В ходе дипломатических переговоров на Трапезундской мирной конференции (март-апрель 1918 г.) вопрос территориальных уступок Турции являлся ключевым. Турцией не был принят проект территориальных уступок, представленный закавказской миротворческой делегацией 24-го марта (6-го апреля), более того, она ответила на него ультиматумом. Турки требовали безоговорочного признания Брест-Литовского мирного договора и немедленного освобождения всех переданных ей по договору районов. В случае непринятия договора военные действия ужесточатся, и Турция оккупирует Закавказье.
В создавшихся новых, чрезвычайно сложных и напряженных военно-политических условиях председатель закавказской миротворческой делегации А.Чхенкели, не получив окончательного ответа от Закавказского сейма и правительства, 28-го марта (10-го апреля) принял требования турецкого ультиматума и в письменной форме ответил, что готов вступить в новые переговоры по подписанию мирного договора. В ответ на это предложение турецкая сторона заявила, что считает необходимым вместе со своими союзниками – Германией, Австро-Венгрией и Болгарией участвовать в турецко-закавказских переговорах, а в качестве беспрекословного условия выдвигает вопрос провозглашения независимости в Закавказье, т.е. [нахождения] вне зоны влияния России.
Однако абсолютно иной была позиция Закавказского сейма и правительства в отношении ультиматума Турции. Вечером 31-го марта (13-го апреля) Сейм выступил с заявлением о том, что требования Брест-Литовского мирного договора неприемлемы, следовательно, нет никакого другого решения, кроме войны с Турцией. Именно в этой связи 1-го (14) апреля по указу правительства закавказская миротворческая делегация немедленно была отозвана в Тифлис.
Таким образом, Закавказский сейм прервал дипломатические переговоры с Турцией и объявил ей войну при тех обстоятельствах, когда турки еще продолжали свои военные действия на границах Закавказья, чтобы силой оружия решить вопрос требований Брест-Литовского договора. Как писал А.Хачатрян, “В это же время на наших границах продолжалось кровопролитие, и военные действия османской армии продолжались”. В тот же день Закавказскому сейму стало известно о том, что Батум сдан турецким войскам.
Падение Батума имело судьбоносное значение для дальнейших военно-политических действий: война для грузин потеряла всякий смысл. Началось хаотичное отступление грузинских войсковых частей. В этой связи Ал.Хатисян писал, что “в рядах находившейся у власти грузинской партии возникли серьезные разногласия в вопросе продолжения военных действий. Они понимали, что после того, как Батум пал, народ воевать не хочет. С другой стороны, они нашли способ защиты от турок. И этим способом было соглашение с Германией. Это обстоятельство имело судьбоносное влияние на ход событий”.
С точки зрения обороны Закавказья и взаимоотношений народов крайне неблагоприятную роль играли особенно кавказские татары. Военное вторжение и победу турок они считали реализацией своих национально-политических устремлений. Еще 31-го марта (13-го апреля) на заседании Закавказского сейма они заявили о том, что не будут воевать со своими сородичами – турками. И фактически основная тяжесть турецко-закавказской войны легла на плечи армян, война вылилась в турецко-армянскую.
Таким образом, в войне против турок армяне остались одни, лишившись поддержки двух своих соседей, имевших разную политическую ориентацию и узкие национальные интересы. Они были оторваны от внешнего мира и окружены внешними и внутренними противниками.
В подобных напряженных и весьма сложных условиях следовало скорейшим образом обсудить дальнейшие действия вокруг создавшейся ситуации – войны и мира. Необходимо было проверить боеспособность армянских войсковых частей и возможности самообороны. С этой целью по инициативе дашнакской фракции Закавказского сейма и Восточного бюро Армянской революционной партии Дашнакцутюн 6–8-го (19–21) апреля 1918 г. в Александрополе было созвано экстренное совещание, в котором приняли участие все армянские члены Закавказского сейма и правительства, весь состав Армянского национального совета, представители партий, областные комиссары Еревана, Карса и ряд национальных деятелей Александрополя. Совещание возглавил председатель Армянского национального совета А.Агаронян.
На экстренном совещании были заслушаны доклады членов закавказской миротворческой делегации Ал.Хатисяна и Ов.Качазнуни о результатах дипломатических переговоров в Трапезунде. Затем было вынесено на обсуждение требование турок о безоговорочном принятии Брест-Литовского договора. По обсуждаемому вопросу были высказаны два взаимоисключающих мнения. Часть участников совещания считала, что за неимением альтернативы необходимо принять Брест-Литовский мирный договор, другая же часть присутствующих предлагала любой ценой продолжить войну, отвергая принятие Брест-Литовского договора. Первой точки зрения придерживались Ов.Качазнуни, Ал.Хатисян и М.Пападжанян (Пападжанов). Ов.Качазнуни в детальной форме представил письменное обоснование (на русском языке), почему для армян принятие Брест-Литовского договора является наименьшим из зол и почему Турция никогда не откажется от него. Он полагал, что “…непризнание договора означает объявление войны Турции либо, скорее, продолжение войны, которую де-факто мы сейчас продолжаем. Мы не в состоянии и не можем воевать с турками”. М.Пападжанов, защищая точку зрения Ов.Качазнуни, в своем выступлении выражал уверенность, что в этой войне армяне больше не должны связывать надежд с грузинскими соседями – они воевать не станут. Затем, обратившись к вопросу об армянской воинской силе и безутешном состоянии фронта, он выступил с призывом принять договор: “Если бы я был уверен, что в течение двух месяцев Карс выстоит, то я бы сказал иначе. Если мы не можем сохранить, то надо уступить за хорошую цену”.
7-го (20) апреля на третьем заседании экстренного совещания было зачитано мнение не прибывшего в Александрополь Х.Карчикяна по обсуждаемому вопросу, посланное им из Тифлиса. Мнение Х.Карчикяна не совпадало с точкой зрения и почти всеми представленными аргументами Ов.Качазнуни и М.Пападжаняна. Х.Карчикян подчеркивал, что “[мы] совершим самую большую историческую и роковую ошибку, если примем Брест-Литовский договор и тем самым прекратим воевать”, поскольку это все равно не может пресечь продвижение турецких войск и явится причиной уничтожения армянского и грузинского народов. Х.Карчикян не был уверен в том, что мир даст возможность выиграть время и усилить боеспособность войск, т.к. он не сомневался в том, что сдача Карса приведет к такой деморализации народа и армии, что “ни один солдат не возьмет в руки оружие”. В вопросе союза с грузинами Х.Карчикян также придерживался иного мнения. Он советовал не быть столь пессимистически настроенными в отношении грузинских сил, видя в их лице союзников. Как показал дальнейший ход событий, если по вопросу военного продвижения турок у Х.Карчикяна не было сомнений, то в отношении грузин, которые могли стать союзниками армян, он ошибался.
Х.Карчикян подчеркивал, что Россия не смирится с потерей Закавказья, а если даже у нее нет намерений вернуться на Кавказ и она “окончательно смирится с мыслью об отъединении Закавказья, то с этим не примирится армянство, над головой которого всегда будет висеть меч местных турок и меч Константинополя, и обратив свой взор на север, будет искать повода привлечь Россию к своему освобождению.
… Если Россия и впрямь попытается [вернуться] на Кавказ, то, разумеется, христианские народы Кавказа не будут с оружием в руках оказывать сопротивление”.
Обобщая сказанное, Х.Карчикян представил три возможных ситуации в случае принятия Брест-Литовского договора:
- либо Турция, не придавая никакого значения договору, сразу начнет продвигаться в направлении Закавказья и захватит его;
- либо она остановится на решенных уже границах и вынудит провозгласить независимость Закавказья, затем введет его в свой состав в качестве губернии;
- либо Турция захватит край, если армяне откажутся провозгласить независимость и станут частью России.
Согласно Х.Карчикяну, 3-ий вариант неизбежен, т.к. кавказские татары пока не противятся независимости Закавказья, а если речь пойдет о вхождении в состав России, то, несомненно, кавказские татары используют все средства, чтобы … объединиться с родственным им государством – Турцией.
Х.Карчикян завершает свои рассуждения следующим заключением: “Я полагаю, что прекращение войны для нас равносильно самоубийству. А наши бесконечные колебания и агитация различных общественных фракций и органов в пользу Брест-Литовского договора ослабляют в нас дух сопротивления, вселяя в воюющих неуверенность и вызывая дезорганизацию в тылу. Следует проявить решительность и показать, что война будет продолжена и что это не безнадежная война, которая неоспоримо ведет нас к потерям”.
Несмотря на наличие серьезных разногласий по обсуждаемому вопросу 8-го (21) апреля на последнем, пятом заседании Александропольского экстренного совещания подавляющим большинством решено было отклонить Брест-Литовский мирный договор и продолжить военные действия, укрепить армянские вооруженные силы и усилить самооборону. Однако принятое совещанием решение потеряло смысл, когда в тот же день из Тифлиса поступило сообщение о том, что Грузинский национальный совет декларировал независимость. А татарские министры закавказского правительства предъявили ультиматум, требующий принятия Брест-Литовского мирного договора и заключения мира с Турцией, иначе они и другие татарские члены Сейма покинут сейм и правительство и провозгласят свою независимость.
Эти обстоятельства заставили участников совещания поспешно отправиться в Тифлис, чтобы там обсудить и решить вопросы, связанные с независимостью и властью. Они возвратились в Тифлис, “где для армян, – пишет С.Врацян, – сложилась чрезвычайно деликатная ситуация: либо им следовало прийти к согласию с турками и грузинами и отказаться не только от Турецкой Армении, но и от всей Карсской области, даже без гарантии дальнейшей безопасности, либо они должны были отклонить турецкий ультиматум. Тогда грузины и турки в отдельности должны были заключить мир, Закавказский союз должен был распасться, а армянский народ – остаться одиноким, оторванным от всего мира, окруженным врагами…”.
Как уже было сказано, после падения Батума в крае сложилась новая, крайне сложная и напряженная военно-политическая ситуация. В этих условиях Закавказский сейм принял решение возобновить прерванные дипломатические переговоры с Османской Турцией с целью подписания мирного договора. А для этого необходимо было прежде всего декларировать независимость Закавказья и его отделение от России, что было безоговорочным требованием Турции. Последняя желала, чтобы Закавказье обрело международно-правовой статус, т.е. провозгласило независимость. В противном случае дипломатические переговоры между субъектами международного права – османской Турцией и Закавказьем, а также их возможные результаты не будут иметь обязывающей правовой силы. Безоговорочное требование Турции, касающееся провозглашения независимости в Закавказье, имело целью окончательно де-факто и де-юре оторвать его от России и, захватив этот слабый беспомощный край, ввести его в зону своего влияния и тем самым обеспечить свою безопасность в отношении России, которая не в столь далеком будущем могла стать угрозой для Турции.
В отношении турецкого проекта отделения Закавказья от России и провозглашения его независимости у грузин сформировались две политические ориентации – российская и немецко-турецкая. Сторонники первой – Н.Жордания, Е.Гегечкори и др. хотели продолжить войну и были против окончательного отделения Закавказья от России. Представители второго, побеждающего направления – А.Чхенкели, Н.Рамишвили – полагали, что для независимости Грузии Россия являла большую опасность, нежели Турция.
В Закавказском сейме татары уже не скрывали, что они целиком на стороне Турции. Защищая и развивая точку зрения турок, они требовали немедленного провозглашения независимости Закавказья и прекращения войны, выступив с заявлением о том, что “религиозное чувство мусульманской демократии не позволяет им принять действенное участие в войне против Турции”. Для татар независимость Закавказья означала отделение края от России. “Этот акт, – пишет А.Хондкарян, – они (татары), эти заглядывающие вперед и крайне осторожные политики, непременно хотели совершить в сообщничестве с грузинами и армянами, после чего естественный ход событий для них был ясен – Турция войдет в Закавказье”.
Грузинские руководители Сейма выдвинули проект независимости Закавказья с уверенностью в том, что, во-первых, он облегчит установление мира с Турцией, обеспечив в тылу покровительство Германии, с которой она давно вела тайные переговоры, и, во-вторых, положит конец российской политической ориентации армян и турецкой ориентации татар, объединив три главные нации Закавказья суетной идеей собственной – закавказской родины.
Несомненно, для армян были неприемлемы далеко идущие планы татар, в то же время армяне не разделяли “наивных” надежд грузинских меньшевистских руководителей, поскольку они знали, что целью татар вовсе не была независимость родины, причем совместно с армянами и грузинами, а всего лишь гегемония Турции. Помимо этого, руководствуясь инстинктом самозащиты, армянский народ не хотел отделяться от России.
Для армянских членов Сейма было вполне ясно, какие тяжелые последствия будет иметь для армянского народа независимость Закавказья, но в то же время они не могли сопротивляться грузинам и татарам, поскольку в таком случае могли оказаться в изолированном положении. А “всю ответственность войны вместе с турками А.Р. Дашнакцутюн не могла взять на себя, а это должно было быть так, если бы Дашнакцутюн действовала против грузин”. Таковы были основные причины, в силу которых фракция Армянской революционной партии Дашнакцутюн Закавказского сейма вынуждена была дать согласие на независимость. И не случайно ни фракция, ни тифлисский Армянский национальный (центральный) совет не приветствовали отделение Закавказья от России и независимость Закавказья.
В этой связи заслуживает внимания обобщающая оценка, данная Ов.Качазнуни: “…мы не были хозяевами положения, не мы решали собственную судьбу. …Мы сделали это вовсе не с легким сердцем. Но не могли не сделать. Если бы мы выступили против, Закавказская дашнакская (союзная) республика сразу бы развалилась, грузины и азербайджанцы сразу помирились бы с турками и оставили бы нас лицом к лицу с армией Вехиб-паши, одних, поскольку Россия (ни большевистская, ни антибольшевистская тогда не могла прийти нам на помощь, если бы даже хотела). Оставили бы нас не только в одиночестве, но и перед лицом огромной опасности с тыла, т.к. ясно было, что вместе с турками на нас напали бы и азербайджанцы (как знать, может, и грузины – с целью полного захвата Ахалкалака, Лори и Памбака).
Мы больше всех нуждались в Закавказской федерации, не хотели ее развала, а если уж это было неизбежно, то хотели, чтобы это произошло не скоро. Вот почему мы вынуждены были следить за действиями наших союзников-соседей”. Вскоре в Закавказском сейме одержало победу политическое крыло с немецко-турецкой ориентацией.
9-го (22) апреля Сейм торжественно заявил о том, что Закавказье отделяется от России и становится независимым государством – Закавказско-демократической федеративной республикой (которая просуществовала всего месяц и четыре дня и распалась 26-го мая).
На 22-ом заседании Сейма фракция Армянской революционной партии Дашнакцутюн, как было отмечено выше, хотя и с недовольством, но вынуждена была выступить за независимость Закавказья. Член Сейма Ов.Качазнуни от имени фракции сделал следующее заявление: “Граждане, члены Сейма! Фракция Дашнакцутюн, вполне определенно осознавая ту огромную ответственность, которую она берет на себя в эту историческую минуту, присоединяется к декларации Закавказского самостоятельного государства”.
В Сейме были также сделаны заявления о несогласии с отделением Закавказья от России и провозглашением его независимости. Один из докладчиков – представитель левых эсэров М.Туманов (Туманян) заявил о том, что “Следует откровенно признаться, что идея независимости Закавказья принадлежит турецким империалистам… этот вопрос для Закавказья является вопросом жизни и смерти. Почему вы не хотите обратиться к референдуму? Уверены ли вы в том, что если бы этот вопрос решался путем свободного голосования, то народ сказал бы, что не хочет такой независимости, которая будет под кнутом турецкого султана… независимости, которая провозглашена в таких условиях, какие существуют в Закавказье ныне, это означает полное порабощение со стороны Турции. В настоящее время у Закавказья слишком неразвитая экономика, чтобы иметь собственную ориентацию. Провозглашение независимости Закавказья есть не что иное, как протурецкая ориентация, и этот факт вы не сможете утаить от кого-либо”.
Советское правительство откликнулось на это нотой на имя Закавказского сейма. Поскольку османская Турция не имела в Москве своего дипломатического представителя, а Россия не имела такового в Стамбуле, народный комиссариат иностранных дел РСФСР в своей ноте от 15-го мая 1918 г. на имя немецкого посла Мирбаха выразил протест в связи с отделением Закавказья от России.
Отметим, что, по сути, уже потеряло смысл обсуждение вопроса о принятии или непринятии Брест-Литовского мирного договора, поскольку стало известно, что не завоевавший еще доверие Закавказского сейма новый председатель правительства, министр иностранных дел А.Чхенкели, без ведома правительства, 10-го (23) апреля отдал приказ срочно, без всякого сопротивления, сдать Карс османской Турции.
Выше было отмечено, что 1-го (14) апреля в Трапезунде были прерваны дипломатические переговоры с Турцией, однако А.Чхенкели продолжал поддерживать отношения с турками и возобновил переговоры с главнокомандующим турецкой армии Вехиб-пашой. Вечером 10-го (23) апреля А.Чхенкели телеграфировал последнему о том, что закавказское правительство признает Брест-Литовский договор и просит прекратить военные действия и начать переговоры с Турцией по заключению мира в наикратчайшие сроки. “В частности, армянские круги, – пишет Ал.Хатисян, – были возмущены тайными и своевольными переговорами. Это возмущение перешло в ярость, когда Чхенкели своевольно отдал приказ о сдаче Карса туркам”. И в очередной раз армянская сторона имела дело со свершившимся фактом. 12-го (25) апреля турецкие войска почти без боя захватили единственный, защищавший армянский фронт опорный пункт – Карс. В этой связи Иразек писал, что “Падение Карса было страшнейшим из бедствий для всего Закавказья и преимущественно армян. Посему, в частности, у армян возмущение было всеобщим и не поддающимся описанию, а вызванные этим отчаянье и паника – небывалых масштабов как среди армян, так и тем более в рядах войск. Особенно весь церемониал сдачи [Карса], носивший подлый и заговорщицкий характер, был крайне оскорбителен”.
Фактически, Турция, нарушив условия 4-ой статьи Брест-Литовского мирного договора, военной силой захватила Батум, Ардаган, Карс. “И одновременно, – пишет З.Авалов, – было доказано, что еще неорганизованное, потрясенное Закавказье не способно было к самым простым военным действиям”.
Закавказский сейм и правительство окончательно убедились в том, что они уже не в состоянии сплотить все силы края с целью продолжения войны.
Итак, после падения Батума в крае произошли последовавшие друг за другом судьбоносные политические события: Закавказье отделилось от России и объявило себя независимым государством, Карс был сдан туркам, и вопрос возобновления переговоров о мире вновь стал повесткой дня.
Таким образом, объявленная Закавказским сеймом война завершилась поражением, причиной которого, несомненно, стали глубокие внутренние и внешние противоречия и противостояние, имевшие место между тремя главными нациями края, их разные политические ориентации и споры вокруг национально-территориальных границ, недоверие и нетерпимость в отношении друг друга, что препятствовало созданию в крае объединенного фронта для противостояния турецкой военной угрозе. Несомненно, и в военном плане Закавказье не в состоянии было организовать серьезное сопротивление османской армии.
Ход исторических событий, процесс дипломатических переговоров и имевшие место военно-политические события показали также, что Сейм и правительство не смогли своевременно преодолеть диссонанс интересов трех главных наций Закавказья, добиться формирования единого внешнеполитического вектора и гибкой дипломатии. Основными причинами этого было наличие разных политических ориентаций трех главных народов Закавказья и вытекающие из этого серьезные последствия. Каждый народ действовал исходя из своих интересов. Эти реалии еще раз убеждали в том, что дальнейшее существование трех основных наций Закавказья в составе одного государства невозможно.
В этот период из-за происходивших в Закавказье политических событий Армянское национальное СОБРание было созвано всего лишь один раз – с 15-го (28) апреля по 18-ое (1) мая 1918 г. в Тифлисе. В экстренных заседаниях Армянского национального собрания принимали участие все члены Армянского национального совета, члены армянских политических партий и западноармянские представители. Заседания возглавлял председатель Армянского национального совета А.Агаронян.
На экстренных заседаниях обсуждался вопрос отношений между фракцией Армянской революционной Дашнакцутюн и Армянским национальным советом после провозглашения независимости Закавказья (22-го апреля) и падения Карса. Во вступительной речи на открытии первого заседания 15-го (28) апреля А.Агаронян выразил свою обеспокоенность тем, что “национальную политику проводит фракция армянских членов Сейма, без какого-либо участия Национального совета”, однако “ответственность” за провалы и неудачи общественность возлагает на членов Армянского национального совета. Этот вопрос обрел более острый характер после падения Карса. Член Национального совета С.Мамиконян в своем выступлении констатировал, что после формирования Закавказского сейма “Национальный законодательный орган” фактически ограничил значение и авторитет Национального совета, его правомочия в вынесении ключевых для армянского народа решений, поскольку интересы армян правительству представляла фракция Армянской революционной Дашнакцутюн, что повлекло за собой снижение авторитета Армянского национального совета.
Армянское национальное собрание констатировало, что со стороны фракции АРД Сейма не была учтена позиция Армянского национального совета в вопросе про-возглашения независимости Закавказья 9-го (22) апреля. После принятого Сеймом решения от 12-го (24) апреля Армянский национальный совет заявил, что он выступает против независимости Закавказья, т.к. Сеймом были попраны права народа. Для подобного акта необходимо было провести референдум, и Совет счел необходимым заявить об этом в периодике. Однако А.Агаронян, сочтя это нецелесообразным, предложил дождаться решения Армянского национального собрания. В результате бурных дискуссий на основе абсолютного большинства голосов Национальное собрание вынесло решение: “Обнародовать в периодике решение Национального совета, что оно (Национальное собрание) считает недействительным его (Национального собрания) заявление о том, что оно против провозглашения независимости Закавказья”.
16-го (29) апреля на втором заседании А.Агаронян выразил свою точку зрения по поводу независимости Закавказья: “На мой взгляд, вопрос независимости сулит нам больше бедствий, нежели принятие Брест-Литовского договора. Вот почему Турция требует провозглашения независимости Закавказья, и это требование она выдвинула как условие для начала переговоров”.
18-го апреля (1-го мая), на последнем – третьем заседании Национального собрания был обсужден вопрос взаимоотношений представителей фракции Армянской революционной Дашнакцутюн и Армянского национального совета. Обдуждение было столь бурным, что многие члены Армянского национального совета даже подали заявление о выходе из состава совета. Вопрос заключался в том, что Армянский национальный совет не только не участвовал в последних, судьбоносных для Закавказья, политических событиях – провозглашение независимости Закавказья, возобновление дипломатических переговоров с Турцией, падение Карса, но и не был даже осведомлен о них. Национальное собрание вынесло решение: “Все события политического характера заранее внести на обсуждение Национального совета в соответствии с решениями Национального собрания”. Вслед за этим решением члены Национального совета забрали свои заявления относительно прекращения членства в этой структуре.
В заключение следует отметить, что обсуждения, состоявшиеся на экстренных заседаниях Армянского национального собрания в Александрополе и Тифлисе, еще раз убеждают в том, что в создавшихся в крае неблагоприятных военно-политических условиях армянские политические силы несвоевременно реагировали на события, и в силу различных внутрипартийных, межпартийных интересов и разногласий им не удалось своевременно выработать гибкую и единую тактику действий, что и, бесспорно, негативно сказалось на имевших место политических и дипломатических процессах.
Гегам Петросян. Закавказье в дипломатических перипетиях: становление армянской независимой государственности (февраль 1917 – июнь 1918 гг.). Ереван, 2019.
Читайте также:
