В период силового подавления национально-освободительного движения карабахских армян политическое руководство СССР, Азербайджанской ССР, политорганы МВД СССР и АзССР, Советской Армии, средства массовой информации АзССР и СССР вели грязную пропагандистскую кампанию, имевшую целью формирование образ врага в лице армянского народа. Эта беспрецедентная кампания клеветы в адрес одного из народов страны была предпринята в целях внушить к нему чувство неприязни со стороны других народов и граждан СССР в целом, облегчив, тем самым осуществление преступной политики, проводимой Баку и Кремлем в отношении армян Нагорного Карабаха. Ведь как признавались сами офицеры комендатуры, «приказ однозначен – сохранить Карабах за Азербайджаном».
Подобного рода пропаганда имела многоуровневый характер и варьировалась в зависимости от объекта своей направленности. На уровне всесоюзном в этом направлении работали центральные и ведомственные (газеты МВД, Советской Армии) средства массовой информации. В Азербайджанской ССР эту функцию весьма органично взяли на себя местные СМИ, которые и без того соревновались друг с другом в антиармянских выпадах и измышлениях. На уровне района чрезвычайного положения НКАО и прилегающих районов АзССР соответствующую пропаганду среди военнослужащих внутренних войск МВД СССР и Советской Армии вели в основном политорганы, а также наезжающие пропагандисты из ЦК КП Азербайджана и КГБ АзССР. На политзанятиях военнослужащих целенаправленно «обрабатывали», настраивая не только против карабахцев, но и против армян вообще, что преследовало цель подготовить личный состав и к предстоящим карательным операциям против Армянской ССР, где к власти окончательно пришли антикоммунистические силы. Рядовой войсковой части 5471 внутренних войск МВД СССР Александр Волошин, покинувший свой пост в Степанакерте с оружием и радиостанцией 12 августа 1991 года и скрывшийся, объяснял в сделанном им специальном заявлении причину своего поступка. Он, в частности, сказал: «Нас здесь фактически держат в роли карателей… Здесь нам постоянно твердят, что мы защищаем азербайджанский народ от армянских боевиков, но, как я сам разобрался, это не так».
Заявление А. Волошина было зачитано по подпольному радио и передано для печати в газету «Советский Карабах», но не было опубликовано, дабы не создавать лишних проблем беглецу. Другой оставивший свою часть, рядовой Вильнюсского специального полка внутренних войск Александр Енчин, рассказывал в интервью журналу «Столица»: «Как только мы приехали в Степанакерт, - сразу начались антиармянская пропаганда и инструктаж. Нам говорили: армяне – сплошные уголовники, террористы, поголовные наркоманы и прочее. Каждый день до нас доводили ложную информацию о том, что армяне напали на тот или иной пост, бомбили тот или иной объект. И, наоборот, вопреки реальности в течение всего времени моего пребывания в Степанакерте, с июля до ноября (1990 года – прим. автора), не было ни одного случая, чтобы нас информировали о нападениях, совершаемых азербайджанцами. Вся пропаганда была строго направлена против армян».
Центральные СМИ продолжали пичкать советских граждан страшилками про армянских боевиков, терроризирующих мирных азербайджанцев. Особенно усердствовали органы военной печати: «Красная звезда», издания МВД. При этом доходило до откровенных оскорблений в адрес целого народа. Так, в номерах 8 и 9 «Военно-исторического журнала» за 1990 год был опубликован материал «Дашнаки», основанный на материалах Департамента полиции царской России за 1908 год. Напомним, что это было время, когда после известных событий 1905-1906 гг. армяне рассматривались самодержавием как «ненадежный элемент» со всеми вытекающими последствиями. «Краснознаменный» журнал, тем самым, вольно или невольно поставил себя в один ряд с, казалось бы, ненавидимой коммунистами «царской охранкой». В этом материале, напряженность в Закавказье ненавязчиво, устами анонимного жандармского подполковника «объяснялась» некоторыми присущими армянам особенностями. Они-де «отчасти уподобились притаившейся и свернувшейся в кольцо змее, выжидающей случая ужалить кого-либо из окружающих»; имеют «черную душу»; их отличает «двуличность: преклонение и лесть перед сильным, и в то же время старание принести ему чем-либо вред»; они являются элементом «чуждым» и «неблагодарным» к русским и так далее.
В предисловии к публикации говорилось, что она «представляет интерес для читателей». Публикация в «Военно-историческом журнале» была типичным примером пропаганды и агитации расовой и национальной вражды с точки зрения законодательства СССР. Однако наивно было полагать, что главный редактор журнала или автор подготовки публикации В. Копылов могли бы понести хоть какое-то наказание за свою стряпню. Антиармянская истерия в армии и особенно внутренних войсках была столь раскручена, что доходило порой до курьезов. Так, на учредительном съезде Компартии РСФСР в июне 1990 года на пост ее первого секретаря баллотировался бывший второй секретарь ЦК КП Армении Олег Лобов. Начальник политотдела Приволжского управления внутренних войск МВД СССР С. Кавун задал Лобову вопрос: «Есть ли у вас моральное право баллотироваться после гибели стольких российских парней в Армении при прямом попустительстве местных властей, в том числе и вашем?» На что Лобов прямо и вполне честно ответил: «Для сведения: на территории Армении за два года погиб в вооруженных конфликтах один офицер. Это было 27 мая». Политработник внутренних войск «отпарировал» очень показательно: «Я могу вас поправить, но я не буду поправлять. Из газет все знают, сколько погибло…».
Дезинформацией занималась и комендатура района чрезвычайного положения НКАО и прилегающих районов АзССР в подготавливаемых ею «сообщениях военного коменданта» - сводках происшествий. Последние были обязательны для публикации в областной газете «Советский Карабах» как в период действия военной цензуры, так и после ее отмены, и часто носили откровенно подстрекательский характер. Например, после упоминавшегося расстрела неизвестным наряда внутренних войск в Степанакерте 24 мая 1990 года в подготовленном на следующий день сообщении военного коменданта голословно утверждалось: «Бандитствующие элементы армянской национальности совершили ряд преступных акций по отношению к войсковым нарядам внутренних войск». Буквально через несколько дней после гибели рядового внутренних войск в Степанакерте и драматических событий в Ереване, где погибли 23 гражданских лица и офицер, последовало сообщение «Азеринформа» об обращении к М. Горбачеву из Баку «общего собрания военнослужащих внутренних войск комендатуры района чрезвычайного положения». Стиль обращения непонятно как собранного в Баку «общего собрания военнослужащих», расквартированных в «НКАО и вокруг нее», был соответствующим: «Опять на улицах Степанакерта звучат выстрелы, опять по вине армянских террористов льется кровь наших товарищей… Бандитская пуля армянских террористов оборвала жизнь нашего бывшего сослуживца… Погиб в мирное время от рук подлых убийц… Нас глубоко возмущает бездействие руководства Армянской ССР, спокойно взирающего на бесчинства, творимые террористами».
Эти примеры наглядно демонстрируют, как в условиях чрезвычайного положения политорганами внутренних войск МВД СССР и Советской Армии сознательно искажалась информация, распускались заведомо лживые слухи и нагнеталась слепая ненависть к ставшему неугодным одному из «братских народов» СССР. В угоду политическим устремлениям не только представители Баку, но и политработники и военные журналисты преднамеренно задним числом искажали обстоятельства гибели военнослужащих в зоне конфликта. Так, в редактируемой А. Прохановым газете «День»48 было опубликовано открытое письмо подполковника запаса М. Дубравки бывшему министру внутренних дел В. Бакатину, озаглавленное «Чья вина?». В нем, в частности, упоминалось о гибели троих рядовых и капитана внутренних войск в январе 1990-го в Ханларском районе АзССР. В январе-феврале 1990 г. многократно сообщалось, что они были убиты азербайджанскими «народнофронтовцами». Отставной подполковник же заявлял, что в армянских селах Азад и Камо, куда погибшие были посланы для защиты мирных жителей, было «полно вооруженных так называемых бойцов самоохраны», но солдаты были все же посланы в армянские села и «погибли от рук экстремистов».
Повтор эпитета «армянский» в сочетании с умалчиванием национальной принадлежности убивших военнослужащих «экстремистов» был призван поддержать официозный заказ на разоблачение пресловутых армянских боевиков. Подобного рода цинизм возмущал многих офицеров внутренних войск, однако их мнение можно было почерпнуть разве что из местной прессы. Так, в сентябре 1990 года комендант армяно-карабахского села Геташен капитан Курбан Гасанов (чеченец по национальности) сказал в интервью газете «Советский Карабах»: «В январе в азербайджанском селе Гаджикент были зверски убиты капитан Осетров и трое его солдат. Им отрубили головы, а из обезглавленных тел развели костер. Многочисленные подразделения собрали деньги для установления на месте преступления обелиска в память о погибших товарищах. Однако памятника до сих пор нет. Зато установлен памятник азербайджанским боевикам, надругавшимся над телами убитых».
Тот же капитан Гасанов привел пример того, как грубо и топорно действовали пропагандисты из МВД при «проверке паспортного режима» азербайджанским ОМОНом в селе Геташен 29 августа 1990 года: «Азербайджанцы говорили, что пришли разоружить геташенцев. Но поскольку оружия они не нашли, то вынуждены были взять у нас радиостанцию, заснять ее на пленку и заявить на всю страну, что отобрали ее у армян. Между тем это была наша военная радиостанция, установленная на месте посадки вертолетов. Почему никто не спросил меня, ведь я, черт бы их побрал, комендант этого района?!» Заместитель коменданта Шаумянского района Нагорного Карабаха Иосиф Железко сказал в интервью корреспонденту «Советского Карабаха»: «Баку выискивает новые способы для дестабилизации обстановки. Именно эту цель преследует создание оргбюро в Шаумянском районе». А командир дислоцированного в селе Манашид того же района взвода внутренних войск Михаил Гридин откровенно признал: «Здесь живут добрые, гостеприимные люди и между нами сложились самые теплые, дружеские отношения. Сказать по правде, у меня складывается впечатление, что кому-то не по душе эти отношения, что кому-то очень хочется вбить клин между русскими и армянами». Естественно, что, пробыв какое-то время в Нагорном Карабахе, многие думающие солдаты и офицеры в корне меняли свой первоначальный взгляд на происходящее, во многом навеянный официальной пропагандой и ложью СМИ. Именно поэтому многих офицеров комендатуры «задвигали» куда подальше с глаз долой, а то и поскорее отправляли назад к месту службы. Тот же вышеупомянутый подполковник Иосиф Железко до назначения в Шаумянский район был военным комендантом газеты «Советский Карабах», но проявил «либерализм» за что и был «сослан» на окраину. А воинские контингенты старались менять как можно чаще; считалось, что после 3-4 месяцев несения службы солдаты становились ненадежными, проникаясь пониманием забот местных жителей, а то и симпатией к ним… Весомую лепту в создание образа врага в лице армянского народа внес КГБ СССР.
Одной из наиболее показательных провокаций этой организации стало так называемое «Ковровское дело». Осенью 1990 года «Правда», «Известия», «Советская Россия», «Красная звезда» наперебой вдруг начали рассказывать о крупных хищениях оружия с одного из заводов райцентра Коврова, что во Владимирской области. А именно - с Ковровского механического завода (КМЗ), выпускающего наряду с прочим некоторые виды стрелкового оружия и боеприпасы, приборы для вооруженных сил. О «ковровском деле» активно заговорили и программа «Время», телевизионные сводки МВД СССР, другие радио- и телепередачи. Сотрудники КГБ, расследовавшие это дело, раздавали направо и налево все новые интервью. В них все чаще и чаще звучали мотивы, указывавшие на политический характер расследовавшегося госбезопасностью дела о хищениях.
Так, начальник следственной группы Управления КГБ по Владимирской области, подполковник юстиции Николай Зотов говорил: «Оказалось, что имеем дело с группой, связанной общим преступным замыслом не только похищать с завода боевое оружие, но и надежно его сбывать за немалую плату. Не оставалось сомнения, что они располагают широкими контактами, простирающимися в те регионы страны, где сегодня неспокойно, нередко пускается в ход боевое оружие, проливается кровь... Особенно сложным оказалось расследование путей, которыми похищенное оружие переправлялось для закавказских боевиков... Так, при встрече в ресторане гостиницы «Советская»... руководитель одного из предприятий Армении обещал закупить оптом оружие... на сто тысяч рублей». Речь шла об арестованном КГБ в результате спланированной провокации начальнике управления «Армгазпрома», уроженце НКАО Григории Асряне. А суть провокации была в том, чтобы каким-то образом связать единичные случаи хищения оружия с пресловутыми «армянскими боевиками». Но сделать это было не так просто, поскольку хищения с КМЗ были не столь масштабны: 4 пулемета Калашникова (ПКМ), полтора десятка сигнальных пистолетов, несколько пулеметных стволов (они шли на изготовление вкладышей к охотничьим ружьям местных охотников-любителей), два прицела ночного видения и по несколько сот боевых, мелкокалиберных, сигнальных патронов и капсюлей «жевело».
Тут-то КГБ и разыграло провокацию. …В 1996 году в Москве вышла книга бывшего начальника 5 Главного управления, а затем и первого заместителя председателя КГБ СССР Филиппа Бобкова «КГБ и власть». Любопытно, что бывший шеф советской политической полиции («охранки») вскоре после отставки поступил на службу к новоявленному олигарху В. Гусинскому, заведовал службой охраны группы «Мост». В своей книге Ф. Бобков явно приукрашивал роль и место КГБ в советской действительности. Вот как прокомментировал некоторые пассажи из книги «КГБ и власть», относящиеся к теме нашего исследования, бывший подчиненный Ф. Бобкова по 5-му управлению подполковник Александр Кичихин. «На словах, на всевозможных совещаниях… нам постоянно внушали, что провокации – это методы западных спецслужб, и нам запрещено использовать этот прием. Однако на практике он был обиходным в работе органов госбезопасности. Вот примеры, хорошо известные мне. 1990-й год, город Ковров, завод по производству оружия. В КГБ поступила информация, что некоторые работники завода торгуют оружием. Тогда вовсю полыхал армяно-азербайджанский конфликт, сведения казались очень убедительными, но выйти на торговцев и покупателей не удалось. И поступили следующим образом. Среди рабочих завода нашли нескольких агентов госбезопасности, которые и выступили в роли продавцов. Они чуть ли не по улицам ходили, предлагая купить оружие. Естественно, в скором времени покупатели нашлись. Во время сделки и те, и другие были захвачены. Об этой операции в газете «Правда» была большая публикация, а также снят телевизионный фильм, который шел по Центральному телевидению. Однако когда мы смотрели этот фильм до показа, все без исключения пришли к выводу, что это провокация, которая была осуществлена для того, чтобы показать оперативную работу органов госбезопасности».
Впрочем, А. Кичихин тоже не договаривал. Ибо продавцами выступили именно оперативники КГБ, которые сами вышли на командированного в Москву начальника управления снабжения «Армгазпрома» Г. Асряна. Они предложили ему продать мебель, которую он собственно и должен был закупить в столице для пансионата «Армгазпрома», переданного потерявшим кров и имущество беженцам из Баку. Но в день сделки в фургон с мебелью были предварительно подброшены несколько мешков с оружием иностранного производства (пистолеты-пулеметы «Томпсон» и пистолеты «Вальтер»), взятым «напрокат» из арсеналов подмосковного КГБ в городе Ногинске. Таким образом, собственно сами ковровские похитители оружия послужили лишь затравкой для крупномасштабной, но примитивной провокации госбезопасности. Автор этой книги, будучи в описываемый период московским корреспондентом газеты «Советский Карабах», неоднократно бывал на судебных заседаниях в Коврове, общался с адвокатами обвиняемых.
Кстати, один из адвокатов, Валентин Бакланов, сам в прошлом был следователем по особо важным делам КГБ СССР и знал, как говорится, всю кухню изнутри. Судебный процесс вскрыл многочисленные подтасовки и накладки в ходе следствия. По итогам журналистского расследования мною был подготовлен материал для журнала «Столица», вышедший в свет как раз в дни августовского путча 1991 года. Вскоре после путча дело «спустили на тормозах», а обвиняемых выпустили, «приговорив» их к уже отбытому в СИЗО сроку. Но сколько информации, статей, телесюжетов и репортажей было придумано, написано, разыграно, и показано по всей стране, чтобы лишний раз запугать советских граждан жупелом «армянского терроризма»! Между прочим, в этом КГБ преуспел еще задолго до карабахских событий. Известно, что в январе 1977 года в московском метро прозвучала серия взрывов, погибли и были ранены люди. В этом преступлении были обвинены четверо жителей Армянской ССР – членов подпольной организации, выступавшей за выход республики из состава Советского Союза. Обвинение было явно сфабриковано, ибо все подсудимые имели алиби, подтверждаемые многочисленными свидетелями. Но их осудили и приговорили к расстрелу. При этом приговор был приведен в исполнение подозрительно быстро, вопреки всем действовавшим нормам и законам. В защиту осужденных выступили тогда многие правозащитники, включая академика Андрея Сахарова, подвергшегося за это выступление очередной кампании травли в советской прессе.
Позже, уже в постсоветское время в прессе появились публикации, в которых процесс в отношении армянских антисоветчиков прямо назывался сфабрикованным от начала и до конца. КГБ-ФСБ так ни разу и не опровергли эти утверждения, не подали в суд на авторов публикаций. Очевидно, что взрывы в метро были лишь предлогом для расправы с активистами движения за выход Армянской ССР из состава Советского Союза. Власти СССР всегда подозрительно относились к республике, где чуть ли не каждый третий имел родственников за рубежом. Советская же пропагандистская машина на протяжении всех лет советской власти вбивала в голову жителей Армянской ССР, что физическое существование республики возможно лишь в рамках СССР: иначе ее сразу же «сожрут» турки. Оттого ростки идеологии независимости в этой республике были особенно нетерпимы для Кремля. Очевидно и то, что процесс над армянскими диссидентами был просто сказочным подарком Гейдару Алиеву и его команде, ибо позволял на законных основаниях усилить борьбу с «дашнаками и армянским национализмом» в Азербайджанской ССР. То есть ускорить удушение Нагорного Карабаха и окончательно тюркизировать «армянское Косово» - Нахичевань.
Учитывая упомянутые тесные связи Гейдара Алиева со свояком Л.Брежнева, бывшим шефом КГБ АзССР, впоследствии заместителем председателя КГБ СССР Семеном Цвигуном, а через него и с председателем КГБ Юрием Андроповым, нетрудно предположить, что по всем этим линиям имела место координация деятельности. Не случайно многие исследователи отмечали, что ставший Генсеком ЦК КПСС «либерал» Андропов развернул кампанию по борьбе с коррупцией, которая благополучно обошла стороной Азербайджанскую ССР. Да и сам Гейдар Алиев вполне процветал при Генсеке из КГБ. Любопытно и то, что в годы карабахского конфликта и после него сфабрикованная версия о взрывах в метро неоднократно всплывала в разного рода передачах и документальных фильмах, которые с подозрительной регулярностью прокручивались по каналам российского телевидения.
Так, например, в 1997 году такой фильм показывали дважды, причем второй раз аккурат накануне визита президента Азербайджанской Республики Гейдара Алиева в Москву. В феврале 2004 года, сразу после взрыва на московской станции метро «Автозаводская», повлекшего за собой многочисленные жертвы, в газете «Московский комсомолец» появилась заметка известного своими контактами с азербайджанскими спецслужбами журналиста Александра Будберга. В ней высказывалось провокационное предположение о возможном «армянском следе» во взрыве в метро: дескать, таким вот образом армяне могли «отсалютовать» к приезду в Москву с официальным визитом президента АР Ильхама Алиева-младшего. Любой человек, занимающийся вопросами идеологии, скажет вам, что подобные информационные провокации не бывают случайными, не связанными друг с другом. Однако вернемся к последним годам существования СССР.
Нет никакого сомнения и в том, что в период обострения ситуации «в Нагорном Карабахе и вокруг него» действовала сильная коррупционно-мафиозная связка по линии КГБ АзССР - КГБ СССР, доставшаяся руководителям АзССР в наследство от Гейдара Алиевича. В 1989-1991 годах КГБ АзССР возглавлял бывший комсомольский лидер республики Вагиф Гусейнов, человек последнего секретаря ЦК и первого президента Азербайджанской ССР Аяза Муталибова. После отставки Муталибова он перебрался вместе с ним в Москву, где и возглавляет ныне один из бесчисленных политологических центров. В 2000 году руководитель Исполнительного аппарата президента Азербайджанской Республики Рамиз Мехтиев, разоблачая «антиалиевскую» деятельность В. Гусейнова в официозе «Бакинский рабочий», упомянул кое-какие интересные детали.
А именно: «7 октября 1989 года приказом председателя КГБ республики Вагифа Гусейнова была создана так называемая «Кризисная группа», которая состояла из 12 офицеров различных подразделений комитета. Возглавлял ее Владимир Мирзоев — начальник 5-го отдела (славянское или христианское имя у этнического азербайджанца почти стопроцентно свидетельствовало о его неазербайджанской матери – прим. автора). Официально в задачу группы входила организация целенаправленной «работы по выявлению, предупреждению и нейтрализации враждебных действий противника, подготовки упреждающей информации в инстанции и КГБ СССР». Нельзя не заметить трафаретный характер этой формулировки, которой обычно как кодом пользовались в органах безопасности. Материалы следствия по «Кризисной группе» показывают, что в действительности круг ее действий был значительно шире и выходил далеко за пределы того, что определялось приказом. Провокации, взрывы, поджоги квартир, покушения с целью убийства — таков неполный перечень дел, которыми занималась эта группа».
Думается, обвинения в адрес В.Гусейнова в «антиалиевщине» со стороны Р. Мехтиева носят чисто ритуальный характер. Ведь совершенно очевидно, для борьбы с каким таким «противником» создавалась «кризисная группа» КГБ АзССР в октябре 1989-го, в разгар блокады Нагорного Карабаха и Армянской ССР, многочисленных провокаций и нападений на армянские села, транспорт. В тот самый момент, когда азербайджанские власти решили временно и неявно отступить от политики «послушания», выдвинув на первый план «плохих парней» из Народного фронта. Скорее всего, люди именно из этой группы осуществили многие теракты в НКАО, в том числе и расстрел воинского наряда в Степанакерте 24 мая 1990 года. Обращает на себя внимание и то, что во главе «Кризисной группы» КГБ АзССР, созданной для осуществления диверсий и провокаций против карабахских армян, стоял начальник 5-го отдела КГБ АзССР – то есть младший коллега бывшего всесоюзного шефа политической полиции Филиппа Бобкова. Неужели и это тоже случайное совпадение?
Наконец, еще одна деталь, свидетельствующая о тесных связях бывшего шефа КГБ СССР, «гэкачеписта» Владимира Крючкова и шефа КГБ АзССР, «комсомольца» Вагифа Гусейнова. Газета «Время новостей» в конце октября 2007 года сообщила о письме «бывших руководителей КГБ СССР», призывающих российских силовиков к прекращению конфронтации (противостояние между ФСБ и Госнаркоконтролем спровоцировал арест генерала А. Бульбова). Письмо подписали бывший председатель КГБ СССР Владимир Крючков, бывший председатель КГБ Азербайджанской ССР Вагиф Гусейнов и несколько неназванных бывших начальников управлений КГБ СССР. Думается, если по истечении стольких лет политэмигрант Гусейнов подписал совместный документ с бывшим начальником - шефом КГБ СССР, то это, как минимум, свидетельствовало об их прежних личных связях.
Вышеприведенных фактов, видимо, вполне достаточно, чтобы уяснить, какие мощные силы в Москве поддерживали в 1988-1991 гг. националистическое руководство Баку не только по политическим мотивам, но и исходя из тесных личных связей. Между тем, создание образа врага в лице армян и постоянное муссирование темы «армянского экстремизма» логично предшествовало дальнейшим шагам руководства Азербайджанской ССР и Кремля по подавлению карабахского освободительного движения и силовому удержанию в советском пространстве начавшей дрейф к независимости Армянской ССР. Этими шагами стали массовые депортации армянского населения из окраинных регионов Нагорного Карабаха, чья территория зримо и ускоренно сжималась с начала кризиса 1988 года.
Мелик-Шахназаров А.А. Нагорный Карабах: факты против лжи. М., 2009.
