на присутствие турецкой армии [в Закавказье], угрожал восточным границам Армении (частично и северным) и хотел предать огню и мечу армянское население этих областей». Азербайджан не только угрожал жизни армянского населения этих областей, но и предавал огню и мечу десятки тысяч армян.
После провозглашения независимости Грузии ее правительство открыто заявило о своей внешнеполитической позиции в отношении соседних стран и России. По подписании Батумского договора Грузия, угрожая Республике Армения, требовала отказа от прорусской ориентации. Для Армении выполнение предъявленного ей со стороны Грузии требования означало отказ от своих территорий, ориентацию на Турцию и Германию и, в конечном счете, признание факта господства Грузии в Закавказье. Для Грузии не существовало турецкой или азербайджанской опасности, вынуждающей их искать помощь и поддержку извне.
В заявлении временного правительства Республики Армения премьер-министр Ов. Качазнуни отмечал, что «Грузия уже сделала свой выбор и открыто перешла на сторону Германии. Она может сделать это, ничем не рискуя, поскольку Германия обосновалась на ее территории и защищала ее границы. Чтобы добраться до Грузии, Турция должна перешагнуть через трупы немецких солдат, но ей нелегко будет пойти на этот шаг. У нас другая ситуация. На нашей территории пока нет ни одного немецкого солдата, нет немецкого флага и можно надеяться, что и не будет никогда. Немцев интересуют железнодорожные линии Батуми – Баку и Поти – Баку, а не Ереванская губерния. Возможно, согласие между Германией и Турцией будет достигнуто именно за счет Армении, и турки будут продолжать хозяйничать на землях Армении. Поэтому наше сближение с Германией должно произойти так, чтобы не вызвать гнева Турции».
Воспользовавшись внешними благоприятными условиями, в первой половине июня 1918 г. Ной Жордания и Ной Рамишвили от имени Национального совета и правительства Грузии пригласили в Тифлис представителей Армянского национального (центрального) совета Ав. Агароняна, Ов. Качазнуни, Ал. Хатисяна, Х. Карчикяна и Ов. Ахвердяна (Ахвердова) с целью обсуждения вопроса о разделе между Арменией и Грузией провинции Борчалу по этническому признаку. Встретив армянских делегатов, И. Церетели от имени Национального совета Грузии заявил, что к Грузии должны отойти провинции Ахалкалаки, Казах и Борчалу, а также район Памбак Александропольского уезда. «... все спорные территории со смешанным армяно-грузинским населением должны перейти к Грузии». Бывший лидер русской революционной демократии приводил следующие аргументы: «после Батумского соглашения армяне не в состоянии создать более или менее жизнеспособное государство, – пишет в своих воспоминаниях Верховный главнокомандующий вооруженных сил Юга России генерал А. Деникин, – и для них выгодно усилить Грузию с тем, чтобы на Кавказе было сильное христианское государство, которое с помощью немцев защитило бы и себя, и армян».
Х. Карчикян с возмущением опротестовал заявление И. Церетели, отметив при этом, что его предложение есть не что иное, как программа раздела Армении между Турцией, Грузией и Азербайджаном, причем оно в корне противоречит заверениям Н. Жордания и Н. Рамишвили на Армянском национальном (центральном) совете о том, что упомянутые территории принадлежат Армении. Разумеется, И. Церетели не мог не знать об этих заявлениях Н. Жордания и Н. Рамишвили. Он не скрывал истинных целей Грузии, заключающихся, по существу, в захвате армянских территорий при содействии Германии. Более того, в другой связи он выступил в Тифлисе со следующим заявлением: «О какой Армении вы думаете? Не лучше было бы создать большую Грузию, и армяне могли бы жить под ее защитой?».
Приняв протекцию Германии, Грузия улучшила свое внутриполитическое и внешнеполитическое положение. 28-го мая 1918 г. в Поти между Германией и Грузией было подписано тайное временное соглашение с целью определения их дальнейших отношений. Со стороны немецкого кайзеровского правительства соглашение было подписано генералом О. фон Лосовым, а со стороны грузинского правительства – министром иностранных дел Акакием Чхенкели. По этому соглашению Германия обязывалась отправить в Тифлис большую группу войск, чтобы совместно с грузинскими войсками обеспечить в стране порядок и безопасность ее границ. Правительство Грузии позволило Германии и Австрии пользоваться действующей на территории Грузии железнодорожной сетью для перевозки войск и военного снаряжения. С этой же целью под руководством Германии в Тифлисе должна была быть сформирована военная комиссия, которая с согласия грузинского правительства должна была регулировать железнодорожное сообщение. Железнодорожные станции и объекты военного назначения должны были охраняться немецкими патрульными службами.
На протяжении 60 лет Германия должна была пользоваться портом Поти. Кроме того, Германия подписала соглашение, согласно которому Грузии предоставлялся кредит в 50 миллионов рублей. 24-го июля Национальным советом Грузии были тайно намечены основные грани сотрудничества Германии и Грузии в военной, экономической, торговой и финансовой сферах. Грузино-германское соглашение качественно изменило взаимоотношения между союзниками Германии – Турцией и Грузией. В этой связи характерен тост военного министра Грузии Георгадзе, произнесенный на организованном в здании «Грузинского клуба» банкете в честь командующего турецкими войсками Кавказского фронта Халила-паши. В своем слове министр пожелал «удачи доблестным турецким войскам и их союзникам». В ответной речи Халил-паша отметил, что Турция питает в отношении Грузии наилучшие чувства, и если Грузии будет угрожать внешний враг, то они должны совместно противостоять врагу.
Своим острием грузино-германо-турецкий союз в первую очередь был направлен против Республики Армения: Грузия и Турция стремились реализовать свои захватнические цели. Этот союз был направлен также против России. И вовсе не случайно в эти дни грузинская печать открыто писала об антирусской позиции Грузии. Антирусская политика последней проявлялась прежде всего в отношении проживающих в Грузии русских. Руководствуясь определенными политическими мотивами, грузинское правительство арестовало группу «подозрительных» лиц, среди которых оказались бывшие высокопоставленные военные и политические деятели России. Так, после ареста генералов Рубенау, Джунковского, Дурнова и других известных деятелей грузинская официальная газета «Сакартвелос Республика» в номере от 8-го июля 1918 г. выступила с заявлением, что якобы «в Тифлисе министр внутренних дел выявил боровшуюся против независимости Грузии организацию, целью которой было... восстановление в Грузии самодержавного строя». И будто бы в эту организацию входили «русские офицеры, должностные лица, большевики и представители других кругов. Их деятельность должна была быть направлена на организацию взрыва ряда учреждений, террористических актов и так далее».
Критикуя прорусскую ориентацию армян, та же газета в номере от 18-го августа 1918 г. сообщала, что отношения между Грузией и Арменией останутся напряженными до тех пор, пока армянские руководители решительно не выступят с заявлением о том, что они в корне изменили свою ориентацию и политическую линию. Подытоживая вышеизложенное, можно заключить, что после провозглашения независимости трех закавказских республик для Грузии и Азербайджана сложилась весьма благоприятная ситуация. К тому же внешняя политика этих республик была достаточно определенной. Германия защищала интересы Грузии, а Турция – Азербайджана. Оба эти государства действовали вопреки интересам Республики Армения. Политическое положение армянского народа в корне отличалось от положения татарского (азербайджанского) и грузинского народов начиная с того исторического момента, когда русские стали отходить от границ Закавказья.
Оказавшись в изоляции от внешнего мира, Армения вновь обратила свой взор в сторону России, политическое положение которой в тот период было весьма нестабильным, неопределенным и непредсказуемым. Россия была втянута в водоворот гражданской войны, и окончательную победу одной из трех противоборствующих сил – Советской (Красной) армии, Добровольческой армии генерала А. Деникина и армии адмирала А. Колчака – пока трудно было предсказать.

Г.Петросян. Отношения Республики Армения с Россией (1918 - 1920 гг.). Ереван, 2012.