Автор придерживается приоритетности исторических документов. Они, как заметили наши читатели, многоплановые и многосюжетные, известны, но практически не разработаны ни российской, ни современной закавказской историографией.

Г. Чичерин. В ЦК РКП(б): «24 марта 1921 г. В среду турецкая делегация едет домой через Тифлис, где будет заключать договоры с Кавказскими республиками. Московский договор есть базис, на основании которого Турция должна еще заключить особые договоры с Грузией, Арменией и Азербайджаном. Здесь Турецкая делегация решительно отвергла как наше предложение об общей конференции с кавказскими делегатами, так и заключение здесь в Москве договоров между Турцией и этими Республиками. Очевидно, турки хотят в Тифлисе, вне нашего непосредственного воздействия, добиваться тех или других выгод, которых они не добились здесь. В дебатах на нашей здешней конференции с турками с их стороны проскальзывали определенные намеки на такие намерения. Мы заявили, что недопустимо, чтобы в договорах между Турцией и Кавказскими республиками были какие‑либо статьи, ограничивающие суверенную власть этих Республик. Вокруг этого заявления происходили долгие разговоры, так как турки старались во что бы то ни стало ограничить его объем. Ясно, что в Тифлисе они будут стараться еще что‑нибудь урвать. Будет абсолютно необходим тесный контакт делегаций Кавказских республик с нами, а для этого будет абсолютно необходимо присутствие в Тифлисе кого‑либо, кто в качестве нашего представителя посвящал бы все свое время этим делам. Тифлисские товарищи, и в первую очередь т. Орджоникидзе, настолько поглощены своей работой, что могут в отдельных случаях переговорить со мной по проводу, но не могут целиком отдаться работе согласования здешних постановлений и нашей здешней политики с тем, что будет происходить в Тифлисе. Вообще на Кавказе будет столько международных вопросов и попыток оказывать влияние, как со стороны турок, так и со стороны западных государств, что необходимо будет какого‑либо вполне приспособленного товарища назначить нашим представителем в Тифлисе. Но в ближайшем будущем имеется кроме того еще специальная задача – переговоры с турками на Кавказе. Из находящихся в Тифлисе товарищей вряд ли кого‑нибудь можно назначить для этой цели, они вообще слишком заняты и, по большей части, недостаточно знакомы с политикой Центра. Сам тов. Шейнман должен был уехать сегодня из Тифлиса в Москву, он очень стремится сюда, и после перенесенных им неприятностей он вряд ли в состоянии взяться за эту работу. Наркоминдел предлагает поэтому назначить для этой цели нашим представителем в Тифлисе тов. Леграна. Если бы почему‑либо это оказалось невозможным, можно было бы вызвать из Ревеля тов. Старка, который уже знает кавказскую политику, и послать его, заменив его в Ревеле кем‑либо, стоящим на высоте тамошней работы. Во всяком случае, ввиду близкого отъезда турок, этот вопрос надо решить, так как с самого первого момента приезда турок в Тифлис необходимо будет присутствие там нашего представителя, снабженного всеми необходимыми сведениями и инструкциями и следящего за каждым шагом переговоров. Наркоминдел Георгий Чичерин» (РГАСПИ. ф. 2. оп. 1. д. 17 789. лл. 1–2).

Телеграмма Председателя Комитета Спасения Родины С. Врацяна (копии: В. Ленину, Народному комиссару иностранных дел РСФСР Г. Чичерину): «28 марта 1921 г. Товарищи, следите, даю, Тифлис из Еревана, Орджоникидзе, копия: Москва, Ленину, Чичерину. Вашу радиограмму 26 получили. Еще раз подтверждаю с совершенной определенностью и прошу верить, что большевистская власть в Армении свергнута не группой авантюристов, а волей и усилиями трудового крестьянства, составляющего 90 % населения Армении. Вооруженное выступление крестьянства имело характер массовый, неорганизованный. Возникло оно самостоятельно, без общего плана; но одновременно во многих районах на почве всеобщего и поголовного возмущения против свергнутой власти. В Армении нет тех объективных и субъективных условий, на которых мог бы естественно базироваться большевистский режим. Тем не менее, в силу исконного доверия армянского народа к России, он мог бы иметь некоторые шансы на успех, если бы не практиковавшиеся армянским ревкомом приемы управления, которые нельзя иначе назвать как преступными. 2 декабря он добровольно, даже охотно уступил место Вашим товарищам, предполагая, что они окажутся не лишенными вовсе государственного разума, способности понять местные условия и способности управлять. Действительность показала, что мы доверились партийным изуверам, политическим недорослям или просто уголовным преступникам. Вместо ожидаемой помощи большевистская власть принесла с собой в Армению систематическое разрушение и беспримерную тиранию. Большевистский режим дискредитирован в Армении в такой мере, что о добровольном подчинении ему уже не может быть речи. Ваши товарищи очень предусмотрительно изгнали из Армении все наше офицерство и вывезли с собой все технические средства войны. Мы не имеем ни регулярных воинских частей, ни командного состава, ни тех ничтожных средств толики, тем не менее, мы свыше месяца успешно боремся и имеем серьезные основания надеяться, что в ближайшем будущем очистим всю территорию Армении. Попытка Российской Красной Армии восстановить в Армении большевистский режим является актом самого грубого насилия, актом не освобождения трудовых масс, а порабощения их чуждой и ненавистной им властью. Кровь, которая при этом должна пролиться, да ляжет вечно позорным пятном на совести, на памяти виновников великого преступления против истерзанного народа, который требует лишь одного: чтобы, наконец, оставили его в покое незванные и нежеланные опекуны. Председатель Комитета спасения Родины Врацян» (РГАСПИ. ф. 85. оп. 14. д. 72. лл. 3–9).

Г. Чичерин в Политбюро ЦК РКП(б): «1 апреля 1921 г. Тактика турок заключается в том, чтобы путем отдельных переговоров попытаться выжать у кавказских республик то, чего не удалось добиться от нас. Для того, чтобы не дать туркам путем искусных маневров разъединить кавказские республики и поодиночке добиться каких‑нибудь неподобающих выгод, необходимо кавказским советским республикам действовать чрезвычайно сплоченно между собой и в полном контакте с нами во время предстоящих переговоров с турками. Между тем, можно опасаться, что в этом отношении не все будет благополучно и, в частности, со стороны Азербайджана. Если мы не примем мер, чтобы не допустить никаких нежелательных уклонов, таковые легко могут произойти. Необходимо поэтому, чтобы Центральный Комитет категорически и определенно постановил, чтобы кавказские советские республики предварительно представили на одобрение нашего правительства договоры, которые они будут заключать с Турцией. Прямой провод функционирует теперь хорошо, и запросы могут передаваться нам без всякой потери времени. Наркоминдел Георгий Чичерин.

Помета рукою В. Ленина: «Т. Молотов! По‑моему, это бесспорно. Прошу опросить членов Политбюро – проголосовать подчеркнутое и, если будет принято, послать тотчас шифром во все 3 республики: Азербайджанскую, Грузинскую, Армянскую. 2.IV. Ленин».

Пометка рукою неизвестного: «Каменев – за, Троцкий – воздерживается, Калинин – за»» (РГАСПИ. ф. 2. оп. 1. д. 18 011. лл. 1–2).

Наркоминдел ВНС Турции Ахмед Мухтар Г. Чичерину и И. Сталину: «Трапезунд, 2 апреля 1921 г. Передаю перевод ноты Мухтара: «Ангора, 31 марта 1921 г. Г. Чичерину, Наркоминдел в Москве. Копии гражданину Сталину и Юсуф Кемаль бею, Али Фуад паше в Москве и гражданину Мдивани в Ангоре. Господин Комиссар, побуждаемый Англией, король Константин предпринял с утра 23 марта против нас энергичное наступление. Бой сейчас продолжается с ожесточением. Тяжелые бои, которые мы ведем на очень растянутом фронте, которые нам предстоят еще, если мы хотим осуществить наши цели, которые начертаны в национальном акте, заставляют меня снова говорить с Вами по вопросу о помощи оружием, боевыми припасами. Мы вправе спросить у Российской Советской Республики, поскольку мы одни боремся за цель, которая и ее также… Всякое промедление в выполнении поставок, столько раз обещанных и не всегда выполняемых…, выгодно только нашим врагам и дает у нас возможность сторонникам поспешного заключения мира с империалистами Антанты получать с каждым днем все большее влияние, ввиду проявляемого по отношению к нам доверия Московского правительства. После сказанного я хотел бы еще раз рассмотреть и как‑нибудь резюмировать различные перспективы, представляющиеся нам с наступающим хорошим временем.

Во‑первых, турецкая армия, одержав над греческой армией полную победу, занимает всю Малую Азию. В таком случае это означает, что проливы закрыты для флота Антанты, или, по крайней мере, для ее военных судов. Такое положение, помимо того, что оно окончательно поставило бы Кавказ и Южную Россию вне всяких посягательств со стороны Запада, еще дало бы огромную выгоду вследствие изолирования Болгарии и Румынии, побуждая первую открыть себе дорогу к Эгейскому морю, а вторую – быть более осторожной в своих антирусских дипломатических комбинациях с Малой Антантой или с ее польским союзом. Если только Россия захочет этого, Румыния может совершенно подпасть под влияние Москвы, так, вполне вероятно, что Англия и Франция не смогут примириться с такой точкой, будут вынуждены оспаривать у нас проливы своими собственными войсками, и Вы легко сможете себе представить, какие политические и экономические смятения вызовет в их странах эта новая война… События будут иметь на всем Востоке, и в колониях также есть фактор, которым нельзя пренебрегать.

2. Опасаясь разгрома греческой армии, Антанта соглашается заключить мир на основах нашего национального пакта, в таком случае для всех ирландцев, немцев, венгерцев, болгар, арабов Африки, Сирии, Месопотамии, персов и индусов это будет доказательством, что великие державы преклоняются перед силой и только перед силой, и если одного только приглашения нашего на Лондонскую конференцию было достаточно, чтобы дать немцам достаточно мужества для отказа в возмещении убытков их победителям, то заключение такого мира победит их без боя, невзирая на самые худшие возможности.

3. Турция, оставшись одна лицом к лицу со множеством врагов, из боязни худшего могла бы пойти на компромиссный мир, который до известной степени смягчил бы условия Севрского договора, но не обеспечивает полностью целость нашей национальной территории… нашу независимость. Во всяком случае, уныние быстро овладело бы большинством мусульманских народов, спадающее, проявленное ими, возбуждение избавило бы Антанту от одной из главных ее забот. С другой стороны, Советская Россия останется изолированной в ее борьбе, которую ей снова в недалеком будущем придется вести против империалистических и капиталистических держав Запада.

4. Ангорское правительство, потерпев военное поражение, передаст власть в руки Константинопольского правительства, которое, опираясь на Англию, распространилось бы на всю Анатолию. В таком случае, эта держава, располагая авторитетом халифата и светской властью султана, получит нужный инструмент для образования блока восточных народов, который под ее эгидой может быть использован против большевистской России. Эта возможность была раньше тщательно рассмотрена в моей ноте от 5 декабря 1920 г. Но мы твердо убеждены, что осуществление двух первых возможностей более выгодно Красной России, чем самой Турции, тогда как, если, к несчастью, осуществятся две последние возможности, Красная Россия пострадает столько же, если не больше, чем Турция. При таких условиях простая справедливость требует, чтобы турецкий народ был поддержан Россией в самой широкой степени. Как я уже сказал Вам, наши теперешние запасы позволяют нам только оборонительную войну, которая, как Вам известно, сопряжена с большими случайностями. По возвращении наших депутатов из Лондона мы, конечно, приступим к тщательному изучению положения дел и, если к тому времени Московское правительство не даст нам доказательств, что оно считает себя солидарным с нами и что оно намерено помогать нам тайно, как того требуют дух и буква дружеского и братского договора, недавно подписанного, пока обстоятельства не позволят ему помогать нам открыто… В этот серьезнейший час, когда с наступлением лета мир очутится на решающем историю повороте, я хочу ясно и искренно изложить Вам истинное положение дела. Дело русского правительства принять свою ответственность, что же касается Турции и тех, которые до сего дня руководили ее судьбой, то я полагаю, что они сделали все, что по‑человечески возможно было для дела освобождения колоний. Рассчитывая на Ваше благожелательное содействие тому, что наша надежда на существенную помощь, хотя и тайную, не была обманута. Я Вам сообщаю ниже списки, которые комиссии национальной обороны поручили мне доставить Вам, заранее благодаря Вас. Прошу Вас принять уверения в самом высоком моем уважении. Ахмед Мухтар, Наркоминдел».

1. Список частью уже решенных отправок через Туапсе, но еще не направленных, 4200 английских винтовок, 8 миллионов патронов к английским винтовкам. 1900 австрийских винтовок, 102 австрийских ружья, 15 английских пушек 125‑ти миллиметров. 12 английских или французских пушек 19 сантиметров. 23 000 снарядов для английских и французских пушек.

2. Список военного снаряжения, в котором мы срочно нуждаемся для предвидящихся летом боев: 30 000 винтовок с не менее 5000 патронов на винтовку. 9000 ящиков германских пехотных патронов. 10 000 ящиков патронов для пехотного маузера Бург‑фабрикации. 25 батарей и не менее 1000 снарядов на орудие. 300 автоматических ружей с не менее 40 000 патронов на ружье, 12–20 аэропланов, с боевыми припасами, кроме того, индукторные телефонные аппараты, переносные элементы системы Лекляншера, кавалерийские седла, обычные для полевой и горной кавалерии, бензин для автомобилей и аэропланов и смазочное масло.

3. По крайней мере, 15 миллионов рублей золотом. Мдивани» (РГАСПИ. ф. 5. оп. I. д. 2203. лл. 87–88). Г. Чичерин. Г. Орджоникидзе и Члену Ревкома Грузии М. Орахелашвили: «4 апреля 1921 г. Полный текст русско‑турецкого договора уже был Вам послан по телеграфу. Необходимо заранее столковаться с представителями Армении и Азербайджана, чтобы не вытекло каких‑либо сюрпризов из отдельных переговоров. Обсудите заранее проект договора между Турцией и Грузией и выясните, не надо ли что‑нибудь прибавить. Если турецкая делегация будет выдвигать какие‑либо новые предложения, надо будет рассматривать их сначала весьма тщательно и в таком случае пользуйтесь широко прямым проводом и непременно запрашивайте нас. Сообщена ли кому следует шифровка Центрального Комитета, касающаяся этих вопросов? Как только Легран будет отыскан, пусть с нами поговорит об этом по прямому проводу. Договор между Турцией и Арменией должен отличаться от договора между Турцией и Грузией некоторыми частностями. В нем должна быть в самом начале статья, по которой обе договаривающиеся стороны объявляют состояние войны между ними оконченным. Особое значение для Армении приобретает статья об аннулировании всех предыдущих договоров, чем аннулируется Александропольский договор, до сих пор признаваемый Турцией. Мы миллионы раз заявляли во время Русско‑турецкой конференции, что не признаем Александропрольского договора, и, если турки выдвинут его опять, надо самым категорическим образом заявлять, что он не имеет силы, и ссылаться на наше заявление. Могу об этом прислать особую бумажку. Александропольский договор настолько чудовищен, что всякая ссылка на него должна встретить сильный резкий отпор, можно прямо заявить, что Российская Республика не остановится ни перед чем, если бы была повторена попытка заставить Армению признать Александропольский договор. Ознакомились ли Вы с посланными Вам по телеграфу отрывками наших протоколов, из которых вы видите, что мы не будем признавать никаких постановлений, нарушающих суверенитет кавказских республик в договорах между ними и Турцией. Итак, в договоре между Турцией и Арменией, кроме статьи о прекращении состояния войны, особенно важно существование статьи об аннулировании всех прежних переговоров. Может быть, придется ввести в статьи об амнистии: обе договаривающиеся стороны объявляют независимо от их гражданства лицам, совершившим на территории одной из договаривающихся сторон преступление в пользу другой, полную амнистию. Должна быть также статья: обе договаривающиеся стороны согласны, что вопрос о принадлежности зоны Нахичеванской территории в треугольнике, заключенном между тальвегом и так далее, должен быть разрешен согласно постановлению статьи третьей Русско‑турецкого договора. В договоре с Арменией придется, может быть, ввести особую статью об обязательстве возвратить на родину лиц, увезенных силою на территорию другой стороны. В статье о границе между Турцией и Арменией должны быть также постановления о специальных зонах Арпачая и Аракса, имеющиеся в приложениях к Русско‑турецкому договору, в частности, в дополнительном протоколе. В договоре с Азербайджаном должна быть воспроизведена статья третья Русско‑турецкого договора. Надо обратить особое внимание на то, чтобы в договоре с Азербайджаном не было тех невозможных, недопустимых статей, которые оказались в проекте, выработанном турками с Шахтахтинским, где Турция фактически выступала в роли протектора Азербайджана. Турки склонны присваивать себе роль протекторов над всеми мусульманами всех стран. Этому никоим образом не следует потворствовать, и, в особенности, Азербайджан должен самым решительным образом отстаивать свою независимость от всяких попыток Турции брать на себя роль покровителей мусульман других стран. Турки могут выступать только в роли покровителей выходцев или уроженцев турецкой территории, ничего более. Сообщите, пожалуйста, все ли вам здесь ясно и есть ли у вас какие‑либо дополнительные вопросы. Чичерин» (РГАСПИ. ф. 298. оп. 1. д. 106. дл. 3–3 об).

Нота Г. Чичерина послу правительства ВНС Турции Ади Фуду: «8 апреля 1921 г. Не могу скрыть от Вас своего глубокого удивления, которое я испытал при ознакомлении с заявлениями военного министра Правительства Великого Национального Собрания Турции Кемаля Февзи‑паши, о которых мне сообщили из Трапезунда в информационном бюллетене. Военный министр заявляет, в частности, что турецкая армия Восточного фронта, оставаясь на Кавказе, должна служить там элементом равновесия. Мне трудно понять, против какой другой военной силы турецкая армия Восточного фронта предназначена выступить для восстановления равновесия сил на Кавказе. Поскольку единственной другой военной силой в этом районе являются объединенные Красные Армии Советских Республик, напрашивается вывод, что, по мнению военного министра, турецкая армия должна служить элементом, враждебным советским силам и имеющим целью быть противовесом по отношению к их военной мощи. Мне кажется чрезвычайно странным, что после заключения между нами Московского договора 16 марта 1920 г., который с точностью определил пределы распространения власти турецких и советских вооруженных сил, военный министр Турции возлагает на турецкие войска задачу играть роль, враждебную советским вооруженным силам. В том же заявлении военный министр говорит, что та часть Армении, которая все еще находится под оккупацией турецких войск, будет эвакуирована только после введения в действие Александропольского договора. Я позволю себе напомнить Вам, что Александропольский договор был заключен с дашнакским правительством в тот момент, когда Армянское Советское Правительство было уже провозглашено, и что он не был ратифицирован, хотя, согласно тексту этого договора, ратификация в месячный срок являлась условием ввода его в действие. Но даже если оставить в стороне это соображение, то все основные положения Александропольского договора были аннулированы частично Московским договором, частично заявлениями двух делегаций о сохранении права абсолютного и полного суверенитета Советских Республик. Желать выполнения Александропольского договора равносильно аннулированию Московского договора. Следовательно, господин Посол, для меня было бы чрезвычайно важно получить от Вас разъяснения в связи с вышеупомянутыми заявлениями военного министра вашего Правительства» (МИД СССР. Документы внешней политики СССР. М., 1960. Т. IV. С. 53–54).

Письмо посла правительства ВНС Турции Ади Фуада Г. Чичерину: «10 апреля 1921 г. Заявления, приписываемые Комиссару по военным делам моего Правительства, которые мне пока еще не известны, по всей видимости, были сделаны до того, как в Ангоре было получено сообщение о создании нового коммунистического правительства в Эривани. Если поставить, таким образом, на свои места факты и даты, ясно, что в упомянутых заявлениях лишь выражаются взгляды, решительно направленные против империализма и, следовательно, благоприятные для советских вооруженных сил. Во время переговоров на Московской конференции турецкая делегация неоднократно объясняла обстоятельства и решающие мотивы, которые являлись господствующими при заключении Александропольского договора с Арменией. И в ходе этих же переговоров мы выразили русской делегации нашу твердую надежду на то, что после исчезновения всех факторов, которые нарушают порядок и мир, и прихода к власти подлинно Советского Армянского Правительства все статьи и условия, включенные в данный Договор для обеспечения нашей безопасности против агрессивных элементов, будут отменены. Я послал моему Правительству все сообщения, которые мне были сделаны г‑ном Комиссаром. Тем не менее, ввиду того, что г‑ну Комиссару часто удается сноситься с Ангорой быстрее, чем Посольству Турции, я позволю себе подать ему мысль обсудить данный вопрос непосредственно с Ангорой через посредство товарища Мдивани в качестве наиболее быстрого средства для решения этого вопроса» (МИД СССР. Документы внешней политики СССР. М., 1960. Т. IV. С. 54–55).

Инструкция Г. Чичерина Наркоминделу Азербайджана М. Гусейнову: «12 апреля 1921 г. Относительно будущего договора с Турцией укажу следующее: в договоре, а если будет несколько, в договорах с Кавказскими республиками, прежде всего, не должно быть ничего ограничивающего суверенную власть Кавказских республик. Поэтому всякие нормы контроля Турции в Армении должны быть, безусловно, устранены. Точно так же не допустимы оставления вроде тех, которые были в проекте договора с Азербайджаном, показанном мне Шахтахтинским, где Турция обязывалась защищать Азербайджан и даже снабжать его вооруженными силами. Всякие формы вмешательства во внутренние дела должны быть безусловно отвергнуты… С Арменией и Азербайджаном есть вопрос о Нахичевани. Статья о тройственной комиссии из Армении, Азербайджана и Турции для уточнения границы в треугольной зоне возникла следующим образом: когда было решено, что Нахичевань переходит под протекторат Азербайджана, турки определяли границу области Нахичевани по Александропольскому договору, то есть отхватывали в пользу Нахичевани южный треугольный кусок Эриванской области. По оплошности военных экспертов без нашего ведома это было принято в специальной комиссии военных экспертов о границе. Поэтому, когда вопрос перешел опять в конференцию, единственно, что мы могли сделать, это опротестовать направление границы в южном треугольном куске. После долгой борьбы было решено, что Комиссия Армении, Азербайджана и Турции окончательно уточнит границу в этой местности. И раньше, когда Шахтахтинский говорил с нами о Нахичевани, он считал крайним пределом Нахичеванской области Волчьи ворота. Между тем, треугольная зона, т. е. южный треугольный кусок Эриванской области лежит за пределами Волчьих ворот, то есть дальше того, на что претендовал Шахтахтинский. Обсудите предварительно и сообщите, где точно должна проходить, по‑вашему, граница между Нахичеванью и Арменией. Надо будет предварительно эту границу установить, чтобы знать, с чем армянские и азербайджанские представители войдут в тройственную комиссию с Турцией. По турецкому проекту граница прикасается к Араксу у впадения Среднего Карасу и у станции Арарат. Эта именно граница охватывает в пользу Нахичевани треугольную зону. Выясните с армянскими и грузинскими товарищами сообща, где правильнее всего эту границу провести, и тогда можно будет в тройственной комиссии этого добиться. Из общих вопросов отмечу, что турки склонны разыгрывать роль протекторов мусульман во всех странах… Армения будет иметь с Турцией еще особый вопрос о возвращении насильственно выселенных и отправленных внутрь Турции армянских уроженцев. Они не являются в строгом смысле слова гражданскими пленными, ибо гражданские именно – это те, которые жили в договаривающейся стране в период войны, а тут другое: насильственно выселенных лиц вроде того, как Германия выселила из Бельгии. О них должна быть особая статья, и нужно принять какие‑либо особые меры вроде посылки комиссии для контроля над их возвращением, чтобы это право не осталось пустым звуком. Турок очень интересует возвращение турецких пленных. Мы взяли на себя обязательство, и это надо будет провести. Укажите, есть ли у вас еще вопросы. Чичерин» (АВПР. ф. 04. оп. 39. п. 232. д. 53 001. лл.52–56).

Заявление главы армянской делегации на Московской конференции Наркоминдела Армении А. Бекзадяна Г. Чичерину: «Москва, 15 апреля 1921 г. По ознакомлении с текстом договора, заключенного между РСФСР и кемалистской Турцией 16 марта с.г., и с протоколами заседаний Русско‑турецкой конференции от 10, 12, 14 и 16 марта, армянская делегация считает необходимым сделать следующее заявление. Прежде всего, бросается в глаза та легкость, с которой русская делегация сделала ряд крупных территориальных уступок туркам за счет Советской Армении. Ни из чего не видно, что была сделана хотя бы малейшая попытка отстоять те земли и районы, кои имеют жизненное значение для молодой и маленькой Советской Республики. Не участвуя в заседаниях конференции, представители Советской Армении были вправе рассчитывать на внимательное отношение представителей РСФСР к ее нуждам и интересам и на особую настойчивость в отстаивании ее неотъемлемых прав, между тем как протоколы заседания русско‑турецкой конференции рисуют совершенно другую картину происходившего. Армянская делегация не может не обратить внимания на то, и протестует против этого – что представители Советской Армении были совершенно устранены от участия в работах конференции и даже не были выслушаны при обсуждении тех вопросов, которые непосредственно касались Советской Армении. Такое странное отношение к Армянской делегации и полное пренебрежение ее мнением по целому ряду вопросов делаются совершенно непонятными и вопиющими, если мы припомним факты, предшествующие прибытию означенной делегации в Москву. Еще 20 июня 1920 г. Мустафа Кемаль в письме на имя Наркоминдела РСФСР тов. Чичерина выражает свою готовность принять посредничество РСФСР в вопросе об определении границы между Арменией и Турцией. Свое предложение Наркоминдел тов. Чичерин возобновляет после падения Карса и поражения Армении в ноябре прошлого года. Ангора отвечает согласием; Армянская делегация Москвой приглашается на Конференцию. Далее, при первом же свидании Армянской делегации с тов. Чичериным последним было обещано держать делегацию в курсе вопросов, касающихся Армении и подлежащих обсуждению на конференции, и создать специальную комиссию для разработки означенных вопросов. Это обещание не было исполнено, и армянская делегация в занятиях конференции вовсе не участвовала. Почему? Как видно из протоколов (см. протокол от 12 марта), это имело место благодаря требованиям турецкой делегации. Как же квалифицировать уступчивость и поведение русской делегации в этом вопросе?.. Затем Армянская делегация находит существенно важным указание на то, что турецкая делегация на конференции все время выступала в роли защитницы и покровительницы протектора мусульманского населения Закавказья, и, в частности, интересов Советского Азербайджана (см. протокол от 10 и 12 марта), причем ниоткуда и ни из чего не видно, кем и когда она была уполномочена на это… Так, например, в вопросе о Нахичевани и Шаруро‑Даралагезе российская делегация не проявила должной настойчивости в отстаивании своих позиций и позволила турецкой делегации выступать в роли покровительницы мусульман этого района, несмотря на то, что судьба Нахичевани и его района определялась декабрьской декларацией Азревкома и дополнительной январской декларацией Азревкома. (Этот вторая декларация Азревкома о присоединении Нахичевана к Армении нами не обнаружена в архивах – С. Т.) В прениях по тому же Нахичеванскому вопросу турецкая делегация мотивировала создание автономной Нахичевани в указанных ею границах тем, что «этот вопрос является весьма важным для безопасности восточной границы Турции» (см. протокол от 12 марта). Армянская делегация полагает, что ссылка турецкой делегации на возможную опасность для восточной границы Турции направлена была против Советской Армении, и это не было вовсе отпарировано русской делегацией с указанием на то, что у Советской Армении не может быть агрессивных намерений и цели по отношению к соседнему турецкому народу.

Переходя к рассмотрению вопроса о нарушении своих прав, Армянская делегация не может обойти молчанием того факта, что без ее ведома, участия и согласия, уступив ряд армянских территорий кемалистской Турции, русская делегация тем самым попрала признанные права Советской Армении и нанесла жестокий удар по живому телу трудовых масс упомянутой страны. В самом деле, руководствуясь чем могла русская делегация так легко уступить Ангоре ряд уездов и районов, населенных армянами? Тем ли, что суверенитет новообразовавшихся республик есть понятие крайне растяжимое, крайне условное, крайне шаткое? Тем ли, что интересы революции на Востоке требовали таких жертв за счет рабочих и крестьян Советской Армении? Или, может быть, тем, что при выборе между большой и сильной Турцией и малой и слабой Арменией пришлось пожертвовать последней в угоду первой? Армянская делегация выражает свой решительный протест и утверждает, что при переговорах с турками русская делегация пренебрегла принципом самоопределения народов, столь торжественно провозглашенным во всех актах и нотах РСФСР, имеющих первостепенное государственное и международное значение. Не нужно забывать, что Армения стала советской, главным образом, благодаря тому, что армянские трудовые массы в советизации страны видели единственный выход, единственный путь, ведущий к спасению их от турок, и освобождению их от межнациональных конфликтов и резни. Нарушение суверенных прав Советской Республики Армении не может быть оправдано указанием на интересы дела революции на Востоке, и потому всякая ссылка на таковую не является серьезной…Идя на конференцию, Советская Армения в лице своей делегации была готова на максимальные жертвы, учитывая громадное международное и политическое значение союза Советроссии с антиантантовской Турцией. Как предел этих жертв мы мыслили условия, при которых крестьянство этой маленькой обескровленной страны могло бы хотя бы в урезанных границах приступить к мирному труду и залечиванию своих ран, а Советвласть и Компартия Армении могла бы выполнять для Востока свою революционную роль. Новые границы, установленные конференцией, этих условий нам не дают. Председатель делегации и Наркоминдел ССР Армении А. Бекзадян» (АВПР. ф. 04. оп. 39. п. 232. д. 53 001. лл. 57–62).

Г. Чичерин представителю советского правительства Армении С. Тер‑Габриэляну: «21 апреля 1921 г. Уважаемый товарищ. За подписью тов. Бекзадяна я получил заявление, наполненное обвинениями против российской делегации на русско‑турецкой конференции. Заявление исходит из того, якобы, не было сделано нами никаких усилий отстоять Карс. Тов. Бекзадян представляет дело так, будто бы переговоры начались с 1‑го заседания нашей политической комиссии. Он странным образом совершенно обходит то, что заседания политической комиссии начались почти через две недели после начала действительных переговоров между нами и турками. Как раз наиболее интенсивный период переговоров происходил вовсе не на заседании комиссии, а путем отчасти закулисных переговоров при содействии влиятельных товарищей. Политическая комиссия открылась только тогда, когда основные вопросы были вырешены. Договорная граница вовсе не является поэтому ничем не оправдываемым подарком Турции, а есть результат самой ожесточенной долгой борьбы. Это не может быть неизвестно армянской делегации, ибо ей сообщалось о перипетиях этой борьбы. Ей было бы сообщено еще больше, если бы она не избегала в то время сношений со мной. Несмотря на мое определенное предложение приходить ко мне и быть в контакте со мной, армянская делегация почему‑то этого не сделала и возобновила сношения со мной лишь значительно позже, когда главные вопросы уже были решены. Если она не была осведомлена подробнее, ей приходится пенять только на себя. Однако она знала, что переговоры идут и что главные вопросы решаются, и даже основные моменты этого ей были известны. Я даже сам в тот момент, когда имел возможность с ней говорить, сообщал ей об этом. Тем не менее, тов. Бекзадян в своей записке представляет дело так, будто ничего не было до открытия конференции. Его записка явно рассчитана на то, чтобы перед какими‑то читателями или слушателями переложить вину на российскую делегацию, а себя очистить от всякой ответственности. На такое неправильное изображение дела им я никак согласиться не могу. Далее он говорит о том, что результаты переговоров объясняются отсутствием директив со стороны ЦК. Ему не может быть неизвестно, что каждый шаг переговоров сопровождался постановлениями ЦК. Договорная линия была установлена после ожесточенных дебатов, причем шаг за шагом происходили взаимные уступки, и уступки с нашей стороны принимались Центральным Комитетом. Не было ни одного важного вопроса, по которому Центральный Комитет не вынес бы решения. Но это же было известно армянской делегации, и ее противоположные заявления в записке тов. Бекзадяна я могу объяснить лишь желанием в благоприятном для себя смысле повлиять на каких‑то неизвестных мне читателей или слушателей, и категорически протестую против такого образа действий, оставляя за собой право разоблачить характер этих заявлений. С коммунистическим приветом Г. Чичерин» (АВПР. ф. 04. оп. 39. п. 232. д. 53 001. лл. 63–64).

Г. Чичерин полпреду РСФСР в Армении Б. Леграну: «22 апреля 1921 г. Бекзадян прислал мне заявление, притом так, что оно дошло до меня после его отъезда, и я уже не мог с ним объясниться. Это заявление содержит обвинение против российской делегации на Московской конференции, оно исходит из того, что якобы ничего не было сделано, чтобы отстоять Карс. Записка рассматривает дело так, будто переговоры начались с первого заседания политической комиссии, она совершенно обходит молчанием то, что политическая комиссия открылась после почти двух недель ожесточенных дебатов и торговли, носивших неоформленный характер. Лишь тогда, когда мы условились об основном, то есть, главным образом, о границе, мы могли открыть политическую комиссию. Факт ведения нами неформальных переговоров самого интенсивного характера был отлично известен армянской делегации. Я приглашал ее приходить ко мне и поддерживать со мною постоянный контакт, но как раз в этот период она ко мне не приходила и начала посещать меня значительно позже, и притом стала обвинять меня в недостатке информации ее, между тем как она сама не исполнила моего предложения о соблюдении со мною контакта. Там же говорится, что результаты были бы другие, если бы были директивы Центрального Комитета. Констатирую, что каждый шаг вышеупомянутых ожесточеннейших переговоров сопровождался совещаниями и решениями Центрального Комитета. Что и вообще во время Московских переговоров все существенное обсуждалось ЦеКа, и это тоже было известно армянской делегации. Протестую против способа действий Бекзадяна, старающегося, во‑первых, переложить вину на российскую делегацию, во‑вторых, очистить армянскую делегацию от обвинений перед какими‑то неизвестными мне читателями или слушателями путем извращения фактов и сокрытия того, что не могло не быть известно армянской делегации. Предостерегаю против заявления Бекзадяна по этим вопросам. Чичерин» (АВПР. ф. 04. оп. 39. п. 232. д. 53 001. лл. 65).

Из доклада зампредседателя Ревкома Абхазии Н. Лакобы Совету пропаганды и действия народов Востока: «8 мая 1921 г. По решению нашей группы я выехал из Трапезунда в Константинополь, куда прибыл 17 декабря 1920 г. Здесь я пробыл 1 мес. 10 дней. За это время мне удалось подвергнуть всю старую Турцию самой тщательной контрразведке… Кемаль паша и султанское правительство.

Султан – безличное, жалкое, дряхлое существо. Его можно взять в плен, можно играть им как игрушкой, пользоваться его именем, авторитетом (авторитет его сохраняется, к сожалению, в самых темных, беспросветных низах для оправдания империалистических грабежей); султана можно держать как содержанку. Но этого никак нельзя сказать относительно Кемаль паши. Этот человек – ловкий политический делец. По идее – он самый реакционный из реакционных; панисламистская его натура слишком определена и оформлена, чтобы из‑за пустяков продаться кому бы то ни было. Последний умен, чтобы хорошо ориентироваться в международной политической ситуации. Он логичен в своих ориентациях. Если надо, если это даст достижение его цели, то он станет заигрываться с Антантой и «пугать» СоветРоссию, а если же надо проделать обратное, то и в этом случае – он найдет всегда лазейку. Советскую Россию и буржуазную Европу он рассматривает как два непримиримых врага. Борьба между ними идет не на жизнь, а на смерть. Это Кемаль хорошо знает. Но он одинаково ненавидит оба враждебных лагеря. Смерть того или другого, а то обоих вместе, сразу – для него безразлична: его политика, вытекающая отсюда, очень проста: убить одним выстрелом двух зайцев. В этом заключается весь идиотизм Кемаля и его сподвижников. Султан для него такая же игрушка, как и для Англии. Какое‑либо соглашение его с Антантой означает то, что он станет такой же пешкой у последнего, как султан в настоящее время.

Станислав Тарасов. Мифы о Карабахском конфликте. 2012