По мере обретения и обустройства Северного Кавказа Российское государство должно было выстраивать отношения с местными народами с целью их приобщения к общеимперским порядкам. Это было не простой задачей, т.к. регион населяли этносы в большинстве своем далекие от понимания особенностей жизни в условиях государства, воспитанные на традиционных, потестарных ценностях. Поэтому важно было найти в регионе естественных союзников, которые могли бы стать проводником идей российской власти, но одновременно были понятны и близки местным жителям. И таким народам стали армяне, в значительной степени соответствовавшие выдвигаемым требованиям и в силу своего этнопрофессионализма быстрее остальных встраивавшиеся в державную систему России.
Армянские торговцы если и не монополизировали обмен между северокавказскими племенами, то, безусловно, заняли в нем лидирующие позиции. Они имели широкие знакомства даже среди т.н. немирных горцев, пользовались покровительством и защитой авторитетных фамилий, без чего заниматься торговыми операциями в местных условиях было немыслимо. Армянские купцы были объективно заинтересованы в умиротворении Кавказа, т.к. специфика их деятельности нуждалась в предсказуемости и стабильности ситуации. Не удивительно, что российское правительство постаралось использовать их потенциал в политике по умиротворению региона. Уделяя пристальное внимание торговле как важному и эффективному инструменту по преобразованию края, имперская администрация поощряла тех, кто готов был в ней участвовать.
Впрочем, на практике ситуация выглядела далеко не однозначно. Кавказская администрация выступала за то, чтобы горцы занимались торговлей непосредственно, а не через посредников. В этом случае можно было ожидать изменения их воинственных нравов. Но конкурировать с армянами, многие из которых «с молоком матери» впитали искусство получения барыша, они не могли. Отсюда проистекала и разница в оценках мер, которые предполагалось применить в отношении армянских купцов.
Например, в 1833 г. кавказская администрация в лице генерал-лейтенанта Вельяминова выступила с инициативой о принятии комплекса мер, направленных на улучшение торговли с горцами. Предлагалось увеличить ввоз к горцам товаров русской промышленности, расширить круг лиц, допущенных к торговым операциям при меновых дворах. Помимо купеческого сословия право торговать получили и мещане. Армянских же купцов предполагалось отстранить от торговых операций совсем. Данные предложения были частично одобрены Николаем I в 1836 г. Однако он не согласился на запрещение армянским купцам торговать наравне со всеми.
В свое время против подобной идеи выступал А.П. Ермолов. Тогда он оспаривал доводы Р.А. Скасси, будто бы армяне являются причиной горских набегов и утверждал, что: «Горцы быв вообще недоверчивы, ленивы и без всякого образования, надолго еще останутся в невежестве и сами собою без участия Армян не приступят ни к каким торговым сношениям с Русскими; Армяне-же, напротив, как умный и предприимчивый народ, приучивши горцев с давних времен все произведения земли сбывать посредством их, не оставили и ныне употребить всех средств к удержанию за собой сей единственной их, можно сказать, промышленности. Успех их в том не подвержен никакому сомнению, ибо нет почти ни одного в горах селения, в котором не находились бы несколько Армянских семей, занимающихся торговлею, и чтобы владельцы тех мест не участвовали во всех с ними оборотах».
К аналогичному выводу пришел и дореволюционный историк Ф.А. Щербина. Но к этой проблеме возвращались еще не раз. 24 сентября 1827 г. генерал Г.А. Емануель издал приказ, согласно которому армянские купцы могли продавать свои товары оптом только жителям Черномории, но не горцам. На меновых же дворах им позволялось вести лишь розничную торговлю. В 1833 г. генерал Малиновский утверждал, что причину враждебности ряда горских племен к России следует искать в происках армянских купцов. Они, по словам генерала, «подстрекают к непокорности натухайцев, шапсугов, абадзехов, стремясь пользоваться несогласием их с русскими с целью обогащения от торговли».
С предложением запретить армянским купцам торговать с горцами выступил в 1838 г. Г.Х. Засс, утверждавший, что они монополизировали эту деятельность, чем вызывают недовольство казаков и горцев. Он указывал на то, что они «по природе своей корыстолюбивые и способны на все ради обмана». Однако эта его инициатива поддержки не нашла. Подобные предубеждения против армянских купцов со стороны ряда представителей царского командования вполне объяснимы, т.к., по словам того же Ф.А. Щербины, «главный источник торговли доходов армянина представлял торг людьми. Этот вид торговли создали не горские армяне; он существовал в Кавказских горах с древнейших времен, но развили его в значительной степени армяне». В противоположность им генерал Граббе в 1840 г., напротив, выступил за свободный допуск армянских купцов к торговле, что, по его мнению, способствовало сближению горских народов с Россией, и даже добился в 1841 г. их освобождения от рекрутской повинности. Любопытно, что сам Г.Х. Засс использовал одного из прочноокопских купцов для освобождения русских пленников, «закрыв глаза» на то, что тот фактически занимается пленопродавством.
Это был не единичный случай, когда российские власти привлекали армянских торговцев для освобождения невольников и даже награждали их за это орденами. Так, 19 января 1821 г. на имя Командующего Отдельным Кавказским корпусом А.П. Ермолова обратился нахичеванский мещанин Семен Сарибашев (Шарабашев) с просьбой отметить его службу. В частности, он писал, что «прошлого 1818 года марта месяца подавал я прошение бригадному командиру г. генерал-майору Дебу с приложением во оригиналах аттестатов данных мне от бывшего командира Вологодского пехотного полка полковника Петерикова № 952, а последний Войска Черноморского Войскового атамана подполковника Матвеева № 1882-го и свидетельства Усть-Лабинского карантина № 109-го препровожденных к Вашему Высокопревосходительству, относительно выкупа из плена от горских народов из собственности моей, того же года июня в 18-й день, унтер-цейхофицера 10 класса Зивьелова, в 1810-м году без возврату издержанных мною денег, Кубанского казачьего полка Воровсколесской станицы казак Котляров, в 1811-м Войска Донского Краснова полка казак Моисей Молдованов, мною лично покойному генерал-майору Кирееву доставленный, а в 1816-м году Черноморского войска казак Андрей Болдырев. За каковое самопроизвольное пожертвование, по предписанию Вашего Высокопревосходительства, от 20 января прошлого 1819 года № 60-й имел счастье получить посредством бывшего командира 19-й пехотной дивизии генерал-майора Дельпоццо благоволение Вашего Превосходительства с объявлением, что за неоднократное мною оказываемое в пользу службы усердие, не останусь я без награждения».
Эти заслуги не остались без вознаграждения, судя по той расписке, которая сохранилась в деле. Датируемая 30 октября 1822 г. она была «дана сия от меня нижеподписавшегося господину генерал-майору и кавалеру Власову 3-му квитанция в том, что присланную при повелении Его Высокопревосходительства корпусного командира господина генерала от инфантерии и кавалера Алексея Петровича Ермолова от 19-го прошедшего сентября № 172-м Всемилостивейшее пожалованную мне золотую медаль с надписью “За усердие” на Анненской ленте я от него господина генерал-майора Власова получил и следуемые в пользу инвалидову сто рублей ассигнациями деньги теперь взносил. В чем подпишусь. На армянском языке значит: Семен Шарабашев, нахичеванский армянин своеручно».
И это был не единичный случай. В 1843–1845 гг. шла переписка «о представлении нахичеванских и закубанских армян 8 человек к золотым медалям и к ордену Св. Станислава 3-й степени, за человеколюбивые подвиги, именно за выкуп на их собственность из-за Кубани 66 человек русских пленных». Попавшие в плен «при разорении укреплений» на Восточном побережье Черного моря, они были выкуплены «3-й гильдии купцом Егором Минаевым Черкесовым... 3-й гильдии купцом Емельяном Борисовым Хазезовым... армянином Карпом Черчановым... армянином Якимом Алексеевым Красильниковым... нахичеванским дворянином Иваном Мануиловым Шагановым... нахичеванским купеческим сыном Вартиресом Панасовым Чекмановым... Карабетом (по-русски Карп) Афанасьевич Чекмаковым 3-й гильдии купцом нахичеванским. Этот самый усердствовал выкупать от горцев наших пленных». Далее следовал еще один список выкупленных невольников. Кроме того, Капрел Хачадуров выкупил у горцев «церковный напрестольный крест».
Факты передачи пленных документально фиксировались. 31 ноября 1838 г. была выдана квитанция «жительствующему за Кубанью армянину Капрелу Хачадурову в том, что он Хачадуров добровольно и без всякого возмездия отпустил от себя жителя города Екатеринодара из малолетков казака Петра Бутковского, выкупленного им на собственность свою у закубанских народов, коими захвачен он в плен в апреле месяце сего года, в дистанции Великолагерного поста, которым доставлен ко мне 7-го числа сего ноября при донесении Екатеринодарского частного карантина за № 872-м. В удостоверении чего выдать сие от меня за подписью и Войсковою печатью. Наказной атаман Войска черноморского генерал-майор Завадовский».
Ему же выдали свидетельство «в том, что в 1838 г., он, от одного христианского соревнования купил у горцев церковный напрестольный крест, заграбленный ими с прочими вещами с судна, подвергшегося крушению в том году при берегах Черного моря, каковой крест он Хачадуров и доставил к нам. Таковой похвальный поступок армянина Хачадурова подписью моей и печатью удостоверяю. Екатеринодар, мая 17 дня 1840 года. Командующий Черноморскою Линиею, генерал-майор Завадовский».
В уведомлении, датируемом 11 октября 1844 г., сообщалось, что «господин дежурный генерал Главного штаба Его Императорского Величества от 28 июня № 5567, уведомил г. Корпусного командира, что государь император по всеподданнейшему докладу отношения его высокопревосходительства № 13, всемилостивейшее соизволил пожаловать нахичеванским четырем купцам 3-й гильдии и одному мещанину в прилагаемом списке поименованным за человеколюбивые их поступки серебряные медали с надписью “За усердие”, для ношения на шее на Владимирской ленте». Как следует из дальнейшего пояснения, «купцам 3-й гильдии 1. Керопу Черчопову, 2. Емельяну Хозезову, 3. Владимиру Чехмахову, 4. Акиму Красильникову медали лично возложены и свидетельства вручены 2-го ноября 1844 г. Мещанину Егору Черкесову медаль лично возложена и свидетельство вручено 2-го ноября».
И в дальнейшем, генерал-майору Рашпилю 10 апреля 1845 г. было представлен следующий рапорт: «В последствии приказа по Корпусу от 31 декабря 1844 года № 178, представляя при сем вашему превосходительству три золотые медали с надписью “За усердие”, для ношения на шее, на Владимирской ленте, всемилостивейшее пожалованные нахичеванским жителям 3 гильдии купцам: Ованесу Миасерову, Карпу Чехмахову, и закубанскому армянину Егору Миасерову, имею честь покорнейше просить приказать выдать оные по принадлежности вместе с прилагаемыми. Ованесу Миассерову и Егору Миассерову медали со свидетельствами вручены лично 19-го и 20-го апреля. Карпу Чехмахову отослали в Нахичеванский армянский магистрат для вручения».
Такого рода свидетельства наглядно демонстрируют не только тяготы и испытания кавказского порубежья, но и достойные похвалы человеческие качества российских подданных, независимо от их национальности. Ощущая себя частью единого Отечества и готовые оказать помощь страждущим, они находили в этом поддержку и одобрение со стороны властей, всячески поощрявших подобные инициативы.
Возвращаясь к отношениям барона Г.Х. Засса к армянам, необходимо отметить, что он отнюдь не являлся их недоброжелателем. Достаточно вспомнить тот факт, что именно благодаря инициативе этого генерала 21 апреля (3 мая) 1839 г. черкесо-гаи (горские армяне) были переселены к крепости Прочный Окоп, где под защитой русского оружия основали собственный аул Ермэльхабль – будущий Армавир. В новое селение стекались армяне-темиргоевцы, махошевцы, егерукаевцы, беслеевцы, шапсуги, бжедуги. Это был ненасильственный процесс, т. к. они сами стремились расположиться на контролируемой российской властью территории с целью сохранения христианской религии, национальной идентичности и исходя из собственной экономической выгоды.
Подталкивало их к этому распространение среди адыгов ислама и, как следствие, ухудшение отношений с ними. И до этого события черкесо-гаи проживали в самых различных местах российских пределов. Например, возле ст. Пашковской в 30-е годы XIX в. находился их небольшой поселок. В 1830 г. рядом со ст. Казанской располагалось поселение черкесо-гаев, к которым в 1835 г. присоединились армяне из аула хатукаевского князя Петисова. У устья Лабы в 1836 г. поселились гяурхабльцы во главе с князем Джембулатом Болотоковым. В 1838 г. они перешли в урочище Домбай-тук рядом со ст. Темижбекской, где к ним присоединились егурукаевские армяне. Их и переселил Засс в новый аул.
Таким образом, царская администрация демонстрировала заинтересованность в привлечении на свою сторону армянского населения, чья конфессиональная и ментальная близость делали его неотъемлемой и органичной частью формирующегося российского Кавказа.
Клычников Юрий Юрьевич – доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры Истории государства и права России и зарубежных стран Пятигорского государственного лингвистического университета
"Армяне Юга России: история, культура, общее будущее" Материалы Всероссийской научной конференции 30 мая - 2 июня 2012 г.Ростов-на-Дону
