Баку: когда-то и накануне

Погромы в Баку стали уже третьей волной армянских погромов в АзССР. Три дня, с 27 по 29 февраля 1988-го, продолжалась резня в Сумгаите. В ноябре - декабре того же года по Азербайджану прокатилась вторая волна армянских погромов; наиболее крупные из них произошли в Баку, Кировабаде, Шемахе, Шамхоре, Мингечауре. В этот период были депортированы десятки армянских сел ряда сельских районов АзССР и Нахичеванской АССР. Такая же участь постигла население более 50 армянских населенных пунктов северной части Нагорного Карабаха, - горных и предгорных частей Ханларского, Дашкесанского, Шамхорского и Кедабекского районов, включая 48-тысячное население Гандзака (Кировабад, ныне Гянджа).

После этих событий в бывшей Азербайджанской ССР, - не считая оставшуюся под контролем армян часть Нагорного Карабаха, - осталось лишь незначительное число от более чем полумиллионного (по неофициальным данным, почти что 600-тысячного) армянского населения, - главным образом в Баку. На начало 1988 г. в городе жило около 230 тысяч армян, однако по мере усиления напряженности и учащения нападений и локальных погромов, их число все уменьшалось и к январю 1990-го в Баку их оставалось не более 35 тысяч. …Бакинские армяне, которые издавна составляли, - наряду с русскими и мусульманами - один из трех устойчивых и наиболее крупных этнических сегментов городского населения, за десятилетия советского периода практически начисто потеряли какие-либо рычаги влияния на ситуацию в городе.

До большевистского переворота октября 1917-го, когда никто и слухом не слыхивал ни о каком Азербайджане, Баку был крупным российским губернским городом со смешанным населением и наиболее развитым в Закавказье промышленным центром - благодаря нефтяной лихорадке, со второй половины XIX века охватившей некогда захолустный городишко у подножья бывшей персидской цитадели. По данным на 1913 год, в Баку жили 214,7 тысячи человек. Из них русских (в их число включали не только великороссов, как называли тогда собственно русских, но также и малороссов, белороссов, - то есть украинцев и белорусов) – 76,3 тысячи или 35,5%, кавказских татар – 46 тысяч или 21,4%; армян – 42 тысячи или 19,4%, персов – 25 тысяч или 11,7%, евреев – 9,7 тысяч или 4,5%, грузин – 4 тысячи или 1,9%, немцев 3,3 тысячи или 1,5%, казанских татар – 2,3 тысячи или 1,1%.

Жившие в Баку армяне были в большинстве своем выходцами из Нагорного Карабаха, в меньшей степени из Зангезура, а также из района Шемахи и соседних с ней предгорий Большого Кавказа. По мере роста нефтедобычи и стремительного развития города, они устремлялись туда из своих горных сел, городов и городков закавказских губерний и даже из вилайетов «Турецкой», Западной Армении. Крестьяне - в поисках работы, чтобы прокормить семьи, средний класс - приложить полученные в училищах и университетах знания, богатые – успеть выгодно вложить капиталы, приумножить растущие, как на дрожжах, нефтяные доходы. Армяне представляли в Баку самый широкий спектр профессий: от рабочих на нефтяных промыслах, ремесленников, инженеров, городской интеллигенции, до крупных нефтепромышленников. Армянский нефтяной капитал превосходил в Бакинском регионе капиталы всех зарубежных нефтедобытчиков, включая тогда уже всемирно известных Ротшильдов и Нобелей.

Достаточно сказать, что первый в России и мире нефтепровод – по маршруту Баку-Батуми, был построен на средства армянского нефтяного магната Манташева. Армяне Баку имели свои благотворительные общества, попечителями которых не гнушались быть многие богатые промышленники, учебные и культурные заведения. Это позволяло им не только поддерживать на должном уровне национальную жизнь, но давало возможность самоорганизации перед лицом внешних угроз. Как это, например, было во время армянских погромов в 1905-1906 гг., спровоцированных самодержавием. Однако после турецкой интервенции, захвата Баку 15 сентября 1918 года и последовавшей многодневной резни армян в сентябре 1918 года, роль армянской общины города была сведена к минимуму. Кто не был убит, тот был ограблен или бежал из города. Впрочем, скорее всего, армяне смогли бы восстановить свои былые позиции в Баку, если бы все вернулось на круги своя, как это было после 1905-1906 годов.

Но советизация Закавказья и провозглашение большевиками Советского Азербайджана на базе созданной на турецких штыках марионеточной Азербайджанской Демократической Республики в корне изменили ход истории и судьбу народов в этом регионе. Разорив и вынудив к эмиграции богатых и просто состоятельных горожан, среди которых армяне всегда составляли значительный процент, альянс большевиков и азербайджано-тюркских националистов затем ликвидировал все формы самоорганизации, на которых, так или иначе, строилась жизнь различных национальных общин города. В 1920 году, вскоре после возвращения большевиков в Баку, население города по основным национальностям распределялось следующим образом: тюрки азербайджанские – 59,6 тысяч человек; русские (включая украинцев и белорусов) – 52,6 тысяч человек; армяне – 36,1 тыс. человек, персы – 22, 2 тыс. человек, евреи европейские и горские – 13,7 тыс. человек. С учетом остальных национальностей – немцев, грузин, лезгин и прочих – в Баку насчитывалось всего 193,6 тыс. человек, что было значительно меньше, чем в 1917 году.

То есть, по сравнению с дореволюционным периодом, национальный состав населения Баку существенно изменился: прежде всего, за счет уменьшения доли армян после резни в сентябре 1918-го и последующего бегства, и русских, вследствие их массового выезда. Особенно сильные изменения произошли в промысловом районе, где количество русских и армян, по сравнению с 1913 годом, уменьшилось в семь раз. Скорое провозглашение вчерашних «кавказских татар», получивших при Советах название сначала «азербайджанских тюрок», а позднее - «азербайджанцев», титульной нацией сделало последних сначала на словах, а потом и на деле фактическими хозяевами сначала республики, а потом и ее столицы.

В первые десятилетия советской власти положение Баку как столицы Азербайджанской ССР было весьма двойственным: этот преимущественно русский и однозначно русскоязычный город был чужд в языковом и культурном плане большинству уездов и районов АзССР. Подавляющее большинство жителей столицы республики, выезжая в «провинцию», как будто попадали за границу, не понимая языка сельчан, которые, в свою очередь, в массе своей совершенно не знали русского языка. Но начавшийся после Второй мировой войны, особенно с конца 1960-х - начала 1970-х гг., процесс «азербайджанизации» столицы привел к изменению ее национального и социального состава: русские, армяне и представители других «некоренных национальностей» покидали город, мигрируя за пределы АзССР.

Напротив, объединенные под названием «азербайджанцы» разноплеменные тюркские этнические группы, и перемалываемые официальной национальной политикой в единый азербайджанский народ другие «мусульманские» народности из провинции республики заселялись в Баку. Переселенцы были в основном сельчанами, что меняло не только этнический, но и социальный состав населения города. С целью создания в Баку «национального большинства» власти АзССР предприняли отработанный ход: к городу Баку были присоединены многочисленные поселки и сельские населенные пункты, не только окружавшие город, но и расположенные достаточно далеко от него, разбросанные по всему Апшеронскому полуострову.

Так, если по переписи 1979 года население собственно города Баку составляло 1,02 миллиона человек, то с другими населенными пунктами, подчиненными Бакинскому горсовету – 1,55 миллиона. А по переписи 1989 г. эти цифры составили 1,15 и 1,76 миллиона человек соответственно. Наконец, продуманной политикой расселения жителей центральной части города – в подавляющем большинстве армян и русских – в выраставшие на прежних окраинах новые микрорайоны постепенно были ликвидированы практически все районы компактного проживания армян. Национальная политика властей АзССР в Баку и была направлена на вытеснение в первую очередь именно их. …После «сумгаита» перед бакинскими армянами стал вопрос: как быть дальше?

По многочисленным свидетельствам самих армян-бакинцев, они в массе своей ясно осознавали свое положение. Бывшая жительница Баку, ныне ереванский публицист Елена Асланян весьма подробно изложила тогдашние настроения своих бакинских соотечественников в очерке «Заколоченная дверь», опубликованном в издаваемом в Минске армянском журнале «Анив». «Армяне Баку в большинстве своем понимали: идет разрушение СССР, и армян опять кровью заставят платить за чужие интересы – геополитические интересы держав или интересы тех, кто ищет в погромах и смертях предлог для возврата к прежним временам «ежовых рукавиц». Мы понимали, что из Баку надо уезжать. …Вовремя уйти, оценив правильно ситуацию, как катаклизм, перед которым бессильно любое оружие. Уйти, не позволив себя убить, изнасиловать и ограбить – это задача национального значения, защиты генофонда, морального достоинства нации. Тем более, если ты прекрасно сознаешь – речь не об отчей земле, дороже которой нет у человека ничего.

После Сумагита мы, бакинские армяне, часто спорили, пытались понять, что нас ждет. В конце концов, во время беспорядков в ноябре-декабре 1988-го мы уже поняли, что идет развал Союза, формирование республик, военное решение вопроса спорных территорий. И перед армянами Баку стоит тактическая задача – быстро и достойно уйти. Что основная масса и сделала». Они и продолжали уезжать, и те, кто сделал это раньше, имел больше шансов вывезти имущество, поменять свою благоустроенную городскую квартиру в центре Баку хотя бы на сельский дом, но не так далеко от Еревана. Или перебраться в Нагорный Карабах, где у большинства бакинских армян были родственники или даже отчие и дедовские дома в селах. Или на Северный Кавказ, куда десятилетиями вынужденно уезжали армяне из Баку. Но уехать более или менее благополучно и вовремя смогли и успели далеко не все. Между тем, тучи все более сгущались над еще остававшимися в городе армянами. В течение всего 1989 года в Баку не прекращались периодические нападения на них, избиения и убийства, погромы отдельных квартир, выселения из жилья. Точной статистики не велось, уголовные дела «спускались на тормозах», но известно, что в течение года случаи убийств армян исчислялись десятками. Всплеск уличных нападений на и убийств приходился на август-сентябрь и декабрь 1989 года. …Советская пресса, естественно, тогда пыталась всячески скрыть и исказить происходящее в Баку.

В зарубежной прессе встречались весьма откровенные свидетельства о том, что предшествовало погромам. Эмигрировавший в Израиль бакинец вспоминал о бакинских буднях конца 1988-го в «Бакинском дневнике», опубликованном 23 июля 1989 года в тель-авивском еженедельнике «Круг»: «Шестые сутки подряд народ митингует на площади круглосуточно, но если 4 дня все ограничивалось площадью, то вчера все выплеснулось в город. Шлялись толпы народа, кричали «Карабах!», «Сумгаит!» и т. д. С утра в Арменикенде уже швыряли камни, а сейчас, говорят, что уже переворачивают машины… На площади собралась огромная толпа. Доска почета, металлические конструкции для портретов вождей увешаны лозунгами: «Армяне – вон из Азербайджана», «Армяне, убирайтесь», «Свободу Ахмедову» (это сумгаитский убийца, его огромный портрет висел на Доме правительства). Я видел у демонстрантов плакаты с карикатурами: молодцеватый азербайджанец пинком под зад выгоняет из своего дома подлого вида красноносых армян, среди которых – женщина с отвислыми грудями и крестом на шее». Крайне редкие тогда в советской прессе публикации о событиях в Баку свидетельствовали о том же. «Огромный стенд с лозунгами: «Вернуть Кировабаду имя Низами Гянджеви!», «Восстановить Советскую власть в НКАО!» Рядом: «Освободить азербайджанскую землю от экстремистов и армян!» На другой стороне площади, над трибуной, красовался потрет Ахмеда Ахмедова, приговоренного к высшей мере наказания за зверства в Сумгаите… В первые дни митинга площадь Ленина видела и зеленые исламские флаги, и портреты аятоллы Хомейни». К январю 1990-го года в Баку, по различным данным, оставалось около 35-40 тысяч армян. В большинстве своем это были пожилые, одинокие или малообеспеченные люди, которые не желали или просто не могли уехать. Либо те, кто не могли оставить своих старых, больных, «нетранспортабельных» близких. Но были и те, кто не верил до конца в возможность грядущего «извержения вулкана, готового в мгновение ока покрыть пеплом и раскаленной лавой – нет, не весь город, а выборочные тысячи и тысячи квартир».

Мелик-Шахназаров А.А. Нагорный Карабах: факты против лжи. М., 2009.