Репрессии и террор Азербайджана в Нагорном Карабахе

В середине января 1990-го, сразу после столкновений в азербайджано-карабахском пограничье - Шаумянском районе и Геташене, в опубликованной в областной газете статье партийный руководитель Гадрутского района НКАО, высказал мысль, которая очень вскоре подтвердилась. «15 января Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о введении чрезвычайного положения в Нагорно-Карабахской автономной области и некоторых других районах. Что он изменит? Вспомним, ведь год назад было введено особое положение. Мы не сумели посеять и собрать урожай, экономически разорились, периодически подвергались ограблениям со стороны соседей.

Азербайджанцы же вооружились до зубов и сейчас угрожают армянскому населению всеми видами оружия. Не повторится ли то же самое, - рассуждал Григор Багиян. – Не для того ли вводится чрезвычайное положение, чтобы обезоружить тех шаумянских ребят, которые появились в объективе программы «Время» с ружьями в руках, чтобы не сумели они защитить свою Свободу и Честь…». То, что цель чрезвычайного положения заключается именно в недопущении карабахскими армянами какого-либо сопротивления властям АзССР в стремлении последних окончательно утвердить свой расистско-колониальный режим, стало очень вскоре очевидно. При этом речь шла о практически всех сферах жизни: от экономики, транспорта, связи до культуры, образования и отправления религиозных обрядов. Репрессивный по отношению к карабахским армянам характер режима, установленного в НКАО и прилегающих районах, был вполне очевиден уже с первых дней после введения ЧП. Сразу после введения чрезвычайного положения были арестованы сроком на 30 суток ряд активистов карабахского движения.

Так, 18 января был арестован заместитель главного редактора газеты «Советский Карабах», в будущем – министр иностранных дел, президент Нагорно-Карабахской Республики Аркадий Гукасян. Арестован за публицистическую статью об армянских погромах в Баку, опубликованную в газете двумя днями ранее. Обманным путем его выманили из редакции, посадили в армейский УАЗ с офицером и двумя солдатами, ткнули автомат в горло и увезли в аэропорт. Вертолетом доставили сначала в тбилисскую тюрьму, где обнаружилось, что «в деле Гукасяна нет ни протокола задержания, ни постановления об аресте – вообще ничего, кроме газеты с его статьей. Даже много повидавшие офицеры МВД не могли скрыть изумления». Затем А.Гукасяна отправили в Новочеркасскую тюрьму, где он отсидел 17 суток. Нормой повседневной жизни в НКАО стали избиения на улицах военными патрулями за непонравившееся слово, издевательства над гражданами в фильтрационных пунктах. Гигантские по тем временам штрафы в 500-1000 рублей (средняя ежемесячная зарплата составляла тогда рублей 200) за отправленные в Ереван и Москву телеграммы с рассказом о творящихся беззакониях. Аресты на 15 суток за малейшие нарушения устанавливаемого военными режима. И никаких тебе прокуроров, адвокатов. Единственное дело, к которому был допущен адвокат, обнаружило вопиющий произвол военных, наплевательское отношение к действовавшему законодательству СССР.

«Юрий Нерсесян, генеральный директор Нагорно-Карабахского редакционно-производственного объединения, был освобожден от занимаемой должности приказом начальника штаба комендатуры района ЧП полковника Овчинникова. Приказ был противоправен, ибо подобное увольнение – прерогатива органа государственного управления. Нерсесяна вызвали в комендатуру для ознакомления с приказом. Он отказался поставить на приказе свою подпись, и был тут же арестован. 30 суток. Из рапортов, на основании которых Нерсесян был задержан, следует, что виновен он только в несогласии с приказом. В деле отсутствует письменное объяснение Нерсесяна и – что всего удивительнее – постановление об административном аресте». Отметим, что беззаконное «освобождение» Ю.Нерсесяна от работы военным комендантом произошло 25 мая, то есть после принятия Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения».

В соответствии с Законом, все действия, предпринимаемые в районе чрезвычайного положения – суть прерогатива органов власти и управления, а вовсе не военных, привлекаемых для помощи и обеспечения безопасности граждан. Карабахской властью Москва и Баку считали Оргкомитет. Но последний действовал из-за спины комендатуры, руками военных творя беспредел и ожесточенно пытаясь столкнуть военных с карабахцами, вынудив последних на отчаянные шаги. Так что название статьи «мемориальцев» о произволе в Карабахе – «Медленный взрыв» - как нельзя лучше характеризовало ситуацию в регионе. Между тем, арестам и задержаниям подвергались даже лица, в соответствии с советским законодательством считавшиеся неприкосновенными, в частности, ряд депутатов ВС Армянской ССР, постоянно проживавших в НКАО. Надо отметить, что законодательство того времени позволяло баллотироваться в высшие законодательные органы власти независимо от места проживания. Именно для получения неприкосновенности в условиях царящего в Нагорном Карабахе произвола и террора ряд активистов карабахского движения выставили свои кандидатуры по ряду избирательных округов АрмССР и прошли в республиканский Верховный Совет.

Более того, членами ВС АрмССР были избраны следователи Генпрокуратуры Тельман Гдлян и Николай Иванов из Москвы и Ленинграда, ставшие широко известными после расследования нашумевшего тогда и весьма неоднозначного дела о коррупции в Узбекской ССР, но затем подвергшиеся преследованию со стороны ЦК КПСС. Осенью 1990 года военными были арестованы в Степанакерте и переданы в Баку депутаты ВС АрмССР карабахцы Ролес Агаджанян и Гамлет Григорян, проведшие несколько недель в азербайджанских застенках. Военный комендант района чрезвычайного положения В. Сафонов отрицал свою причастность к этому делу, и потребовалось вмешательство Президиума Верховного Совета СССР, чтобы депутатов отпустили. Несколько месяцев провел в тюрьмах АзССР и РСФСР депутат ВС АрмССР карабахец Размик Петросян. 25 декабря 1990-го прямо в степанакертском аэропорту был похищен военными народный депутат СССР от НКАО Борис Дадамян. Захватившие его представители внутренних войск угрожали ему расстрелом, издевались, изрезали штык-ножами костюм и брюки. Затем его несколько часов держали в подвале частного дома в каком-то селе азербайджанского Агдамского района, допрашивали с шантажом и угрозами, после чего пожилого человека вытолкнули из машины близ военной комендатуры в райцентре Агдам. Лишь по счастливой случайности Дадамян не стал жертвой местных фанатиков-националистов.

«Налицо явный сговор властей разного ранга с целью растоптать национально-освободительное движение в Нагорном Карабахе. О наличии этого сговора свидетельствуют и обстоятельства моего похищения. Ведь задержали меня, если можно так сказать, официальные структуры, а потом они передали своего пленника преступным, антигосударственным формированиям. Мне кажется, что в Нагорном Карабахе отрабатывается сценарий подавления демократии, установления в стране пиночетовского режима», - говорил вскоре после своего похищения на пресс-конференции в гостинице «Москва» народный депутат СССР Борис Дадамян. Характерно, что и в этом, и ряде других случаев похищений представители азербайджанского Оргкомитета распускали слухи, что похищение – провокация самих армян. Виктор Кривопусков в 1990-1991 годах длительное время находился в НКАО в качестве начальника штаба следственно-оперативной группы МВД СССР, бывал в регионе в специальных командировках. Изучив ситуацию изнутри, он проникся симпатией к народу Нагорного Карабаха и осознал преступность политики Кремля в отношении карабахцев.

Много лет спустя В. Кривопусков изложит свои воспоминания и впечатления о периоде чрезвычайного положения в своей книге «Мятежный Карабах», дважды изданной в России. Вот как Виктор Кривопусков пересказывает содержание своего разговора с В. Поляничко вскоре после исчезновения народного депутата Б. Дадамяна: «Поляничко пригласил меня сесть к столу. Он подтвердил, что в курсе похищения Дадамяна. Но уверенно заявил, что сделали это сами армяне, его же собственные сотрудники, водители большегрузных машин. Мстят Дадамяну за то, что он их обирал, денежные поборы устраивал… Об этом только что передавало республиканское радио». Попытка переложить собственные преступления на противника – типичный прием информационной войны, часто используемый азербайджанскими спецслужбами. Как правило, распусканию слухов способствуют и СМИ: не случайно, что похищение народного депутата от НКАО сопровождалось соответствующей дезинформацией республиканского радио, о чем упомянул и В. Поляничко.

Подобные случаи были далеко не единичны. Тот же В. Кривопусков свидетельствует: «В конце 1990 года мне станет известно, что против народного депутата СССР (Зория Балаяна – прим. автора) азербайджанские спецслужбы готовили строго засекреченную и коварную акцию. Идея была до примитивности проста. Чтобы обезглавить карабахское движение, предполагалось убить Зория Балаяна и руководителя боевого крыла карабахского подполья Роберта Кочаряна (Роберт Кочарян, впоследствии президент НКР (1994-1997) и Республики Армения (1998-2008) – прим. автора), их тела бросить на территории Иджеванского района Армении недалеко от границы с Казахским районом Азербайджанской ССР. Затем распространить слух, что ярых армянских националистов убили сами армяне, считавшие их главными виновниками нынешних армянских несчастий». Добавим к этому, что в ноябре 1998 года, вскоре после убийства в подъезде собственного дома в Санкт-Петербурге депутата Госдумы РФ Галины Старовойтовой (в начале 1990-х она была одним из наиболее известных защитников прав карабахских армян), некоторые СМИ Азербайджанской Республики распустили похожий слух.

В частности, ими выдвигалась «версия», что Г.В.Старовойтову убил-де некий бакинский армянин, мстивший ей за «муссирование» карабахского вопроса, принесшего столько бед армянам Баку. Воистину, цинизму азербайджанского агитпропа нет предела. К слову говоря, в бытность свою народным депутатом РСФСР и СССР, часто посещая Армянскую ССР, Галина Васильевна Старовойтова при поездках в НКАО также подвергалась задержанию в Степанакертском аэропорту. Ее не пропускали в Карабах, мотивируя это отсутствием у нее местной приписки. Народный депутат парировала: «А что, у Поляничко есть местная прописка?» Если в Нагорном Карабахе военные задерживали и издевались над людьми, неприкосновенными по советскому законодательству, то можно себе представить, насколько бесправными перед военно-полицейским террором были обыкновенные граждане! Обычным делом стали похищения военными людей и передача их за соответствующую мзду за пределы НКАО, азербайджанским бандам для получения последними выкупа от родных похищенного.

Или их передача азербайджанским правоохранительным органам, которые фабриковали на похищенных карабахских армян «липовые» дела, используя издевательства и средневековые пытки, от которых задержанные часто умирали или становились инвалидами. «У нас не прекращаются зверские убийства, похищения людей. В день моего фактического ареста, 25 декабря, в Мир-Баширском районе были растерзаны озверелой толпой два работника судмедэкспертизы области Роберт Григорян и Сурхай Погосян. Почему программа «Время» и «Азеринформ» ничего не сообщили об этом ужасном факте? – говорил в интервью журналу «Столица» народный депутат СССР Борис Дадамян. - Еще раньше, 7 декабря, был похищен слесарь нашего автопредприятия, отец четверых детей». Все это проходило полностью безнаказанным.

А центральные СМИ не только замалчивали происходящее, но и распространяли небылицы про карабахскую реальность, пичкая читателя байками об армянских «боевиках-бородачах». Страшный произвол творился в деревнях на окраинах Нагорного Карабаха. Так, одной из первых акций воинского контингента стало выселение армянского населения из сел Азад и Камо Ханларского района, подвергавшихся атакам в ноябре 1989 - январе 1990 гг., но успешно противостоявших всем попыткам боевых отрядов НФА овладеть ими. Для азербайджанских властей эти села, контролировавшие дорогу на Геташен и окружающий его труднопроходимый и стратегически важный горный район, были словно кость в горле. Заполучив их, можно было беспрепятственно засылать бандгруппы для террора против Геташена, чья депортация давно была в планах Баку. Внутренние войска выполнили распоряжение властей Азербайджанской ССР и тем самым де-факто встали на позицию одной из сторон конфликта.

2 марта 1990 г. Верховный Совет Армянской ССР принял специальное заявление по этому поводу. В нем, в частности, говорилось: «В последнее время азербайджанские власти и представители Народного фронта Азербайджана под покровительством подразделений Советской Армии и внутренних войск развернули бурную деятельность с целью выселения жителей из армянских сел Азат, Камо, Мартунашен и Геташен Ханларского района. Посредством темных сделок, фиктивной купли-продажи домов уже опустошено село Азад. Второго марта начато насильственное выселение жителей села Камо. Та же опасность грозит селам Мартунашен, Геташен, а затем и армянским селам Шаумяновского района. Как известно, благодаря организованной самообороне, население упомянутых сел смогло нанести серьезный контрудар бандитским нападениям и успешно защитить свое право на жизнь в родном крае. Процесс выселения начался лишь после того, как в этих селах были размещены подразделения Советской армии и внутренних войск… Судя по всему, войска прибыли в Северный Арцах не для обеспечения безопасности армянского населения, а наоборот, - с целью нарушить его нормальную жизнедеятельность.

В частности, об этом свидетельствуют предпринятые воинскими подразделениями действия с целью прервать внутреннее сообщение между армянскими селами, запугать их жителей лживыми слухами, нарушить поставки продовольствия и организацию медицинской помощи из Армении». В том же заявлении ВС АрмССР требовал «незамедлительного вывода войск…с размещением их в демаркационных зонах армянских и азербайджанских сел». Последняя ремарка не случайна. Ибо само размещение дислоцированного в НКАО контингента ВВ МВД СССР уже говорило о том, что в его задачи входило не столько обеспечение безопасности граждан, сколько подавление любого их волеизъявления. Крупные контингенты располагались в Степанакерте и райцентрах области, в которых не было опасности каких-либо межнациональных столкновений, так как все эти города и поселки были практически мононациональными, за исключением города Мартуни, где имелся населенный азербайджанцами пригород. А вот многие окраинные армянские села, особенно находившиеся вблизи нескольких азербайджанских, были лишены какой-либо защиты со стороны военных.

Некоторые сельские руководители просто умоляли военную комендатуру разместить в их деревне воинский наряд, но чаще дальше заверений дело не двигалось. Более того, именно в такие угрожаемые села чаще всего наведывались военные в поисках оружия. Это подтверждало, что первостепенной целью контингента ВВ МВД СССР был перманентный террор против армянского большинства Нагорного Карабаха, имеющий целью держать его в постоянном напряжении, страхе, не дать сорганизоваться на ответное сопротивление вооруженным вылазкам азербайджанских «правоохранительных сил». Обратимся вновь к свидетельствам начальника штаба следственно-оперативной группы МВД СССР Виктора Кривопускова.

«За 1990 год (В. Кривопусков приводит статистику на начало ноября 1990 г., - прим. автора) на территории НКАО проведено 160 оперативно-войсковых операций по проверке соблюдения гражданами паспортного режима, 156 из них осуществлено в городах и селах исключительно с армянским населением. Во многих случаях, при попустительстве командования внутренних войск, они сопровождались погромами в жилищах, мародерством и грабежами личных вещей, домашнего скота и птицы у жителей проверяемых населенных пунктов. При патрулировании улиц, городов и сел допускаются необоснованные задержания, побои и унижения достоинства граждан. Со стороны азербайджанцев резко увеличились факты краж личного и общественного скота из армянских сел… Зарегистрировано 23 случая вооруженного нападения на армянские населенные пункты, большое количество обстрелов армянских домов. Среди нападавших азербайджанцев были люди в милицейской и омоновской форме, с автоматами... В то же время личный состав милиции из лиц армянской национальности не имеет фактически сил и средств предотвращать преступления, противостоять случаям вооруженных разбоев и угона скота.

Как известно, по указанию МВД СССР, осуществленному по предложению МВД Азербайджанской ССР, с осени 1989 года в НКАО у армянских милиционеров изъяты все автоматы». Осуществлявшиеся внутренними войсками МВД СССР так называемые «проверки паспортного режима», суть операции «по поиску оружия и боевиков», на деле являлись неприкрытыми акциями устрашения и подавления, в ходе которых наряду с арестованными не обходилось без избитых, раненых, а то и убитых сельчан. Об одной из таких «операций» рассказали побывавшим летом 1990-го в НКАО сопредседателю московского «Мемориала» Олегу Орлову и председателю правозащитной комиссии Всесоюзного общества «Мемориал» Дмитрию Леонову жители окраинных сел Сарнахпюр и Даграз Аскеранского района НКАО. Эти и многие другие показания о том беспределе, который творили в Нагорном Карабахе кремлевские «миротворцы», вошли в вышеупомянутый материал «Медленный взрыв», опубликованный в московском журнале «Новое время». «Стелла Габриелян, зоотехник: 21 июня я проснулась рано от шума. Все село было окружено военными грузовиками и машинами. В наши ворота стали громко стучать чем-то тяжелым, грохот стоял страшный. Во двор вошли человек 10 военных, документы свои не предъявили. Они стали обыскивать дом, сорвали ковер со стены, выбросили из шкафа всю одежду, ходили по ней, перевернули и сломали диван. Нам сказали: «Всех вас отправят в Сибирь».

Мой сын Севак, 12 лет, с утра ушел за скотиной. Когда он вернулся, солдаты схватили его и затащили в машину. Я не знала об этом. Когда солдаты ушли из дома, я вышла на улицу. По всей деревне стоял шум и крик. В центре села стояла машина, в которой сидели задержанные сельчане. Среди них я увидела своего сына. Он был напуган и округлившимися глазами смотрел на меня. Я очень испугалась за своего ребенка и тут же на улице упала в обморок. Мне потом рассказали, что соседей, которые бросились мне на помощь, солдаты отогнали. Мужа тоже не подпустили. Плакала и рвалась к Севаку моя мать. Солдат направил на нее автомат. Мать стала кричать: «Стреляй, фашист!» …Они забрали без всякого объяснения колхозную машину, и назад мы ее не получили».

Зина Аванесян рассказала, что после сокрушительного и безрезультатного обыска мужа почему-то увели, а когда она, заперев дом, пошла следом, солдаты выбили окно и взяли хранившиеся дома 2300 рублей и золотые вещи. Второй «обыск», без хозяев, видели соседи. В военной прокуратуре Зине Аванесян сказали: «А где у вас доказательства, что вещи взяли военные?» Ее мужа продержали несколько дней в КПЗ, и у него стало плохо с сердцем. «Сейчас он в больнице. Мне не объяснили, за что его арестовали», - закончила женщина». Похожими свидетельствами были полны армянские газеты в 1990 году. Но для советского читателя, которого регулярно пичкали порциями лжи центральные СМИ, материал «Медленный взрыв» стал, пожалуй, первым откровением в центральной прессе о царившей в автономной области действительности.

Ведь «Правда», «Известия», «Красная звезда» и им подобные издания навязывали читателю однобокое и жутковатое представление о коварных армянских боевиках-экстремистах и смелых советских воинах, защищающих мирное население от их происков. Между прочим, редкие упоминания о поведении внутренних войск можно было изредка обнаружить и в азербайджанской прессе. Редкие потому, что, во-первых, сами проверки «паспортного режима» в азербайджанских селах были единичны. А, во-вторых, исходя из принципа послушания Центру, такие темы в АзССР не муссировались, а если и что-то «проскакивало», то в газетах, выходящих на национальном языке. Но вот в изданном в Баку в 1989 г. сборнике «События вокруг НКАО в кривом зеркале фальсификаторов» приводится акт от 22 июля 1988 года, подписанный группой жителей азербайджанского села Гушчулар, расположенного близ Степанакерта.

Ниже приводится отрывок из этого акта с сохранением стиля оригинала: «В 16 часов в селение на машине марки РАФ (без номера) приехал некий гражданин русской национальности в сопровождении одного танка (видимо, так сельчане ошибочно назвали БТР – прим. автора) и автомашины марки «Урал», забитой солдатами и офицерами, который представился корреспондентом ТАСС, посланным сюда комиссией Верховного Совета СССР, работавшей в области. Категорически отказавшись войти в здание Дома культуры, «корреспондент» предпочел место перед магазином. Он выслушал Амирасланова Гусейнали и Джафарову Шараф. Когда же слово взял Фараджев Ахад, солдаты по приказу одетого в спортивную форму русского с дикими возгласами окружили народ и стали стрелять из автоматов в воздух. От криков сельчан, избиваемых дубинками, сапогами и руками, волосы вставали дыбом. Не обращая внимания ни на что, солдаты по приказу того же русского в спортивной форме, ни с того ни с сего, избивая дубинками Гаджиева Сарвара Мирсафа оглы, поволокли его в танк. Не понимая, зачем с ее сыном обращаются подобным образом, мать Сарвара - Гаджиева Махмар и другие женщины, которые направились в сторону танка, по приказу неизвестного офицера были избиты солдатами. Солдаты и офицеры, производя выстрелы, вышли из селения. Испугавшись этого зверства, старики, женщины, мужчины и дети разбежались в окрестные леса».

Ясное дело, что после введения чрезвычайного положения бакинский Оргкомитет, будучи реальным хозяином военной комендатуры, принял меры по ограждению азербайджанских сел от визитов мало сведущих в этнографии, но зараженных вирусом афганского синдрома военнослужащих… В ходе операций по «проверке паспортного режима» в армянских селах все чаще стали появляться раненые и убитые военнослужащими и командированными в НКАО подразделениями ОМОН, проходящими, таким образом, своего рода «обкатку» для распространения практики подавления на другие регионы страны. Так, в ночь с 23 на 24 октября 1990 г. взвод рижского ОМОНа и подразделения внутренних войск провели «проверку» в деревне Каджаван Мардакертского района НКАО. Этот населенный пункт был основан на месте ферм армянского села Джанятаг (при царе близ него находился конезавод, разводивший известных коней карабахской породы) находившегося по соседству с несколькими азербайджанскими селами, откуда следовали постоянные нападения, и являл собой стратегически важную точку для контроля над окрестностями. Поселившиеся в Каджаване два десятка молодых семей, естественно, хранили на ферме оружие для самообороны от азербайджанских милиционеров, дислоцированных в соседних деревнях и периодически совершавших нападения на армянские села и фермы. Как и везде, устанавливалось ночное дежурство, посты для предупреждения о нападении. Ночью рижский ОМОН и внутренние войска под прикрытием БТРов скрытно подошли к Каджавану и были приняты за очередных азербайджанских визитеров сторожами фермы, которые произвели несколько выстрелов. Последствия были ужасными: двое сельчан были убиты, несколько ранены. Все жители Каджавана были избиты, их дома изрешечены пулями, мебель и посуда разбиты, украдены деньги и украшения.

В ходе разгрома, по свидетельствам пострадавших, один из офицеров требовал от жительницы выдать оружие, демонстративно предлагая солдату изнасиловать ее несовершеннолетнюю дочь. «Что касается фермы, то она практически перестала существовать», - пишет об этой операции Виктор Кривопусков. Под «фермой», собственно говоря, скромно подразумевалось все поселение Каджаван, основанное как раз на месте ферм совхоза упомянутого армянского села Джанятаг: новый населенный пункт просто не признавался таковым Оргкомитетом, а значит и военными. Все поголовно совершеннолетние сельчане-мужчины, 25 человек, были арестованы; против 9 из них, захваченных с оружием в руках, были заведены уголовные дела, остальные отсидели по 30 суток. Сама деревня практически была уничтожена; женщины и дети покинули ее, ибо не могли оставаться в ней без какой-либо защиты.

Тем самым, руками МВД СССР был фактически ликвидирован населенный пункт, препятствовавший планам властей АзССР по выдавливанию армянского населения из этой части Мардакертского района. Позже официальные источники сообщили, что ряд участников этой «боевой операции» против мирного населения были представлены к наградам. О карательной акции в Каджаване многие советские граждане узнали благодаря циклу репортажей «Карабахская трагедия» по радио «Свобода». Их автор, главный редактор московского журнала «Столица» Андрей Мальгин побывал в НКАО в конце октября - начале ноября 1990-го, где ему были представлены многочисленные факты террора и произвола. Несмотря на расправы и репрессии против мирных граждан руководители карабахского сопротивления предпринимали все возможное, чтобы не допустить прямых столкновений вооруженных подпольщиков с военными, ибо понимали, чем это чревато. Первой жертвой среди внутренних войск на территории НКАО стал лейтенант Игорь Цымбалюк.

В январе 1990-го он был смертельно ранен в спину милиционером-азербайджанцем в одном из сел Гадрутского района, где военные пытались предотвратить столкновение местных армян с прибывшими извне сотрудниками МВД АзССР. Это был период спектакля «непослушания», конфронтации НФА с армией и советской властью. В том же январе азербайджанцами были убиты капитан и трое солдат в Ханларском районе. До июля 1990 года в НКАО и прилегающем Шаумянском районе Нагорного Карабаха от рук карабахских армян не погиб ни один военнослужащий. Однако спецслужбы АзССР и в этом случае вовсю старались столкнуть карабахцев с внутренними войсками, не останавливаясь ни перед чем. При этом характерно, что подобные провокации происходили именно тогда, когда обострялась обстановка в Армянской ССР, где коммунистические власти безнадежно проигрывали антисоветской силе - так называемому «Армянскому общенациональному движению» (АОД) во главе с Левоном Тер-Петросяном. Лидеры АОД, сделавшие с весны 1988-го ставку на карабахское движение как наиболее массовое и перспективное для продвижения своих идей, быстро оттеснили от руководства ереванским комитетом «Карабах» его первых лидеров, которые ставили вопрос воссоединения НКАО с АрмССР, но не преследовали при этом каких-либо антикоммунистических целей. Харизматический Тер-Петросян и его окружение очень быстро повернули карабахское движение в русло борьбы за «десоветизацию» Армянской ССР, а в последующем – и за выход из СССР.

В мае 1990-го местные коммунисты с треском проиграли выборы в Верховный Совет Армянской ССР, где создалось прочное «демократическое», АОДовское большинство. В этот период в Ереване крайне обострилась обстановка, был спровоцирован ряд кровопролитных инцидентов. 27 мая, в ходе стычек с внутренними войсками МВД СССР и Советской Армией на ереванском железнодорожном вокзале и в пригородах армянской столицы погибли более 20 человек, в том числе и офицер внутренних войск, ранены десятки гражданских лиц и несколько солдат. А накануне этих событий, 24 мая вооруженный инцидент произошел в Степанакерте. Около одиннадцати вечера, перед вступлением в силу комендантского часа в районе городского автовоказала неизвестный, поравнявшись с воинским патрулем, неожиданно выхватил из-под куртки короткоствольный пистолет-пулемет и в упор расстрелял наряд. Один солдат погиб на месте, трое были ранены. Стрелявший, который явно был профессионалом, скрылся, быстро затерявшись в улочках и проулках «частного сектора».

У лидеров карабахского движения не было сомнений в том, что происшедшее – дело рук азербайджанского КГБ. Преступника, конечно же, так и не нашли, но военная комендатура тут же бездоказательно заявила, что нападение – дело рук «армянских боевиков». Но самое страшное произошло сразу после расстрела патруля. Военные и бронетехника вышли на улицы Степанакерта, открывая беспорядочный огонь по домам, прохожим, избивая попавшихся под руку прохожих, вламываясь в квартиры домов, расположенных в районе автовокзала. «Давыденко Ирина Владимировна, врач «скорой помощи» рассказала нам, что она выехала на вызов в район автовокзала около 23 часов… Когда бригада возвращалась, в городе уже шла стрельба. Солдаты хватали прохожих и избивали дубинками. В течение часа с лишним военные не давали машинам «скорой помощи» выезжать на многочисленные вызовы местных жителей. На жалобу врачей заместитель коменданта города ответил, что жалеть жителей Степанакерта нечего. Выехав, наконец, в город, бригада обнаружила на улице адмирала Исакова УАЗ с водителем, у которого рука практически была оторвана пулями. По мнению врача, он пролежал в машине более часа. В этот момент проезжающий БТР открыл огонь из пулемета по окнам жилого дома, едва не задев врачей. В больнице водитель УАЗа скончался. Другие бригады «скорой помощи» также доставляли в больницу избитых, с пулевыми ранениями, с переломами, с сотрясением мозга жителей Степанакерта.

Ирина Владимировна говорит, что офицеры на улицах кричали: «Всех поубиваем, всех стрелять надо!» Потом старшие офицеры уже пытались остановить солдат, но не могли. Бывший фронтовик Гурген Агасарян видел из своей квартиры, как обстреляли случайно подвернувшийся УАЗ, как стреляли по домам, избивали прохожих. Он позвонил в областное управление милиции, и дежурный сказал, что такое творится по всему городу». Между тем, военный комендант района ЧП генерал-майор Генрих Малюшкин заведомо лживо заявлял: «Бронетранспортеры не стреляли на улицах города. Стрельбу из автоматов вели только военнослужащие, находившиеся в составе наряда, подвергшегося нападению. Стреляли только по боевикам, отражая нападение». В то время как нападение на патруль было молниеносным, сам нападавший не пострадал и скрылся, а десятки людей были ранены, избиты и один убит далеко от самого места происшествия. Нетрудно догадаться, что этот и другие инциденты были представлены центральными СМИ в качестве самоотверженной борьбы внутренних войск с «армянскими боевиками». Между тем, совершенно очевидно, кому на руку был этот акт, за которым просматривался знакомый еще по Аскеранскому инциденту февраля 1988-го почерк КГБ АзССР.

Многократно имели место и случаи обстрелов военнослужащими комендатуры района чрезвычайного положения нарядов карабахской милиции, выезжавшей по вызовам граждан. Так, 9 сентября 1990-го, в Мартунинском районе НКАО, прибывшие из соседнего Физулинского района военнослужащие и азербайджанские омоновцы напали на вновь открытый незадолго до того монастырь Амарас, ограбили церковное имущество, стреляли по куполу и стенам из автоматов, избили священника. При этом был убит житель ближайшего к монастырю армянского села, чей труп был обнаружен лишь на следующий день. Еще полтора десятка человек были захвачены в заложники. А прибывший по вызову наряд милиции, вооруженный лишь пистолетами, был разоружен автоматчиками, милиционеры избиты и увезены за пределы области, в РОВД соседнего азербайджанского района. Горбачевская «перестройка» и «гласность» входили в Нагорном Карабахе в новую фазу.

Мелик-Шахназаров А.А. Нагорный Карабах: факты против лжи. М., 2009.