Развал следствия и суда над погромщиками в Сумгаите

18 июля 1988 года состоялось заседание Президиума Верховного Совета СССР по карабахскому вопросу. В его ходе, явно впервые за всю свою партийно-государственную карьеру, Генсек Михаил Горбачев столкнулся с открытым, и, главное, аргументированным отпором, который возник в споре советского руководителя с армянскими депутатами и представителями. Само заседание было затем практически полностью показано по советскому телевидению, и нелицеприятные для Горбачева моменты перепалки, его явно провальные репризы и неудачные попытки «заткнуть рты» некоторым выступавшим, стали достоянием советских людей.

Надо полагать, это был большой удар по самолюбию провинциального партработника, взлетевшего на недосягаемые высоты и обласканного вниманием и льстивыми заверениями со стороны первых величин западного политического бомонда. Некоторые армянские представители в своих выступлениях однозначно и справедливо охарактеризовали резню в Сумгаите как акт геноцида. В ответ на это М.Горбачев сказал следующее: «Геноцид – это определенная политика, расовая, организованная, а не стихийная. В Сумгаите же бесчинствовали отбросы общества. Установлено, кто они такие. А геноцид – это политика уничтожения, сознательно проводимая по отношению к какому-то народу или к меньшинству. Почему же выходку бандитов вы хотите приписать всему Азербайджану? О каком геноциде можно говорить?». Таким образом, установка сверху была окончательно дана. В рамках этой установки Прокуратура Советского Союза и повела следствие по «Сумгаиту». Говоря точнее, она повела дело на развал следствия, а значит, и самого предполагавшегося процесса по сумгаитской резне. Единое преступление, совершенное 27-29 февраля против армян Сумгаита, было раздроблено на ряд отдельных, самостоятельных производств, формально не связанных друг с другом.

Непосредственно под началом зам. Генпрокурора Александра Катусева, чья провокационная информация об «убийстве двух молодых азербайджанце» в Аскеране прозвучала по всесоюзному телевидению и радио накануне начала резни в Сумгаите, была создана следственная группа. Ее возглавил следователь Галкин, а в саму группу вошли 181 человек, в том числе и 20 следователей-азербайджанцев. Еще 21 июня 1988 года внеочередная сессия Совета народных депутатов НКАО в своем Решении «О сложившейся в области обстановке и мерах по ее стабилизации» обратилась с ходатайством в Верховный Суд СССР. В решении, в частности, говорилось: «Совет народных депутатов НКАО ходатайствует перед Верховным судом СССР, учитывая необходимость принципиальной политико-правовой оценки событий в г. Сумгаите Азербайджанской ССР, злостное искажение сущности совершенных в этом городе массовых государственных преступлений - бандитизма и массовых беспорядков и имеющуюся попытку со стороны Верховного суда Азербайджанской ССР представить их в качестве убийств из хулиганских побуждений, а также то обстоятельство, что несовместимые с принципами социализма злодеяния сумгаитских погромщиков уже причинили огромный ущерб политико-нравственной жизни азербайджанского и армянского народов, их традиционным добрососедским отношениям, руководствуясь п. I ст. 27 Закона СССР о Верховном суде СССР, взять в свое производство уголовные дела об этих преступлениях, обстоятельно и объективно рассмотреть их в качестве суда первой инстанции и вынести суровый, но справедливый приговор от имени Союза Советских Социалистических Республик».

В ранее уже упомянутом вышедшем в Баку, в 1989 г. сборнике «События вокруг НКАО в кривом зеркале фальсификаторов», это ходатайство было прокомментировано следующим образом: «К сожалению, этот третий пункт принят. Ибо чем объяснить нарушение судебных порядков и проведение суда вне пределов не только Сумгаита, но и АзССР». На деле, лишь малая часть дел слушалась за пределами Азербайджанской ССР. Следует также отметить, что с самого начала были проигнорированы требования, просьбы, обращения потерпевших, родственников жертв резни и их адвокатов о невозможности рассмотрения дел в Азербайджанской ССР. И, прежде всего, в самом Сумгаите, куда потерпевшим, по понятным причинам, приезжать было не только невыносимо морально, но и просто опасно. Характерным примером такого рода явился судебный процесс по выше уже упоминавшемуся делу в отношении Мехдиева А., Рзаева З., Турабиева А.. Выездное заседание Воронежского областного суда по этому делу началось 12 октября 1988 года в городском народном суде Сумгаита. Уже в первый день процесса выяснилось, что наряду с адвокатами троих обвиняемых в убийствах, погромах и грабежах будет участвовать общественный защитник (!), выдвинутый коллективом спецуправления механизации N 2 (СУМ-2), где работал подсудимый Мехдиев.

Одновременно, тот же коллектив выдвинул ходатайство о передаче материалов дела в отношении Мехдиева… на рассмотрение товарищеского суда СУМ-2. Адвокаты подсудимых в первый же день заседания требовали запретить адвокату потерпевших Р. Саакяну применять звукозапись, мотивируя это противоречащее законодательству требование будто бы преследуемыми последним провокационными целями. Один из подсудимых отказался от местного защитника и потребовал приглашения адвоката из РСФСР, а после его появления в зале суда отказался и от него. Судебное разбирательство все откладывалось, на потерпевших же оказывалось целенаправленное психологическое давление: неизвестные лица угрожали им расправой до начала заседания; одна из потерпевших сообщила, что на дверях ее квартиры в г. Баку неизвестными же были нарисованы кресты. В связи с этим как потерпевшие, так и некоторые свидетели боялись давать правдивые показания в Сумгаите, где на их глазах убивали и сжигали людей, громили квартиры и жгли транспортные средства.

В итоге потерпевшая сторона фактически вынуждена была покинуть зал судебного заседания, отказавшись от участия в судебном следствии, дачи показаний и потребовала освобождения адвоката Р. Саакяна от дальнейшего участия в деле. Ко времени завершения следствия по большинству «сумгаитских» дел в АзССР уже сложилась обстановка, когда армянские погромы в Сумгаите трактовали как «происки армян», а неугодных свидетелей подвергали преследованию. Еще раньше это произошло со свидетельницей Зинаидой Мудрецовой, жительницей Сумгаита, которая рассказала армянским журналистам, какое количество трупов предположительно можно было насчитать в Сумгаите. Против Мудрецовой местные власти возбудили уголовное дело, обвинив в служебных злоупотреблениях, о которых она задолго до февраля 1988 года сама сигнализировала в местную прокуратуру. Однако после ее свидетельств по сумгаитской резне она была обвинена в хищениях, о которых сама же ранее сообщала, и арестована … Армянский адвокат Рубен Саакян, который активно участвовал в сумгаитских процессах в качестве защитника потерпевших, следующим образом охарактеризовал политику властей по фактическому развалу сумгаитского дела.

«…В осмыслении преступления Сумгаита с самого начала был заложен ущербный подход. Формулировка «из хулиганских побуждений» кочует из одного уголовного дела в другое, в то время, как все они возбуждены по фактам, имевшим место в одном и том же месте, в то же время, лицами одной национальности (азербайджанцами) против лиц другой национальности (армян). Избранный правовой подход раздробил преступление Сумгаита на десятки более или менее тяжких преступлений, увел от сути происшедшего, а главное – оставил в тени условия и причины, породившие Сумгаит, и организаторов, сумевших из сотен азербайджанцев сделать преступников, совершивших единое преступление – геноцид. Если бы сумгаитская трагедия рассматривалась как единое многоэпизодное преступление, вероятно, были бы найдены новые и более точные формулировки, отражающие суть происшедшего в Сумгаите. Юристы обязаны осмыслить явление Сумгаита в комплексе, дать адекватную оценку «суммы» убийств, насилий, поджогов, разбойных нападений, грабежей и др., якобы по случайности имевших место в одном и том же городе и в одно и то же время. История судопроизводства страны не знала такого примера. До сих пор руководство страны не дало также и политическую оценку происшедшего… …Прошло уже более года и восьми месяцев, а сумгаитские дела, если верить Сухареву (Генпрокурор СССР - прим. автора), уже завершены и переданы в суд. Но мы знаем, что сумгаитские дела еще продолжаются, следовательно, Сухарев обманул депутатов и весь советский народ. Будучи в Баку, я встречался с партийными работниками, которые старались убедить меня, что все произошло стихийно, не было никаких организаторов.

При беседе с руководителем следственной группы Галкиным я почувствовал, что он придерживается мнения, что никакого геноцида не было. Это мнение передалось и всей следственной группе. Следствие по делу проведено бездарно, людьми некомпетентными, хотя в этой следственной группе было 200 человек, которые все время менялись. Ошибки процессуального кодекса допускались на каждом шагу. …Мы часто советуемся с коллегами, как нам действовать, и не находим выхода. Одно такое дело (13 томов), повторяю, бездарно расследованное, находится в архиве областного суда в Воронеже, другое дело – в Куйбышеве, третье – в Волгограде. Основное количество дел находится в Баку. Как ознакомиться с этими делами? Ведь по многим делам абсолютное большинство потерпевших не участвовало в этих процессах и не имело своих адвокатов. То есть материалы этих дел нам недоступны… Никто из адвокатов не поедет в «интернациональный» Баку, чтобы ознакомиться с этими делами. Все это будет покрыто мраком неизвестности.

Несколько слов о другом процессе. В деле, о котором я хочу рассказать, армянин убил азербайджанца. Убил, защищаясь от преступного посягательства на его семью, имущество, жилище. Следствие по этому делу было закончено буквально в течение 10 дней!»48 Между тем, процесс в Верховном суде СССР по делу Ахмедова-Исмаилова-Джафарова, - преподнесенный советской общественности в качестве «главного» по сумгаитским делам, - был окружен стеной молчания со стороны Кремля. Советские граждане не имели возможности ознакомиться с ходом процесса. Формально заседания были открытыми, но на деле попасть на них было весьма затруднительно, ибо большинство мест в зале загодя занимали совершенно посторонние «молодые люди в штатском», а желавшим попасть в зал с улицы объявляли, что «зал переполнен». Советские же пресса, радио и телевидение, естественно, безмолвствовали, и ничего не сообщали о ходе процесса. Между тем, происходившее в зале заседаний просто поражало сумевших пробиться в здание Верховного Суда СССР, что на улице Воровского. Ибо естественные и лежащие на самой поверхности фаты и обстоятельства игнорировались судом.

11 ноября адвокаты потерпевших П.Шапошникова и Р.Рштуни подали ходатайства в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда СССР. В ходатайстве, в частности, говорилось: «…Должно быть предъявлено дополнительное обвинение в связи с агитацией в целях возбуждения национальной вражды, относящееся к иным государственным преступлениям». Адвокаты настаивали на необходимости соединения в одном производстве дел, связанных с преступлениями, совершенными в 41а квартале г. Сумгаита. Они также обращали внимание на то, что не были выявлены организаторы преступления, а также причины и условия, способствовавшие его совершению, и приводили следующие факты: «В материалах настоящего уголовного дела, в показаниях многочисленных свидетелей имеются сведения о том, что одной из причин и условий, способствовавших совершению преступлений в г. Сумгаите с 27 по 29 февраля 1988 г. было бездействие милиции. Показаниями… установлено, что дорога Сумгаит-Баку у автовокзала была завалена грудами камней. Эти камни толпа швыряла в военнослужащих, введенных в город для поддержания правопорядка. Не установлено кем, с какой целью были насыпаны груды камней в центре города, не было ли это сделано с целью создания условий для совершения массовых беспорядков. Показаниями многочисленных свидетелей установлено, что введенные в г. Сумгаит 28.02.88 г. 9 войсковых подразделений для обеспечения правопорядка никаких действенных мер против погромов, поджогов и совершенных в эти дни в городе преступлений не предпринимали, занимались самообороной, проездом по городу на БТРах, что не предотвращало происходящие беспорядки… Необходимо установить, чем вызвано бездействие введенных в г. Сумгаит войсковых подразделений. …На дороге, ведущей в Баку, около трикотажной фабрики проверялись все автомашины, автобусы, с целью не выпустить из г. Сумгаита лиц армянской национальности. …Все изложенное дает основание полагать, что неустановленными следствием лицами были организованы, либо созданы условия для совершения массовых беспорядков…

Прокуратура СССР, имея в своем распоряжении перечисленные данные, не провела надлежащего расследования для установления условий, способствовавших совершению в г. Сумгаите преступлений в период с 27 по 29 февраля 1988 г., а также организаторов этих преступлений. О том, что по делу были организаторы преступления, свидетельствует и тот факт, что Ахмедов повел за собой в 41а квартал толпу, снабженную прутьями, ножами, топорами и другими предметами, изготовленными заранее. Кем, где и когда были заготовлены эти предметы, по чьей инициативе погромщики были снабжены ими, по делу не установлено». Игнорирование этих и многих других справедливых и обоснованных требований, квалификация массовых убийств по национальному признаку как убийств «из хулиганских побуждений» заставила потерпевших в знак протеста покинуть зал судебного заседания, о чем они и сделали официальное заявление 14 ноября 1989 года.

По сути дела, в сложившихся условиях это было единственное правильное решение. Ибо буквально на следующий день, 15 ноября прокурор Козловский произнес свою речь, в которой действительность искажалась самым парадоксальным и извращенным образом, но в точном соответствии с высокими указаниями, озвученными Генсеком Горбачевым еще на заседании Президиума ВС СССР от 18 июля 1988 года. В речи государственного обвинителя, в частности, было сказано: «…Проведенное прокуратурой СССР расследование показало, что массовые беспорядки в городе Сумгаите не являлись заранее спланированной, или кем-то организованной акцией. Они возникли стихийно… Бесспорно, что убийства граждан армянской национальности совершались на национальной почве, и внешне это выглядело как месть за мнимую расправу над азербайджанским населением в Армении, в Нагорном Карабахе.

Тем не менее, органы следствия пришли к обоснованному выводу о том, что эти убийства были совершены также из хулиганских побуждений. Известно, что убийства из мести совершаются на почве личных отношений с потерпевшими. В данном случае жертвами убийц стали ранее незнакомые им люди, о которых им абсолютно ничего не было известно, кроме того, что они армяне по национальности. От рук убийц погибли мужчины и женщины, люди преклонного возраста и молодые. Пленум Верховного суда СССР разъяснил, что умышленными убийствами из хулиганских побуждений следует считать убийства, совершенные на почве явного неуважения к обществу… С учетом того, что в этих преступлениях участвовали лица разных национальностей, и что преступления совершались по отношению к другим гражданам при отсутствии каких-то личных причин и поводов, сопровождались нецензурной бранью, особо циничными действиями, с выводом о том, что мотивами убийств являются хулиганские побуждения, следует согласиться». Эта казуистика, целиком построенная на демагогии и лжи, столь свойственным советскому обществу, наглядно показала пострадавшим, что ждать справедливости от кремлевских судов и прокуратуры бессмысленно.

Дело по обвинению Исмаилова и Джафарова направили на дополнительное расследование. Ахмедову присудили смертную казнь. Это был единственный вынесенный жесткий приговор по сумгаитской резне, да и не известно, был ли он когда-либо приведен в исполнение. Между тем, вскоре, зимой-весной 1989 года в АзССР было вынесено несколько нарочито мягких приговоров по «сумгаитским делам». Так, Верховным судом АзССР был вынесены следующие приговоры: 13 января: С. Азимову и Э. Велиеву, которые участвовали в ряде преступлений в составе банды, организованной Ахмедовым. Азимову назначили 3 года лишения свободы, Велиеву – 2 года с отсрочкой на 2 года; он был освобожден из-под стражи в зале суда. 28 марта: И. Гусейнову, участнику ряда преступлений 28 и 29 февраля: 4 года лишения свободы. 24 мая: Сафарову 3 года лишения свободы. 25 января городской суд Сумгаита приговорил И. Алиева, который также участвовал во многих преступлениях, к 3 годам лишения свободы. Нет нужды объяснять, что весьма скоро эти лица вышли на свободу, окруженные ореолом национальных героев Азербайджана. Уже в ноябре 1988-го года, на стотысячных митингах в Баку демонстранты носили портреты сумгаитских убийц Ахмедова, Исмаилова и Джафарова с лозунгами «Да здравствуют герои Сумгаита!». Запечатлевшая митингующих с портретами этой троицы и В.Ленина фотография «Мы за перестройку!» даже вошла, - вероятно, по недосмотру издателей из ЦК Компартии Азербайджана, - в уже упомянутый выше пропагандистский фотоальбом «Трагедия длиною в два года», изданный в Баку в 1990 году … Кремлевские сидельцы не вынесли никаких уроков из происшедшего в Сумгаите; более того, своей позицией безоговорочно направили азербайджано-карабахский конфликт в русло кровавого беспредела.

Вскоре безнаказанность «сумгаита» кроваво аукнулась в Фергане, Оше, Новом Узене… И снова в Кировабаде, Мингечауре, Баку, городах и районах АзССР. «Сумгаит» дал «зеленый свет» новым беспрецедентным преступлениям против гражданских жителей в Нагорном Карабахе, в конечном счете, обусловил начало открытой вооруженной агрессии Азербайджана против Нагорного Карабаха с последующим общим вооруженным противостоянием в регионе Южного Кавказа. Наконец, оказались правы те, кто еще в 1988 году выразили мнение, что «сумгаит» - это начало конца СССР.